Клятва

Ричард торопливо поднялся по лестнице, постучал в резную дверь кабинета своего эра, но вошел сразу, не дожидаясь приглашения, он всегда так делал, когда волновался. Рокэ, что сидел за столом и что-то писал, поднял голову и вопросительно вскинул бровь. Оруженосец виновато уставился в пол, не нашел, что ответить, смутился, ведь у стола навытяжку стоял порученец коменданта Олларии, Лионеля Савиньяка. — Входите, юноша, — рассеянно произнес Алва и снова склонился над письмом, — Мне нужно дописать незамедлительный ответ Лионелю, а после мы с Вами проведем познавательную беседу о приличиях. Налейте мне вина. — Слушаюсь, монсеньор, — не своим голосом отозвался Ричард, в смятении посмотрев на столик, где стоял кувшин с «Черной кровью». При посторонних следовало вести себя, как полагается оруженосцу, а не любовнику Первого маршала Талига, но Дику сейчас было не до этого — Ну, что же так долго, юноша? — требовательно позвал Ворон, и Окделл поспешил к нему с хрустальными бокалами в руках, один для эра, второй для себя «За Вас, эр Рокэ», пронеслось в голове, и Ричард залпом осушил бокал, не чувствуя вкуса. Ворон выпил «Черную кровь» в несколько больших глотков и снова взялся за перо. Окделл не мог оторвать взгляда от унизанной сапфирами узкой руки, той самой, что он поцеловал в день Святого Фабиана, когда принес клятву, а потом целовал еще и еще, но уже совсем по-другому, и рука эта ласкала в ответ. «Жизнь герцога Алвы — моя жизнь». О, Создатель, как же это жестоко, как же невыносимо знать, что он смотрит на эту изящную руку в бесценных кольцах в последний раз! Ну почему, почему все сложилось именно так?! Алва придвинул бокал к краю стола, это означало, что он желал еще вина. Вот и хорошо, они оба выпьют еще «Черной крови». Эр Рокэ все писал, казалось, это длилось целую вечность, Ричарду только и оставалось, как слушать собственное рваное дыхание и гулко бьющееся сердце. Наконец, Ворон закончил — видимо, это было что-то действительно важное, раз послание столь длинное и срочное, и отпустил порученца Савиньяка. — Итак, герцог Окделл, — Ворон скользнул в укрытое шкурой кресло и изящным движением закинул ногу за ногу, — Соизвольте налить мне еще и объяснить Ваше крайне странное состояние. Что такого наговорил Ваш обожаемый консилльер, что у Вас аж руки трясутся? А после потрудитесь рассказать, где Вы раздобыли это безвкусное недоразумение с рубином, что сверкает на Вашем пальце. — Эр Рокэ, я… — Ричард снова подал вино, налил и себе тоже. Опустился в кресло напротив своего эра и несмело поднял на него лихорадочно блестевшие глаза, — Я расскажу Вам, что сделал. Помните таверну в том городке с приятным названием, Фрамбуа? «Талигойская Звезда», такая уютная, а в Вашей комнате пахло лавандой и мятой… — Начнем издалека? Что ж, пусть будет так, юноша, — Рокэ нетерпеливо повел плечами, сделал глоток любимого терпкого напитка и с интересом глянул на бокал, — Необычный букет… — Так вот, в ту ночь Вы были так печальны, Вам было плохо, эр Рокэ, я будто сам чувствовал это, — Ричард любовался красивым лицом, синими глазами и черными прядями своего эра. Создатель, за что, за что?! Почему нельзя просто быть вместе, ведь с Вороном так хорошо, так сладко! — Я так хотел обнять, утешить, я хотел признаться, что люблю Вас, эр Рокэ! — Дикон… — только и смог вымолвить Ворон, растерянно глядя на своего оруженосца — Но вдруг заявился этот папаша Эркюль, не мог же я признаваться Вам в любви при нем, да и