Клятва

Август Штанцлер довольно улыбался, хотя и чувствовал себя весьма неважно — сердце давило, слабость в холодных липких руках, поясница мучила ноющей болью из-за дождя, что лил уже третий день. Радовало же консилльера старинное кольцо, что сверкало кровавым рубином на его письменным столе, да, работа не самая тонкая, но ведь главное, содержание, а не форма. Сколько жизней унесло это кольцо с секретом? А впрочем, какая разница, важно лишь то, кого это страшное кольцо с рубином погубит на этот раз. Мысль о том, как бы отправить в Закат кардинала и Первого маршала, ну, или хотя бы одного из них, терзала давно, именно терзала, потому что оба были неуязвимы. Дорак и Алва прекрасно знали, что их хотят убить, кардинала берегла его осторожность и надежная охрана, а Ворона, и вовсе, будто сам Леворукий. Но в день Святого Фабиана беспечный Первый маршал допустил промах, оставалось только найти подходящий яд. Раздался стук в дверь, да вот же и он, весьма неосмотрительный промах Рокэ Алвы. — Заходи, мой мальчик! — ласково отозвался Штанцлер, поприветствовал Окделла и жестом пригласил присесть в массивное, обитое темным бархатом кресло напротив — Эр Август, как Вы себя чувствуете? — поинтересовался Ричард, скользнув взглядом по бледному, осунувшемуся лицу консилльера и склянке с какой-то настойкой, что стояла на его столе — С утра довольно сильно подскочило давление, да так, что даже пришлось ставить пиявок, а после лекарь добрых полчаса распекал меня за то, что я до сих пор пью шадди. Хорошо бы бросить, по примеру кардинала, но пока не удается. — Так кардинал и не бросал своего пристрастия, за вкусным шадди Дорак ходит к нам, кэнналийцы варят его с особыми специями, которые нравятся кардиналу, — с улыбкой отозвался Ричард «К нам». Закатные твари, как же это могло произойти? Ведь Окделл должен был всем сердцем ненавидеть Алву и более всего на свете желать его смерти! А Ричард хочет совершенно иного, о, какие же отвратительные гнусности он шептал Ворону там, на галерее… Ну, ничего, это абсурдное недоразумение тоже очень даже можно использовать, ведь Окделл не просто разделяет извращенные пристрастия Алвы, а по-настоящему влюблен в это чудовище. — Нам предстоит непростой разговор, Дикон. Настало время Талигойи, мой мальчик! — торжественно объявил Штанцлер, — Отсчет пошел, мне осталось предпринять всего несколько финальных шагов, и совсем уже скоро Альдо Ракан взойдет на трон. Восторжествует справедливость, которой так долго ждали Люди Чести, справедливость, за которую погиб твой отец! Новость прозвучала громом среди ясного неба, и вроде, нужно было радоваться, но Дикон лишь растерянно уставился на консилльера, который вертел руках кольцо, вспыхивающее тревожными алыми всполохами. Талигойя всегда была абстрактной мечтой, где-то в глубине души Ричард понимал, что мечтой она так и останется, несмотря на старания Людей Чести, ведь у Фердинанда Оллара есть непобедимый Первый маршал и всемогущий кардинал, которому известно все и про всех. — Знаю, Дикон, ты потрясен, — продолжил Штанцлер, бросив внимательный взгляд на Окделла, — Но поверь, ни Квентин Дорак, ни Рокэ Алва уже не в силах помешать нам. Альдо Ракан, наш истинный анакс, взойдет на трон, Робер Эпине станет его Первым маршалом, а ты, Дикон, будешь комендантом Раканы, так наш король назовет столицу Талигойи. — Эпине?! — воскликнул Ричард, — Эр Август, Робер, без сомнения, достойный воин, но куда уж ему до эра Рокэ, Варастийская кампания это еще раз подтвердила. Первым маршалом Талигойи может быть только Кэнналийский Ворон, и никто другой, я в прошлую нашу встречу как раз об этом и хотел с Вами поговорить. Нужно просто, чтобы Люди Чести признали свою неправоту, и… — Дикон, я понимаю, что ты хочешь, сказать, — мягко перебил Штанцлер, — Ты надеешься на то, что Ворон пойдет на примирение со своими давними врагами. Но даже если бы он этого желал, судьба Рокэ Алвы решена, после коронации Альдо твоего эра ждет заключение в Багерлее и публичная казнь. — Что?! — Окделл вскочил, едва не опрокинув массивное кресло, — Эр Август, что Вы такое говорите, неужели Ракан намерен казнить величайшего полководца, Проэмперадора Варасты, который повел шесть тысяч против ста, и выиграл войну?! На щеках лихорадочный румянец, едва не задыхается, в глазах мечется смятение и паника… Да, именно как и предполагалось, самое то, что нужно! Теперь осталось только дожать мальчишку, и этой же ночью Первый маршал Талига отправится в Закат, где ему самое место. — Дикон, не волнуйся так, прошу, этим ничего не изменить. Понимаю, ты оруженосец Ворона, ты принес клятву, ты помнишь ее до последнего слова, "жизнь герцога Алвы — моя жизнь". Но для Альдо Ракана Ворон — не просто первый враг Людей Чести и Талигойи, он… — Я поговорю с ним! — Ричард рвано дышал, ладони взмокли, на душе был ледяной ужас, — Я