Избранный Тенью, Обожаемый Пламенем

Сознание возвращалось, как нити солнечного света просачивающиеся сквозь утренний туман. Сун Джин-Ву почувствовал щекочущее тепло на лице, как в одно из тех необычайно ясных летних рассветов, когда он спал с открытыми окнами. Он попытался открыть глаза и тут же крепко зажмурился из-за внезапного укола света, пронзившего его глаза. В любом случае его веки казались слишком тяжелыми. Он медленно вдохнул. Влажный травянистый запах казался освежающим и чистым. Первой унылой мыслью было, что он, по крайней мере, попал в рай. Он почувствовал некоторое праведное облегчение при этой мысли. Что было забавно, потому что он никогда не был религиозен. Должно быть, он цеплялся за какую-то смутную надежду, что его душа выживет после того, как покинет свою смертную оболочку, свободная от всех страданий и забот... Затем он сразу же почувствовал себя виноватым, когда сразу же нахлынули мысли о Джин-А и его матери. Если бы он ушел, кто бы... Он полностью открыл глаза, сумев на этот раз удержать их распахнутыми. Хлынул яркий свет. В поле зрения появился высокий силуэт. Джин-Ву моргнул. Он был в форме человека с длинными волосами. Фигура склонила голову набок, отчего пряди волос заплясали изящными дугами. — Доброе утро, — сказала фигура ясным глубоким голосом. — Это же полагается говорить? — Последнее предложение имело легкую непринужденную интонацию, отозвавшаяся в позвоночнике юного Охотника так, что это было скорее приятно, чем комфортно. Сун Джин-Ву попытался сфокусироваться, но фигура стояла спиной к ярко освещенному небу (БЫЛО ли это небо?), и какие-либо детали были неразличимы для его туманного зрения. Свет, казалось, расходился лучами вокруг темной фигуры, создавая впечатление ореола. До Врат, когда его отец все еще был с ними, и все, о чем ему нужно было беспокоиться, - это то, как поздно он делает домашнее задание, Джин-Ву однажды посмотрел документальный фильм о путешествиях. Память с годами стерлась, но неизменным остался образ европейского собора, особенно его великолепного витража, изображавшего фигуру ангела. Не херувим или добродушная фигура с голубиными крыльями, а внушительное существо, высоко держащее меч, которое, казалось, горело божественным светом, когда солнце яростно сияло сквозь цветное стекло. Каким-то образом это похороненное воспоминание всплыло на поверхность, и, в сочетании с предыдущей мыслью о небесах, сподвигло ошеломленные слова просочиться с пересохших губ Джин-Ву: — ... Ангел? После короткой паузы послышался вздох, напоминающий смешок. Затем Сун Джин-Ву отвлекся на ощущение земной тряски. Прежде чем он успел что-либо понять, все небо было заблокировано. Внезапный порыв ветра и жара был ошеломляющим, как будто он лежал перед печью во время бури. Что-то большое, гладкое и мокрое уткнулось в него, повалив его наполовину приподнятое туловище обратно на мягкую землю. Рычание, похожее на рев полудюжины строительных машин, сотрясло его до мозга костей. — Не лижи его, Калимера. Или мне придется снова его чистить. Голос, приветствовавший его, снова заговорил с предостережением. Джин-Ву почувствовал что-то необычное в интонации и произношении, но не смог определить, что именно. Раздался пронзительный скулеж, и груз был снят. Сун Джин-Ву обнаружил, что смотрит на шар из жидкого золота, размером со всю верхнюю часть его тела, с прорезью из оникса посередине. Он попытался отползти назад. Но его мышцы лишь затряслись, как желе, и он рухнул вниз. Из огромной морды вырвалось воркование, похожее на кошачье, — теперь он узнал в чудовищном присутствии голову какого-то огромного существа, — и его кончик носа мягко коснулся его ног. Морда покрыта блестящей сине-зеленой чешуей с вкраплениями мерцающего красного цвета. Джин-Ву медленно поднимал взгляд выше и выше. Он увидел голову рептилии, переходящую в длинную шею, украшенную серебряными перьями. А наверху - кожаные