Корни тянутся к гробам

Чёрно-белые берёзовые ветки решетили солнечные лучи. В голых кронах щебетали последние птицы. Ася сладко потянулась и приоткрыла один глаз. Она любила просыпаться до будильника, но не из-за того, что была жаворонком, а просто, чтобы не слышать противный сигнал. Какую мелодию ни поставь — через пару недель возненавидишь её всеми фибрами души. А птичье пение не надоедает. Сегодня Асе не нужно спешить — по утверждённому расписанию ей ко второй паре. К её удивлению соседка ещё не ушла на свои лекции. Она сидела на своей кровати и подпиливала ногти. — Утречко, — слово пришлось на зевок. — Доброе. Задам нескромный вопрос? — не дождавшись согласия, сосредоточенная на своём занятии Кристина продолжила. — Давно ты во сне разговариваешь? — Понятия не имею, — Ася повременила вылезать из-под одеяла. Обернувшись им как гусеница, она легла на бок. — Я всегда спала одна в комнате. Что же говорю? — Да так, в основном зовёшь Антона. Иногда мямлишь что-то про Женю. — Наверно, потому что они не выходят у меня из головы, — Ася нашла в себе силы сесть, прислонившись к стене. Она не была склонна к непрерывной саморефлексии, поэтому чувства собственного бессилия и никчёмности оказались для неё внове. А раньше Ася считала, что любить загадки и книжки, где умные дяди и тёти их разгадывают, достаточное условие для ведения расследования. Серьёзно полагала, что бойко общаться со сверстниками — верх ораторского мастерства, будто бы это умение, открывающее все двери: харизматичные и обаятельные люди легко выуживают любую информацию. Как бы не так. Она ходила по кругу, у неё была единственная ниточка — Женя да и то лишь по словам Кристины. А можно ли доверять соседке? Она, конечно, неплоха, но насколько хорошо они знакомы? Пробиться же к самой Жене — тоже задача не из лёгких. Да ещё эти неясные записи, благословенные небожители, львы, девушки в красных плащах… Фольклор какой-то, ей-богу. Исторические корни волшебной сказки, а не взрослая жизнь, которую все обещали после школы. Да и в целом, создавалось впечатление, что Ася здесь не секретную миссию выполняет, а просто приятно (ну почти) проводит время: изучает социологию, посещает книжный клуб, прогуливается по лесу. Лишние телодвижения, бездарные дни. — Сложно это всё, — еле слышно, наверно, так же как во сне, пробормотала Ася, легонько стукаясь затылком о стену. Во время обеденного перерыва Ася отправилась в столовую, располагавшуюся во втором корпусе. Унылый общепит, куда стекались студенты всех социальных отделений. Изучив небогатый ассортимент, она остановила выбор на слойке с джемом и апельсиновом соке, а когда искала место, наткнулась на Дину и Варю. Завидев её издалека, они активно замахали ей, жестами приглашая её подсесть. — Я уж думала, ты так нас и заигноришь, — Дина подвинулась к окну, освобождая место. С первого взгляда не было ясно, рада ли она ей. — А Женя разве не с вами обедает? — Ася сразу начала разведку. — На биохиме свой буфет, — сказала Варя. — Говорят, он лучше нашего. — А почему вы туда не ходите? — Там не любят чужих. Ну, ты, наверно слышала. Всякие предубеждения и бла-бла. И это при том, что мы даже не какие-нибудь физики и лирики, — Дина возвела глаза к потолку. — Я-то только «за», давно пора сломать эту иерархическую систему и изжить неравенство, но пока никто из пытавшихся, не пришёл к успеху. — Удивительно, что вам удалось подружиться с Женей в таких условиях, — как бы между прочим обронила Ася, покусывая трубочку. — Она очень хорошая, — доверительным тоном сообщила Варя. — Только в этом году стала какой-то необщительной. — Тебя послушать, так все вокруг «хорошие», Варвара, — покосилась на неё Дина. — Но подтверждаю: в прошлом году слова не вставить было — так много Женька болтала. Вечно что-то выдумывала, обсуждала, пыталась донести свои идеи. Приходила в клуб первой и уходила последней. Они там с Родченко до темна вместе сидели. А теперь, наверно, поцапались, — они с Варей многозначительно переглянулись. — Этого и стоило ожидать. А я её предупреждала, между прочим. Такие отношения до добра не доводят. Все эти начальники, учителя, преподы — у них выигрышная позиция, они — власть. И к чему это ведёт? Угнетение, манипуляции, абьюз. — Олег Вячеславович тоже хороший. Но мало ли, что случается, — тихо вставила Варя. — Слушайте, а он ведёт что-нибудь у биологов? — в Асе затеплилась новая надежда. Что, если расспросить его о Жене: он, судя по убеждённости девчонок, должен знать о ней многое. Возможно, он преподавал что-то у самого Антона. — Вроде бы. Не знаю точно, — ответила Дина. Варя лишь плечами пожала. — О, гляньте какая драма, — Дина указала в дальний угол столовой. Там сидели, игриво шушукаясь, двое: Кристина и какой-то парень. Ася прищурилась, чтобы лучше его разглядеть. Он оказался рыжеватым, пухленьким и розовощёким. Облик его никак не вязался с внешним видом Кристины — её запросто можно было назвать «красоткой». По крайней мере, как выразилась бы Дина, она считалась «конвенционально привлекательной». Собственно, в их ворковании никакой драмы не наблюдалось — она липким пятном материализовывалась чуть в стороне, вместе с приближающейся понурой физиономией Ярика. — Ой, что сейчас будет, — Варя пригнулась к столешнице и зажмурилась. — Да ничего! — Дина засунула в рот мизинцы и оглушительно свистнула. Разговоры мигом стихли и все присутствующие уставились на неё. Дождавшись, когда обернётся и Ярик, она установила с ним зрительный контакт, глумливо улыбнулась и медленно-медленно подняла руку. Затем согнула все пальцы, кроме среднего. Возмущённый Ярик повторил её жест двумя руками. Дина захохотала и показала ему язык. Он покрутил пальцем у виска и отвернулся. Но пока он проделывал всё это, столик позади него опустел — Кристина с парнем скрылись в неизвестном направлении. Разочарованный Ярик тоже поплёлся к выходу. — Так, — Ася тряхнула головой, чтобы отрешиться от произошедшего. — Где искать Родченко? На кафедре? — Не, ты не слышала, что ли? Он туда ни ногой. — Почему? — У них с Вероникой Платоновной непримиримые разногласия, — прошептала Варя. Веронику Платоновну Ася знала — она вела на её курсе «Культуру академической речи» да к тому же заведовала общеуниверситетской кафедрой русского языка. Её всегда замечали издалека: высокая сама по себе, она к тому же носила туфли на каблуках и сооружение на голове, которое с некоторой долей скепсиса можно обозначить как «пучок», но вернее идентифицировать его как «башню». Монументальная фигурой, как изваяние Венеры Милосской, лицом она была мила, свежа и выглядела моложе своих «почти сорока». — Они с Родченко раньше встречались, дело шло к свадьбе. А потом расстались. Теперь по одному коридору не могут пройти. Обходят друг друга за километр, — сыпала откровениями о личной жизни преподавателей Дина. — То есть Родченко так же неуловим, как и Женя, — тоскливо вздохнув, заключила Ася. — Женя местная — живёт в городе, после пар её не застать. И расписание у неё, как у всех магистрантов, особенное. Только клуб остаётся, — пожала плечами Варя. — А зачем они тебе понадобились? — спросила Дина. — Хотела расспросить у них о брате, — что-то подсказывало Асе, что пора раскрыться. Девчонки, вроде, неплохо к ней относились. Вдруг тоже помогут в поисках? — Слышали про Антона Чермных? — Ах! — Варя прикрыла рот ладошками. — Так это твой брат… — Который пропал в прошлом году? Понятное дело, все о нём слышали — тут такой кавардак был: полицейские с собаками ходили, всю территорию обошли, лес прочесали, — Дина описала вилкой круг в воздухе. — И ничего не нашли. Никого. Пусто. — Мне так жаль, соболезную… — Варя схватила Асю за руку. — Спасибо, — Ася выдавила улыбку. Складывалось довольно неприятное впечатление, что они уверены в его смерти. — Женя, насколько я понимаю, с ним общалась. — Да-да, она прямо убита горем была, когда в клуб пришла, — вспоминала Дина. — Всё спрашивала нас, что мы об этом думаем, не подозреваем ли кого. Намекала, что она — да. Теории всякие строила об убийствах. — Женя и с Родченко сблизилась на этой почве. Он её поддерживал, — Варя, наконец-то, перестала успокаивающе поглаживать Асю. — А ты приехала сюда… не боишься? — Чего? — не поняла Ася. — Ну… — неопределённо протянула Варя. — Того, что с тобой может случиться. — Варь, ты нормальная? — Дина скрестила руки на груди. — У нас тут болото, конечно, но не какое-то проклятое место. Или ты думаешь, что все люди с фамилией Чермных обязаны попасть здесь в неприятности? — Да это я так, — Варя сдавленно хихикнула. — Не воспринимай всерьёз. У моих знакомых в Москве вообще преподавателя убили. Карандашом! Асе не понравилось, как она отвела взгляд. Всю ночь бушевал ливень. Дождь обнажал сокровенную прелесть увядающей природы: омываясь, выцветающие листья блестели малахитовым глянцем, капли на травинках составляли свой отдельный мир солнечных отражений и сияния. Напитавшаяся земля становилась чёрной и мягкой, вязкой — напоминавшей скорее о лоне, нежели о могиле. Утро обняло стадион, раскинувшийся позади оранжереи, туманом. Первокурсников с разных отделений выгнали заниматься физкультурой на улицу. Стояла тёплая, для середины сентября, погода — все оделись легко. Из группы Аси присутствовали, как обычно, она и староста. — Не могу больше, — прохрипела задыхающаяся после пробежки Альбина. Она остановилась и упёрлась руками в колени. — Похороните меня прямо здесь. — Мы всего три круга пробежали, — Ася рухнула на траву рядом с дорожкой. Ей было стыдно признаться, что она тоже устала. В школе она училась ординарно, не блистала, хорошистка без особых талантов к наукам. Но в спорте она, можно сказать, преуспевала. Несколько лет состояла в секции по настольному теннису, даже на региональные соревнования ездила. Поскольку отец любое её удачное начинание раздувал до невиданных масштабов, некоторое время Ася и правда считала себя настоящей спортсменкой. Но хотя бы фигуру она имела подтянутую. Теперь же, лёжа, она похлопывала себя по животу — он явно стал