Крылатая Школа

Фамильный замок семейства тан Энграм представлял собой величественное, но вместе с тем неоднозначное строение. Широкий ров перед мощными крепостными стенами с узкими бойницами окон — не в счёт. Довольно скромные ворота с подъемной железной решеткой, обрамлённые двумя основательными сторожевыми башнями по бокам, тоже вполне себе вписывались в представление местной аристократии о фамильном гнезде. За воротами размещалось парочка кварталов особо приближенных вассалов, казарма стояла слева от ворот, а извилистая дорога вела к основному зданию, делая неожиданные повороты и петли. Что-что, а в защите своего фамильного род тан Энграм не одну собаку съел. Базовое здание замка представляло собой массивное многоэтажное сооружение, сложенное в основании из огромных каменных блоков, на которых предки рода возвели башни, башенки и чего помельче. Кажется, в далёком будущем потомки назовут это готическим стилем, а вот то, что к нему было пристроено — совершенно отличалось от общего стиля архитектуры. При взгляде на это крыло создавалось впечатление, что сооружение парит над землёй, состоит из огромных окон, забранных цветным витражным стеклом, и изящных стрельчатых и кружевных контрфорсов с аркбутанами, удерживавших каменные своды. Эта часть здания притягивала взгляд и побуждала исследовать свое содержимое. Однако вход туда был доступен далеко не многим, ибо именно там обитала хозяйка замка. Герцог тан Энграм восседал на подобии трона, стоявшего в центре огромного зала приемов. Узкие окна давали мало света, и поэтому слугам часто приходилось ставить огромные люстры с массой свечей. Благо придворный чародей зачаровывал их так, чтобы они не чадили и горели долго. У левого локтя герцога стоял небольшой высокий столик, на котором располагались кувшин с вином (мужчина не признавал в этом вопросе компромисса и наливал себе всегда сам) и небольшое блюдо с нарезанным мясом, сыром и маринованными овощами. Герцог был непривередлив в еде, а Ретта в этом явно пошла в него, но весьма избирателен к вину. Бокал с красным Андарийским вином небрежно висел в ладони мужчины, напитываясь ее теплом, и герцог время от времени подносил его к носу, чтобы вдохнуть раскрывающийся аромат. Герцог был мужчиной высокого роста, с длинными руками и ногами, изящной шеей и гордо посаженной головой, что до сих пор хранила внушительную шевелюру, которую камердинер аккуратно каждое утро забирал в низкий хвост, перевязывая черной лентой. Длинные аристократичные пальцы вполне уживались с недюжинной силой ладоней, а крепкая спина сохраняла осанку, которой не постыдился бы и сам король. Умные зелёные глаза на мужественном лице удивительным образом гармонировали с каштановыми волосами. Эту фамильную черту унаследовала Ретта в полной мере: зелёный взгляд, не болотного тусклого цвета, а яркий, как редчайший индонский изумруд, насыщенно зелёного цвета молодой травы, покрытой росой ранним утром. Герцог не признавал растительности на лице, и поэтому всегда был чисто выбрит. Надо отдать должное фамильным генам: выглядел мужчина много моложе своих лет, и только поперечная глубокая складка на лбу говорила о том, что за плечами у него долгая жизнь, многочисленные боевые походы и не менее многочисленные любовные приключения: он был красив той самой мужской красотой, что притягивает женщин, знающих толк в противоположном поле. Но надо отдать ему должное, несмотря на кучу искушений и непреходящее внимание женского пола, герцог уступил соблазну всего раз. Скитаясь в степях Канказской пустоши, когда с трудом вырвавшись из вражеского плена он пробирался к своим, его арабинский жеребец потерял подкову и захромал. Он спешился и поддерживал успокаивающими поглаживаниями коня, как мог. Кузня посреди степи, в самом конце крохотной деревушки показалась герцогу даром небес. Разумеется, он клялся фамильной честью, что заплатит, поскольку был и без денег, и выглядел как последний оборванец. И сероглазая канказска, в обмен на ночные ласки, согласилась подковать его жеребца. Девушка была диво как хороша: длинные густые волосы цвета ржавого железа, сильные руки (ноги, впрочем, тоже, про себя герцог бывало припоминал их на своих бедрах), а целовалась так отчаянно, что мужчине в начале было даже неловко. Утром девушка взяла с него обещание появиться в этих местах через год, а чтобы герцог не забыл своего обещания, с улыбкой сказала, что именем, что высекают копыта