Расколотая скорлупа

Я с размаху упал на кровать, со стоном зарываясь лицом в подушку. – М-да, – послышался со спины насмешливый голос Рона, – тяжела жизнь организаторов. На сантиметр приподнял голову, чтобы в простых словах выразить, что я думаю о его замечаниях, после чего вновь утонул мордой в подушке. Несколько минут я просто лежал, упиваясь страдальческими мыслями. Этого оказалось недостаточно: раз уж я тут страдаю, то пусть меня жалеют! – За что?! – простонал я, подставляя подушке щëку и взывая к лучшему другу, словно у него могли быть ответы. – М? – удивился Рон, скидывая красный джемпер на кровать и оставаясь с голым торсом. – Разве ты не сам на это подписался? Я взвыл, аки раненый тюлень, вновь зарываясь лицом в белую наволочку, с одним желанием — задохнуться. – Да ладно? Всё настолько плохо? – в голосе друга послышалось лëгкое беспокойство. Вопрос накрыл меня непроходимой тоской, и я резко втянул носом воздух вместе с пыльной белой тканью и, едва не задохнувшись, резко вскинул голову, давясь кашлем. Рон сложился пополам от хохота. Откашлявшись, я недовольно зыркнул в сторону хохочущего друга, который безуспешно пытался принять серьёзный вид, и упал на спину, всматриваясь в бордовый балдахин. – Настолько ли всë плохо, да? – пробормотал я себе под нос задумчиво. "Вот, осознал, что друг воспринял меня как сексуальный объект. Нет, Драко, конечно, ещё — ещё, чëрт возьми — не влюблëн в меня, но уже то, что он увидел во мне кого-то помимо друга чертовски напрягает. …Но, может, это ни во что и не перерастëт: подумаешь, посмотрел на давно знакомого человека под другим ракурсом, так с кем не бывает… Сколько раз я в прошлой жизни мимолëтно представлял секс со знакомыми и даже друзьями — не самыми близкими, но всё-таки, — ну, так что ж? В том-то и дело, что это были лишь мимолëтные фантазии, которые я никак не собирался подкреплять. Разве я был влюблëн в этих людей? Нет, конечно; так, минутный интерес, исчезающий столь же внезапно, что и возникающий. Вот и у Драко может быть то же самое. Завтра или через несколько дней он снова посмотрит на меня, как на друга." "– Или не посмотрит…" – заметила противная мысля. Я раздражëнно и немного испуганно (в чëм никогда бы себе не признался) отмахнулся от неë. "Главное — не нарушать личные границы Драко ненужными жестами. …Наверное, драк тоже стоит избегать… Но и не отдаляться! Чтобы не вызвать подозрений и вопросов." Я твëрдо кивнул, пытаясь этим жестом придать себе уверенности в собственных выводах. "Да. Рано ты паникуешь, Гарри. Нормально всë будет!" И затолкнув сомнения поглубже на подкорку сознания, я поднялся с кровати, чтобы подготовиться ко сну. Потому что переживания переживаниями, а вечерний душ никто не отменял. Тем более, я только с поезда. —— "Утро начинается не с кофе", – мрачно подумал я, отрывая от лица подушку, прилетевшую по моей бедной физиономии стоило высунуть ту из-под балдахина. Продемонстрировав средний палец гогочущим Симусу и Рону и поздоровавшись с уже покидающим спальню Невиллом (похоже, став старостой вместе с Герми, парень собрался в этом году вставать ещё раньше), я направился в ванную, по дороге пнув мирно посапывающего Дина — это утро обязано стать неприятным для кого-нибудь ещё. …Ну да, человек из меня так себе. Из-за двери ванной послышались проклятья Дина, после которых последовал мат уже Симуса и Рона и звук падения чего-то тяжелого — кажется, ржач парней сразу после резкого пробуждения Томаса сыграл с ними злую шутку. Я улыбнулся и повернул кран влево. Кажется, это утро становилось не таким уж плохим. – Ну и сволочь же ты, Гарри! – от души похвалил меня Рон, на ходу заклинанием залечивая здоровенный синяк на скуле. Да, злить Дина с утра пораньше — то ещё самоубийство. Я пожал плечами: – Сам виноват. – Я в тебя лампой не швырялся! – Ну так и я не швырялся, – широко улыбнулся я. Рон ответил меня смесью магло-волшебного мата — тоже влияние Дина. На этом весьма конструктивный диалог завершился, потому что мы подошли к нашим местам за обеденным столом. – Доброе утро, Герми, – поприветствовал подругу я, плюхаясь на скамью по правую руку от неë. – И тебе того же, – ответила она и только после этого подняла глаза от книги. – Божечки-кошечки! Рон! Где тебя угораздило?! Я тоже перевëл взгляд на лицо друга. "Стоит отметить, стало лучше. Ну… наверное." Из