более выпуклым за прошедший год. Всё из-за переживаний и того, что она забросила теннис. Будь она в форме, пробежаться сегодня не составило бы труда. — Ума не приложу, что делать с посвятом в конце месяца, — Альбина присела рядом. — Никого не заставишь участвовать, а старшекурсники требуют от нас приветственного перфоманса. — Если никто не будет соглашаться, могу помочь, — будучи школьницей, Ася обожала всякие мероприятия, с удовольствием играла в сценках вместе с Викой, участвовала в конкурсах и организовывала праздники в классе. — Луч света в тёмном царстве, хоть и не Катерина, — проговорила Альбина, склоняя голову в благодарственном жесте. В среду, по пути на собрание «Ветвей», Ася мысленно наносила на лицо боевую раскраску. Сегодня она зажмёт Женю в тиски, свяжет по рукам и ногам, вцепится зубами, но не отпустит, пока не выяснит хоть что-нибудь об Антоне. Всё время, пока члены литературного клуба обсуждали Замятина, Гражданскую войну и характеристику антиутопии как жанра, Ася сидела как на иголках. Она исподволь разглядывала Женю, отвечала невпопад, и сучила пяткой под столом. Дина бросала на неё осуждающие взгляды, призванные обличить её нерадивость. А Ярик, оказавшийся неподалёку, косился на неё, но непонятно почему: то ли заметил остервенелое нетерпение, то ли чувствовал вину за свой поступок на прошлой неделе. Видимо, второе, поскольку, как только заседание закончилось, он обратился к ней: — Настюх, ты это… Извини что ли. — Не бери в голову, — на ходу бросила Ася и выбежала за Женей в коридор. — Стой! — она пожалела, что не умеет свистеть так же звонко, как Дина. — Я? — Женя обернулась и посмотрела на неё как на полоумную. — Да, мне срочно нужно с тобой поговорить, — Ася подошла к ней вплотную. — Ты дружила с Антоном Чермных? Женя ощутимо вздрогнула, по лицу её прошла судорога. Она замялась, одёрнула рукава кофты. Вцепилась в ремешок сумки. Потом, наконец, подняла свои разные глаза на Асю. И утвердительно кивнула. С такой серьёзностью, будто много лет к этому готовилась — как к речи на вручении Оскара. — Я его сестра, — Ася сообщила это с придыханием, будто тайну раскрыла. — Не знала, что у него есть сестра, — Женя вскинула брови. — В смысле?.. — фраза ударила Асю наотмашь. — То есть Антон никогда не рассказывал обо мне? Ни словом не обмолвился?.. Асе казалось, что всё вокруг кружится, а она падает. Это было сравнимо с самим известием о пропаже брата. Он не говорил о ней! Обида пронзала всё тело миллионами маленьких иголочек. Мало того, что нашёл друзей, о которых умолчал, так ещё и с ними игнорировал её существование — их жизнь, прожитую совместно, их детство, секреты и улыбки. Как он мог? Её сердце, будто не способное вынести такого предательства, глухо клокотало где-то в глотке. Она теряла его, теряла снова и бесповоротно. — У стен есть уши. Женя буквально под руку вывела ошарашенную Асю из корпуса. Подтолкнула к дороге, помогла взобраться на холм. Ася всё это время барахталась в своих невесёлых мыслях, не следила за дорогой, почти не реагировала. Никому не сказал о сестре! Антон!.. Женя потянула её за собой вон — за ворота, мимо остановки, к детской площадке. Собирались базальтовые тучи — низкие и зловещие, объёмные и тяжёлые, поэтому она пустовала. Женя присела на качели, жестом пригласила притихшую Асю на соседние, подожгла сигарету. Сделала несколько затяжек и выпустила дым через нос. — Как я понимаю, ты здесь ради него, верно? Ася обречённо кивнула, возвращаясь к реальности. — И как много тебе известно, в общем? — Женя неопределённо махнула рукой. Ася опустила голову и сжала кулаки. Прикусила губу, чтобы не заплакать. Известно ей почти ничего. Пара фраз, брошенных между прочим, шифрованные предложения неровным почерком, внушающие опасения и тревогу незнакомцы — вот и всё. — Видимо, он тебе о нас не рассказывал. — О нас? — Ася встрепенулась. Она была на верном пути! Пять, их же пять?.. — С названием «Корни» есть какие-то ассоциации? — Не «Ветви»? — Ася наморщила лоб. — Корневая система первична — это очевидно. Ветвями я назвала клуб из чувства… преемственности. Или нет — антагонизма. — Значит, «Корни» — тоже какой-то клуб? — Можно и так сказать. Общество, — Женя смотрела куда-то вверх, в темнеющее небо. — С биохима? И состоит из пя… шести человек, да? — Ася оживилась. — Что-то всё-таки знаешь. Не буду уточнять откуда. Состояло из шести. Теперь их осталось четверо. — Антон пропал, а ты ушла. Почему? — Скажем так, я не одобряю их методы. — Ты знаешь, куда делся Антон? — Ася уже не могла терпеть и задала свой главный вопрос. — Не уверена, — Женя затушила сигарету о перекладину качелей. — Но у меня есть теория. — Тебе известно, что предшествовало его исчезновению, — вслух размышляла Ася. — Она должна быть правдоподобной. В чём она заключается? — Они его убили, — выпалила Женя так поспешно, будто слишком долго держала это мнение при себе. — Так, — Ася откашлялась в кулак. Предположение показалось ей смехотворным и надуманным. Такого не