крылья полупрозрачного сине-зеленого цвета с блестящими серебристыми прожилками, которые были такими огромными, что, даже сложенные наполовину, почти закрывали все небо. Сун Джин-Ву, конечно же, слышал и читал о рейде на Камиша. Он знал, что тот был одним из самых крупных не только драконов, когда-либо увиденных, а вообще из всех магических зверей, с которыми когда-либо сталкивались Охотники. Этот дракон — а в том, что это был дракон, сомнений не было — казалось, мог соперничать с Камишем по размерам. Джин-Ву даже не осмеливался дышать. Дракон издал булькающий звук и едва не уткнулся мордой в землю, словно пытаясь пролезть у него под рукой. Воспоминание нахлынуло на него: сине-зеленый... бирюзовый цвет, испещренный неоново-красными узорами, с серебряными оборками... — ...Ты? Еще один пронзительный визг вырвался из горла дракона. Он мягко стукнулся концом головы о грудь Джин-Ву, издав мурлыкающий звук, который отозвался эхом по его коже. — Как ты... Первой нелепой, печальной мыслью было то, что прекрасный волшебный зверь все-таки не выжил и пришел встретиться с ним в загробном мире. Джин-Ву был удивлен, обнаружив свою руку на бирюзовой голове, не помня о том, когда успел её туда положить. Золотые глаза закрылись в явном удовлетворении, и Джин-Ву медленно потер чешуйчатую кожу. Тактильное осознание оказалось метафорической веревкой, брошенной в трясину его затуманенного разума, чтобы некоторая разумность ухватилась за нее и выбралась на поверхность. — ...Ты выжил. Это пульсирующее тепло. Это было реально. Мурлыканье стало громче, смешиваясь с короткими лающими звуками, похожими на фырканье. — Она рада, что ты тоже жив. Сун Джин-Ву повернул голову в сторону голоса. Ему был представлен искаженный вид высокого мужчины, смотрящего на него сверху вниз, заложив руки за спину. Джин-Ву медленно сел, держась за голову дракона для равновесия, не сводя глаз с другой фигуры. Принимая во внимание все факторы, включая то, что только что заявил другой мужчина, вывод теперь казался неоспоримым: он жив. Как-то. Что касается человека, стоящего перед ним... Если бы его попросили дать описание, Сун Джин-Ву должен был бы сказать, что он похож на мужчину средних лет, с гибким телом, которое, тем не менее, говорит о подтянутых мышцах. Хотя это было предположение, потому что большая часть упомянутой фигуры была покрыта странной одеждой, напоминающей ему доспехи, которые носили некоторые из более состоятельных или связанных с гильдией Охотников, но гораздо более легкие и элегантные и, прежде всего, внеземные. И Джин-Ву никогда не видел таких рыжих волос у настоящего человека. Даже в кино. Ближайшим сравнением, которое он мог придумать, был цвет осенних кленовых листьев на фоне солнца, как всплеск крови, зажженной пламенем. Он никогда не сталкивался с возможностью приписать слово "царственный" к кому-либо, кого он встречал. Но вся поза этого мужчины без особых усилий излучала атмосферу, которую можно было описать только так. Его глаза были тлеющими углями. Джин-Ву не мог смотреть прямо на них, опасаясь сжечь себе глаза.. Чем выше ранг Охотника, тем более чувствительным он был к магической энергии. Это означало, что чувствительность Сун Джин-Ву к магической энергии не так уж отличалась от чувствительности непробужденных. Но бесчисленные ситуации, когда он был на волосок от смерти, отточили его инстинкты. Инстинкты, которые позволили ему уловить первый признак опасности в том Двойном Подземелье быстрее, чем кто-либо другой. И сейчас этот инстинкт внимательно изучил стоявшее перед ним существо, сдался и лег на спину брюхом вверх. Острый инстинкт существовал для того, чтобы его обладатель мог почувствовать угрозу, предпринять шаги и избежать ее. Здесь ему было нечего делать, ибо очевидно, что против чего-то подобного никакой надежды нет. Сун Джин-Ву никогда не испытывал такого страха, как когда он стоял на коленях перед зловещими