Отношения - вещь многогранная

— Сенку… Ген тебе изменяет, ты знаешь? Голос у Юкио был притворно-будничным, но при этом ещё и виноватым. Хотя последнее было прекрасно скрыто, Ген прекрасно всё знал. Оглянувшись, он никого более рядом не увидел, а потому как можно тише встал возле входа в лабораторию. Впрочем, было подозрение, будто бы Юкио начал этот разговор специально именно тогда, когда он подходил. Чисто технически, если задуматься, так, на минутку, мог ли тот различать шаги разных людей? Ген замер. После посмотрел на свои босые ноги. Улыбнулся. Итак, Юкио прекрасно знает, что сейчас он стоит здесь и подслушивает. Интересно. Губы сами собой скривились в неком разочаровании. Он и Сенку никогда и никому не говорили, что встречаются, точно также никогда не произносили более вслух тему о Ханахаки. Асагири только один раз спросил, сработало ли и как Ишигами себя чувствует, но на этом всё. Сработало, чувствует себя прекрасно. «Больше не отвлекай меня по пустякам, менталист». Прошло полгода. Юкио был хорошим любовником. Он имел прекрасную мускулатуру, не был глуп. Последнее, пожалуй, стало окончательным вариантом. И если задуматься, именно ум и дал тому понять тот факт, что между ним и Сенку есть нечто большее, чем между обычными друзьями. Ведь даже если отношения были исключительно платоническими, они не были похожи на те, что были и у других людей, что именовали себя друзьями. Это было закономерно, что рано или поздно кто-нибудь узнает. Была также немалая вероятность, что кто-нибудь именно из его любовников об этом и прознает. Юкио, опять же, был вовсе не глуп. Но Ген внезапно почувствовал себя преданным. Да, с Сенку у них был договор и он работал хорошо. Учёный также прекрасно знал о его связи с Юкио, хотя и без имён — Асагири просто не стал скрывать, что с кем-то трахается и тот это игнорировал. А вот последнему, Юкио, уже сам Ген ничего более говорить не стал и завёл именно отношения на сексе. Может оно иногда и становилось чем-то большим, но его отношения с Сенку всё равно были всё время в приоритете. Итак, со стороны Гена не было никакого предательства ни по отношению к Сенку, ни по отношению к Юкио. Сенку также держал свою часть договора под контролем, хотя и не был властен над своими чувствами. Но эта часть его явно не интересовала и здоровье ни на каплю не изменилось — корни сгнили, раствор удалил лишнее из тела, эпителий медленно затягивался, вылечивая лёгкие. А вот Юкио его предал, в каком-то смысле. И это было неприятно. Ген Юкио не предавал. Ни капли. Он с самого начала дал понять, что это больше секс, чем что-то ещё. Юкио согласился. И всё работало до сегодняшнего дня. Почему Юкио пошёл именно к Сенку, а не к нему? Ведь это касалось только их двоих. Да, отношения Гена и Сенку были другими, нежели с остальными людьми. Но так и Юкио имел больше, чем остальные. Он почувствовал вину, думая, что Ген изменщик? Должен ли сам Асагири обижаться, считая, что его так принизили? — Ты намекаешь на тот факт, что вы с ним занимаетесь вместе сексом? — уточнил Сенку. Ген закатил глаза. Их связь с Юкио была не только сексом, даже если тот и составлял большую их часть. И даже если сам Ишигами думал, что Ген не даст чувствам ходу, то он ошибся и довольно жёстко. До сего дня Ген вполне успешно делил эти двойные отношения, но это вовсе не значит, что Юкио ему не нравился в романтическом смысле. Получая заботу и удовлетворение, в этом мире было легко почувствовать тягу к кому-то другому. А теперь… его постигло странное разочарование и все чувства, испытываемые к парню, не исчезли, но так резко… потухли. Словно горящую спичку опустить в стакан воды. Жаль. — Ты… знал? Голос у Юкио был удивлённым. Ген глубоко вздохнул, на миг потеряв все мысли. После направился подальше, решив прогуляться. Ему было всё равно, знал Сенку или не знал и всё равно, что он скажет или не скажет. У них был уговор и даже если это не казалось справедливым, оно было им. Для него, по