бывает. Разве что в книжках. — Давай по порядку. Кто они вообще такие? И в чём их мотив? — Кто такие… — Женя пощёлкала зажигалкой. — Знать бы. Имена могу перечислить. Только что это даст? — Вы все были друзьями? — спросила Ася. — Хм. Похоже на то, — она встала на сидение и, держась за цепи, стала раскачиваться. — Улавливаю по твоему тону — ты не веришь мне. Я привыкла. Раньше я всех пыталась убедить в своей правоте. Книжки подсовывала, намекала, наводила на выводы и далеко идущие умозаключения. Говорила прямо, а толку? Доказательств у меня нет. Только домыслы. В итоге люди пальцем у виска крутили. — А Родченко ты говорила? Он тоже не верит? — При чём тут он? — Женя посмотрела на Асю сверху вниз. — Говорят, вы встречаетесь. — Бредни. — Как скажешь. Что там с «Корнями»? — Расскажу — не поймёшь, осужу — не поверишь, похвалю — захочешь сама подружиться. — Мы в угадайку играем? — Асю начало подбешивать поведение Жени. — Или, может, меня дезинформировали, и ты не была Антону такой уж подругой? — Чем доказать? — Ну… — Ася задумалась, что бы такого спросить. Что мог знать об Антоне только друг? Такие-то сведения… Нет. Родинки! Точно. У них с братом много родинок — в маму пошли. И есть даже россыпь с повторяющимся у обоих узором — треугольником. Только у Аси он за ухом, у Антона — на колене. — Про родинки скажешь что-нибудь? — А, Бермудский треугольник. У колена. — Ладно, другой вопрос, — Асе не понравилась её осведомлённость в таком интимном вопросе. Впрочем, мало ли кто мог сталкерить за её братом, колени рассматривать. — Будь добра, ответь на него по-человечески, хорошо? — Обещать не могу. — Любимая песня Антона, — напыжилась Ася. Брат ревностно относился к своим интересам и увлечениям, нехотя делился находками с кем бы то ни было. Кроме неё. Представился шанс узнать, убедиться — ту ли песню назовёт его «подруга». Будет ли это одна из тех, которые они пели вместе, с которыми он ассоциируется в голове сестры. Которые Ася слушала день и ночь на репите, когда брат пропал. Что-нибудь из Сплин или хотя бы The Police. — Хм, дай подумать. Есть пара вариантов, — Женя достала смартфон и зашла в приложение с плейлистами. — Ловит плохо в этой глуши. Подождём, — она включила какую-то песню с длинным названием. Сеть подвисала, музыка то и дело прерывалась. — В общем, у The Smiths что-нибудь. Они над ними вместе с Кариной угорали. — Кариной? — переспросила Ася, охрипшим голосом, блокируя на периферии сознания тот факт, что песни другие — чужие. Не их. — Красная шапочка. — Боже, ты можешь перестать говорить загадками?! — раздосадованная незнакомыми песнями, вспылила Ася. Хотя, кажется, поняла, о ком речь. — Как получится. Во всяком случае, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. На посвят идёшь? — Придётся. — Вечером, после официальной части студенты обычно собираются на воздухе. И эти, — под безликими «этими» она явно подразумевала обозначенных раньше четырёх человек. — Тоже придут. Уникальная возможность лицезреть их не в среде обитания, а как рыб, выброшенных на берег, — разноцветные глаза загорелись. Она их, мягко говоря, недолюбливала. Распрощавшись с Женей на вершине холма, спускалась Ася в одиночестве. Она тяжело топала, как недовольный ребенок и пинала каждый попадавшийся на пути камень. Колючая как ёж, слёзная детская обида распирала грудь — щипала в носу, свербела в горле. Ася гнала от себя эти мысли, убеждала, что она взрослая и такими пустяками её не проймёшь. Подумаешь — песни! Блажь, ерунда, какая вообще разница, слушал он их общих старых любимчиков или завёл новых. Завёл новых… Друзей, с которыми его связывало нечто большее, чем с ней. Спросили бы её ещё в прошлом году, она была бы не против, вовсе нет! Наоборот, в детстве Ася всегда мечтала, чтобы у брата было много друзей, чтобы он находил с людьми общий язык так же быстро как она. В классе Антона недолюбливали, у него действительно не было приятелей, его травили, считали странноватым, из-за чего Ася испытывала к нему ещё большую нежность. Ослеплённая любовью, она не замечала в нём никаких странностей или списывала их на особенности его характера. И очень скучала, когда он уехал в университет. Ей так не хотелось, чтобы он был одинок вдали от дома. Теперь же, когда её желание, судя по всему, сбылось, она узнала, что Антон обрёл здесь свою компанию, Ася негодовала. И песни, эти трёхминутные записи стали выражением её боли. Звуки выплёскивались как капли раскалённого масла, что оставляют ожоги на коже. Ася добавила их в свой плейлист. Придя в комнату, она завалилась на кровать и слушала, а затем переслушивала песню «Pretty girls make graves» с остервенением. Заслушала бы до дыр, будь она на пластинке. Чтобы каждое слово, каждый аккорд впечатались в подкорку. Чтобы увидеть в наборе звуков и голосов неясный, ускользающий образ брата — такого, каким она его не знала. Каким он был, когда слушал? Плакал, смеялся, делал это вдумчиво или между прочим? На языке как прилипший волос вертелась строчка «I'm not