Клятва

Ричард ехал к Штанцелеру с легким сердцем, настроение было отличным, даже не волновался, хотя разговор предстоял непростой. День выдался приятным, солнечным, отросшие волосы трепал легкий ветерок. Вслед статному юному всаднику в черном плаще с темно-синей оторочкой оборачивались прохожие, на душе было радостно и сладко. Ему столько всего надо рассказать эру Августу! Ричард вспомнил его мудрые глаза и улыбнулся. Конечно же, консилльер уже и сам все понял, Рокэ Алва — непревзойденный полководец, его невозможно победить, нужно склонить на свою сторону. Да, это будет непросто, но… С первых же минут разговора все полетело в Закат. Штанцлер заявил, что Ричард не должен наслаждаться ни победой, ни, уж тем более, тем, что награжден Орденом Талигойской Розы, а Ворон — это зло, красивое, а от того неизбежно привлекательное. — Эр Рокэ — Первый маршал, защитник Талига! — возразил Ричард, нет, ну что же это за упрямство такое, неужели было бы лучше, если бы страну захватили враги?! — Вот именно, Дикон, — консилльер многозначительно поднял палец, усыпанный коричневатыми пятнами, что бывают у стариков, — Защитник Талига, но не Талигойи! Талигойя. Раканы. Родовой долг. Окделл помрачнел, он даже не вспоминал об этом, пока был на войне, в мыслях был только его эр, дерзкий, решительный, не знающий поражений, самый красивый и желанный мужчина Талига. А Раканы сидят себе в Агарисе, только и могут, что тень на плетень наводить! Вместо Робера Эпине войска должен был вести сам Альдо, а так, чем он лучше Фердинанда Оллара, что прячется за Дорака и эра Рокэ? Да, реставрация Раканов нужна, но пусть хоть как-то уже проявит себя этот будущий король Талигойи! Наверное, Ричарда выдало выражение лица. Штанцлер принялся метаться туда-сюда по кабинету, напомнил про убийство отца. Умело подбирал слова, прямо ничего не говорил, но из этих продуманных фраз выходило, что Дикон подло предает его память. Щеки оруженосца предсказуемо вспыхнули гневом, его эр выполнил свой воинский долг, остановив восстание, и дал Эгмонту Окделлу умереть с честью. Ричард много времени провел в библиотеке Алвы и знал, что делают с изменниками в Багерлее, отца ждали долгие месяцы пыток и публичная казнь, эр Рокэ это прекрасно понимал, и поступил благородно. Штанцлер все не унимался, Окделла вдруг осенила неприятная мысль: а ведь Катарина Ариго делала то же самое! Стоило ему предположить, что это вовсе не эр Рокэ послал ту злосчастную картину Приддам, и Ее Величество тут же заговорила об отце, заставляя мучиться чувством вины. Гнев захлестнул с новой силой, Ричард не выдержал. — Эр Август, что было бы с отцом, если бы Ворон не вызвал его на дуэль? Штанцлер замер, внимательно разглядывая юношу. Неужели, все же, развращен? Врядли, но это нужно выяснить наверняка, а еще спровадить Окделла в Надор от греха подальше, там охолонится, будет много вспоминать об Эгмонте, да и эреа Мирабелла хорошенько вправит мозги так некстати опьяненному победой отпрыску. — Дикон, не терзай себя этими мыслями, помни отца сильным и гордым, помни его ласку и заботу. Создатель даровал нам воспоминания, чтобы мы вновь могли пережить испытанное счастье. Ты рассказывал, как отец помог тебе слезть со старой ивы. Помни его таким, Дикон. Повисла долгая пауза, Ричард смотрел в пол и явно волновался, судя по сбившемуся дыханию, значит, напоминание об Эгмонте Окделле подействовало должным образом, это хорошо, теперь осталось немного дожать, пока юношу захлестнули нужные эмоции. — Дикон, я понимаю, как тебе тяжело, ведь тебе столько раз приходилось проводить ночи рядом с этим чудовищем, — мягко произнес Штанцлер, — Если расскажешь, тебе станет легче, он тебя трогал, предлагал что-то грязное? — Нет, эр Август, клянусь честью, ничего такого не было, — глухо отозвался Ричард, с трудом сдержав злую усмешку Штанцлер решил его «добить» напоминанием об извращенных пристрастиях эра? Ничего такого не было. И не будет, Ворон не позовет в свою спальню, он сам об этом сказал еще тогда, в Нохе, близость с собственным оруженосцем не войдет в число пороков и злодеяний Рокэ Алвы. Консилльер все ходил туда-сюда по роскошному ковру с неведомыми цветами, заложив руки за спину, бубнил про разврат и трагичную участь Джастина Придда, на душе стало совсем тоскливо. Ричард так до сих пор и не выяснил, с кем же спит Ворон. Вряд ли ему нравится пузатый, пучеглазый Фердинанд Оллар, Алва просто вынужден ему отдаваться, нельзя же отказать Его Величеству. Может, эр Рокэ проводит гайифские ночи с близнецами Савиньяк и Марселем Валме? Ричард вспомнил завитые локоны, аккуратно подщипанные брови и кокетливо надутые губы покровителя Марианны, и ощутил болезненный укол ревности. Вот было в этом Валме что-то противоестественное, женственное! Невысокий, узкие плечи, пухлые руки, все время хихикает, строит глазки прямо как Марианна. А он, Ричард, совсем другой, на полголовы выше эра Рокэ, мускулистый… Может, все дело в этом, Ворону нравятся мужчины другого типа? — Старайся проводить с ним как можно меньше времени, Дикон, — обстоятельно увещевал консилльер, — Избегай общества Рокэ Алвы под любым предлогом и ни в коем случае не допускай никаких провокационных фраз! — Что Вы имеете в виду? — не понял Ричард, фразы, это что-то новенькое — Дикон, ты наивный, неиспорченный мальчик, с чувством отозвался Штанцлер, — Да, на войне Алве было не до тебя, а теперь ему скучно, и он снова примется играть с чужой гордостью и честью. Никогда, слышишь, никогда не упоминай в разговорах Гайифу и все, что с ней связано, никаких шуток и анекдотов. Это может послужить провокацией, сигналом к действию, понимаешь? — Понял, эр Август! — Ричард подался вперед, — Что еще мне не следует упоминать? — Все, что связано с близостью, Дикон, а если уж зайдет такой разговор, смутно намекай на куртизанок, полагаю, такой опыт у тебя уже был, но если нет, самое время попробовать, только так, чтобы об этом не узнала твоя матушка. — Вы дали мне бесценные советы, эр Август, — задумчиво отозвался Окделл и посмотрел в окно, — Мне пора вернуться, эр Рокэ будет недоволен столь долгим моим отсутствием, все же, я его оруженосец.