каменными статуями в том кошмаре подземелья. Но прямо сейчас существо перед ним лишило его даже этого, как будто его сила стерла само его существо, и в нем не осталось достаточно сил, чтобы чувствовать страх. Единственной возможной реакцией было чувство благоговения. Если бы он был брошен в бескрайнее черное пространство вселенной и предстал бы перед пылающим солнцем во всей его физической красе, это могло бы быть похоже на то, что он чувствовал прямо сейчас, как раз перед тем, как превратиться в ничто в его огне. Рыжеволосый мужчина протянул руку, и Сун Джин-Ву не мог даже вздрогнуть. Он оставался неподвижным, как ошеломленный олень, наблюдающий, как к нему несутся два огонька. Рука с багровыми ногтями (хотя слово "коготь" настойчиво стучало за этим слишком обыденным термином) потерла бок огромной драконьей головы, на что существо ответило еще более громким мурлыканьем, и интерес к юному Охотнику на мгновение ослаб, когда он склонился к более крупной руке. Джин-Ву позволил своему взгляду скользнуть вниз, пытаясь не смотреть в лицо другого мужчины. Куски красной ткани ниспадали от талии вниз, как раздвоенные концы пальто, а между ними... ...Это был красный хвост? Он никогда не слышал ни о каком волшебном звере, способном говорить по-человечески. Но предсказуемый аспект всего, что связано с подземельями, заключался в том, что те были непредсказуемы. И считалось, что многие магические звери, такие как ледяные эльфы, обладают интеллектом, равным человеческому. — Ты… ты маги-… магический зверь? Джин-Ву был удивлен своим собственным голосом, тем, что он осмелился задать вопрос. Рыжеволосый мужчина — что-то выглядевшее как мужчина — одарил его пустым взглядом, склонив голову набок, как он делал раньше. Затем он кивнул. — Ах, да. Вы так описываете этих обезумевших Обитателей Хаоса, — пока он говорил, рот рыжеволосого мужчины скривился в усмешке, позволяя Джин-Ву увидеть белые резцы. — Полагаю, я не могу винить вас за невежество. Очевидно, его вопрос был сочтен недостойным ответа, потому что мужчина — ну, Джин-Ву должен был называть его так, потому что он не мог продолжать называть его "существом в человеческом обличье" — просто молча сел перед Джин-Ву, небрежно скрестив ноги. Молодой Охотник глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Что было трудно, когда два таких невероятных существа сосредоточили свое внимание на нем. Магические твари или нет, они не выглядели заинтересованными в его убийстве. По крайней мере, пока. Причина этого может заключаться в том, что дракон запомнил его. А "мужчина" был его — или, судя по тому, как мужчина только что упомянул дракона, её — воспитателем? Он обращался с этим существом размером с Камиша, как со щенком. Джин-Ву наконец огляделся. Небо казалось выше любого неба, которое он когда-либо видел, практически белоснежное с легким голубоватым оттенком. Вместо солнца безоблачную белую гладь усеивали многочисленные необъяснимые точки света. Звезды при дневном свете. Под ними росли растения, напоминавшие тропический лес, некоторые из них, более высокие, вонзались в усыпанное кристаллами небо. Длинная фигура с прозрачными крыльями и хвостом, похожим на пучок лент, с визгом пролетела по небу. — ...Это Красные Врата? Сун Джин-Ву никогда не был в них, но знал, что они ведут в совершенно другой мир. Хотя, в отличие от того, что было известно о Красных Вратах, окружающая среда здесь не казалась враждебной; даже температура была умеренной. Вопрос вызвал еще один наклон рыжей головы набок и прищуренный взгляд. — Это то, как вы, люди, называете щель между измерениями? Джин-Ву ответил на это своим озадаченным взглядом. Он решил сменить тему, прежде чем это превратилось в запутанную игру вопрос-ответ. Это было то, что не давало ему покоя с того момента, когда он понял, что не умер. Ангел. Он сказал это вслух, не так ли? Он попытался стереть румянец, грозивший закрасить