the man you think I am». Именно, именно так — она исчерпывающе всё объясняла. Плевать, что вырванная из контекста она имела другое значение, плевать, что если слушать песню целиком и смотреть перевод текста, выходит, что она не о чём-то глубокомысленном, а о какой-то импотенции или вроде того. Физической или ментальной — неважно. Просто эта строчка открывала ей какую-то новую истину об Антоне. Или так только казалось. Измученная новыми треками, прошитая их басами, сросшаяся с голосами солистов, Ася не могла нормально спать. Казалось, и в ночной тиши она слышала эти клятые песни и, если и говорила во сне, то строчками из них. Разговор с Женей лишь подкинул вопросов и тем более не принёс желанного облегчения. Напряжённое ожидание посвящения и встречи с «Корнями» выматывали. Угнетённая этим состоянием, она всё разом возненавидела. Заскучала по дому, как ребенок, оставшийся в лагере на несколько смен. Почувствовала себя уязвимой, одиночество переживалось остро. Брата будто не стало как-то по-настоящему — буквально физически ощутимое его отсутствие действовало на неё удручающее, вводя в состояние оцепенения. По утрам её посещало отчётливое ощущение, что она не на своём месте. Не абстрактно, а вполне конкретно, она чувствовала, что её здесь быть не должно. Пространство вокруг будто искривлялось как в душном ватном сне, панорама плыла, и она держалась за реальность только одной ниточкой беспокойного сознания — бьющимся внутри лба и пульсирующим вопросом: что я здесь делаю? Ася обнаруживала себя в этом состоянии каждый раз, когда спускалась по лестнице со своего этажа в общежитии. Она останавливалась в среднем пролёте, там, где окно выходило на сад. И, глядя, как колышутся ветви берёз, безмятежные, полные глубоким вековечным смыслом в своём, казалось бы, хаотичном колебании, она думала о Вике. Она — там, в весёлом городе, в шуме каналов, криках чаек, уличной музыке, фонтанах и дворцах. Она там смеётся, играет и катается, заводит новые знакомства, ест фруктовый лёд и меняет причёски. Она там на своём месте. А Ася… Вроде, она тоже живёт здесь. Или создаёт видимость проживания пресных дней. Сидит на лекциях по ненужным дисциплинам, пьёт химозный сок из концентрата в столовке, и гуляет по глухим лесам. Странный разрыв между ними, такими близкими и похожими и раньше — и далёкими и разными теперь. Так и с родителями: где-то там папа ездит на охоту, заказывает чучела у таксидермиста, ходит в баню со своими друзьями. Мама охает и скучает, вычёсывает Пуаро, готовит оладьи на завтрак и убирает их с Антоном комнаты. Пахнет выпечкой и молоком, щами из щавеля и опилками. Слышатся мурчание кота и приглушённые реплики из «Великолепного века», включенного на кухне мамой, далёкий шум газонокосилки и «ДДТ» или «Чайф» из папиной мастерской. Домой хотелось до скрипа в зубах. Чтобы отвлечься от всего этого, Ася, хоть и не горела желанием снова идти в библиотеку, отправилась туда с Альбиной по её просьбе. Ведь она обещала помочь с подготовкой сценки для посвящения. Предполагалось найти полезные социологические исследования для вдохновения. Асе не нравилось это древнее святилище, войдя она поёжилась. Сырость, тьма и этот запах… Плесень, пыль, затхлость? Ася воображала себя средневековым переписчиком, спустившимся в скрипторий. Кроме них в зале, уткнувшись в учебники, сидел всего лишь один парень. Асе показалось, что это был тот же молодой человек, что и в прошлый её визит — будто он один любил посещать это место. Помимо научной литературы в картотеке нашлась и абсолютно дурацкая книжка «1000 и 1 сценарий для праздников и корпоративов». Они взяли её смеха ради, сели за гряду стеллажей в противоположный от единственного посетителя угол, но в итоге провели за её вдумчивым изучением не меньше часа. Пока они выписывали идеи оттуда в заметки смартфонов, в читальный зал ещё кто-то вошёл. Ася из любопытства посмотрела в просвет между полками. Она почему-то удивилась, увидев Варю. Впрочем, если рассуждать логически — ничего необычного. Варя же состоит в клубе книголюбов — естественно, что ей нравится читать и она наведывается в библиотеку, пусть и такую мрачную, атмосфера которой вовсе не вяжется с её детской воздушностью. Самым подозрительным стало то, что кудрявая девчонка уселась за стол прямо напротив заваленного учебниками парня. Едва она отодвинула стул, произведя этим оглушительны шум в этой тишине, он вздрогнул и выглянул из-за станиц. Юноша был огненно-рыжим и веснушчатым. Варя широко ему улыбнулась. Его будто бы передёрнуло (по крайне мере, так показалось Асе), и он снова скрылся за своими талмудами. Варя ещё минут пятнадцать гипнотизировала его бумажную крепость, а после он встал и, поспешно собравшись, быстрыми мелкими шажками, едва не озираясь по сторонам, вышел. После этого ушла и она. Ася не выдавала своего присутствия, потому что хотела понять, как сторонний наблюдатель, что происходит. Но так ничего и не поняла, разве что самую малость — да и то догадалась. Варя ушла, так и не