Нормальность имеет свойство заприметить противоположное, а именно — ненормальность.
— Хорошо. — внезапно, отрезала брюнетка, соглашаясь. — Три часа? — переспросила она, уточняя, как показалось мне, подигрывая ему. — У нас, как раз есть это время. Рука Димы коснулась моей и он сжал мои пальцы, продолжая жуткий, в своей абсурдности, диалог с девушкой: — Она мне очень дорога. — произнес он убедительно, кивнув в мою сторону, едва заметно. — И тебе не обязательно считаться с моими ценностями, чтобы это понять… просто знай, что мне плевать на всё остальное, включая последствия, которые могут для меня возникнуть, если ты этого не запомнишь. — Дима сделал паузу, словно выжидая, совсем немного, ответа. Но его не последовало. — На не продолжительное время, я обещаю. После, забудешь меня. И её ты тоже забудешь. Всё же, я не сумела справиться с происходящим. Я не сумела промолчать. Я не была согласна оставаться ни с кем и быть оставленной. В особенности с теми, перед кем я оказалась несправедливо посрамлена… Их возможные, дальнейшие вопросы мне и неутешительные выводы, заставляли мои колени дрожать. — Я с тобой. — сказала я так, чтобы это мог услышать, один лишь Дима. И он услышал, ведь улавливал во мне всё, как и прежде, как и каждый раз. Его глаза мгновенно переместились на меня и всё так же… они не оставляли мне шанса изменить их сути. — Куда, Соня? Нет. — произнес он в ответ спесиво, выпуская мои пальцы из своих, отводя и руку, но я успела схватить его за локоть. Край куртки. И он позволил мне это сделать, так вот за него держаться. — Побудешь здесь. Тебе по силам такая самостоятельность. Или ты находишь компанию этих девочек не безопасней моей? — вскользь, взгляд Димы переместился на мою бессмысленную хватку. После, оглядел моё лицо. Немного… его непоколебимый вид смягчился и он добавил. — Мне нужно домой. Приехал отец. — начал пояснять брюнет, а дальше, словно пытаясь рассеять мою тревогу, рассказал больше. — Это безопасная, закрытая территория. Каждый знает, что ты здесь и никто тебя не отпустит, включая твоих новых подруг. — Дима сделал паузу и взяв мою руку, аккуратно отвел её от себя за запястье в сторону, удерживая. — Тебе стоит переживать лишь об одном и я очень хочу, чтобы ты об этом переживала. — теперь, брюнет спрятал обе свои руки в карманы куртки, отдаляясь от меня ещё не физически, но уже ментально. Создавая ощутимую разницу в том, что каждому из нас позволено. Мне — было ощутимо меньше. — О чём? Переживала... — спросила я, совсем уж остро принимая его слова. Растерянно. — О своих поступках. — отрезал Дима, уже начав от меня пятиться, к выходу. — И о том, как я сумею скорректировать твоё поведение. Это известный способ, проверенный годами. Соображаешь?***
Дима ушёл, а я, ещё долго так простояла, ко всем спиной. И выглядело это неестественно — ведь у меня не имелось повода, продолжать это делать. Кроме вконец разгромленной души и стыда за постфактум, оставленный парнем. И даже не знаю, сколько бы это моё стояние продолжалось, если бы… меня не окликнули. — Твои блинчики здесь, Соня. — прозвучал голос Лины. Не с первой попытки, я развернулась, но лишь боком, помотав головой: — Я больше не буду. И я пойду. — было всё, на что меня хватило. — Куда? — вопросила Кэт, а я, не смотря на неё, расслышала, в этом её кратком вопросе... Диму. От этого, захотелось покинуть столовую, еще стремительней. — К себе. Оставленную парнем, на спинке моего стула куртку, я уже взяла. Кое-как, натягивая вещь на себя. Мои руки дрожали. — Может, посмотрим вместе фильм? Мы привезли с собой ноут. — предложила Нюта, спешно, словно пытаясь догнать мои торопливые, и от этого неуклюжие, действия. Но я не останавливалась в своем намерении уйти. Я и не знала больше, если им вообще была нужна моя компания. Ведь… появление Димы изменило ход событий. — Нет, я как-то не очень хочу. Спасибо. — ответила я и застегивая молнию, всё же, оглядела их всех взглядом, на прощание. Может быть, видя их: в самый последний раз. А они замолчали. Поняв всё во мне. На этот раз, верно. — Ну… Иди. Мы там, рядом, если что. — позволила мне больше ничего не объяснять, Кэт.***
