«Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку.»
Скорее всего, именно этим крылатым изречением, Дима и оправдывает, каждый раз, любое своё поведение. Обычно. Каждое своё действие — он наверняка считает особенным. Исключительным в своем виде и… неведомым для других. Непостижимым. Что позволительно ему — не совсем допустимо, для кого либо ещё. Такое вот… неравенство. Вкусов. Выходит, что и я сама, находилась в этом несправедливом «остатке». Я была далека от Юпитера. Далека от Димы. Ведь мне, как и прежде, являлось совсем не по силам, подыскать разумного объяснения всему тому, что он, без какой либо логики и трезвости рассудка, творил.У его неожиданных желаний на мой счет — не имелось обоснований.
Лежать макушкой, на прохладной подушке, с расплетенными волосами — и правда, оказалось намного удобнее… если сделав это усилие, над моей прической, Дима вообще помышлял, именно об этом. О моем комфорте. Но… …что-то — было не так. И это «что-то» — не давало мне сомкнуть глаз. А ещё, впервые за последние три дня, я отходила ко сну — совсем без ужина. Ведь всё это время, до этого, меня, довольно неплохо, кормила родительница Димы. Сам парень, по неведомой мне причине, отказался это делать — угощать меня ужином. Он мне его, вовсе не предложил, прежде чем отправить в постель, уже, вроде как, до самого утра. Может быть потому, что брюнет просто забыл, об этой, самой простой и очевидной, человеческой необходимости — кушать. А может… он не удосужился подумать, что вообще-то, нормальные люди, пьют хотя бы чай, особенно в холодное время года, прежде чем закончить свой день, проваливаясь в сон. Вообщем, все мои скудные догадки, сводились лишь к одному выводу: о чем-то человечном — Дима подумывал мало. А вот я подумывала… а еще — переживала, ожидая, что и сам Дима, совсем скоро, составит мне компанию. Ведь кровать, на этаже, имелась всего одна. Только брюнет… всё сидел и сидел, на диване. То в окно смотрел, то пялился в свой телефон. Я могла его наблюдать, а он — даже не поглядывал в мою сторону. Может он и забыл, вовсе, что я здесь? Забыл уже давно, вот я и осталась голодной… — Ты сейчас уйдешь? — тихо произнесла я, нарушая тишину, по прошествии, может быть, двадцати минут, нашего общего молчания. Укутанная, по самую шею, в пуховое одеяло, я острожно выглядывала из под его края. Высовываясь наружу из «домика». Такой вот вывод, о его возможном уходе, я сделала, так как другого объяснения, бессмысленного бодрствования Димы — найти не смогла. И почему то… мне совсем не хотелось, чтобы это было так. Чтобы он уходил. Мне едва нравился этот деревянный коттедж, ночь в котором, мне предстояло провести сегодня, впервые. Посреди леса… от которого меня — отделяла лишь тоненькая на вид дверь, сделанная словно из бумажного листа, а не массива. Она выглядела даже игрушечно. Точно также, как и моя мнимая крепость, сделанная из одеяла. — Нет. — отрезал Дима, в ответ мне и снова смолк, а после, добавил, разворачивая на меня голову. — Ты хочешь, чтобы я ушел? Или почему, ты всё ещё, не спишь? Подумав совсем немного, я отвела от него глаза: — Не хочу. — произнесла я, теперь натягивая покрывало, еще выше. На этот раз, оно и вовсе закрыло, почти половину моего лица. Брюнет имел возможность наблюдать — лишь пару моих, встревоженных неизвестностью, глаз. — Не хочешь спать или не хочешь, чтобы я уходил? — уточнил, зачем-то, Дима. А я… промолчала. Покрывшись одеялом, всецело.***
Я не запомнила, не поняла даже — как, в итоге, уснула. Но когда открыла утром глаза, Дима… уже находился совсем рядом. Он мирно спал, одетый, справа от меня. На животе. Выходит… беззвучно, пробрался в кровать, когда я уснула первой? Или же, оказался в постели, лишь пару часов назад? И что же это за милость такая? Чего он ожидал, продолжительно находясь у окна, изначально? Чего избегал? И почему передумал… Мои ступни, тихо коснулись, совсем уж ледяного пола, а взгляд, невольно, тут же покосился на камин у стены… наверное, всё же, он находился в помещении не зря. Зря только — он не оказался использован, по своему прямому назначению. Поежившись, я буквально добежала до душевой кабины, переоделась после. Делала всё — в небывалой спешке, спотыкаясь на ходу, роняя многократно из рук мыло на плитку. Быстрота моих действий, обосновывалась двумя вещами: царившим, пробирающим до самых костей, утренним холодом и… пониманием, что совсем скоро, проснется и сам Дима. Несмотря на многие, откровенные и постыдные вещи, что уже произошли между нами, я… очень его стеснялась. Я не хотела, чтобы парень знал: когда я захожу в душ, когда я из него выхожу. Почему, иногда, тихо напеваю себе под нос, знакомые мелодии, переодеваясь…Наверное, не было больше ничего во мне и обо мне — чего бы Дима не знал. Только это — не отменяло моего смущения и стыда перед ним. Он… не был мне близок.
