Расколотая скорлупа

– Счастливо оставаться, Гарри, – небрежно кивнул на прощание Драко, когда колокол возвестил об окончании занятия по Чарам. – Постарайся не вляпаться никуда до Астрономии. – Конечно, предоставлю тебе возможность лично лицезреть, как меня настигают очередные неприятности, – усмехнулся я в ответ. Но стоило Драко, сопровождаемого своей свитой и остальными слизеринцами, покинуть кабинет, как улыбка сползла с моего лица. "Что ж, кажется, мне удалось исправить собственную глупость." – Медленно отведя взгляд от дверного проема, я принялся скидывать учебные принадлежности в сумку, даже не пытаясь как обычно сложить всё аккуратно и упорядоченно. – "И всё же сегодняшний день точно запомнится как день величайшего позора — это же надо настолько не контролировать эмоции, чтобы Драко так явно испугался!.. Мне определенно стоит тщательнее следить за тем, что транслируется на моем лице." Внезапно сзади навалилось что-то тяжелое, и я от неожиданности охнул. – Как же я задолбался… – проворчал Рон, почти ложась на меня спиной. – Объясни мне, почему я всё ещё хожу на уроки? – Потому что иначе миссис Уизли сгрызет тебя заживо? – предположил я, с силой встряхивая плечами, чтобы скинуть друга. В ответ на мою фразу раздался обреченный стон, но попытки сбросить его рыжий проигнорировал, только слегка переместился и ещё сильнее откинулся на меня. К моменту когда подошла Гермиона, мы уже запыхались, усиленно пытаясь повалить другого на пол. Девушка громко прокашлялась, мы вскинули красные лица. – Вижу, у вас полно энергии, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, протянула она. – Полагаю, никто тогда не будет возражать против внепланового дня подготовки к экзаменам… – Нет! – в ужасе вскричали мы с Роном хором. Год ещё толком не начался, а Герми уже успела пару раз запереть нас в библиотеке без права выхода до тех пор, пока она не будет удовлетворена нашими общими результатами в очередном тесте – то есть до того, пока солнце не скроется за нижней каймой окна, а буквы, цифры и иллюстрации в бесконечных учебниках и книгах по дополнительной литературе не сольются в сплошную волнообразную кашу. Открылся неожиданный факт: готовиться к экзаменам с Гермионой сложнее, чем обучаться анимагии и пытаться разобраться в запутанных текстах по окклюменции. – Какой внеплановый день, Герми?! – выпучил глаза Рон. – Мы вчера до ночи сидели! Ещё немного и у меня началось бы внутреннее кровотечение от перенапряжения! – Не драматизируй, – фыркнула девушка, отмахиваясь. – Ничего с тобой не случится, если ты позанимаешься лишний часок. Рыжий шокировано распахнул рот, неверяще уставившись на подругу, затем захлопнул и снова открыл. – Лишний… часок?.. – наконец сипло выдавил он. – Эм, Герми, – осторожно начал я, видя, что друг выведен из строя, – Рон, конечно, несколько гиперболизирует, – со стороны того послышались неясные протестующие звуки, – но в его словах есть зерно истины: не думаешь, что если мы столь усиленно будем заниматься в самом начале года, то к экзаменам мы выдохнемся и вместо того, чтобы в решающий момент приложить все усилия, просто забьем болт и сдадим всё кое-как? Гермиона сощурилась, видимо, подозревая нас в уловках откосить от учебы, но задумалась. Мы с Роном затаили дыхание, ожидая, пока она взвесит все за и против. – Ладно, – наконец вынесла вердикт девушка. Я сдержал едва не вырвавшийся торжествующий возглас, одновременно зажимая рот Рону, готовому заорать на весь кабинет. – Так уж и быть, сведем подготовку ко двум разам в неделю. – И время, – напомнил я, отпуская Рона, который тут же принялся отплясывать на радостях. Гермиона ещё больше сощурилась, но добавила с неудовольствием: – И ограничим их по времени: пусть будет… четыре часа. – Много, – покачал головой я. – Три. – Ты точно хорошо анализируешь наши возможности? – уточнил я, мысленно задаваясь вопросом, насколько хватит терпения подруги. – Ладно, два с половиной. – Герм… – Два часа! – выкрикнула наконец выведенная из себя девушка, которая в данный момент жертвовала чуть ли не самым дорогим — усердной учебой. – И если попытаешься скинуть