Неизвестно чего — мне пришлось ожидать совсем недолго. Каждое окно на этаже, я заслонила шторами. Так, чтобы стало понятно любому, кто захочет ко мне заглянуть — мне это вовсе не угодно. Я не смотрела на часы, вообще ничего не делала, кроме того, что пыталась унять тревогу, бессмысленным разглядыванием рекламных брошюр гостиницы, но дверь в коттедж открылась, кажется, намного скоропостижней, прошествию трех часов. В тот самый момент, я сидела в кресле. Сидела в полумраке. Дима молча дошагал до меня. Наверное, он на меня смотрел и хотел, чтобы и я посмотрела на него тоже, но я так не поступала. Просто чувствовала его немой призыв, на который не отзывалась. Спустя лишь момент, что-то приземлилось на кофейный столик, возле. Дима, выходит что для меня, намеренно кинул это невесомое «что-то», привлекая мое внимание. Или же… он распорядился, именно так этой вещью, не желая её вручать мне в руки лично. Тут же, мои глаза устремились в нужную сторону. Ещё особо не разглядывая, я увидела… фотографию. — Возьми. — послышался голос Димы, вдогонку моему быстрому пониманию. Он заметил то, что заметила я. И ждал. И несмотря на то, что эта цветная распечатка не несла для меня никакой угрозы, ведь просто на просто не могла, я, очень долго, не решалась внимать просьбе парня. …но в итоге, из-за нарастающего любопытства, которое именно сейчас, решило принять и оттенок тревоги, я это сделала. Протянулась, совсем немного, и нащупала пальцами, пододвигая поближе к себе. Поднесла к глазам, близко. И… замерла. На фотокарточке оказалась запечатлена моя кухня. Столовая, моего уже прежнего дома. На ней я узнала своих родителей… и родителей Димы я тоже узнала. По середине, между ними, нашла и себя… Брюнета на фото не имелось. Медленно, я отложила кадр обратно и несмело подняла глаза на Диму. Мне не хотелось расставаться с этим снимком, вот только, по неведомой причине, он едва вызывал у меня умиление. Только смятение и беспокойство. Что нарастало, чем дольше я вглядывалась в знакомые мне лица. — Это что, правда? — выдала я, настороженно. — Что… не подделка даже? Я говорила всё, что приходило мне в голову. Решила, что Дима захотел надо мной подшутить. Странная шутка, ведь она даже не казалась мне таковой, а думалось лишь, что я знаю и сама, что это правда. — Выходит, что так. — тихо протянул брюнет. Он оставил свою куртку ещё при входе и стоял передо мной сейчас, в белом свитере, смотря на меня, сложив руки в карманы своих джинс. Выжидая… обратной связи. Нетерпеливо, но так, словно это являлось для него долгожданным событием. И он был готов потерпеть еще немного. — И ты знал? — продолжила я задавать вопросы, вместо того, чтобы поделиться с ним своими эмоциями, что уже верно… начали скручивать мне живот. — Знал. — отрезал он, делая паузу. — Я не только знал. А помнил и ждал. Нервно помотав головой, я быстро заправила за уши волосы: — Ничего не помню я. И тебя нет на снимке. — начав опасаться, может быть даже, что-то действительно вспомнить или же выдумать, под влиянием Димы, заговорила я, сбивчивым темпом. Замечая моё беспокойство, парень оставался невозмутим. — Нет. Но я с тобой