крайней мере. Хотя со стороны и могло показаться, что какая-то сторона получает меньше, но все трое получали одинаково. Сенку получал нужные ему платонические отношения с самим Геном. Ген из двух составляющих строил и получал то, что хотел. Юкио получал отношения с Геном, причём совершенно нормальные, нигде и ни в чём не обделённые. Ген лично это проконтролировал. Тем более это начиналось исключительно как секс, а стало чем-то большим. Проблема была одна — Юкио не устроила его связь с Сенку, потому что она была больше, чем у него с ним. Он почувствовал себя виноватым, замешанным в измене. А сам изменщиком явно выступал Ген. Ноги привели его к протекающей речушке, когда Асагири присел, окунал ступни. Вода была тёплой, чего и стоило в принципе ожидать. Но при этом и вполне прохладной, что радовало. Дальнейшего плана не было. Стоило ли ему полностью прекратить отношения с Юкио? Про Сенку не могло быть и речи — тот строил цивилизацию и без отношений с Геном снова захворает. Да и самому Гену было намного проще сохранить именно отношения с учёным, а не с Юкио, притягательность которого исчезла под ноль. Это было предательством, идти разговаривать с Ишигами без самого Гена. С другой стороны, ещё и заставить его слушать это, обвиняя в измене. Но и сам Юкио, если так посмотреть, должен был что-то сделать? «Что бы сделал я»? — подумал Асагири. Он бы тоже устроил такую сцену, если честно. Самое действенное решение. Да, в этой ситуации оно было неправильным, но оно имело похожий контекст. Так что Юкио, имея те данные, которые были у него, сделал всё правильно. Менталист повозил ноги в речке, расслабляя пальцы. Вытащил, заставляя просыхать на траве, чтобы по дороге не собрать на них кучу ненужной и мокрой земли, которая наверняка прилипнет, стоит только сделать первый шаг. Доверие с Юкио не восстановить, как бы печально это ни было. Впрочем, Гена это вполне устраивало. Он разочарованно вздохнул. Вечером предстояло разобраться с Сенку и извиниться, что его… так называемый «сексуальный объект» пришёл выяснять отношения во время работы учёного. Тот очень не любил, когда отвлекали по пустякам, а конкретно этот вопрос таковым для него и считался.

***

Они встретились там же, где и всегда. Вечер, домик Юкио. Ген аккуратно складывал букетик с цветами, смысл которых был в извинениях, но не очень глубоких, а так, мимолётных. Завязал белой ленточкой, будто бы сдаётся. Юкио вошёл так, словно совершенно его не ожидал. На миг ему захотелось притвориться, словно бы того разговора не было — что он ничего не знает, потому что не подслушивал. Он не знал, что именно и как объяснил Сенку, но это бы не имело значения. Но это могло испортить именно их рабочие отношения, а вот уже этому Ген мешать не хотел, потому что они не только же сексом с друг другом занимались. Они вели вперёд Царство Науки и Асагири хотел когда-нибудь в будущем иметь ту самую цивилизацию, которая была. И желательно не для своих предполагаемых потомков, а для себя самого. Так что нельзя было разжигать даже малейший конфликт в их образовавшемся Царстве. Особенно среди двух лиц, которые представляли само сообщество и были важными руководителями. — Извини, — первым сказал он, стараясь сделать голос действительно раскаивающимся, хотя таковым себя не чувствовал. Юкио вошёл внутрь, когда Ген поставил букетик в вазочку. Не то чтобы он так уж сильно раскаивался, однако менталист знал, что блондин во время их отношений перешёл из фазы «просто секс» в фазу «возможно, я влюблён в него». Асагири и сам чувствовал это к Юкио. До сего дня. Он умел очень быстро отсекать чувства. Один неверный поступок — и — конец. Но именно ему, как менталисту, следовало бы ввести Юкио в курс дела раньше, как только они оба стали осознавать свои чувства. Тот ведь об их связи с Сенку именно из-за собственной влюблённости и догадался. Юкио встал рядом с ним, также смотря на букет. Ген перевёл взгляд на сжатые губы и едва дрожащие