ещё, вернемся к старым правилам! – Два, так два, – покладисто согласился я, стараясь не улыбаться. Гермиона смерила меня напоследок суровым взглядом — который я встретил с самым невинным выражением лица, на какое только был способен, — и, взмахнув кудряшками, чеканя шаг, покинула кабинет, где кроме нашей троицы уже никого не оставалось. Рон с сияющим лицом развернулся ко мне. – Да возблагодарит тебя Мерлин, – с торжественным благоговением произнес он. – Эту победу следует вознести не меньше, чем после первой войны с гоблинами. Я смешливо изогнул бровь: – Первая война с гоблинами закончилась сокрушительным поражением. – Не всё ли равно? – беспечно отмахнулся рыжий и, перекинув сумку через плечо, двинулся за скрывшейся за дверью подругой. – Только Герми так не скажи, – хмыкнул я, следуя за ним. Рон с серьезным видом вскинул вверх палец: мол, твоя правда, этого нельзя допустить. – Боюсь, в таком случае мне придется в библиотеке поселиться, – прошептал он с тихим ужасом в голосе. Словно отвечая ему, из коридора послышался звонкий голос Гермионы: – Мне долго ещё вас ждать? Если не поторопитесь, то всё свободное после Трансфигурации время мы будем повторять ингредиенты к основным противоядием. Не сговариваясь с Роном, мы сорвались на бег. _______ На выборы нового вратаря мы едва не опоздали: после ланча Фред и Джордж затеяли демонстрацию своих новых изобретений, и сначала мы их восхищенно и, в то же время, опасливо тестировали, а затем поспешно прятали от глаз грозной Гермионы, которая начала читать долгую и сердитую лекцию о технике безопасности. Анжелина, заприметив меня и троих Уизли, бегущих от раздевалки к полю, зашипела не хуже раздраженной кошки и несколькими резкими приказаниями разогнала нас по позициям: близнецов на противоположную сторону площадки, меня правее, а Рона в центр. Кроме рыжего на пост вратаря претендовали Джеффри Хупер с шестого курса, Шон Спайсер и Викки Фробишер с четвёртого, затем — уже после того, как я устал запоминать имена — две девочки с третьего и кучка второкурсников, неловко жмущихся к своим метлам. Последние отсеялись почти сразу, только один мальчик — то ли Пол, то ли Нолл; в криках Анжелины сложно было разобрать, — продержался чуть дольше, отчаянно впиваясь в древко пальцами и тараща широко распахнутые глаза в пространство перед собой. В итоге квоффл, который он должен был поймать, протаранил его сбоку и едва не сбил с метлы. Эта ситуация изрядно рассмешила старую команду — я видел, как на другой части поля, отворачиваются, сдерживая смех, Алисия и Кэти, а Фред и Джордж с противоположной стороны откровенно сгибаются пополам от хохота, — и выбила из колеи некоторых участников испытания. Так что девочки-третьекурсницы вскоре последовали за Полом/Ноллом и расстроенно опустились на трибуны к остальным выбывшим. Оставшиеся четверо участников держались очень неплохо, поэтому бросив каждому ещё пару мячей, Анжелина велела всей команде подняться в воздух и, разместив претендентов по сторонам света, наколдовала за спинами каждого по три кольца, а нам сказала вести себя как на обычной тренировке, с той лишь разницей, что ворот было не двое, а четверо, и все — вражеские. Мне, правда, можно было бы и на земле остаться, так как снитч не выпускали, но я предложил сыграть как охотник и тоже принял участие в тесте. Кэти, Алисия и Анжелина действовали как единый организм, и я чувствовал себя неким чужеродным придатком среди них и, в то же время, впервые — полноценным членом команды. Да, считается, что ловец — самый важный игрок, но он как бы сам по себе: летает над полем, снитч высматривает и с остальной командой практически не взаимодействует. Мне нравилась моя роль, нравилось, что я так хорош в ней, но это не мешало частенько задумываться над гипотезой, что давным-давно ловца ввели в уже сложившуюся игру с распределёнными местами специально для какого-нибудь капризного принца, чтобы тот не ныл о желании участвовать, но при этом не мешал настоящим членам команды. Мол, лови вон ту птичку и не лезь на поле. Но это так, лирика. Менять правила я не собирался, а потому и не лез со своими домыслами