сине-фиолетового огромный синяк приобрëл жëлто-зеленоватый оттенок, что, несомненно, свидетельствовало о заживлении… но всё равно выглядело жутко. – Не сошëл до конца, да? – сморщил лицо Рон, кончиками пальцев дотрагиваясь до пострадавшей скулы. – Только не говори мне, что залечивал его без зеркала. Рыжий пожал плечами: – Заклинание простейшее, а мы на завтрак опаздывали. – Оно может и простейшее, но нельзя же вслепую тыкать палочкой себе в лицо! – возмутилась Герми. – Сиди спокойно, горе-лекарь, я тебя долечу. – Так и что же произошло? – поинтересовалась Гермиона после того, как привела лицо Рона в презентабельный вид. – Это всё Гарри, – пробурчал рыжий, насыпая в свою тарелку хлопьев и заливая их клубничным молоком. – Технически, это была лампа, – возразил я, добавляя к своему омлету свежих огурцов. – Ты врезал ему лампой? – округлила глаза Герми. – Не я, — Дин. – А ты тогда тут при чëм? – Он поступил хитрее, – Рон обвиняюще ткнул в меня ложкой, – он воспользовался руками Дина, чтобы швырнуть в меня лампой! – Ты заколдовал Томаса? – не поняла Герми. – Не-а, просто пнул его. Лицо Гермионы приобрело ещё более озадаченное выражение. Переводя взгляд с возмущëнной физиономии Рона на благодушную мою, она, в конце концов, махнула рукой и, в сердцах пробурчав что-то про “чокнутых мальчишек”, уткнулась носом в книгу, которую читала до нашего прихода. Таким же образом Герми покидала Большой зал. Книга оказалась учебником по Арифмантике за пятый курс, и Рон с замечанием, что кое-кто такими темпами сейчас навернëтся на лестнице, был грубо, хоть и литературно, послан. Предстоящий урок полëтов — эдакий аналог физкультуры — каждый раз приводил нашу подругу в пресквернейшее состояние духа. Распрощавшись с друзьями у подножия лестницы, — у меня, как члена факультетской команды по квиддичу, было освобождение от “физ-ры”— я прогулочной походкой направился к озеру. Можно было бы, конечно, как-нибудь полезно потратить это время, замуровавшись в библиотеке… Но осень нынче стояла ленивая и не торопилась забирать у лета бразды правления: трава была ещё совсем зелёная, солнышко тëплое, ветерок мягкий, а моë настроение абсолютно не учебное. Развалившись на природном покрывале, я с удовольствием втянул носом запахи поздних цветов и, закинув руки за голову, уставился взглядом в синее небо. Редкие пушистые облачка не спеша плыли по небосклону, навевая на меня сонливость, а щëкочущая щëки трава только больше склоняла потяжелевшие веки сомкнуться. Как вырубился, я не заметил. Проснулся я от того, что какая-то травинка щекотала мне веки. Недовольно поморщившись, открыл глаза. Я успел заметить мелькнувшее перед лицом движение, будто кто-то резко отдëрнул руку. Нахмурившись, приподнялся на локтях и, повернув голову вправо, обнаружил сидящего рядом Малфоя. Догадка, что это было за движение, чья рука и как травинка дотянулась до моих век, мигом пронеслась в сознании. И хоть это была всего лишь мысль, розовые щëки Драко, покрасневшие кончики ушей и дрожащие ресницы стали мне лучшим доказательством. Мысленно вздохнув: "Видимо, он ещё не отошëл", я принял самый безмятежный вид и окликнул своего нежданного соглядатая. – О, привет, Драко! Чего не на уроке? Я предпочëл проигнорировать вздрогнувшие плечи и с весëлым удивлением уставился в ртутные глаза обернувшегося ко мне парня. "Опять этот серый." Драко, надо отдать ему должное, оклемался быстро и, если не обращать внимания на цвет ушей, ни взглядом, ни голосом не выдал своего смятения: – У нас урок полëтов, – спокойно пояснил он, твëрдо смотря мне в глаза (правда, всё ещё серой радужкой…), – у меня освобождение. – Яяясно… – протянул я, усердно давя в себе ту часть души, что вдруг пожелала проверить, насколько хватит конспирации Малфоя. Что уж скрывать, какую-то часть меня ситуация забавляла. – Значит, наши сегодня с вашими занимаются. Уроки полëтов, в отличии от всех остальных, не были чëтко распределены между классами. Иногда гриффиндорцы занимались с ровенкловцами, иногда — с хаффлпаффцами или слизеринцами, а иногда — одни. Наверное ещё и поэтому Гермиона так их ненавидела: заранее даже не ясно, сколько человек будут наблюдать твой позор. – Что у тебя потом? – спросил Драко, отворачивая голову к синей глади озера. Кончики его ушей постепенно белели. – Арифмантика, – ответил я, тоже садясь