его лошади, он должен будет назвать их дочь. И, странное дело, стоило ему взлететь в седло и придать жеребцу скорости, как из-под копыт явственно донеслось «Инг-рет-та, инг-рет-та». Жеребец был иноходцем, так что поступь его, как и бег, была легка и все время напоминала мужчине о девушке-кузнеце. И через год герцог привез в замок маленькую новорожденную дочь, волосы которой, смешавшись в родителях, отливали на солнце медью. Совсем как огонь в кузне, под руками той, что дала имя своему ребенку таким необычным способом. На текущий момент вино медленно нагревалось, усиливая свой природный аромат, несколько терпкий, как на вкус Его Светлости, но вполне подходящий моменту. Герцог принимал жалобщиков. В виду того, что жалобщиками оказались парочка графов, виконт, маркиз и, герцог про себя недоумевал, каким образом в их компанию затесался какой-то барон, то как любезный хозяин, Ильен тан Энграм не мог оставить гостей стоять. Но как истинный герцог дома Энграм, он никак не мог позволить себе не дать понять гостям, что будучи жалобщиками, они не являются желанными гостями в этом доме. Разумеется, герцог распорядился подать гостям кресла. Но слугам, привыкшим исполнять приказы и угадывать настроение хозяина по расположению бокала в руке и паузам между вдохами винного аромата, было совершенно ясно, какие следовало подать кресла. Нет, вы не так подумали! Все было сугубо в рамках приличий, как же иначе! Дом тан Энграм гордился своим следованием этикету… Но это никогда не мешало им тонко указывать нижестоящим по рангу, как следует вести себя с теми, кто выше по титулу. Поэтому одно из кресел отвратительно скрипело при малейшем движении аристократического зада, два других имели совсем немного продавленные сидения, так что гости сидели на них, как на горшке в уборной. Ещё парочка имела выступившие гвозди обивки, которые впивались в хм… мягкие места их обладателей только если очень сильно на них надавить. И, наконец, последнее имело довольно пикантный дефект, должно быть краснодеревщик, что его делал, схалтурил, и ножка, правая передняя, слегка скользила в сторону, поэтому сидеть на нем следовало осмотрительно, дабы кресло не разложило свои ножки в разные стороны. Разумеется, как радушный хозяин, чтивший законы гостеприимства, герцог приказал подать гостям и вино. В высоких узких, похожих на сильно вытянутый овал, бокалах. Они так и назывались в простонародье «Отвянь-стекло». Винный запах, собираясь внизу, быстро поднимался вверх и мог шибануть в нос не хуже хозяйского кулака. Ильен тан Энграм смотрел и едва ухмылялся уголком губ, глядя на то, как его хм… гости пытаются пить вино в перерывах между жалобами. Самым сдержанным, как и следовало ожидать, оказался маркиз Тирмен. Ему досталось скрипящие кресло, и услышав раздражающий звук, маркиз замер и не двинул ни мускулом, пока сидел. Герцог мысленно поаплодировал его находчивости, а после посочувствовал его спине и бёдрам: после долгого сидения в подобной скованной позе, поясница должна была болеть не хуже, чем после суток в седле. Молодящийся тощий, как палка, мужчина в завитом парике вещал, плавно помогая себе кистью: — Не изволите ли приструнить ошибку своей молодости, Ваша Светлость… Ай-ай-яй, как неосторожно, герцог… Пришло время выплачивать долг за свою ошибочку, кем она себя возомнила? Покусилась на моего сына, и к своему стыду, я слышал не на одного моего… Прискорбно, что вам так и не удалось привить ей надлежащее воспитание… Тираду продолжил виконт Удрик, грузный и, как бы сказали при дворе, широкой кости мужчина, одетый во все бледно-розовое, что делало его похожим на воздушный зефир: — Ваша Светлость, моя дочь тоже пострадала… Бедная девочка прорыдала всю ночь… Можете себе представить… Мы никак не ожидали, что наши отпрыски окажутся в подобной ситуации… Тут его прервал совершенно беспардонно единственный барон, коренастый крепыш, про которого герцог подумал, что того легче перепрыгнуть, чем обойти. — Мой единственный сын лежал на полу, как плебей! Подумать немыслимо! А мальчик обладает тонкой душевной организацией, а она его лицом в пол… Это как понимать?! Он новый камзол помял и батистовую рубашку на манжетах испачкал — а там, между прочим, кружева ручной выделки… Герцог внимательно слушал писклявые переливы голоса, про себя делая предположение о том, что барону Айберну досталось одно из кресел с гвоздем в сидении. Ильен тан Энграм был аристократом до мозга