вообще я не знал, что будет, вдруг Вы бы рассмеялись и выставили меня вон. Я только об одном жалею, что нам так недолго выпало побыть вместе… Так недолго, но так сладко, мой эр… — Почему же недолго, Дикон? — Рокэ чувствовал нарастающую тревогу, каррьяра, да что происходит?! — Юноша, если это очередная Ваша игра, скажите об этом сейчас, она зашла слишком далеко, и мне это совершенно не нравится! — Тогда в таверне вместо того, чтобы сказать, что люблю, я поклялся не подвести Вас. Такие незатейливые слова, но они значат больше, чем самая красивая клятва времен Золотой Анаксии, они значат, что я сделаю для Вас все. И сегодня я сдержал мою клятву, я спас Вас, эр Рокэ! — От чего Вы меня спасли, юноша? Боюсь, я вообще перестал что-либо понимать… — Шанцлер! Он сказал, что отчет пошел, что Люди Чести в шаге от победы, что настанет Талигойя, а Вас будут мучить в Багерлее, потом проведут обнаженным по городу, и казнят на плахе! — Карряра, юноша, ну и фантазии у этого Вашего Штанцлера, — усмехнулся Рокэ, но в ледяных синих глазах его металась тревога, — И это в его-то почтенном возрасте! — А к Вам все время ездит Дорак, кардинал что-то подозревает, и Катари тоже пыталась предупредить, прямо не могла сказать, она ведь тоже любит Вас, правда, любит… Рассказала страшный сон про птицу в клетке и огонь… И комендант Олларии порученца прислал, все это неспроста, все, как и говорил консилльер! Но я спас Вас, мой эр! Ричард вдруг бросился к Ворону, упал перед ним на колени, хотел обнять, но тело плохо слушалось, и вышло так, что он стащил эра с кресла на ковер и бессильно уткнулся в его плечо, вдыхая аромат морисских благовоний, что ярко напомнили про тот первый раз в комнате с гайифсикими амфорами. — Другого выхода не было, поймите… Я спас Вас эр Рокэ, пусть и таким чудовищным способом, но спас, я сдержал клятву! — Ричард снял кольцо и протянул Ворону, — Оно с секретом, Штанцлер дал мне яд, который Вы не распознаете, противоядия нет, и не будет страшного будущего, что Вас ждало бы, мой Первый маршал, мой Росио… — Что ты сделал, Дикон?.. — Рокэ изумленно распахнул длинные черные ресницы, увидев содержимое кольца. Четыре белые круглые крупинки, оставалось место для пятой, а что за яд, понятно из без пробы, тот самый, не иначе! Слегк мазнул пальцем по крупинке, попробовал на язык, сплюнул. Каррьяра!.. — Как же невыносимо тянет спать, эр Рокэ, — прошептал Дикон, рук его безвольно сползли по бедрам эра, — Штанцлер сказал… он сказал, невозможно проснуться… Мы выпили по два бокала, один… за Талигойю… а второй….а вто…рой… — Дикон! — Ворон с силой встряхнул своего оруженосца за плечи, но тот безвольно уронил голову. Он спал. Спал, и это был последний сон в его жизни. Рокэ отшвырнул тяжело сопевшего оруженосца, метнулся к книжным полкам, резким движением сбросил одну из старинных книг, и полка медленно повернулась, открывая потайной вход в небольшую комнату, убранству которой позавидовал бы любой алхимик. Сразу нашел необходимые склянки, подрагивающими руками насыпал в бокал порошки. Сколько же нужно?! Каррьяра, лучше уж больше, чем меньше! Оруженосец лежал на полу все в той же позе, грудь его тяжело вздымалась. Алва будил его добрых десять минут, пришлось даже влепить пощечину, и Окделл, наконец-то открыл глаза. — Рокэ… — едва слышно прошептал Ричард, вновь прикрывая веки, ведь яд не давал противиться сну — Пей, Дикон! Ну же! — крикнул Рокэ, вливая в рот засыпающему юноше спешно приготовленный раствор