Оказавшись в комнате вновь, я пощурилась, разглядев за окном, вроде как, греющее всё вокруг, солнце. Неумолимо, мне моментально захотелось выйти наружу. Тут же. Чтобы его увидеть, поприветствовать. Чтобы согреться. Мне натерпелось покинуть этот домик, словно сделаный изо льда. Настороженно, всё ещё сомневаясь в верности своих дальнейших действий, я оглянулась на Диму снова — он спал.Замер и молчал.
…а значит — он окажется совсем не против, чтобы я посидела на крылечке, совсем немного. Он не станет разговаривать сейчас и спорить. Больше не раздумывая, я, как можно тише, надела свою верхнюю одежду и вышла наружу.***
Вчера — я этого не разглядела, скорее всего, из за царившей на улице темноты и усталости, но совсем рядом, к нашему с Димой домику, располагался еще один, точно такой же. Всего-то, через два дерева от нас, что перекрывали целостный вид, наверное, по задумке архитектора, намеренно. Но я заметила очертания построения, услышала и голоса людей. Эти звонкие голоса… громко смеялись. Невольно, улыбнулась и я, слыша их заразительный смех. Представляя, как сейчас, этим незнакомцам — наверняка очень весело. Ведь в отличии меня, мало понимающей, истинную причину своего нахождения здесь, они — выбрали это место, для своего безмятежного отдыха. Не успев додумать и представить, образы тех, кто находился совсем рядом… на дороге уже появилось три силуэта. Всё также громко хохотавшие, теперь уже более слышимо, и эта слышимость усиливалась, ведь шумная компания — устремлялась именно в мою сторону. Не понимая зачем, беспричинно, я замерла. Продолжая мирно сидеть, на предпоследней ступеньке крыльца. А когда трое незнакомцев, что оказались милыми девушками, очутились совсем уж напротив и меня заприметили, я, машинально, подняла руку в воздух, помахав им. Было бы странно — этого не сделать. Ведь выглядела я… довольно угрюмо, а еще, очень хотелось есть. Неожиданно для меня, они помахали в ответ и... тут же остановились. — Ты тоже идешь завтракать? — вопросила одна из них, громко. Тут же широко мне улыбаясь. Чувствуя себя неловко, я быстро подскочила со ступеньки, вставая в полный рост. — Иду… а где здесь завтракают? — поинтересовался я, вежливо поддерживая беседу. Хоть и… не отказалась бы, от завтрака, на самом деле. Уже другая девушка, с короткой стрижкой, указала мне рукой, куда-то в самый конец дороги: — Здесь есть ресторан. Там подают и завтрак и ужин… правда, только первый прием пищи бесплатный. Они вели со мной беседу громко, а я — всё мельком оглядывалась. На тоненькую дверь, за своими плечами. Понимая, что… пробуждение Димы, в этом шумном случае, неизбежно. А ему — это совсем не понравится. Особенно, если парень уснул, лишь пару часов назад. — Ну так что, ты идешь? — вырвала меня, из моей привычной паранойи, брюнетка. Та самая, что заговорила со мной, самая первая. — Или ты, кого-то ждешь? От этой неопределенности, неожиданного выбора, что мне предстояло теперь, вроде как, сделать — моя тревога, только усиливалась. Я прекрасно понимала, что прямо сейчас, со стороны, выгляжу в глазах этих троих, скорее всего — очень глупо. Даже подозрительно. Может быть даже, они могли расслышать, как быстро и громко, бьется мое сердце. Которое, подгоняя, призывало меня, ничего больше не объясняя, поскорее вбежать обратно в дом, скрываясь за дверью.Призывало остаться, в ледяной избушке с тем, кто в ней сейчас жил.
