на белом мой принц, в синем мой принц

Когда Костя прижимает ее к двери подъезда, то испытывает странные ощущения. С одной стороны — радостно, что Кислову поймал именно он. Был бы другой мент — отмазать было бы сложнее. Можно, но запарно. С другой стороны — Косте хочется хорошенько ее отлупить, настолько он зол. Так палиться — даже для Кисловой было слишком. А ведь месяц назад он ей вроде объяснил перспективы. Аня выглядела так, словно поняла. Как будто Костя не знает, что торчкам нельзя доверять. Никогда. Он заталкивает ее на заднее сидение, а сам садится спереди. — Константин Анатольевич, да я просто… — Ты мне, сука, месяц назад клялась тут, что товар вернешь! — Я не клялась, — прерывает его Аня. — Вы сами мне сказали, что не надо. — Я тебя от долгов спас, говно сраное, а ты мне тут еще уточняешь, что там конкретно было? Молча сиди, пока я не скажу, поняла? — Поняла, — Аня отвечает после некоторой паузы, и Костя поворачивает ключ зажигания. Нужно отъехать подальше, чтоб никто из коллег не запалил, как он забирает наркоту без описи. Тогда он был один, а щас-то есть лишние глаза. А вот потом можно будет и отвезти ее к матери, чтобы стыдно стало. Они едут, и Костя бросает на Кислову редкие взгляды через стекло заднего вида. От наглой рожи не остается и следа, Аня выглядит реально испуганной, даже сильнее, чем в тот раз. И это хорошо, иногда полезно обосраться и переосмыслить жизнь. Костя заезжает в тупик, где их вряд ли кто спалит, и Аня странно озирается. — А мы че, не к вам, Константин Анатольевич? — К нам мы еще успеем, — он не собирается везти ее в ментовку. Боря не простит, да и Ларису жалко. Аню тоже, но самую малость. — Наркоту выложила на сиденье, — приказывает Костя, обернувшись. Сегодня он не будет узнавать, сколько ей это будет стоить — благотворительность закончилась. Аня снимает куртку и берется за толстовку, вопросительно смотря на Костю. Но он не отворачивается. Если хочет приватности — пусть не торгует наркотой. — Ладно, — тихо говорит Аня сама себе и стягивает толстовку. Он видит худые ключицы, спортивный лифчик и какой-то странный партак под грудью. Черная весна. — Это что? Он спрашивает про тату, но Кислова воспринимает по-своему. — Это называется грудь, Константин Анатольевич, — Аня огрызается. — Вы же хотели, чтоб я наркоту выложила? Помните же, что я в карманах не ношу. Она засовывает руку в лифчик и достает пару пакетиков. Кидает на сидение. — Это все? — Да. Можете сами проверить. Тогда Костя ей поверил и, как оказалось, зря. — В отделе проверят, — холодно отвечает Костя с многозначительной улыбкой. Если у Ани есть что-то еще, то это убедит ее все отдать. От его слов с Аниного лица тут же слетает гонор. — Давайте договоримся, Константин Анатольевич. — Ну и как ты договариваться собралась, Анна? — вздыхает Костя. — Натурой, как с поставщиками? Шутка, конечно, грубоватая, но Кислова и не кисейная барышня, переживет. Аня растерянно молчит, словно ее правда задели его слова, и, когда Костя уже хочет извиниться, подается вперед, цепляется за ворот куртки и прижимается к его губам своими. Костя успевает почувствовать вкус сигарет, перед тем как оттолкнуть ее обратно на заднее сидение. Кислова трет губы и смотрит на Костю так, словно это он щас к ней полез. А потом вылетает из машины, громко хлопнув дверью. Прямо так, в одном лифчике. И быстро, не давая Косте опомниться, садится рядом на переднее сидение. — Ты совсем из ума выжила? Я же пошутил. — А я нет, блять, — отвечает Аня со знакомой горячностью. — Реально, давайте договоримся, я хорошо умею. От этого «хорошо умею» Костя невольно кривится. Слишком очевидно становится, что Кислова не в первый раз так договаривалась. Костя надеется только, что не с его коллегами, а со своими. Кажется, Кислова воспринимает его молчание как согласие, потому что ее руки начинают расстегивать его ремень. Чересчур умело для 17-летки, Костя не может не заметить. Он бьет ее по рукам. Может, слишком сильно. — Да че вы… — Так, — Костя старается придать голосу металлические нотки, — Сейчас ты прекратишь вести себя как умалишенная. Не знаю, что ты там надумала… — Я покажу, — Аня кладет руку ему на пах и гладит через штаны. — Интересно, какой у вас. Большой, наверное, хули вы еще такой выебистый. Лично Костя считает, что выебистый в этой машине точно не он. От абсурдности происходящего он теряется, и Аня успевает расстегнуть ему ширинку. Он легко может ее оттолкнуть и все это закончить. Но вместо этого он поднимает бедра и помогает ей обнажить член. — Большой, — медленно говорит Кислова, облизывая губы. — Угадала. — Ты это всем так говоришь? — зачем-то грубит Костя. Аня вскидывает на него злобный взгляд, а потом быстро опускает голову вниз и берет в рот. У Кости давно не было минета, поэтому он не может сказать ничего особенного о профессионализме. Но ему точно нравится то, что происходит, на физическом уровне. Аня двигается быстро, не кусает и не давится. Очень тяжело сдержаться и не издавать лишних звуков. — Бля, — она неожиданно выпускает член изо рта, и Костя видит, как от головки тянется ниточка слюны. — Откинь сиденье назад, неудобно. Костя закатывает глаза, но послушно отодвигается. Не та сейчас ситуация, чтобы учить Кислову вежливо общаться со взрослыми. Она кивает и снова нагибается. А Костя решается и кладет руку ей на волосы — неожиданно мягкие. Аня тихо стонет, и Костя сразу убирает руку. — Нельзя? — Можно, — Аня ненадолго отрывается. — Вам все можно, Константин Анатольевич. Косте стыдно, но от этой фразы он возбуждается еще сильнее. Он снова кладет руку Ане на голову и задает нужный темп. Хватает нескольких толчков, и Костя кончает, не успев или не захотев оттащить ее от себя. Он ждет возмущений, но Аня глотает его сперму и спокойно отстраняется. Он начинает приводить себя в порядок, стараясь не смотреть в ее сторону. Аня ищет свою одежду на заднем сидении, спокойно нацепляет на себя толстовку, потом куртку. Все так же молча. Он застегивает ремень и все-таки решается посмотреть. У Кисловой растрепанные волосы и красное лицо, но когда она смотрит в ответ — взгляд совершенно равнодушный. — Отлично договорились, Константин Анатольевич, — Аня вытирает рот рукой. — Всегда пожалуйста.