к окружающим, хотя, полагаю, Гермионе очень бы понравилась моя теория — еë хлебом не корми, дай охаять квиддич. Спустя полчаса Анжелина посадила всех нас и, собрав данные с наколдованных ею колец, объявила результаты. Шон, выбитый из колеи темпом игры, налажал сильно, так что хоть его и назвали первым, но озвученное число пропущенных голов сразу дало понять, что дальше он не прошёл. Джеффри начал очень хорошо, я видел, как в первые минуты он ловил все летящие в его ворота мячи, но под конец парень устал, и квоффлы полетели в кольца. Тем не менее, у него был неплохой результат, и названная следом Викки буквально на пару очков, но проиграла ему. Настала очередь Рона, и я ощутил лёгкое волнение. Не то чтобы я переживал, что он не пройдёт — за прошлый год друг весьма поднаторел в квиддиче, и даже близнецы отзывались о брате одобрительно, — но иррациональное чувство беспокойства всё же не обошло меня, как бы мысленно себя не ругал. Сжатая внутри пружина распрямилась только, когда Анжелина твердым тоном резюмировала: «Новым вратарём будет Рон Уизли», и счастливо орущий друг кинулся лупасить меня ладонями по спине. "Очень интересный способ демонстрировать радость — избивать других", – мысленно ворчал я, но не мог перестать широко улыбаться. Фред и Джордж оттащили брата от меня и принялись его тискать, трепать за волосы, щипать и тыкать во всевозможные части тела, пока Рон не взвыл и не запросил пощады. Алисия и Кэти, смеясь, вступились за рыжего, близнецы с театральным сожалением прекратили экзекуцию и, закинув руки на плечи нашего нового вратаря, повели его сначала в раздевалку, а затем в гриффиндорскую гостиную — праздновать. Ведь Фреду и Джорджу только повод дай устроить вечеринку. Впрочем, повод можно и не давать, они всегда могут его выдумать. Наши однокурсники всегда с энтузиазмом относились ко всему, что включало в себя веселье и алкоголь, так что близнецов поддержали единогласно. Ну, за исключением Герми, но и она в конце концов согласилась на банкет, заметив сияющую физиономию Рона и взбудораженные лица остальных гриффиндорцев. Как только основная (и единственная) крепость пала, главными учредителями всего саботажа был снаряжен наряд на кухню за едой и напитками. Фред не без скрытого самодовольства признался мне, что домовики уже так хорошо их знают, что специально оставляют им часть приготовленных блюд. Пока провизионный отряд под предводительством Джорджа совершал набег на кухню, второй близнец вытащил не пойми откуда несколько ящиков сливочного пива. Фред, весело щёлкнув по носу шокированную Гермиону, круглыми глазами провожающую несанкционированную продукцию, о существовании которой действующая староста даже не подозревала («Не загоняйся, – насмешливо-участливо бросил он. – Мы даже старину Перси вокруг пальца обводили»), широким жестом гостеприимного хозяина пригласил присутствующих к столу. Вскоре вернулся Джордж с кучей сладостей и закусок, которые, как быстро выяснилось, успел напичкать тестируемой продукцией их с братом производства. По всей гостиной то и дело раздавались хлопки, и кто-нибудь покрывался сыпью, обрастал чешуей или внезапно для самого себя начинал кукарекать — всё это сопровождалось испуганными визгами и громким хохотом. Гермиона, обнаружив, что близнецы снова вышли за рамки обещанного тихого празднества, попыталась изъять все потенциально опасные изобретения, но развернувшийся хаос было уже не остановить. К моменту наступления комендантского часа основной дебош улёгся, и только в углу, где вокруг близнецов и Ли Джордана собрался народ, по-прежнему бурлила какая-то деятельность и раздавались крики и смех. Наш год устроился у камина: Рон развалился в соседнем от меня кресле и, то и дело отрубаясь, пытался слушать Дина, который объяснял ему правила магловского футбола. Симус постоянно влезал в рассказ с комментариями, чем злил Томаса и путал Невилла, который примостился тут же и слушал с блестящими от алкогольного возбуждения глазами и открытым ртом. Чуть в стороне, на диване, Парвати и Лаванда спорили над журналом моды, а Гермиона стояла рядом вместе с Анжелиной. И размахивая