смогу убедить эра Рокэ, что он должен служить королю, который его достоин, Первородному анаксу, а не этому ничтожеству Фердинанду! У меня получится, эр Август, поверьте, получится! — Даже если и допустить невероятную мысль, что Ворон на это согласится, Альдо Ракан не нуждается в его службе. Наш истинный король желает мира в Талигойе, а чтобы предотвратить мятежи, погромы и восстания, он намерен продемонстрировать всем свою силу, усмирив недовольных показательной экзекуцией. Вот сам подумай, станут ли, к примеру, Савиньяки идти против Альдо, после того как своими глазами увидят, как палачи пытают самого самого Рокэ Алву, всесильного Первого маршала Талига? Ричард не ответил, медленно опустился в кресло, впился в подлокотники из темного дерева так, что побелели костяшки пальцев, грудь тяжело вздымалась, в потемневших глазах был неподдельный ужас. Мысли в голове хаотично метались, так вот, почему так часто приезжал Дорак, так вот, что означало «береги нашего Рокэ, не дай ему угодить в клетку», об этом и пыталась предупредить Катари! Обреченная птица с подрезанными крыльями, его Рокэ, задыхающийся от боли в руках безжалостных палачей, обнаженный, закованный в цепи, беспомощный… О Создатель, они ведь будут не только мучить его, всем известно, что надзиратели насилуют узников, делают с ними все, что им вздумается, и это негласно поощряется! — Робер Эпине, с которым Ворон обошелся более, чем благородно, пытался отговорить Альдо, но наш истинный король непреклонен. Не из-за того, что жесток, вовсе нет, только во имя мира в Талигойе. Твоего отца ждало тоже самое, Дикон, нечеловеческие пытки, нескончаемые издевательства и унижения. Но Алва избавил Эгмонта Окделла от этой страшной участи, предложив единственно возможный выход, честную дуэль на линии. Отплати своему эру тем же, Дикон. Милосердием. — Что Вы имеете в виду? — глухо, отстраненно отозвался Ричард, загнанно дыша — Позволь Рокэ Алве покинуть этот мир в зените своей славы. Дай ему умереть Первым маршалом Талига, Проэмперадором Варасты, а не изувеченным пленником, лишенным человеческого достоинства. Видишь это кольцо? — Штанцлер мягко придвинул украшение на край стола, — В нем яд, который Ворон не сможет распознать, а даже если и почувствует его, противоядия нет. — Я должен убить моего эра? — едва слышно выдохнул Окделл, оцепеневший от парализующего ледяного ужаса — Это единственно возможный выход, Дикон. Тебе решать, умрет ли твой эр во сне с безмятежной улыбкой на губах, или же будет долгие месяцы страдать от боли и унижений, а потом отправится на плаху. К месту казни Рокэ Алву поведут раздетым, с обкромсанными волосами, в цепях, по тем самым улицам, где под ноги вороного коня Проэмперадора Варасты бросали цветы, а ты ехал рядом с ним, Дикон, гордо держа штандарт победителя. Ворона проведут по всей столице, чтобы все видели, как палачи терзали бывшего Первого маршала крючьями, щипцами, хлыстами и каленым железом, видели, и боялись этой чудовищной участи. — Если другого выхода нет, — пошептал Ричард пересохшими губами, — Я… Я сделаю то, что должен. Я не допущу, что с эром Рокэ произошло такое. Да, мне страшно, но… я должен. Как открывается кольцо, эр Август? Ох, до чего же непросто скрыть ликование — как же хорошо Алва приручил этого безмозглого щенка! Хотя, насчет безмозглого, это весьма сгоряча, Окделл уже совсем не тот, что раньше, дело тут только в молодости и неопытности, Мирабелла в своем письме ясно дала понять, чего в дальнейшем ждать от оруженосца Ворона - это хищный зверь, да еще и своенравный. Но беспокоиться не о чем, влюбленный мальчишка, конечно же, разделит печальную участь своего любовника, в Закат им обоим и дорога! — Я попрошу Вас еще кое-о чем, эр Август, — взволнованно продолжил Ричард, осторожно тренируясь открывать потайное отделение кольца, — Эр Рокэ говорил, что меня выдает румянец и возбужденное дыхание, он непременно что-то заподозрит. Выпейте со мной вина. Тогда я скажу ему полуправду, как он и учил, скажу, что пил и играл в кости, вот и выигрыш, это украшение, и я взбудоражен победой. Эр Рокэ поверит мне. — Отличная идея, Дикон! Дерни-ка шнур, пусть придет слуга, — отозвался Штанцлер, умело скрыв торжествующую улыбку — Зачем же, я сам подам, мне это привычно, как оруженосцу, — Окделл быстрыми шагами подошел к элегантному столику с графином Штанцлер откинулся в кресле, наслаждаясь охватившим его душевным ликованием. Это победа, несомненная, долгожданная, выстраданная победа Людей Чести! Лишившись верного союзника, Дорак притихнет, и уже не будет такой непреодолимой помехой Ракану, как сейчас, а доверять кому-то, кроме Ворона, кардинал не может. — За Талигойю, герцог Окделл, и до дна! Ты принял тяжелое, но верное решение, мой мальчик, — Штанцлер поднял бокал — За Талигойю, эр Август, — твердо отозвался Ричард и выпил залпом