костей, гордостью своего рода, хозяином замка и близлежащих земель, и, следовательно, мог себе позволить молчать и наблюдать. Слушать. Когда все гости высказались, он плавным движением опрокинул в рот содержимое бокала, изящно встал на ноги и ровным шагом проследовал к окну. Четким движением руки он отодвинул в сторону тяжёлую бархатную портьеру цвета полуночи, и хорошо поставленным приятным баритоном поинтересовался: — Ты слышала? И что скажешь? К вящему изумлению гостей замка за портьерой находилась сама виновница происшествия, Ретта Драконий Шип. Знаменитая наемница, героиня Северной Бойни в парадной форме, при всех регалиях и орденах. Она являла собой образ, преисполненный достоинства и грации. Черная форма наемничьих войск с алой лилией на левом плече, заменяющей аксельбант, удивительно шла её зелёным глазам, отличительной фамильной черте дома тан Энграм, и темно-рыжим волосам цвета благородной меди. Ингретта тан Энграм вышла из-за портьеры с гордым видом заместителя командира Северных Алых Лилий, прославленных, прогремевших на все королевства Империи Кирн и покрывших себя славой. «Теперь пора раздать каждой сестре по серьгам», — подумала про себя молодая женщина и кивнула отцу. Тот в ответ лишь слегка улыбнулся в предвкушении зрелища, которое не замедлило наступить. — Что я скажу, — задумчиво пробормотала Ретта, покачиваясь с пятки на носок. — Что же я скажу? Ах да. То хамье, что именуется нынче благородными отпрысками, мы на войне приговаривали к повешению, но исполнить приговор не успевали — сами дохли. — Как вы сме… — Молчать! Посоветовала это Ретта вроде бы негромко, но таким тоном, что даже герцог чуть нервно отхлебнул вина. — Рекомендую внимательно ознакомиться, — все тем же любезным и задумчивым тоном промолвила женщина, вынимая из воздуха тонкую серебряную пластинку, испещренную рунами. — Отец, прикажите как можно скорее подать сосуды для впечатлений и ароматические соли для наших гостей. Герцога Ретта от магического театра избавила. Ему смотреть на подобное было совершенно незачем. А вот остальных мгновенно швырнуло в магическую картину. Хрипы умирающих и стоны раненых разносились над полем боя, смешиваясь с ревом огня и сухим треском магических заклинаний. Ретта взирала на все это равнодушно, привычная к подобному зрелищу, а вот маркиза уже тошнило неподалеку. — Рекомендую взглянуть на этот момент, — немного скучающе произнесла она. "....— Не сметь! — надрывался из последних сил перепачканный в крови и пепле мужчина, в котором смутно угадывался молодой Кайриан. — Назад! — Не смей мне приказывать, простолюдин! — наотмашь хлестнули слова собеседника, высокого светловолосого юноши с весьма надменным лицом. — Я твой командир, здесь нет аристократов и простолюдинов, ты солдат, который обязан слушать мои приказы! — Кайриан уже почти хрипел, задыхаясь, на груди все больше ширилось темно-красное пятно. — Я лучше знаю, что мне делать… С земли метнулась тень. Дракон. Взлет, бросок вперед. — Назад… — это Кайриан выдохнул уже, теряя сознание и валясь на тело своего Дракона. Навстречу Дракону пошла молния, коротко ударила. И внезапно хлынуло синее пламя, объяло могучего Крылатого, пошло шириться. Окрестности затопил крик истошной боли, которому вторил второй. Заживо горящий Дракон утягивал за собой и Рыцаря, совсем еще мальчишку, катающегося по земле и надрывно воющего. Затем из глазниц Рыцаря хлынула кровь, тело содрогнулось еще пару раз. Наступила оглушающая тишина, когда Дракон с тяжким грохотом ударился оземь и утих изломанной огромной куклой..." — Еще у кого-то из вас есть вопросы, почему ваших отпрысков я буду воспитывать кулаками и плетью? — немного устало спросила Ретта, мановением руки возвращая всех в гостиную. — Вот что бывает с хамоватыми Драконами, которые считают себя умнее всех. Могу показать кое-что про Рыцаря, тоже считавшего, что какой-то простолюдин не смеет ему приказывать… — Не надо, госпожа, — взмолился барон, жадно нюхавший ароматическую соль. — Еще жалобы на помятые кружева будут? — Ретта грациозно опустилась в кресло, разумеется, самое удобное и мягкое. — Ах да, у меня есть еще одна пластинка, — она вытянула серебряный круг. — Не бойтесь, здесь записи моих воспоминаний о том, как ваши детишки себя ведут. Ознакомьтесь всей семьей. Диск в пальцах разделился, расползся на несколько тонких пластинок. — Если после этого еще будут вопросы и жалобы, всегда готова пойти вам