Но прежде чем я приняла такое решение, снова послышался голос незнакомки, с короткой стрижкой. Попутно, она поглядывала и на экран своего мобильного: — Просто, через двадцать минут — ресторан закроют, до самого обеда. Точнее, уберут стол с завтраком. Ты не успеешь.Они стояли, ожидая. Стояла и я. Чувствуя себя трусихой. А ещё, несправедливо лишенной всего того, что имели они. Вольности выбора.
А Дима, может открыть глаза — и к самому вечеру, в то время, как я — умру от голода. И ему будет совсем всё равно... Если я осталась без ужина, значит сумею остаться и без завтрака. Потерпю, как нибудь, ведь так? — Хорошо. — кивнула я в ответ, наконец. Оглянувшись еще раз на дверь, я переступила, сразу через две ступеньки.***
Кэт, Нюта и Лина — именно так звали моих новых знакомых. Внезапных и временных. «Друзей — на завтрак». Звучит жутко — я про последнее… но это было именно так. Девушки, дружелюбно поделились со мной рассказом о том, что частенько, оказывается, бывают в этой многофункциональной гостинице, вне сезона. Именно в это дождливое время года, обычно, очень большая скидка на съем домика, а ко всему прочему, у их общего друга, намечался день рождения. Ожидая его приезда, уже сегодня вечером, компания планировала посиделки у костра, с вином. — А ты, что здесь делаешь или приехала с родителями? — поинтересовалась, попивая кофе, Лина. — Может быть, твой папа охотник? Её яркие волосы поблескивали, искрясь на солнце, ведь располагалась девушка, у самого окна. Прежде чем ей ответить, я разрезала свой омлет на ровные части. Их получилось шесть. — Нет. — выдала я, помотав головой. — Мой папа полицейский. И я здесь не с ним. В отличии от компании подруг — я могла рассказать о себе совсем немного. Не было у меня ни друзей, ни предстоящего барбекю на свежем воздухе… был только Дима — а у него была я, и повесть о нём, заняла бы, как минимум половину дня. Даже если бы я упустила вещи… нежелательные и недостойные, чтобы о них распространяться. Прежде чем я услышала ответ Лины, кто-то… неосторожно схватил меня за плечо, а вилка — звонко выпала из моих рук. На пол упал и кусочек омлета. Глаза моих новых знакомых, заметно округлились и поэтому, я точно знала… кто именно находился у меня за спиной, прямо сейчас. — Вкусно? — теперь, послышался и знакомый мне голос. — Встанешь? — вслед за первым, последовал и следующий вопрос мне. — Встань. — прозвучала, уже более настойчиво и конкретно, просьба. Несмотря на понятность слов и призыва, я и не думала шевелиться. Я застыла, уставившись, с сожалением и испугом, на оставшиеся на моей тарелке, кусочки завтрака. Жалела я — обо всём и сразу. О потери части яичницы, о том, что пробудился Дима, хоть зло, никогда и не обещало, дремать. И о том, что наверняка, едва терпимое ко мне отношение парня, смогут, совсем скоро, наблюдать ещё несколько пар глаз, помимо моих. Скорее всего, с ужасом. Вот подскочу я сейчас со своего места, пойду на поводу у тревоги, у Димы и… утрачу, вмиг, пускай даже и невеликое, но уже полученное, за время нашего недолгого знакомства, хорошее впечатление о себе, у девушек. Тихонько, я повернула свою голову влево, едва улавливая глазами Диму: — Привет, будешь кашу? — предложила я, в спешке стирая со своих губ, хлебные крошки, ладонью. Вопреки моему притворному, непринужденному виду, мой голос, в один момент — а именно, в момент появления брюнета, в едином со мной пространстве, стал