пальцы. Он снова стал смотреть на собранный букет. Интересно, Юкио знал значения цветов? Асагири понятия не имел. — Сенку сказал, что у вас просто очень сильные платонические отношения, а в сексе он совершенно не заинтересован. — Честно говоря, — поддержал Ген предоставленную тему. — Я и Сенку, которые бы трахались? Нет. Точно нет. О. Это вышло немного грубее вслух. Тон был мягким, конечно, но смысл вышел укоряющим. Он глубоко вздохнул, успокаиваясь. Юкио отошёл, явно собираясь накрыть на стол ужин, чтобы дать ему времени собраться и не начинать ссору, которая могла бы ранить стрелка. Потому что чтобы не сказал Юкио, они оба прекрасно знали — Гена это затронет едва ли на час. А вот сам он мог сказать то, что потом останется между ними стеной на протяжении многих лет. Юкио был очень чувствительным. Мягким. Хрупким даже. Это так привлекало. Потому что была и другая сторона — крепкая хватка, сила, напор. Когда парень накрыл за стол в середине комнаты, Ген присоединился, кинув мимолётный взгляд на окно. Сегодня ему предстоял ещё и разговор с Сенку. Конечно, его можно было бы перенести на утро, потому что учёному было плевать на сам факт, когда именно проводить сам разговор, но нельзя было допустить даже мысли, что бы он решил, будто бы Юкио его первый приоритет. Чёртова Ханахаки могла развиваться даже из-за, казалось бы, мелочей. И даже если Сенку будет работать до утра в лаборатории, Асагири всё равно должен дать понять, что он хочет поговорить. Сделать первый шаг. — Я полез не в своё дело, — первым сказал Юкио. Никто так и не притронулся к еде. Ген решил сделать это первым. — Это было твоим делом, как только наши отношения вышли за оговоренные рамки. — И всё же это было только с моей стороны. Мы ведь с самого начала оговорили границы. Значит, моя проблема. Менталист помедлил, начиная есть. Юкио последовал его примеру, хотя явно хотел поговорить без перерывов. Но Ген считал, что именно за самим процессом поглощения еды проще не сказать чего-нибудь лишнего и взвесить слова. — Это было нашей с тобой проблемой, а не Сенку. Не его, а именно нашей — твоей и моей. Ведь не ты один чувствовал нечто большее. Юкио замер. Его пальцы дрогнули, но Ген глазами указал на еду. Невольно тот продолжил есть. — Вначале мы договорились исключительно о сексе… Горит костёр. Люди пьяны. — Как насчёт пойти и уединиться, а, Юкио? — Ген улыбается, чувствуя на себе только один взгляд Ишигами. Впрочем, тот быстро становится занят из-за пьяного Хрома. Блондин усмехается, чуть пьяно, но вполне сносно соображая. Их взгляды разъединяются, чтобы на мгновение посмотреть на чужие губы или телосложение, обдумывая предложение. — Это признание? — хмурится тот, поднимая глаза. — Ни в коем случае, — смеётся Ген, отмахиваясь рукой и прикрывая рот. Он наклоняет голову, давая белой пряди пространство на ветру, зная, что сейчас сразу два человека наблюдают за этим действием. — Просто предложение. — … Но потом я стал чувствовать нечто большее, — заканчивает парень. Медлит. — Я… влюбился в тебя. — Я тоже, — соглашается Ген. — Но в тот момент наши отношения с Сенку уже претерпели свои изменения. Он не вмешивался в то, что происходило между нами. Подозреваю, что у него были догадки по поводу нас двоих, но я никогда ничего ему не говорил. Не потому что это было бы изменой, а потому что его самого не интересуют такие вещи. Совершенно не интересуют. — Он так и сказал. — Юкио улыбается. — Я ошибся, когда решил, будто бы ты станешь ему или мне изменять, но тогда мне действительно так казалось. Ревность стала застилать мои глаза. — И слух, — подшутил Ген. — И слух, — закатил тот глаза. Они продолжили есть, делая перерыв в разговоре. — Ты был… — снова решил тот начать. — С тобой было очень хорошо. У меня раньше были отношения и разные, но с тобой было совершенно иначе. Думаю, с каждым днём становилось всё более очевидно, что это именно влюблённость в тебя. — Здоровые отношения двух людей можно построить