оставался. Ты мне даже прислужила. Принесла, по просьбе своей мамы, для меня стакан газировки. — Дима снова смолк, словно он, на момент своего повествования, вспомнил эту, оказанную ему мной, услугу. — Ты и тогда, ничего против своей маме не умела сказать. Смотрела молча, а потом делала, как тебе говорили. — добавил брюнет. Почти возмущенно, я подняла на него голову: — Что мне «говорили»? — Принести гостю напиток. Из кухни. — ровно пояснил он. — Ну и что… что с того? — непонятно зачем, вместо того, чтобы просто согласиться, пошла против рассказа Димы, я. Он дернул головой, убирая упавшие пряди с лица. — Ничего. Мне было очень скучно находиться на том празднике, а ты меня развлекла. — выдал он еще немного, не носивших в себе ничего для меня и любого, кроме него самого, воспоминаний. Не выдерживая странного повествования брюнета и того, что я, в отличии от него — совсем ничего не помню, противясь, я подскочила с кресла: — Хватит выдумывать! — повысила голос я, но едва успешно. Уже стоя на ногах, но не двигаясь и не устремляясь на встречу к нему. — Чего ты от меня хочешь? У меня нет ностальгии по детству. Мне всё равно. Прекрасно наблюдая мою нарастающую тревогу, Дима ухмыльнулся. Так, словно он и ожидал от меня — лишь такой реакции. Панической. Моего полного отвержения его слов, из за полнейшего непонимания происходящего и увиденного. Боязни и понять. — Хочу напомнить тебе. — ответил он, снова сомкнув губы. — Ты ушла тогда, после этого снимка и села в гостиной, на пол. Ты открыла все подарки своего отца. Я видел, смотрел за тобой, стоя в проходе. Я тебя не останавливал и не хотел, чтобы кто-то другой увидел и остановил. Забрал у тебя мимолетную радость. — Дима сделал паузу, переведя свой взгляд мне на макушку. — И вот, ты откапала в одном из праздничных пакетов бумажную корону. Идиотскую. По ошибке, кто-то положил её в один из этих пакетов, вместе с понадкусанным фастфудом. Сначала, ты доела чью-то картошку, а после, надела эту картонку, тут же, себе на голову и тогда… я подошел. — слушая парня, мне захотелось покрыться руками. Свои волосы. Чтобы Дима перестал смотреть, но я была оцеплена и просто продолжала стоять, позволяя его глазам быть там, где им хочется. — Я сел на ковер, рядом с тобой, у твоих ног. Спросил… если ты теперь принцесса и ты ответила мне, что так и есть. Тогда, я взял твою руку и в шутку её поцеловал, склонив голову, совсем едва… Тебя это по-детски рассмешило. Но только на момент, потому что потом, ты подскочила с места, в испуге, судорожно сдернула с себя головной убор, откинув. — Дима, ты придурок? — перебила его рассказ я, начавшим дрожать, голосом. — Ты ненормальный и ты лжец. Мне стало вдруг злостно. Захотелось накинуться на него и дать по башке или еще, как нибудь… физически сделать ему больно. Почему? Я не знала почему. Может быть знала та версия меня, совсем еще не рослая, о которой и рассказывал мне сейчас парень. Но Дима оставался хладнокровен. Он лишь пожал плечами: — Я тоже так думал. Что я ненормальный. Целых два дня, после того, как ушел. Я даже возненавидел тебя за то, что ты рассмеялась… Не было ведь, ничего смешного. Что было смешного, Соня? — он снова замолчал и сделал шаг ко мне, но резко передумал и остановился, встав на месте вновь. — Я думал и вернуться… чтобы тебя убить, кстати, за твою насмешку. Но больше никогда не возвращался. Да и… это были, точно такие же детские мысли, как и твой смех тогда. Нахмурив брови, без доверия к его словам и к нему самому, я заметила, что положение тела парня изменилось. Его поза, внезапно, стала похожа на ту, что принимают, прежде чем напасть или готовятся нанести… удар.