тише. Угодливей. Кончики моих пальцев, невольно, стали подрагивать — зная, предчувствуя, всё грядущее, больше меня самой… и я, прытко, спрятала свои руки в карманы кофты. Пока и другие об этом не узнали. Это, вновь появившееся, далекое от спокойного, состояние, моей души и тела — вернуло меня обратно в реальность, достаточно скоро. Ведь, проведя, может быть лишь половину часа за завтраком, с новыми знакомыми, я, на совсем короткое время, подзабыла… О своем истинном положении. Напомнил мне об этом, обыденно, брюнет. — Нет. — отрезал Дима. — А ты, я надеюсь, сыта? Этот его, вроде бы попечительный вопрос, но озвученный равнодушно — забрал моё дыхание. Больше не выдерживая, нарастающего напряжения, что пробралось и внутрь меня самой, по мере того, как голос Димы — приобретал всё больший смысл, что был слишком хорошо мне понятен и знаком, я подскочила со своего стула. Попутно снимая с его спинки, свою куртку. Готовясь покинуть теплое помещение, в любую секунду. — Да. — кивнула, спешно, головой я, стараясь не встречаться ни с ним, ни с компанией моих новых подруг, взглядом. — Мы можем идти. Если бы мне было разрешено выбрать, в какой именно момент жизни — меня может просто не быть, я бы, выбрала именно сегодня. Именно сейчас. Ведь чувствовалось, всё происходящее — просто ужасно. Неловко, некстати… очень бесправно и унизительно, для меня. — Не уходи, сейчас же принесут блинчики, Соня. Ты их заказала. — послышался голос Лины. Напоминая, останавливая меня, от всё равно неминуемого ухода. И теперь, я очень хотела на неё обернуться, хотела поблагодарить за всё, и может быть даже, пообещать заглянуть к ним на праздник, вечером. Я почти это сделала, но Дима, в самый последний момент, ловко поймал мою голову, крепко сжал её сзади, удерживая за макушку своими пальцами, призывая меня… для начала, всё же, взглянуть на него. — Подожди, Соня, уже некуда так спешить. — свободной рукой, он вырвал у меня куртку и мы, впервые за это утро, встретились глазами. — Это я, как придурок, обошёл два раза весь дом, в поисках тебя, а после, ведь этого оказалось недостаточно, решил заняться утренней пробежкой, прямо до ресепшен, всего-то, парочку километров... — Дима сделал паузу и теперь его ладонь опустилась к тыльной стороне моей шеи, его пальцы, ощутимо, крепко обхватили мой затылок. — Я очень надеюсь, что в твоем поступке, есть разумный мотив, помимо того, что ты просто захотела покушать. Ведь есть? — начал, буквально отчитывать меня он... при всех. Мои щеки покраснели. Я и не думала увиливать из его хватки, чтобы она не стала, чем-то иным и чем-то похуже, поэтому... застыла. Заговорила, после, слишком быстро и едва разборчиво: — Нет… Просто ты спал и… вчера мы не успели покушать, помнишь? А я очень хотела и внезапно... там, на крыльце... Я не могла этого видеть, но точно слышала, как встала с места Кэт, отодвинув стул. Я расслышала и её голос. Он, уверенно и резковато, перебил мой: — Соня, а кто это? Чем ты ему обязана и что он тебе за это делает, чтобы так разговаривать? Только Дима не реагировал на её речь, на него ничего не влияло и не могло. Он продолжал, пытливо, смотреть на меня: — Ты ранила меня — очень сильно… и ты даже не извинилась. — он был искренне поражен, даже удивлен. И этот его чистосердечный, ошеломленный вид, перемешанный с обидой непонимания — выглядел жутко. Ведь не было повода, так остро переживать случившееся...