его лицо. Проклятое Двойное Подземелье. Должно быть, именно пережитое там заставило его в первую очередь подумать о небесах и ангелах. Пусть ничего ангельского в нем и не было, за исключением его сознательно искаженных внешних атрибутов. — Что случилось с Двойны… с местом, где я… был раньше? С теми... каменными статуями… — Понятия не имею, — и с этими словами тема, казалось, была отброшена, как ворсинка, смахнутая с плеча. В этот момент дракон снова легонько толкнул Джин-Ву в бок. Он снова осторожно положил руку на бирюзовую голову. Ободренный дружелюбием такого великого существа, он снова спросил другого мужчину: — Ты… спас меня? Рыжеволосая фигура задумчиво потерла бородку. — Нет, не совсем, — затем он улыбнулся, как будто его осенила приятная мысль, — но я подобрал тебя, а значит, ты мой. Сун Джин-Ву понятия не имел, как отреагировать — или понять — на последнюю часть. Он перевел взгляд вниз, на свои ноги, чтобы просто потянуть время. Ноги. Его нога была отрезана. Он вспомнил, как Джу-Хи истощила всю свою ману, пытаясь исцелить его. Но теперь его нога была цела. Я надеюсь, мистер Сонг и Джу-Хи выбрались живыми. Он экспериментально пошевелил ногами. Они чувствовали себя немного вялыми, но в остальном все было в порядке, ощущения нормальные вплоть до пальцев ног... ...Пальцы ног? Его ноги были босы. Он опустил взгляд на свою грудь. Ни намека на то ужасную колотую рану. Но тот факт, что он мог визуально проверить это, означал, что его торс тоже был обнажен. На сколько он был ошеломлен и сбит с толку, что так долго не мог этого заметить? С нарастающим страхом он украдкой бросил взгляд себе между ног. И дракон, и рыжеволосый мужчина моргнули, когда Джин-Ву завопил. Часть юного Охотника запротестовала, что в этом не было необходимости, ибо крик вышел как у ребенка по крайней мере на десять лет младше, но большая его часть решила, что смущаться из-за подобного он будет позже. Он подтянул обе ноги и крепко прижал их к груди, свернувшись калачиком, чтобы вида обнаженного его тела было как можно меньше. — Моя одежда!?! — Это была окровавленная тряпка. Сун Джин-Ву сглотнул. Теперь, когда он осмотрел себя, на нем не было не только ран, но и крови, грязи или сажи. `Или мне придется снова его чистить,` — сказал мужчина. Молодой Охотник уткнулся лицом в колени, жар разлился по его щекам. Он услышал, как мужчина вздохнул. — Как бы ты ни был слаб, здесь не может быть так холодно. — Нет, дело... не только в этом... Затем его тело решило, что хороший способ избавиться от смущения — заменить его чем-то большим. Желудок заурчал. И так долго, что практически имел собственное эхо. Джин-Ву почувствовал, как румянец подступил к кончикам его ушей. Когда предательский шум наконец стих, он рискнул выглянуть поверх согнутых коленей. Дракон издал чирикающий звук и поднял - подняла - свою голову к небесам, таким же высоким, как небоскреб. Струя белого пламени с лазурным оттенком вырвалась из огромной пасти, поразив пролетавшую мимо фигуру. Та рухнула, как камень. Камень, как оказалось, был размером с дом. Джин-Ву едва мог разобрать в обугленном теле что-то похожее на огромного мотылька с клювом попугая. Одним из своих когтей драконица с аккуратной точностью полоснула его по брюху. Только многолетний опыт охотника удержал Джин-Ву от рвоты, когда из твари вывалились разноцветные внутренности. Драконица снова зачирикала и подтолкнула труп к нему. Он перевел взгляд с туши обратно на дракона, выражение морды которого он каким-то образом мог истолковать как ожидание. — Он не может это есть, Калимера. Его челюсти недостаточно сильны. Среди прочего, подумал Джин-Ву, не то чтобы он не был благодарен за это оправдание. Рыжеволосый мужчина поднял голову и огляделся. Затем его рука сделала жест, и одна из сучковатых ветвей наверху завибрировала, уронив золотой плод прямо перед Джин-Ву. Тот был размером с дыню, а по форме напоминал