Феншуй и прочие прелести жизни

Олег сквозь тёплый сон чувствует, как что-то настойчиво тычется под ребра. Волков повыше натягивает одеяло и переворачивается на другой бок, отмахиваясь от чьей-то настойчивости. Упрямый шепот звучит в самое ухо вместе с щекотным дыханием. Ну вот, теперь точно придётся проснуться. – Олег, Олежа, проснись. Нам нужно передвинуть диван, – Волков разлепляет глаза: Сережа нависает где-то сбоку, прижимая к груди какой-то журнал. Глянцевая обложка влажно блестит в темноте, отражая свет прикроватной лампы. Навевает мысли о масле на сковородке. Сковородка. Он же помыл сковородку после картошки?.. – Сережа, ты ебу дал? – хрипло, со сна. Разумовский выглядит наоборот бодрым, видимо, ещё и не ложился. Олег мыльным взглядом выцепляет часы на тумбочке. 2:47. – Да не дал я. Ну, тебе дал недавно, но... Тьфу, блять, не то. Короче, у нас диван не по феншую. – Фенхую, Сережа. До утра это не может подождать? – спорить об абсурдности подобной хуйни априори бесполезно. Проще пообещать сделать все утром, когда Сережа забудет и переключится на очередную охуительную идею. – А вдруг нас за ночь злые духи утащат? – Олег закрывает глаза и выдыхает. Он должен быть сильным и терпеливым. Даже если его в три ночи просят передвинуть диван. – Не бойся, они тебя за своего примут. Ты же технарь, программист, как ты вообще ведешься на такое? – Ой, иди нахуй. Между прочим, двоичный код никак не противоречит восточным учениям. А физика мне никогда не нравилась. – Ты откуда эту херню вычитал? – Это Космополитан, Олежа. В Космополитане хуйни не напишут! – Сережа потряс перед парнем пухлым глянцевым журналом, до этого загадочно блестевшим в полумраке спальни. Волков ставит мысленную пометку больше никогда не покупать Серёже подобную хрень, как бы сильно тот не просил. Пускай лучше кроссворды решает, ему полезно будет. – Хуйню сейчас даже в конституциипишут, а ты мне про Космополитан. Сиди, чудовище, и лучше гороскоп читай. А я спать, – парень укутывается обратно, ложась поближе к Разумовскому. Тёплый, зараза, и пахнет вкусно. Сон находит быстро, даже под шелест страниц сбоку. * * * Во сне Олега бьёт палкой по голове весёлый китайский старец, парящий в воздухе и приговаривающий на манер кота Матроскина: – Неправильно ты, кадет Волков, диван расположил. Нужно изголовьем на север, а у тебя он на юг. – Дед звонко хохочет. – Из-за этого демоны рыжую гейшу унесли. Теперь она картошку только с ними ест... Волков во сне почему-то окучивает грядку, вместо тяпки скалка. – Как мне вернуть свою гейшу? – Окрась триста шуб фиолетовым до заката, демоны боятся того, что происходит в клубах. * * * Волков просыпается через час, смотрит на все-таки уснувшего с Космополитаном поверх лица Серёжу и молча идёт двигать диван. Фенхуй так фенхуй. И кроссворды. Отныне в этом доме читают только кроссворды. * * * – Олег, хвойное дерево, три буквы. – Хуй. – Нет, тис. Смотри, я всё решил! – Сережа суёт под нос исписанный карандашом (судя по всему, тем, который для глаз) кроссворд и явно ждёт восхищения. Волков ни за что никому не признается, что видел, как Разумовский списал все с ответов на последней странице. – Феноменальные способности к кроссвордам, широчайший кругозор, – Сережа улыбается шире с каждым словом Олега. – Кисель, кстати, будешь? Брусничный. – Ну, если брусничный...