только тогда, когда в паре есть два совершенно психически здоровых человека. Мы с тобой именно такие, поэтому это и стало нечто большим. Никаких драм, недомолвок, ничего лишнего. Думаю, то, что мы стали чувствовать к друг другу, рано или поздно обязательно бы возникло. — Я это испортил, — вынес тот вердикт спустя минуту. Ген помедлил, смотря в тарелку. Лапша была по-прежнему не его самой любимой едой, особенно когда её ели так часто, но вкус был нормальным. Не как у Сенку. Тот оказался ужасным поваром. Невероятно ужасным. — Это было неприятно, — честно сказал он, положив палочки и скрестив руки на груди, потому что аппетит пропал. — Твоё недоверие. — Мне жаль. Они не смотрели на друг друга. — Но вся проблема в том, — вздохнул он, стараясь быть максимально честным. Юкио слишком прекрасно мог отличить ложь от правды. — Что на твоём месте я мог бы разыграть всё точно также. И я понимаю твои действия, поэтому даже не обижаюсь. Но это всё равно неприятно. Очень. Как предательство, если честно. Это даже было первым, о чём я подумал. Помолчали. — Это… конец? — спросил тот максимально безразлично. — Я мог бы соврать, но это не имело бы смысла. Боюсь, что именно такие отношения, как день назад, между нами больше не будут, но что мешает нам идти дальше? — он пожал плечами. — То есть… друзья? — Да, — улыбнулся он. — Давай будем друзьями. Юкио закатил глаза. Ген обратил внимание на бледные, сжатые губы. — Ну, — преувеличенно бодро сказал он. — Боюсь, что сейчас мне предстоит ещё один немаловажный разговор с одним учёным, так что придётся мне покинуть тебя, Юкио. Асагири встал, прощаясь. Аккуратно он прикрыл дверь, слыша пожелание успеха, но сказанный явно прерывистым голосом. Он поспешил уйти, зная, что Юкио хотел бы пустить пару слёз в одиночестве. Подумать, собраться. По дороге к лаборатории он навестил деревенских девушек — те легко отдали ему два куска жаренного мяса и две порции салата. В добавок ко всему наказали обязательно вытащить одного учёного из лаборатории, чтобы ночью ничего в пределах слышимости не взрывалось. — Конечно-конечно, — согласился он, потому что и сам не любил резко вскакивать с бешено колотящимся сердцем. Поднос в конечном итоге оказался на столе около лаборатории. Его сюда специально для еды и поставили — отдельный столик, который строго настрого было запрещено использовать как для чертежей, так и для химикатов. Или инструментов. Или ещё чего-либо. После этого он сделал глубокий вдох и выдох. Нацепил дежурную улыбку, которая была лишь чуть менее радостной, чем в течении всего вчерашнего дня, а потом постучал в двери. Дожидаться разрешения не стал, заходя внутрь без него — настолько опасных химикатов не было, а если и были, то Сенку бы предупредил всех и повесил табличку. — Приветик, — поздоровался он аккуратно, чтобы не отвлечь от дела. — Ага, — отозвался Ишигами, по большей части игнорируя. Ген не обиделся, вместо этого присел рядышком на стул, который притащил сюда специально для своего извечного ожидания. Стул, насколько он знал, всегда и всем в этой лаборатории мешал, но каждый был настолько занят, что избавиться не было ни времени, ни возможности, так что он уже как полгода стоял в углу. То и дело стул чем-то важным пытались заваливать — то колбы, то шкуры с планами, то полезные ископаемые. Ген с этим боролся недолго; на стул сзади нацепил табличку, предупредил Сенку… а когда на следующий день опять что-то поставили, просто скинул на пол, не обращая внимания на крики. Больше на стул ничего не клали. Хотя он всё равно оставался бесполезным и мешал — но, опять же, все были слишком заняты, чтобы вынести его из лаборатории. — Я, кстати, мяса принёс, — сообщил он, когда Сенку для чего-то на секунду отошёл от стола. Реактивы другие взять. — На улице стоит. Только с костра. — Ага, — с тем же тоном отозвался Сенку. Вообще, у них с учёным ссор никаких не были, жили душа в душу, так сказать. Да и откуда бы взяться ссоре? Они