грушу. Вблизи золотая кожица имела мерцающие зеленые крапинки. Он поспешно откинул голову назад, когда указательный палец мужчины щелкнул прямо над упавшим фруктом. Тот аккуратно раскололся пополам, из него брызнул радужный сок. Джин-Ву взглянул на мужчину, который непринужденно откинулся назад. Джин-Ву нерешительно поднял одну половинку и понюхал ее. Фрукт даже пах дыней, с примесью газировки. Он сделал глоток. Прохладная сладость, стекающая по пересохшему горлу, заставила его глаза закрыться от восторга. Быстро выпив жидкость, он откусил и мякоть. Плодовая мякоть была больше похожа на грушу, с отчетливым послевкусием, которое тлело у него на языке. Когда он съел фрукт до кожуры, он осторожно отложил твердую кожицу, застенчиво вытирая рот. — Спасибо, — пробормотал он. Мужчина не отреагировал, даже не пожал плечами. Не зная, что еще делать, Джин-Ву потянулся за второй половиной фрукта и тоже начал ее есть, но в более медленном темпе. Он взглянул на мужчину поверх фрукта, который ел, и уловил движение позади фигуры. Чешуйчатый красный хвост лениво покачивался, как у отдыхающей кошки. Движение было почти гипнотическим, и Джин-Ву поймал себя на том, что завороженно наблюдает за ним. Затем хвост резко хлестнул по земле, заставив юного Охотника дернуться, как от пощечины. Он поднял взгляд и встретил веселую улыбку, которая заставила его снова покраснеть. Хрустящий звук был желанным отвлечением, и он повернулся, увидев драконицу, вырывающую кусок плоти, похожий на резину, из обугленной туши зверя. Та с явным удовольствием жевала разорванное мясо, с которого стекала темно-зеленая жидкость. Как мужчина назвал ее? Кал... Кали... — Она так сильно выросла, и так быстро, — произнес Джин-Ву отчасти самому себе. — Она всего лишь ребенок. Джин-Ву недоверчиво уставился на рыжеволосого и снова на дракона. Он надеялся, что мужчина имел в виду мысленно, а не физически. — Почему ты спас ее? Неожиданный вопрос поразил юного Охотника. Рыжеволосый мужчина оперся локтем о колено и положил на эту руку подбородок. — Ни один человек никогда не спасал Обитателей Хаоса. Сун Джин-Ву искоса взглянул на драконицу, наслаждающуюся едой. Серебряные оборки мерцали, трепеща, - единственная часть ее тела, которая все еще выглядела хрупкой. Потому что она была слабой и беспомощной. Потому что она боялась за свою жизнь, ибо ей не на кого было положиться. Потому что она была похожа на меня. Но сейчас это звучало нелепо. Это величественное существо было чем-то совершенно отличным от него. Она была рождена, чтобы быть великолепной. Эта мысль заставила его внутренности болезненно сжаться. — Она… выглядела безобидно, — пробормотал он, — и была так напугана. — Он неловко пошевелился. Это движение напомнило ему о его наготе, и он снова поднял ноги. — Чего ты хочешь от меня? Возможно, это переходило границы дозволенного, но он решил рискнуть. Рыжеволосый мужчина слегка наморщил лоб. — Я же сказал тебе, ты мой. Джин-Ву почти спросил, что именно это означает, но ему пришло в голову, что это может быть действительно опасная территория. Мужчина начал постукивать себя по щеке, и его следующие слова удивили Охотника. — Что тебе нужно? — Хм? — Тебе нужна одежда и... Джин-Ву ничего не мог прочесть на равнодушном лице собеседника. Что ж, до сих пор он, по-видимому, никого не обидел, так что, возможно, он может снова переступить черту. Или, возможно, он перестал быть осторожным, потому что... в этом действительно не было смысла; он был муравьем перед драконом. - Я... хочу вернуться домой. Палец с багровым когтем прекратил постукивать. У Джин-Ву на мгновение возникла иллюзия, что его собственное сердцебиение тоже остановилось. — Это необходимо для твоего дальнейшего существования? Какой любопытный способ выразить это. Но это не было неправильно. Дом был там, где были Джин-А и его мать (пусть она и была госпитализирована, слово "дом" всегда включало их мать), - две причины его дальнейшего существования. — ...