и зевая. – У тебя? – Прорицание. – Э? – я с удивлением воззрился на профиль блондина. – Ты всё ещё на него ходишь? Драко сморщил нос, но головы ко мне не повернул. – А на что мне ходить по-твоему? Хоть Трелони и двинутая на всю голову, но еë предмет по-прежнему остаëтся простейшим из всех. А на кой мне убиваться на Арифмантике или Рунах, если ни то, ни другое мне и за даром не сдалось? – Ну, в целом, логично, – согласился я, подбрасывая в ладони поднятый с земли плоский камешек, а затем, размахнувшись, запустил его по воде. Драко проводил глазами расходящиеся “блинчики”. – Только Трелони так мне мозг выносила, что и сотня замудренных рун не справятся. …Впрочем, на тебя она, наверное, меньше внимания обращает. – Пожалуй. Ты ж у нас фигура яркая. Я хмыкнул: – Ну да, ну да, куда уж вам со мной тягаться. Я ожидал, Драко ответит что-то язвительное, и тогда могло бы завязаться одно из тех упражнений в ехидстве, кои время от времени происходили между нами. Но он только презрительно фыркнул, и разговор заглох. Не зная, что сказать, и теряясь в догадках, стоит ли вообще что-либо говорить, я тоже молчал и только пускал по озеру “блинчики”, изо всех сил стараясь не думать, в какой тупейшей ситуации мы оказались. Серый камешек неохотно отталкивался от воды и уже после третьего прыжка с обиженным плеском ушëл на глубину. Раздражëнно цокнув, я нашарил на берегу очередной снаряд и снова запустил его по озеру. Раз, два, три, четыре… бултых. Я длинно выдохнул. "Так, ладно, это уже становится неловким…" Преувеличенно бодро поднялся на ноги и больше для вида отряхнул брюки. Драко сопроводил мои движения равнодушным взглядом. Встретившись со мной глазами, он вопросительно приподнял бровь. – Пойдëм прогуляемся, – улыбнулся я. – Чего здесь сидеть? В ответ Драко пожал плечами, но тоже встал. Поднял с травы уличную мантию (это мы, плебеи, на земле валяемся, Малфоев от грязи всегда отделяет грязеотталкивающий слой) и перекинул ту через локоть — не холодно было и без неë. – Куда пойдëм? – спросил он. Я скорчил гримасу, в моëм исполнении означающую, что мне глубоко… плевать, куда нас заведëт судьба. Драко рассмеялся, и я почувствовал, как опускаются плечи, которые, оказывается, всё это время были напряжены. "О, Мерлин! Драко, обещай мне: то, что с тобой происходит, — временно! Я ж с ума сойду, если буду постоянно в таком напряжении." Мы бездумно бродили по территории замка, болтая ни о чëм или молчá, но тишина больше не отдавала липким привкусом неловкости, и я был счастлив. Звон колокола пронëсся над полями, и мы распрощались. Малфой пошёл к квиддичному полю, чтобы объединиться со слизеринцами («и гриффиндорцами, Драко, с гриффиндорцами тоже») и вместе отправиться на Прорицание, а я побежал к кромке Запретного леса — поприветствовать Хагрида. Это Герми и Рон к нему на уроки ходят, а я не могу игнорировать возможность увидеться с великаном, мы с ним не так часто встречаемся. Всю перемену я проболтал с Хагридом, только за две минуты до звонка опомнился и, с трудом уговорив Клыка снять тяжëлую голову с моих обслюнявленных колен (на этот раз мантию я подстелить не забыл!), помчался в замок. На урок я, разумеется, опоздал. Виновато извинившись перед поджавшей губы профессор Вектор, я опустился на первую парту рядом с Гермионой. Меня одарили жëстким, поистине макгонагаллским взглядом, и я мысленно простонал. Не было сомнений, Герми заслужила золотой значок на своей мантии, но, похоже, со статусом старосты еë уровень занудства нехило апнулся. "Кстати, Блейз вроде говорил, что у них Малфоя и Паркинсон назначили… Мне кажется, или на Драко сегодня не было значка?.." За попытками вспомнить украшала ли золотистая “С” форму блондина на сегодняшней прогулке, я чуть было не пропустил начало лекции профессора. Очнулся благодаря очередному взгляду Гермионы и, одарив подругу извиняющейся улыбкой, застрочил ручкой. Все важные и не очень мысли были отброшены, по крайней мере, до конца урока. – Не бегать! – крикнула Гермиона, заклинанием пригвождая неудачливого второкурсника к полу. – Ой, да ладно тебе, Герми, – протянул Рон, когда девушка, сверкая карими очами, отпустила несчастного паренька и вернулась к нам. – Будто он такое уж преступление совершил. – Не совершил. – (Рон показательно развëл руками.) – Но совершит, если всё время допускать подобные