узнав, что за ней следили. В последнюю пятницу сентября настал день посвята. Ася ждала его как Нового года. После второй пары все отправились в актовый зал на официальную часть, а вечером предстояла неформальная тусовка. Со свойственным ей размахом воображения, в этот раз Ася представляла себя не уютной мисс Марпл или смелой Джессикой Флетчер, потому что ни вязать, ни писать романы она не собиралась, но роковой Фрайни Фишер, у которой в чулке пистолет с перламутровой ручкой. В действительности настоящего оружия у неё, конечно, не было, но блистать она намеревалась не на шутку. Приоделись все, не только первокурсники. Ася почти завидовала прекрасному кружевному платью Кристины, нежно-розовому — оно напоминало пионы в мамином саду. Сама она надела чёрную джинсовую юбку и серую атласную блузку — она жемчужно переливалась и гармонировала с её глазами. К вечеру значительно посвежело, поэтому пришлось взять с собой шерстяной бордовый кардиган. На официальной части посвящения всё было чинно и благородно. Нарядные студенты выслушивали в актовом зале высокопарные речи декана, «перваки» поднимались на сцену, позорились в своих сценках, часто всего лишь вдвоём, как Ася с Альбиной. Потом им зачитывали бессмысленные клятвы, с которыми вынуждали вслух соглашаться, и несчастных прикладывали по лбу томиком Макса Вебера, а в конце звучал Гаудеамус, который полагалось слушать стоя, накрыв правой ладонью сердце. Неофициальная часть была отдана на откуп особо рьяным старшекурсникам. Уже в сумерках студенты стекались в оранжерею, где гасили верхний свет, вешали диско-шар и включали музыку. Вяло поколыхавшись на импровизированной дискотеке, все разбредались по территории по факультетскому или какому-нибудь другому неведомому признаку. Кто-то продолжал праздновать в общаге, а самые отчаянные тащили ящики с позвякивающими бутылками в ночной лес. В этот вечер коменданты и охранники на всё закрывали глаза, контрольно-пропускные пункты превращались в проходные дворы. Не редкостью были визиты нахальных школьников из Ливца или каких других чужаков, которые не прочь повеселиться с университетским размахом. Ася не сторонилась людных сборищ. Её школьный класс считался показательно дружным и сплочённым. Веселиться вместе было приятно, но пошловатых вписок и развязных вечеринок на её веку не случалось. Небольшой компанией они могли поехать на шашлыки или зависать у кого-то в квартире на дне рождении без родителей, где стандартный ассортимент горячительного не превышал сорока градусов даже в общей сумме. Напиваться в её семье было не принято. Папа предпочитал дорогой алкоголь, который полагается плескать в бокал на самое дно, мама на праздниках всегда выбирала кокетливые игристые вина, а брат темой спиртного не интересовался вовсе. Иногда Ася с Викой пили грушевый сидр, сидя на бордюрчике в парке, но такие низкие градусы мало влияли на их и без того весёлое состояние. Но рассчитывать на то, что «афтерпати» посвящения пройдёт так же благопристойно было бы глупо. Вряд ли кто-то собирался предложить ей фужер с шампанским и фуршет с канапе. Вечер накрывал землю пологом мглы, как фокусник накрывает расшитой звёздами тканью предметы, разложенные на столике и призванные либо исчезнуть, либо магическим образом преобразиться. Но что такое исчезновение, если не особое изменение состояния? Пребывание в новом состоянии небытия. Два состояния природы здесь в равной степени казались и сном, и явью. Залитые медовыми лучами утра, пар от разогретой земли, шумящая прощальным стрёкотом цикад зелень — неправдоподобная пародия на светлую дневную ясность иных мест. Полупрозрачная сиренево-серая дымка пасмурных, промозглых и ветреных вечеров — время сомнамбулического блуждания, когда неясные вещи проступают отчётливо, а уверенность в непоколебимых истинах притупляется. Небо на западе темнело, а восток ещё мерцал аметистовым, когда Ася со своим сопровождением в составе книжного клуба, зашла в оранжерею. Сад земных наслаждений под стеклянным куполом: причудливые южные растения и экзотические цветы переливались в таинственных отблесках фиолетовых светильников и бликах от диско-шара, подвешенного к одному из деревьев. Женя выглядела как обычно, разве что сверху накинула пиджак. «Родченко дал» — подталкивали друг друга локтями и пересмеивались Дина и Варя, а она лишь глаза закатывала. На Дине был ярко-синий брючный костюм с такими чёткими, острыми стрелками, что они буквально грозили порезать любого подошедшего к ней поближе. Видимо, одежда была призвана говорить о характере или настрое своей хозяйки. Варя оделась в газовое лавандовое платье, сдобренное блёстками так обильно, что она рассыпала их всюду, где походила. По мерцающим дорожкам можно было проследить её маршрут. Музыка играла негромко, глухо. Weeknd, Billie Eilish и ремиксы на Linkin Park сменялись Little Big, Dead Blonde и ЛСП, а для пущей эклектики диджей местного разлива каждые полчаса ставил «Куклу колдуна» или «Нас не догонят». Так современное