Да. Последовавшая тишина была ужасной. Сун Джин-Ву чуть не подпрыгнул, когда услышал звук, похожий на свист ветра в глубокой пещере. Он поднял голову и увидел, как драконица зевает. — Она не спала все то время, пока ты был без сознания. — Как долго я… — Три дня. Паника начала подкрадываться к нему, и Джин-Ву яростно думал, как подавить ее. Внутри Красных Врат — между ними могут быть терминологические различия, но что еще это могло быть — время текло по-другому. Велика была вероятность, что за Вратами не прошло и трех дней. Пока он думал об этом, он пропустил, как другой подошел к нему. Следующее, что он осознал, - это то, что его подняли так легко, словно он был младенцем. — Я тоже. Я подумаю об этом "доме" после сна. Джин-Ву открыл рот, но в итоге его лицо было прижато к нагруднику мужчины. Последовал краткий порыв воздуха, а затем он оказался на гладкой, теплой поверхности, которая медленно вздымалась и опускалась. Его ладонь коснулась бирюзовой и красной чешуи. Что-то подтолкнуло его, и он повернулся в сторону, чтобы увидеть полуприкрытые золотые глаза дракона. Ярко окрашенная голова снова потерлась о него, прежде чем длинная изогнутая шея медленно повернулась и опустилась. Сун Джин-Ву наблюдал со спины дракона, как ее голова приземлилась на травянистую землю. Он почувствовал прикосновение к своему лицу. — Какое же ты раздражающе хрупкое создание, — мужчина прищелкнул языком, вытирая кровь со щеки юного Охотника. О, это, должно быть, из-за тех нагрудных пластин на его доспехах.... — рассеянно подумал Джин Ву, наблюдая, как мужчина деликатно слизывает каплю крови со своего большого пальца. Поскольку он был совершенно не готов к этому, Джин-Ву даже не смог возразить, когда его мягко уложили на спину, почти в том же положении, в котором он проснулся. Краем глаза он мог видеть другого, лежащего прямо рядом с ним. Затем мужчина, словно спохватившись, щелкнул пальцами. Верхняя часть его брони растворилась в частицах света. Итак, я был прав насчет компактных мышц, но эта мысль была прервана, когда мощные руки обхватили Джин-Ву и притянули его ближе, так что его лицо оказалось прижато к обнаженной груди другого. Джин-Ву ахнул и рефлекторно отпрянул. С тем же успехом он мог пытаться отодвинуть стену подземелья. Ему лишь удалось заставить другого сжать его в более крепких объятиях. — Лежи смирно, — упрекнул его мужчина, — я не позволю тебе сбежать и убить себя. — Я не собираюсь сбегать! Мужчина просто что-то промычал, положив подбородок на макушку Джин-Ву. Охотник заерзал, но вскоре был вынужден сдаться. Он открыл рот, чтобы что-то сказать. Его губы коснулись гладкой, безупречной кожи. Ему казалось, что его лицо вот-вот сгорит. Это все равно что тискать кошку. Вот как он относится ко мне. Так что просто думай, что это как- — Будь спокоен. — Я ничего не сказал… — Твое сердце бьется слишком громко, — пробормотал мужчина, — как у бегущего зверька. Пряди рыжих волос щекотали его. Джин-Ву почувствовал, как чешуйчатый хвост слегка обвился вокруг его ноги, от чего по коже побежали мурашки. Помимо того факта, что он проспал практически три дня, он никак не мог заснуть вот так. Его мышцы уже болели от напряжения. Он вдохнул чужой запах. Тот слабо напомнил ему копченую древесину и темный шоколад. И, подумал он, я не хочу спать. Что, если в следующий раз, когда я открою глаза, я снова окажусь в подземелье, смотря на клинок каменного палача? Что, если это всего лишь какой-то странный сон, который приснился моему отчаянному разуму за секунды до того, как моя жизнь закончилась? Было слишком тепло. Слишком безопасно. Сун Джин-Ву прислушался к ритмичному дыханию дремлющего внизу огромного зверя и гораздо более слабому, почти незаметному дыханию существа, которое его удерживало. Через некоторое время звуки постепенно исчезли из его сознания, и он перестал бояться сна.