руками с бокалом сливочного пива в одной и канареечной помадкой в другой, пыталась доказать собеседнице, что уроки Полетов стоит исключить из школьной программы. Анжелина насмешливо вскидывали брови, чем только сильнее раззадоривала Герми, и та жестикулировала интенсивнее, заставляя меня беспокоиться о бокале у неё в руке. Но отправлению сливочного пива в космос помешало заклинание будильника, сработавшее у Гермионы. Девушка мгновенно оборвала беседу, напоследок бросив Анжелине что-то по типу: «Я всё равно права!», отставила бокал, закинула в рот помадку и, кликнув Невилла, отправилась патрулировать коридоры. Второй староста встрепенулся и, слегка пошатываясь и путаясь в ногах, поспешил следом. Поднятый им шум вывел из транса Рона. – Я спать, – тяжело выбираясь из кресла, бросил он. Я кивнул, Дин махнул на прощание рукой, не отвлекаясь от ожесточенного спора с Симусом насчет необходимого количества игроков на поле, но последний вскинул голову. – Куда? У нас Астрономия через пару часов, – напомнил Финниган и, отобрав у Томаса его бокал, сделал приличный глоток. Рон повел плечами: – Пофигу. Я иду спать. Если не получится меня разбудить – забейте. Он пугающе широко зевнул и медленно побрел в направлении спален, расставив в стороны руки и покачиваясь, как сомнамбула. – Грейнджер разбудит, – крикнул ему вслед Дин. Не отвлекаясь от сосредоточенного движения, рыжий медленно поднял большой палец и тут же уронил, опуская ладонь на спинку дивана и используя ту как опору. – Отличная идея, Рон, – громко возвестила Анжелина вдруг прямо из-за моего плеча. Я вздрогнул — и не заметил, как она подошла. "Видимо, меня уже самого рубит", – я потер шрам. – "Тоже спать пойти, что ли? А я потом на Астрономию встану? Хотя от Гермионы, конечно, ещё никто не уходил…" – Так, команда! – Анжелина несколько раз оглушительно хлопнула в ладоши, привлекая внимание, и я болезненно поморщился. – Напоминаю: завтра первая тренировка в два часа дня. Лучше бы всем последовать примеру Рона и пойти спать; за опоздание применяю темномагические. – Но, детка, после такого мы как раз играть не сможем! – попытался сопротивляться Фред. Анжелина только наставила на него наконечник волшебной палочки, как бы закрепляя обещание, и ушла в спальню. Кэти и Алисия тоже начали прощаться, хотя близнецы устроили целый спектакль с хватанием за грудь и скорбными завываниями. Вслед за охотницами потянулись и другие: у кого-то завтра были кружки, отработки или дополнительные занятия, а кого-то громкий призыв Анжелины разбудил, и они, поднимаясь с диванов, кресел и пуфиков, терли заспанные лица и так же заторможенно, как Рон недавно, брели в спальни, чтобы рухнуть на удобные кровати и мгновенно заснуть. По итогу в гостиной осталось всего человек десять: Дин и Симус по-прежнему спорили, хотя, возможно, уже о чем-то другом; близнецы и Ли Джордан шебуршили в углу, уединившись даже от тех зрителей, кто ещё не ушел; в центре комнаты группа из нескольких человек играла в плюй-камни. "Может и мне сыграть?" – Голова казалась такой тяжелой, что локоть всё норовил соскользнуть с подлокотника под её весом. – "Чай, если эта хрень плюнет тебе в лицо, волей-неволей проснешься." Игроки издавали звучные восклицания, ежеминутно ругались, но шум с каждым разом доносился до меня всё тише, к нему примешивались голоса Дина и Симуса, громкий шёпот в три глотки из угла и треск поленьев в камине. – ..ри, Гарри! Да проснись ты уже наконец! Голос Гермионы пробился сквозь плотную пелену неясных образов, и я резко вскинул голову, словно выныривая из воды, и широко распахнул глаза. – Отлично, – удовлетворённо произнёс голос. – Приводи себя в порядок, у нас через полчаса Астрономия. И гулкие шаги, хозяином которых мозг упрямо пытался сделать фигуру из сна, удалились. Тяжёлые веки слипались, вязкий сон всë никак не хотел меня отпускать, но я уже проснулся достаточно, чтобы последняя фраза Герми дошла до меня. Глухо простонав и мысленно отпустив про Астрономию парочку нелестных комментариев, я принялся с силой тереть глаза ладонями. Всё моё нутро возмутилось этому безобразию, но сон