настолько детально всё обговорили, что было бы странно ставить друг другу претензии; а потому их и не было. Ген бы сейчас очень удивился, если бы Ишигами на него обиделся, но он явно не держал никакой обиды — действительно был занят своими делами, а не пытался оттянуть время разговора, успокаивая себя. Мысли на мгновенье привычно перескочили на Юкио — не потому что он хотел, а потому что за полгода это стало его небольшой привычкой. Если Сенку занят, то Юкио что делает? Чем занят его любовник? Но потом на ум легко пришла мысль, что тот сейчас проведёт время у себя, окончательно приходя к мысли о расставании. Как хорошо, что он был разумным человеком и прекрасно понимал — после такого нормальных отношений быть уже не может. Да, вроде бы мелочь: пошёл выяснять отношения к другому человеку, а не к тому, с кем трахался… и вроде даже сделал так, чтобы тот человек услышал. И это даже не сильно мерзко, ведь причина действительно была и в какой-то мере Ген изменял… Но в таком случае Ген изменял не Юкио, а Сенку. Сенку он ставил на первое место. В общем, всё выглядит вроде вполне нормальным, но такое запутанное, что начнёшь кому-то что-то доказывать — и точно никто не поймёт. Ген раньше спал пару раз с теми, кто кому-то изменял. Но сам Асагири изменщиком быть не собирался. Хотя чуть было не стал, в какой-то мере. Вот что было самым неприятным, пожалуй. Он ведь действительно стал влюбляться в Юкио. Как же вовремя они стали вынуждены расстаться. — Ты сказать что-то хотел? — спросил Ишигами, на мгновенье оборачиваясь к нему. Красные глаза были внимательные, пристальные. — Если это какая-то хрень, то лучше не надо. Ген улыбнулся. Чёрствость Сенку была привычной, но… сейчас почему-то захотелось услышать чего-то более нежного, что не так сильно царапало бы душу. — Я хотел с тобой мяса поесть, — легко ответил он позитивным тоном, щурясь. На душе отчего-то стало погано. Из-за расставания, наверное. Гену было не то что бы больно, просто… хотелось, чтобы кто-то обнял, просто сказал, что всё у него нормально будет. Он и без кого-либо это знал, но иногда приятно слышать ободряющие слова. Сенку на такое был не способен. Юкио мог, но Юкио… ну, он был причиной его поганого настроения. Сенку отвернулся и Ген невольно опустил глаза вниз, а потом решительно стал аккуратно насвистывать, не давая тому сосредоточиться. Быть одному совершенно не хотелось, но намёков Ишигами никогда толком не понимал, а говорить прямо не хотелось. Говорить прямо вообще было нельзя, потому что тогда учёный поймёт, что он стал что-то чувствовать к Юкио. А там и до Ханахаки недалеко. Он подавил усталый вздох, прекратив мелодию, потому что иначе точно бы сделал её грустной. Сенку продолжал работать, а ему только и оставалось, что смотреть в спину и ждать. Именно поэтому он и завёл себе любовника в лице Юкио. Потому что он чувствовал одиночество. Ишигами было плевать на одиночество, Асагири по большей части тоже. Но иногда хотелось, чтобы кто-то поделился чужим теплом, вот как сейчас. И он даже винить толком Сенку не мог — в самом деле, что стоило попросить вслух обнимашек? Можно даже в шутливой форме. Но тогда даже шутливая форма не поможет. Сенку только дай намёк — ухватится целиком за всю голову и начнёт ковырять в поисках нужного ответа. Асагири Ген даже не мог быть полностью уверен, изменил ли он Сенку. Да, он почувствовал в себе более тёплое отношение к Юкио, но при этом его отношение к Ишигами также не менялось. Было ли то изменой? Или должно было ею стать? Могло ли оно вообще ею быть? Ведь по отношению к самому Сенку он ничего не поменял. Значит изменой то не было. Он прищурил глаза в недовольстве. Судя по стрелке на часах прошло минут двадцать. Сенку по-прежнему был занят, а разочарование внутри него росло. — Эй, — грубо позвал он. — Ага? — спросил Ишигами. Когда Асагири не ответил, тот обернулся с вопросом в глазах. — Заканчивай. Сенку недоумённо моргнул, спрашивая: — Что-то случилось? Ген