мелочи. Рон вздохнул и одарил меня “ну, и что с ней делать?” взглядом. – Смирись, – фыркнул я. И продолжил уже серьёзно: – Давайте поторапливаться: опоздание к Снейпу на первое занятие сравнимо с самоубийством. – Да у него любое опоздание сравнимо с самоубийством, – проворчал Рон. – Ну, в этом я с ним солидарна, – заметила Гермиона, – пунктуальностью должен обладать каждый. …Что? – Ничего. – Вместе сказали мы, отводя глаза и переглядываясь. “– Она неисправима.” “– Абсолютно.” Привычно устроившись в конце кабинета, мы разложили учебники и сели за парты. Рассадка в классе зельеварения не менялась с первого дня посещения, и я пятый год подряд оказался с Роном на последних местах, а перед нами опустились Герми и Невилл. Последний заметно нервничал: уроки Снейпа и так у парня восторга не вызывали, а ещё и Гермиона яростным шëпотом посвящала Лонгботтома в те будущие свершения, что, по еë мнению, они обязаны сотворить как старосты. Рон с весельем жалел Невилла и предлагал мне сделать ставку на то, сколько времени тому потребуется, чтобы понять к кому в руки он попал. В общем, рыжий на полную использовал тот факт, что под прессом гиперответственности Герми на этот раз оказался не он. В класс, как всегда все вместе, вошли слизеринцы. Я помахал знакомым, Рон тоже; Блейзу, наверное, — тот, пожалуй, был единственным, кого рыжий действительно “жаловал”. Точно со звонком в кабинет прошелестел Снейп. Сегодня он был более раздражëн, чем обычно — ему, в очередной раз, не досталось место профессора Защиты от Тëмных искусств; Дамблдор нанял совершенно нового преподавателя, и мы еë ещё не видели. Как сообщил директор на вчерашнем ужине, профессору Боурк (Bourke) пришлось задержаться в Австралии, пока присланный ей портключ для перемещения проходит проверку на границе. Естественно, такое положение дел весьма подогревало интерес к еë персоне, а это, в свою очередь, увеличивало раздражение Снейпа. Контрольная по всему изученному за прошлый год стала его ответом на ситуацию. Спасибо хоть только письменная. – Я мëртв, – мрачно сказал Рон, когда спасительный звон колокола позволил нам покинуть место пыток. – Полностью морально уничтожен. – Ладно тебе, всë было не так уж плохо, – я попытался подбодрить его. – …Кого я обманываю, всё было хуже некуда. Гермиона нас не слушала. С момента выхода из аудитории она только и делала, что словесно терроризировала Лонгботтома. – Не забудь, Невилл, ровно в двенадцать! – крикнула Герми в спину наконец отвязавшегося от неë парня. – …Думаете, мне стоит подойти к нему после обеда? – обеспокоенно повернулась она к нам. – Думаю, в тебе слишком много энергии, – хмуро ответил Рон. – И ещё думаю, что только бессовестные мрази дают контрольные в первый же день учëбы. – По-моему это достаточно разумно, ведь… И не надо на меня так смотреть! Там было только то, что мы проходили! – Ох, Герми, – вздохнул я. – Давай остановимся на том, что нам никогда друг друга не понять? – я примирительно улыбнулся. Гермиона фыркнула и, тряхнув кудряшками, ускорила шаг. – Пошевеливайтесь, – бросила она нам через плечо. – У меня есть только двадцать минут, чтобы поесть, — в двенадцать собрание старост. – И всё же, у неë слишком много энергии, – доверительно прошептал мне Рон, прежде чем броситься догонять девушку. После обеда у нас должна была быть только пара по ЗОТИ, но профессор Боурк, как уже было сказано, получала разрешение на пересечение границы, и на сегодня мы были свободны. Ну, не считая Гермионы, что убежала на своë собрание старост, прихватив Невилла. Рон к окончанию обеденного времени отошëл от зельеварения и в компании Симуса и Дина отправился на квиддичное поле — не тренироваться к запланированному на пятницу выбору нового вратаря, а просто полетать, ага. Кто-нибудь ему поверил? Судя по скептичному взгляду Джинни — нет. Ну, весь прошлый год он висел на воротах в команде мирового спортсмена по квиддичу, так что, думаю, школьный конкурс он как-нибудь пройдёт. "Хм, может рано об этом говорить, но мои друзья реально стали самостоятельнее? Вспомнить, как сложно было в прошлом году и на часок отвязаться от них… Растут ребятки, растут…" В стене появилась дверь, стоило три раза пройти мимо неë. Я повернул ручку и вошëл в Выручай-Комнату. Стоило двери закрыться, как на плечи мне опустились чьи-то руки. – Привет, Сириус, – сказал я.