отступил, и, снова открыв глаза, я разглядел реальность. Реальность состояла из зевающего Симуса, бодрого Дина — вот уж у кого энергия подскакивала по ночам, — возлежащей на диване Лаванде, что не переставала капризно возмущаться, и сидящей рядом с ней на пуфике Парвати, которая попеременно закрывала то один глаз, то другой — видимо, таким образом поддерживая состояние осознанной дрëмы. Высокий громкий голос Гермионы послышался сверху, из нашей спальни. В еë крик ненадолго вплелся низкий безнадёжный стон Рона, затем снова раздались пронзительные ноты Герми. Громко хлопнула дверь. Я перевёл взгляд с лестницы на своих товарищей: они тоже посматривали наверх, Парвати даже на пару минут открыла оба глаза, а Симус блаженно улыбался, счастливый, что кто-то ещё мучается, кроме него. Невилл, появившийся со стороны ванной комнаты на первом этаже, растерянно лупал глазами на арку, за которой находились спальни мальчиков. Наконец спустя с десяток минут, в течение которых наверху, судя по звукам, происходила ожесточённая баталия, на взлёте лестницы появился хмурый Рон, кутающийся в бордовое одеяло, и торжествующая Гермиона, с видом победителя левитирующая все учебные сумки из нашей спальни. – Разбираем свои вещи, – скомандовала Герми, широкими взмахами палочки отправляя портфели к нашим ногам. – Лаванда, Парвати, ваши я сейчас принесу, если они собраны. Патил кивнула, сонно пробормотав невнятное “спасибо”, Браун тоже капризно бросила “mercí”, драматично прикрывая глаза тыльной стороной ладони. – Просыпайтесь, – добавила Гермиона, – умойтесь под холодной водой. А тебе бы, Рональд, вообще в душ сходить. Рон скорчил рожу. Конечно, уже после того, как подруга повернулась спиной. Герми скрылась в спальне девочек. Никто больше не сдвинулся с места. – Ребят, – неуверенно вмешался Невилл, – нам действительно стоит поторопиться… Симус повернулся к нему, Парвати открыла глаза, Лаванда сдвинула с лица ладонь, даже Дин удивлённо воззрился на старосту. Староста. Было легко забыть, что Невилл занимает эту должность. "За Герми его обычно и не видно, и не слышно… Помочь парню?" – Ну, раз ты так говоришь, Нев, – усилием воли я выбросил тяжелое тело из невозможно мягкого и удобного кресла. – Идём, Рон. Подталкивая вяло сопротивляющегося друга в спину, я повел его к лестнице. Дин пинком направил Симуса туда же. Тот разразился проклятиями, но проснулся необычайно быстро. И только девочки остались там же, где и были. – Вау, Лаванда, как у тебя лицо опухло, – бросил я мимоходом. "Это, конечно, ужасно бестактно, но." Лаванда вскочила с дивана быстрее, чем испаряется муха из-под ладони. И пулей ринулась в ванную. Парвати посмотрела ей вслед, перевела взгляд на жалобное лицо Невилла, и, вздохнув, побрела за подругой. Так, усилиями наших старост (и немного моими) мы отправились на Астрономию умытыми и собранными, но весьма недовольными жизнью. Рон так вообще откровенно ныл, закинув руки на шею Дину — единственному абсолютно бодрому однокласснику — и заставляя себя почти что тащить по хогвартским коридорам. Томасу это надоело, он спихнул рыжего со спины, и тот, шатаясь, отступил к стене, по которой попытался съехать и устроиться досыпать прямо на каменном полу. Но его подобрал Симус — также сонный и понурый, но чуть более живой — и вдвоем они, покачиваясь, как сомнамбулы-сиамские близнецы, сросшиеся друг с другом боками, поковыляли вслед за четко шагающей во главе процессии Гермионой. Последняя хоть и мерила коридоры ровной поступью, тоже явно засыпала на ходу: она с трудом давила зевки, или прятала их в кулачок, и ежеминутно с остервенением терла глаза. Я шел рядом и, заражаясь от Герми, ловил ртом воздух, только не столь усердно пытаясь сдерживаться. Наша угрюмая процессия, бредущая по темным коридорам спящего замка, навевала мрачно-философское настроение. "Зачем, а главное нахрена?" – спрашивало меня раздраженное тело. Конечно, проведение Астрономии ночью было естественным и даже логичным, но отрубающийся мозг отказывался это воспринимать. В хвосте плелись хнычущая Лаванда и спотыкающаяся на каждом шагу Парвати, у которой от недосыпа пропали все