посмотрел в красный. — Я расстался, — он вздохнул, отводя глаза в сторону окна. — Это не из-за тебя, мне просто не понравилось, что он пошёл к тебе, а не ко мне. И вроде всё нормально, но при этом паршиво, так что убери химикаты и удели мне внимание. Сенку какое-то время молчал, потом снова чем-то зазвенел. Асагири кинул мимолётный взгляд, а потом постарался не улыбнуться — колбочки складывали в подставки и убирали по местам. — А чего расстался-то? — с любопытством спросили у него. — Ну пришёл он ко мне, тебе это не понравилось. Так сказал бы просто, чтобы в следующий раз прямо у тебя спрашивал, чего сразу так радикально? — Это стояло бы как кость в горле, — поморщился Ген. — Он бы больше не верил мне, я бы всё время ждал подвоха. В конечном итоге мы настолько разочарованы друг другом, что больше смотреть в глаза не можем. Лучше всего сразу прекратить, не доводя до скандала. — Верно, — согласился с доводами Сенку, наконец-то убирая стол. Ген проследил, как парень, словно самый настоящий ботаник — а Сенку им несомненно и был — вытирает стол тряпкой. В этом мире он был не единственным таким, потому что химикаты в лаборатории были всё-таки опасными, даже более опасными, чем раньше, но другие взяли эту привычку именно от своего главного руководителя-учёного. — А чего расстроился тогда? — снова спросил тот. — Юкио был мягким и нежным, — предельно честно ответил Ген. — Это как завести нового друга… или домашнего питомца, — закатил он глаза, потому что Сенку лучше всего понимал примеры именно с животными, а не людьми. Юкио не был животным и говорить так и о нём было неправильно, но при этом Ген понимал, что ни он, ни учёный, не думали о нём плохо. Это просто было… той ассоциацией, что лучше всего служила примером для Ишигами. — Ты привыкаешь к его присутствию, к его привычкам. А после того, как вы расстаётесь, кажется, будто чего-то не хватает. Нужно время, чтобы понять, что на самом деле ты ничего не потерял и ваши отношения в очередной раз претерпели изменения, но… пока что мне просто немного грустно. Ишигами внимательно посмотрел на его лицо; брови встретились где-то в середине лба. Это была не ревность и не зависть, даже не намёки на что-то отрицательно. Он просто сейчас пытался понять и соотнести нормальные человеческие чувства, которые испытывал Ген, по отношению к себе. Менталист внезапно для себя почувствовал свою душевную ранимость. Да, он был по большей части чёрствым, но он был человеком. Любой человек иногда мог чувствовать себя маленьким и хрупким, никто не был исключением. — Давай поедим, — в конечном итоге сказал Сенку, выходя первым на улицу. Ген последовал прямо за ним, садясь за стол и принимаясь за мясо. Есть совершенно не хотелось, от внутренней чувствительности было ощущение тошноты. Вместо этого он пододвинул к себе чай. Тот уже остыл, но был вполне приемлемым. — Так, — прокашлялся Сенку, когда половина его порции была съедена. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Что мне надо сделать, чтобы тебя утешить? Ген позволил себе немного улыбнуться заданному вопросу. Это было… мило и приятно, что Сенку действительно проявлял настолько живое участие. В его духе больше было что-то вроде «иди делай это и не думай ни о чём». Спустя полгода тот явно понял, что на Гене такие приёмы не работают и надо постараться чуть сильнее. Интересоваться внутренним самочувствием, а не игнорировать его, потому что оно может само разрешиться. Не разрешится. Асагири никогда не считал, что такой способ помогает укрепить отношения. — Давай сегодня поспим вместе, — немного тише сказал он, отчего-то боясь нарушить ту атмосферу между ними. Они редко спали вместе, особенно последние месяца два. Асагири завёл себе много привычек по отношению к Сенку: в обязательном порядке раз в два дня разговаривать хотя бы полчаса; просить кого-то принести ему поесть, если сам он далеко; хотя бы раз в три дня спать вместе или болтать всю ночь напролёт; устраивать