Жизнь после смерти

      Чонгук       — Гук, — шепчет он, его голова запрокинута, а розовые губы раскрыты. — Еще.       Я погружаюсь в него, наполняя, дополняя его, заявляю на него свои права. Его руки на моей спине, ногти впиваются в кожу. В нем так хорошо, так чертовски сладко, так идеально.       — Малыш, — шепчу я, хватаю его за бедра и немного приподнимаю, погружаясь глубже.       — Да, — кричит он, его соски, словно тугие горошины, а тело натянуто и готово к освобождению. — Не останавливайся.       Я подскакиваю на постели, твердый как камень, вспотевший и совершенно дезориентированный. Провожу рукой по лицу и закрываю глаза, стискивая челюсть. Я не могу, не могу продолжать мечтать о нем каждую ночь. Он всегда там, в моей голове, в моих мыслях, поглощает всего меня. Я хреновый муж. Даже мысли о том, чтобы быть с другим парнем — самое унизительное, о чем я мог подумать, независимо от наших проблем.       Мне нужно избавиться от этого. Уйти.       Может, принять участие в национальных гонках? Уехать на несколько месяцев, воспользоваться шансом остановить это дерьмо. Разойтись на время с Михо — может, тогда я буду скучать по нему. Мне нужно скучать по нему, необходимо понять, что я имею. Нужно попытаться. Мне нужно быть хорошим человеком.       Я соскальзываю с кровати, не обращая внимания на то, что могу потревожить Михо. Иду на кухню, включая свет, беру стакан, наливаю воды и быстро ее выпиваю.       Уйти. Исправить. Забыть его.       Три вещи, и ни одна из них не простая.       ***       — Что? — выкрикивает Михо, скрещивая руки на груди и уставившись на меня. — Ты не поедешь на национальную гонку, Гук. Ни за что.       — Я должен, и ты знаешь это. У нас все плохо, Михо. Мне нужно собраться.       — Ты просто пытаешься разойтись как можно проще, — кричит он, вскидывая руки вверх. — Не будь таким мудаком. Если ты хочешь покончить с этим, так просто сделай это!       — Блядь, — рычу я. — Я стараюсь. Ты не думал, что для меня все не так просто? Боже, конечно же нет. Но так и не может продолжаться. Я пытаюсь поступить правильно, пытаюсь исправить то, что я, более чем уверен, уже сломано.       — Ты делаешь это только ради Юрима, потому что знаешь, если уйдешь от меня, я заберу его, а ты не хочешь его потерять. Ты не ради меня это делаешь.       Он прав и не прав Основная причина — Юрим, потому что он заслуживает полной семьи, и я знаю, что Михо сделает все возможное, чтобы я не смог с ним видеться, если я уйду. Мысль о том, что я не увижу своего сына, убивает меня, разрывает на части. Но, кроме этого, я не хочу, чтобы Михо ненавидел меня. Я хочу убедиться, что между нами что-то осталось, мы оба заслуживаем второго шанса.       — Ты ошибаешься, — возражаю я. — Я делаю это ради вас обоих.       Он качает головой.       — Если ты поедешь, тогда езжай, но не думай, что я буду ждать тебя.       — Черт, Михо, ты хочешь разойтись? Это то, чего ты хочешь? Если так, давай решим все сейчас, и нам не придется дальше терпеть все это дерьмо. Я не могу сам все делать, если ты не хочешь. Если ты хочешь со всем покончить, так блядь заканчивай.       Его глаза раскрываются от удивления, и он быстро трясет головой.       — Я не хочу заканчивать. Я просто... просто...       — Я понял, — говорю я, полностью понимая его колебание. — Поэтому ты должен отпустить меня. Это только на несколько месяцев. Это поможет нам.       Он смотрит на меня и медленно кивает.       — Хорошо, — говорит он, его голос уставший и мягкий, как и мой. — Хорошо, Гук.