западничество спорило со славянофильством, обеспечивая преемственность поколений в деле размышлений о судьбах родины за пластмассовым стаканчиком. Если вслушиваться, получалось странно, но для Аси всё это оставалось фоновым шумом. Вблизи, по мере продвижения, звучали тихие разговоры, шелест крупных листьев и ночные шорохи насекомых. Было жарко: Ася почувствовала, как по шее стекают капельки пота. В подрагивающем свете люминесцентных ламп передвигались как тени среди деревьев студенты. — О, дамы, я вынуждена вас покинуть, — Дина крутанулась вокруг своей оси и стремительно зашагала к парню, стоявшему под огромным фикусом. Она запрыгнула на него, обвив руками и ногами, а он едва удержал равновесие. — Кто это? — сощурилась Женя. — Илья — парень Дины, — сообщила Варя. Ася схватила в полумраке основные черты: хаос вьющихся волос, орлиный нос, меланхоличный взгляд, густые брови. — На Финна Вулфхарда похож. Почти машинально Ася сравнила его с Яриком. Этот, вроде, выглядит поприличней. Классе в девятом Ася с Викой разработали свою шкалу оценки потенциальных ухажёров. Первым пунктом шло хорошее чувство юмора. Вторым отсутствие явных физических изъянов вроде сломанного носа, выбитых зубов или угревой сыпи. Третий пункт — условная доброта, чтобы кошек не пинал, а подкармливал. Далее бонусными пунктами считались высокий рост, умение кататься на скейте или хотя бы велике (при сильном желании, соискатель мог использовать коньки или ролики, а также плавать). Большим плюсом было владение музыкальными инструментами или талант к чему-нибудь эдакому творческому (вроде рисования или стихосложения). При таких скромных запросах Ася и Вика считали себя очень лояльными к мужскому народонаселению. У Вики были и свои личные, ещё более чёткие предпочтения. Мама называла её избранников «альтернативно одарёнными», что подразумевало татуированность, пирсингованность, авангардную стрижку или покраску, склонность к кожаным и/или рваным вещам, любовь к электрогитарам и проч. А вот Ася не могла бы сказать, что у неё был определённый мужской типаж, который ей нравился. Детская влюблённость в Шерлока Камбертбэтча считается? Если нет, то похвастаться устойчивым набором характеристик привлекательности, как Вика, она не могла. Всё, что ей нравилось в парнях она смогла бы уместить в одну фразу «похожий на Антона». — Ага. Он очень хороший, — поспешила сообщить Варя, хоть никто не утверждал обратного. — Они так романтично начали встречаться: познакомились у общих знакомых накануне 14 февраля. Илья, смеха ради, спросил, что бы Дина хотела получить в подарок на День всех влюблённых. Она ответила, что книгу «Теория и практика анархизма». И он реально заказал её в интернет-магазине и преподнёс в обёртке с бантиком. — Какая прелесть, — в голосе Жени не звучало и тени энтузиазма. — О, Варя, смотри, кто здесь, — сказала Ася быстрее, чем взвесила все «за» и «против». Она заметила того рыжего зубрилу из библиотеки. Он каким-то ломанным углом подпирал тонкий ствол и был крайне бледен, худощав и суетлив. Парень заламывал руки, будто переживал от того, что вокруг так много народу. Брюки обтягивали узкие бёдра, а салатовая водолазка была великовата — иначе хрупкие рёбра тоже торчали бы наружу. Не удосужившись подумать о чувствах Вари, Ася указала на него. Вроде как, было немного обидно стоять здесь одним, даже Ярик — единственный мужской персонаж в их окружении куда-то запропастился. А Варе рыжий, должно быть, нравился, хоть она это и скрывала. Чем не повод подтолкнуть её в его объятия? Ася свахой не подрабатывала, просто доброе дело сотворить хотела. Но произведённый эффект оказался неожиданным. Варя пунцово покраснела (и в полутьме заметно!), замялась, стала хватать ртом воздух, будто вот-вот заплачет. Наконец, выдавила: — Лучше мне уйти, — и направилась к выходу из оранжереи. — Ты что делаешь? Это же Марк! — Женя, запоздало среагировав на эту сцену, вцепилась в Асин рукав. — Я не… — А это «Корни»! Он один из них. Только направленная в нужную сторону стальной хваткой Жени, Ася смогла различить окружение Марка. Это они! Она их узнала. Узнавание высветило их лица, а до того они были скрыты во тьме. «Корни» проросли в отдалении, под молодым тисом рядом с железной лестницей, и казались Асе потусторонними существами. — Главный — Даниил, — шептала на ухо Женя. Ангел гнева, спасший её от Ярика. Даниил возвышался надо всеми как божество — покровитель урожая, пшеничноглавый с осиянным ликом. Без халата, в простой белой рубашке, застёгнутой на все пуговицы, он всё равно не выглядел как прочие смертные. Он держал бутылку с водой — Ася приметила это обстоятельство, потому что остальные обнимались со светлым и тёмным, фильтрованным и нет. — На лестнице — Карина. Карина сидела на ступенях, подтянув колени к подбородку. Она рассматривала что-то на земле: копошение насекомых? Из-за жары она была одета не в свой поразительный красный плащ, а в шифоновое платье, тёмно-фиолетовое, всё в мелких лиловых цветочках, доходящее ей до