что-то вроде свидания раз в две недели. Всегда поддерживать, влезать вместе в авантюры. Последнее даже как-то не привычки, а действительно часть его жизни, которая появилась ещё до того, как он её заметил. Но после сближения с Юкио он немного отодвинул ночное время с Сенку на более ранний вечер или позднее утро. Учёный… он всё время проводит за столом в комнате, мешая спать. Или в лаборатории. Или с Хромом. Или ещё где-то, пока Ген спит. А он мог спать один, но не хотел, так что оставался по большей частью с Юкио. Теперь вот, привык, хотелось опять с кем-то уснуть, а не одному. — Я хотел сегодня с Хромом кое-что в горах проверить, — начал тот. — Хром потерпит до утра, — отозвался немного резко Ген. — Но это надо проверить ночью! — нахмурился в ответ Сенку. — Значит сутки потерпит, — отодвинул Асагири сроки ещё дальше, встречаясь взглядом с парнем напротив. Тот вздохнул, но не ответил. Ген опустил глаза в стол; отчего-то стало ещё более паршиво. Так и хотелось ляпнуть что-то вроде «А вот Юкио бы точно остался со мной», но он был умнее этого. Сенку не был Юкио, а Юкио не был Сенку. Было бы ужасным поступком с его стороны сравнивать их даже мысленно, хотя сейчас он просто не мог этого не делать. Потому что Юкио всегда отодвигал все свои дела, если Ген хотел поспать вместе. Не заняться сексом, а просто уснуть с кем-то, а не одному. Потому что иногда ему просто надо было почувствовать тепло чужого тела и притвориться, что он не так хрупок, как кажется. Сенку рядом точно взвешивал в своей голове все «за» и «против». Молчал. Ген вздохнул, вставая: — Тогда завтра вместе поспим, ничего не планируй, — к счастью, голос не подвёл. — Хорошо, — более облегчённо отозвался Сенку, доедая. — Я тогда сейчас к нему, чтобы пораньше закончить и не растягивать дело. Ген легко выдавил улыбку, целуя того в лоб. На такие знаки внимания Сенку совершенно не обращал внимания, но иногда ему просто хотелось это сделать. К сожалению, он дарил поцелуи Сенку только тогда, когда больше всего хотел получить их. Словно сигнал: поцелуй же меня в ответ! Но ему не хотелось поцелуев от Сенку. Ни он сам, ни Сенку на самом деле не желали получать друг от друга такие знаки внимания, хотя последний и терпел. Гену на самом деле просто хотелось внимания! — Я тогда спать, — закатил он глаза. — Тарелки сам отнеси, как доешь. — Ага, — отозвался тот, прощаясь. Ген направился в сторону их с Сенку хижины. Она была чуть дальше остальных, чуть побольше. Вся и везде заваленная изобретённой бумагой, кое-где шкурами с чертежами. Все стены окружены ими, друг на друга наколотые. «Вот Юкио я бросил, потому что он пошёл к Сенку, хотя я его с самого начала предупредил, что это секс и ничего более», — подумал Ген, готовясь ко сну. Было паршиво, делать совершенно ничего не хотелось. — «А с Сенку я встречаюсь по-настоящему и не могу расстаться, хотя это ужасные отношения. Мне плохо и я попросил внимания, а он уходит с Хромом в горы, потому что у него там какие-то более важные дела». В душе разгоралась сильная обида. На всех — и на Юкио, и на Сенку, и на самого себя, и даже на Хрома. Хотя последний вот вообще был ни при чём. — Да ну в задницу этого Хрома! — сказал он вслух, а потом резко обернулся. У входа стоял Сенку, который немного запоздало моргнул, когда их глаза встретились. Асагири как-то совсем не ожидал, что они так резко одновременно пошлют одного научника и слегка растерялся. — Я завтра ночью с ним в горы схожу, — стал готовиться ко сну и Ишигами. — Давай сегодня лучше вместе поспим, пока ты свободен. «А вот одолжений мне делать не надо!» — с чувством подумал Асагири, но ничего не сказал. Сенку такое только попробуй сказать, сразу уйдёт, потому что подумает, будто бы Ген обиделся и ему нужно время в одиночестве, чтобы остыть. А он не обиделся — ему просто больно, что к нему такое наплевательское отношение. В любой другой день его это отношение более чем устраивало. Но не сегодня ночью. — Тогда