навстречу и отсечь всю магию у ваших отпрысков. — Вы не посмеете, — взвился пришедший в себя маркиз. — Почему? — удивилась Ретта. — Опасные для общества неуправляемые Крылатые раньше приговаривались к смерти, можете ознакомиться с хрониками, было целых два случая. Но тогда и ученики были не чета нынешним, солдаты и герои, верные долгу, а не шелковым простыням. Вам повезло, что теперь есть возможность просто отсечь всю магию. К тому же, я дам срок до конца учебного курса, кто не исправится, на девятый год обучения не пойдет, вернется домой, к вам. Кружева разглаживать и нежиться на перинах. Отец, ваша супруга меня ожидает, я вас покину. — Навести меня перед отъездом, — коротко бросил герцог и сосредоточил все внимание на гостях. Те были слегка помяты и прибиты показанным в магической картине зрелищем. Виконт обмахивался платком, неподвижно сидя на своем скрипящем кресле, барон и вовсе сполз с него, и седалище его покоилось по-плебейски - прямо на каменном полу, двое других вельмож тоже старательно нюхали предложенную соль. Только один из графов, немолодой, но повидавший свое, тщательно рассматривал пластину, подрулившую к нему после взмаха Ретты. Он какое-то время смотрел и слушал, затем фыркнул и поднялся на ноги: — Знаете, дорогой герцог, те времена, которые нам так любезно продемонстрировала ваша…хм… с позволения сказать, дочь, прошли. Мы сейчас живём в мирное время, поэтому я считаю, что методы, которые взяла на вооружение… — Тут мужчина сделал пренебрежительное вращение кистью, — слишком радикальны. И более того, я не заметил в поведении, — Тут мужчина сделал акцент на следующем слове, — дочери сколько-нибудь оскорбительных действий. Да, она чуть более сильно, чем нужно, влияет на вашу младшую дочь, своего Рыцаря. Но у той должны быть мозги в голове, и она должна уметь отличать шутки моей Салиары от серьезных действий. Герцог молча смерил говорящего взглядом, а после него обозрел и остальных жалобщиков. — В таком случае, господа, не смею более навязывать гостеприимство моего дома. Гости, кто как мог, поднялись, изобразили по поклону хозяину дома и убрались. Ильен проводил графа Келердайна задумчивым взглядом. Некоторые не умнели, и, к своему несчастью, передавали отсутствие соображалки по наследству. Ретте предстояло с этим справиться, но герцог тан Энграм был в ней уверен. А вот с младшенькой ему предстоял серьезный разговор. Тем более, что пластинка скользнула и к нему тоже. Ретта не питала иллюзий: вскоре к королю полетят жалобы. О чем она и сообщила дражайшей мачехе, явившись в роскошные покои. — Будет любопытно на это взглянуть, — изрекла Эльдара. — Чаю, дорогая? — Будьте столь любезны, — Ретта улыбнулась, даже вполне искренне. — Так странно, — Ретта взяла тончайшую полупрозрачную чашечку, полную ароматного напитка. — Девятый курс ведет себя спокойно, серьезно. Я ознакомилась с оценками, с мнением профессоров. Нареканий нет. А ведь они всего на год старше. — Дорогая, класс Тильен — единственный, где все сплошь аристократы. Вот они и держатся друг за друга, — Эльдара вздохнула. — Но я уверена, что вы воспитаете их должным образом. К счастью, пока что благородные семейства соседних королевств не возмущаются. Но опасаюсь, что это ненадолго. Ретта только усмехнулась, затем принялась наслаждаться чаем. — К счастью, у меня полно различных грамот и регалий, которые немного сдержат их пыл. Если же и это не поможет, что ж, я всегда готова поделиться с другими семействами воспоминаниями директора Кайриана, которые он так любезно слил в кристалл воспоминаний. И это я еще не обращалась к завучу за помощью, думаю, у него тоже будет немало историй. Но их я приберегу для воспитания детей. — Разумно ли это? — Вполне, дражайшая мачеха. Дракон помнит небо, свободу, полеты… Он намного спокойнее своего Рыцаря. Если кое-что и получится покрасивее оформить, то это будет полезно для успокоения особо несдержанных. Эльдара кивнула. Падчерице она доверяла. Прошло так мало времени с момента ее появления, а Тильен уже отучилась дерзить родителям. Благотворное влияние было налицо. — Я бы не отказалась посетить ближайший бал, — Ретта поставила опустевшую чашку на блюдце. — Взглянуть на то, что нынче называется королевским двором. Возможно, мне удастся найти союзников в этом клубке болотных гадюк. — Я все организую, — Эльдара снова налила падчерице чай. — А теперь расскажите мне, что там на Севере вы видели интересного…