щиколоток. На ногах её не было обуви: либо сняла туфли недавно, либо обошлась без них вовсе. — Марка ты, видимо, уже встречала. Последняя — Сая. — Сая? — Асю заинтриговало необычайное имя. Практически анаграмма её собственного, пусть и уменьшительной формы. — Она тувинка. Сая стояла, привалившись к перилам лестницы, скрестив руки с длинными ногтями острой формы на груди. Чёрные волосы, разделённые прямым пробором, спускались двумя волнами по обе стороны луноликого лица до самого живота. Плоского как водная гладь, с досадой подметила Ася. На ней была длинная кожаная юбка — в прямом смысле «вторая кожа», и объёмный тёмно-зелёный свитер. Глядя на ребят из «Корней» Ася с ноющим чувством в груди подумала: вот, люди, знавшие моего брата, его друзья, как античные статуи в галерее современного искусства, как домашние божества — лары на алтаре в молельной комнате. «Как змеи в террариуме» — тут же добавил внутренний заземлитель голосом Жени. Заворожённая их относительной близостью, их присутствием в поле зрения, Ася не сразу поняла, что взгляды двоих из них устремлены на неё. Конечно, Даниил и Карина — они тоже узнали её. И нашептывающая что-то ей на ухо Женя тоже не укрылась от их внимания. Непроницаемые и далёкие, их взоры манили и отталкивали одновременно. Ася запаниковала. Подойти?.. А что она им скажет? В лоб спросит про Антона? А если они рассмеются, не ответят, пошлют её? Нет-нет… Нет! — Женя, — Ася едва шевелила пересохшими губами. — Что я должна сделать? — Оставить надежду, входя сюда, — мрачно буркнула она. — П-пойду, п-поищу Варю, — Ася как пластырь оторвала глаза от «Корней», глядевших призывно и заманчиво. Отвернулась и чуть ли не побежала вон из оранжереи. На улице совсем стемнело, почти все студенты разбрелись. Ветер завывал как ночной зверь, собиралась гроза. Вари нигде не было видно. Обхватив себя руками, чтобы не трясло от пронизывающего холодного воздуха, Ася направилась в сторону общежитий. Вдруг на фоне чернеющего неба и первых вспышек она заметила две фигуры. Изящная и тонкая, обрамлённая золотистыми волосами, принадлежала Кристине, а плотная, стремящаяся к форме круга, её кавалеру. Порывы ветра усиливались, парень вцепился в зонт, пытаясь удержать его над девушкой. В таком согнутом и искривлённом положении они ещё умудрялись двигаться. До общежития дойти почти не представлялось возможным, но шанс укрыться в библиотеке, пока буря не вступила в свои полные права, оставался. Но вдруг шквальный ветер вывернул хлипкий зонт наизнанку. Парень ещё несколько секунд боролся со стихией, но вскоре их последняя непрочная защита была отнята. Зонт, поломавшись окончательно, унёсся с воздушными вихрями в грозную мглу. Тогда парочка со всех ног бросилась куда-то в сторону спортивной площадки, прикрывая головы руками. Заволновавшись и не вполне отдавая себе отчёт в своих действиях, Ася кинулась за ними. К полю, где они занимались физкультурой. Там было пусто, первые крупные капли дождя окропили прорезиненные дорожки. Ася озиралась вокруг. Куда скрылись Кристина и её спутник?.. Оглушительно прогремел гром. Отчего-то она испугалась, вскрикнула и опустилась на корточки, обхватив голову руками. Ливень пролился сплошной стеной. С трудом подняв глаза, сквозь водяной поток, освещённый ударом молнии, она различила у самой ограды какие-то бугры или земляные насыпи. Ася двинулась к ним. Сама не понимая, что хочет сделать: спрятаться или получше рассмотреть. Добравшись до ближайшего к ней холмика, она остановилась. Землю размыло и кеды утопали в грязи. Асе послышался смех. Где-то совсем рядом. У неё мурашки пробежали по спине — таким неестественным казался этот звук сейчас, здесь. Она хотела сделать шаг назад, но поскользнулась и начала падать прямо к подножию насыпи. Зажмурившись, она ожидала столкновения с твёрдой почвой, но вопреки этому почувствовала, что её утягивает куда-то дальше — вниз. Проехавшись поясницей по глинистому спуску с неровно выдолбленными ступенями, Ася докатилась до сухой земли. Вся в ушибах, мокрая, испуганная и всхлипывающая, она встала на четвереньки и проползла пару метров вперёд. Было темно — хоть глаз коли. Она шарила руками по полу, пока не вспомнила, что в кармане у неё есть телефон. Если он не выпал во время её приключений. Нащупав его, она включила фонарик. Сморщившись даже от такого слабого луча света, она стала осматривать помещение. Что это? Подземная пещера с низким потолком, но вытянутая, уходящая во тьму. Внутри не было ничего, кроме выдолбленных в стенах ниш. Разве что там, впереди что-то белело. Ася посветила туда фонариком. И совсем не белое — желтоватое… Ася подползла чуть ближе и напрягла зрение. Обрывки какой-то ветоши и кости. Хлам всякий. Когда же до неё дошло, что вряд ли это кости животного, а скорее человеческие останки, её едва не вывернуло. Голова закружилась, и она потеряла сознание. Сквозь пелену забвения она слышала чьи-то спорящие голоса, чувствовала чьи-то руки и вдыхала чей-то запах. Родной и знакомый. Антон?..