эмоции и желание взаимодействовать с окружающим миром. Так что она просто брела, уставившись себе под ноги и не слушая ноющую подругу. Замыкал процессию Невилл. Он осторожно подбадривал недовольных, направлял Парвати, когда та стремилась врезаться в стену, поддакивал жалобам Лаванды и иногда подталкивал в спины связку Уизли-Финниган, когда те замедлялись до невозможности. Между тем, и сам Нев наверняка устал — я не знал, лег ли он поспать на пару часов до Астрономии, но даже если и так: целый день на ногах, приятная, но утомляющая вечеринка близнецов, да ещё и патрулирование замка под конец — вся активность не могла не сказаться на нем. Да я и сам видел, с какой заторможенностью парень отправлялся на патрулирование. "А он очень ответственный… Хорошо, что Нев стал старостой, а не Рон…" Рыжий, закинув левую руку на Симуса, негромко однообразно выл, еле-еле переставляя ноги и даже не представляя, что у него был шанс стать старостой. Мы как раз подошли к лестнице в башню, и все, за исключением Томаса, дружно издали такой страдальческий стон, что стало понятно: преодолеть бесконечные ступени — вот высшая из доступных нам амбиций. Первым на плавно свивающуюся кольцами лестницу ступил Дин и бодро взбежал наверх, быстро скрывшись за первым поворотом. За ним, окинув препятствие усталым взглядом, решительно шагнула Гермиона и, тяжело впечатывая стопы в пол, медленно, но верно начала восхождение. Сложнее дело обстояло с Уизли-Финниганом: их плавающая, волнообразная походка окончательно разбилась о неприступные каменные ступени, и они начали заваливаться, каждый в свою сторону. Я успел поймать их в последний момент, и Уизли-Финниган закачались, медленно восстанавливая потерянное равновесие. "И где этот чертов Дин, когда он так нужен?!" – я даже проснулся. Подхватив дуэт сомнамбул под белы рученьки, я потащил их верх по лестнице, пытаясь понуканиями заставить Рона и Симуса идти живее. Сзади раздавался просящий голос Невилла, уговаривающий Лаванду и Парвати собраться с силами и преодолеть этот последний рубеж. "Одна… две… пять… десять… Да сколько здесь ступеней?!. пятнадцать… двадцать два…" Свет в конце туннеля не маячил — на открытой площадке башни было темнее, чем в освещённых факелами коридорах, — и я внезапно вышел на улицу, пройдя сквозь распахнутую дверь, и, не сообразив сразу, что достиг пункта назначения, снова поднял ногу на высоту ступеней, отчего запнулся и едва не полетел носом вперёд. Выровнявшись, я отпустил свой не очень ценный, но очень тяжелый груз — который осознал, что мы на месте, и перестал сопротивляться гравитации, повалившись на пол двумя мешками с картошкой, — и осмотрелся. Астрономическая башня гудела от гомона множества собравшихся здесь студентов — как видимо, мы пришли последними — и дышала теплом от всех наколдованных Согревающих, так что было даже немного жарко. В ожидании звонка кто-то из учеников повторял звездные карты, кто-то дремал, прислонившись к стенам башни или низкому парапету, но большая часть была занята разговорами обо всем и ни о чем. Но тут гулко и торжественно забил колокол. С трудом верилось, что его глубокие ноты не доходят до спален и, проносясь по пустым коридорам и обширной территории замка, разбиваются о неприступные портреты у входа в гостиные. – Внимание, мои дорогие, внимание! – стоило колоколу замолкнуть, усиленный Sonorus голос профессора Синистры, внезапно оказавшейся посреди толпы студентов, достиг наших ушей. – Посмотрите на небо! Сегодня можно увидеть кое-что необычное: найдите Орион и мысленно проведите линию от него вниз… – И снова здравствуйте, – раздалось вдруг сбоку, и я вздрогнул от неожиданности. – Привет, – резко опустив задранный к небу подбородок и узрев стоящего рядом Драко, откликнулся я. Он шагнул вперед, вставая рядом, в тесном пространстве между другими учениками почти притираясь боком. И я вдруг заметил, что Драко чуть выше: его плечо возвышалось над моим в паре сантиметров. Хмыкнув, я отвернулся, снова всматриваясь в звездное небо и периферическим зрением замечая, как и Драко следом запрокидывает голову. "Ну, не то чтобы это было важно."