Жизнь после смерти

      Чонгук       — Я хочу еще одного ребенка, — говорит Михо, смотря на меня полными надежды глазами.       — Что? — я задыхаюсь от сказанного им, бросаю бутылку пива в мусорное ведро.       — Мне кажется, это будет хорошо для нас.       Он же шутит, да? Хорошо для нас? Хорошо для нас? Он еле управляется с Юримом, когда не совсем находится в отключке из-за алкоголя. Он даже не может взять под контроль свою собственную жизнь. Михо — алкоголик, и ему наплевать на свою жизнь, о чем мы можем говорить. Какой нахрен ребенок?       — Михо, — говорю я аккуратно. — Это не лучшая идея.       — Почему нет? — взвизгивает он, складывая руки на груди. — Это потому что ты считаешь меня плохим папой.       — Черт, да, ты еле справляешься с Юримом.       — Да, но может, когда я заведу второго, все наладится, и мы вновь станем счастливой семьей.                    — Мы должны наладить все сейчас, быть хорошей семьей сейчас.       Он напряжённо смотрит на меня.       — Просто признай, мать твою, признай, Чонгук, что ты считаешь меня никудышным папой. Не нужно кружить вокруг да около.       Я думал, я уже достаточно четко это сказал, но ладно. Я могу повторить.       — Ты что честно хочешь это услышать? Тогда слушай. Я не думаю, что нам нужен второй ребенок. Ты не справляешься с Юримом, потому что для тебя всегда были важнее твои бесконечный друзья и алкоголь.       — Забудь это, это было всего лишь раз.       — Что было раз, может повториться многократно. Что было раз, будет и два. Тогда нахрена ты еще тут находишься, Гук? Почему ты просто не уйдёшь?       — Потому что я сделал для себя определённый вывод, Михо. Потому я люблю сына, я хочу быть рядом с ним.       — Только его? Ты любишь только его?       — И тебя тоже. Ты был моим лучиком света, до того момента пока ты не погряз в выпивке.       — Но я пытаюсь измениться! — кричит он.       — Да, может и так, но проходит пара дней, и ты принимаешься за старое.       — Ты эгоистичный говнюк, Гук.       — Почему? — из моей груди вырывается рык. — Потому что забочусь о будущем сына?       — Пошел отсюда нахрен, — кричит он что есть силы       — С удовольствием, — бормочу я, перед тем как развернуться и выскочить из дома.       Пошло все нахер.

***

      Чимин       Тук-тук-тук.       Я слышу, как кто-то колотит в мою дверь, я поворачиваюсь в кровати, чтобы взглянуть на чертов будильник и на нем 1:45. Кого принесло в такое время. Я сонно провожу рукой по волосам. Я поднимаюсь с кровати, плетусь к дверям и смотрю в глазок.       Гук.       Я открываю ее и вижу дикое выражение лица Чонгука. Он... Он... Он ужасно зол. Его кулаки сжаты, он хрипло и глубоко дышит. На его лице выражается такой гнев, как будто он прямо сейчас готов убить.       — Гук, что произошло?       Он проходит мимо меня в дом, продолжая хрипло дышать.       — Гук, — продолжаю я допытываться. — Что произошло? Ты меня сейчас пугаешь. Ты что-то натворил?       — Эта чертова сука! — гремит он, мерея комнату спешными шагами.       — Ты не хочешь просто присесть и спокойно рассказать, что он натворил.       Он разворачивается с таким выражением на лице, которого я еще ни разу не видел.       — Ребенок… — его голос прерывается, он издает стон отчаяния. — Он хочет еще одного ребенка.       — Гук, поговори со мной. Скажи мне все.       Он подбегает ко мне, прижимается к моему телу и горячо шепчет на ухо:       — Ты в моей гребанной голове, ты там засел. Я не могу думать ни о чем, кроме тебя. А он хочет ребенка.       Я тяжело сглатываю, ощущение тошноты зарождается в моем желудке.       — Ты помолвлен. Я замужем. Но ты еще все равно здесь, стоишь рядом со мной, прижимаешься к моему телу, я чувствую тебя, ты чувствуешь наше притяжение.       О Боже.       — Гук, — выдыхаю я.       — Ты такой чертовки идеальный.       — Гук, — я пытаюсь снова заговорить.                    — Я ненавижу это, ненавижу чувства, что испытываю к тебе. Ты идеальный. А он, другой, твой жених трахает тебя, потому что ты — его... я хочу тебя. Ты должен быть моим.       — Гук, — звук его имени звучит словно мольба.       — А мой гребанный алкоголик муж хочет от меня еще ребенка.       Так, он не может ни на чем сосредоточиться прямо сейчас.       — Гук, — говорю я немного более твердым голосом. — Посмотри на меня, пожалуйста.       Он смотрит в мои глаза. Боже, как же он смотрит в мои глаза. Никогда не видел ничего подобного.       — Брак — это на всю жизнь. Это то, на что ты решился и нельзя от этого просто так отмахиваться. Я все понимаю, но знаешь, я просто больше не могу. Любви уже нет, иногда я лежу ночью и мечтаю о том, чтобы я просто умер, потому что так будет легче.       — Эй, малыш, — шепчу я ему, беру его лицо в свои руки. — Не смей говорить такие вещи, потому что у тебя есть замечательный маленький сынишка.       — Я поэтому еще продолжаю бороться. Ты не представляешь, насколько сильно боль сдавливает мою грудь, когда я ложусь в постель к нелюбимому мужчине каждую ночь. Я ненавижу себя за это, но я пытаюсь все вернуть, пытаюсь, чтобы наши отношения наладились.       — Ты хороший человек, Гук, очень хороший. Поэтому я считаю, что ты все преодолеешь.       — Как? — его слова совсем тихи. — Как это у тебя получается, танцор... Ты заставляешь меня видеть положительное там, где уже нет надежды.       Затем, прежде чем я успеваю хоть что-то сказать, он прижимается к моим губам.       И так много вещей в данный момент проносится у меня в голове. Я должен был бы оттолкнуть его, ударить его в грудь, сказать «не хочу, не должен» ... Но ничего из этого я не делаю, я погружаюсь в его поцелуй и наслаждаюсь его вкусом, его ароматом, и им.       Но... Так нельзя, он замужем, я обручен. Так много причин, для того, чтобы прекратить все это.       Но я не могу оттолкнуть его. Мой разум кричит мне «давай, оттолкни», а сердце, душа и тело просят «будь с ним». Его язык проскальзывает между моих губ, нежно сплетаясь с моим, и из моей груди вырывается стон. Мы тонем в долгом поцелуе, наслаждаясь близостью друг друга.       Затем он отстраняется от меня, и в его глазах испуг и сожаление.       — Черт, — выдыхает он. — Черт!       Я не могу вымолвить ни слова, мое тело пульсирует от желания, я с трудом возвращаюсь в реальность. Жестокую реальность, где нет сказок, где нет любви, есть лишь долг и обязательства.       Я не могу больше смотреть в его глаза, потому что боюсь там увидеть не вину и раскаяние, а принятие той ошибки, что мы совершили. Я боюсь, что он расстроится не о том, что обманул мужа и поцеловал меня, а пожалеет, что у нас произошел поцелуй.       Я не могу двигаться. Даже когда он выбегает из квартиры. Даже, когда слышу, как его машина заводится и отъезжает от моего дома. Даже когда я больше ничего не слышу, кроме оглушительной тишины, все равно не могу сдвинуться с места.       Что же я натворил?