свечу потуши, — вместо этого сказал он, устраиваясь в кровати. Сенку задул свечу и лёг рядом. И теперь они лежали в одной кровати спиной к друг другу. — Дурак что ли? — невольно спросил он вслух, когда обернулся и не увидел лица. Сенку тоже приподнялся, его выражение глаз так и кричало, что он не дурак. — Обними меня со спины, раз уж пришёл. Парень закатил глаза, но когда Асагири лёг, то почувствовал на себе руку. Он перехватил её в районе талии, переплетая горячие пальцы. — Ты… расстроился? Ген не расстроился. Он просто сейчас очень чувствительный и потому любое действие, что может быть чуть более грубым, чем он готов принять, приносит ему боль. — Нет, — честно сказал он. — Такое ощущение, что расстроился, — задумчиво сказал Сенку, анализируя. Был вариант честно всё рассказать. Был вариант сказать «будешь настаивать дальше — точно расстроюсь». Был вариант промолчать. Рассказать всё честно было самым лучшим, но Гену не хотелось. Он заставил себя: — Мне кажется, что я очень ранимый и чувствительный. Твоя грубость мне нравится, твоя работа и целеустремлённость тоже, но сейчас она как будто причиняет мне боль. Я не расстроился. Мне просто больно. Ишигами сжал его пальцы, задумчиво водя по животу. Ген удержал руку на одном месте, потому что щекотливые движение были неприятными, снова поднимали ощущение тошноты. — Чувствительный — очень точное слово, — сказал тот после короткого молчания. — Я не знаю, что мне сделать и как. Ты такой впервые. Не впервые. Впервые было, когда его чуть не убили, но тогда они были едва знакомы и минимального утешения вполне хватило. Второй раз было, когда они пошли с танком на Цукасу — Ген постоянно чувствовал себя лишним и это было неприятно. Но тогда не было времени разбираться со своими чувствами. Третий раз случился полгода назад и теперь они вместе. Но, да. Сенку сталкивался с этим впервые. — Просто обними меня и заткнись, — с чувством сказал он, потому что день всё никак не заканчивался. — Хорошо, — тише согласился Ишигами. И придвинулся ближе, накрывая одеялом. Ген открыл глаза, смотря на какой-то чертёж… кажется это… нет, угадать просто невозможно из-за кляксы где-то с левой стороны. Почему-то захотелось плакать. Он прикусил губу, отвлекаясь на боль и не позволяя сбиться дыханию. Но оно не слушалось. Сенку ничего не сказал, утыкаясь своей головой куда-то ему в ухо. — Чёрт, — прошипел Ген, когда глаза заслезились. Он снова сомкнул веки, но так стало только хуже и пришлось их открыть. Невольно шмыгнул носом. — Тебе надо чаще меня обнимать, — сказал он и голос дрогнул на последнем слове. — Я теперь окончательно расклеился, потому что ты просто пододвинулся поближе. Сенку понятия не имел, почему простое объятие могло так повлиять на Гена. Он не видел его лица, но пульс был слишком быстрый, а дыхание прерывистое. Не было никаких сомнений, что тот сейчас скрывал слёзы, которые появились… из-за чего? Простого объятия? Очевидно, что для Гена это были не «просто» обнимашки, как он любил говорить. Он точно не был расстроен из-за расставания. Он сам так сказал, а его пульс был в норме. Никакой лжи в его словах, только правда. Не верить Гену в таком вопросе было странно. Ген просто был… чувствительным. Гиперчувствительным. Мягким, как пластилин. Ему это явно не нравилось, но и остановиться точно не было возможности. — Дай я на тебя лягу, — немного гнусаво сказал тот, подымаясь. Глаза у него были немного покрасневшими, как и нос. Он лёг так, чтобы положить голову к сердце Сенку и в ответ учёный поспешил приобнять его левой рукой. Ген лежал с закрытыми глазами, но его дыхание постепенно подстраивалось под сердце самого Сенку — становилось спокойным и более медленным, пока через десять минут он не погрузился в сон. Сам Сенку так не мог. Ситуация всё ещё крутилась в голове, не собираясь уходить. Я не расстроился. Мне просто больно. Мне просто больно. Давай сегодня поспим вместе. Могло ли быть… что Гену просто одиноко?