Blame It on My Youth : [ вини нашу юность ]

Уходить с тренировки раньше на следующий день — это те еще муки. Не потому, что Кевин или Кларк злятся — вовсе нет. А потому, что каждый человек в команде живет опосредованно через Нила. Больше ни у кого из них нет детей возраста Натали и Пейдж, а половина команды и вовсе бездетна. — Произведи хорошее впечатление, — кричит Афина, когда Нил уходит с корта. — Доминируй в разговоре, — рявкает Мария. — Не дай этим зажратикам и рта открыть. — Нет, будь с ними мил, — возражает Райли. — Дай им поболтать. Тогда ты им понравишься. — О, да-а-а, — отвечает Мария. — А потом раз — и нож им в спину. — Нет, — в ужасе выдает Райли. — Как тогда детям заводить друзей? И вообще, Мария, он может воспринять слова буквально. — Не надо никого пырять, — присоединяется Эндрю. — Хотя… хочешь взять один из моих ножей? — Возьми один, — советует Кевин. — Никогда не знаешь, что там за люди. — Не надо ножей, — хмурится Фрэнк. — У них же металлодетекторы стоят, в этих школах. Они потом вышвырнут ваших детей. Нил поднимает в воздух средний палец, описывает им круг и покидает корт. А потом встает вопрос. Краситься или нет? Он буквально вчера снялся в целой рекламе, посвященной его шрамам. Больше не нужно заморачиваться с мейком. Но, с другой стороны, никто же еще не видел эту рекламу. И в любом случае, он волнуется не о бегстве от отца, нет, дело не в этом; очевидно, он убегает от кучки богатеньких ребят. Он не особо уверен, что вообще входит в само это понятие. Он между готом и эмо едва-то разницу видит; куда вписываются «богатенькие ребята» — выше его понимания. Он правда очень хочет произвести хорошее первое впечатление. Ради Натали и Пейдж. Так что наносит мейк, осматривает себя в зеркале и идет к выходу, но сомнения насчет макияжа его задержали, — он приезжает в школу на десять минут раньше, вместо положенных пятнадцати. Что ж, ладно. Его направляют в нужный кабинет, где он присоединяется к целой толпе мамочек. И не горит желанием разговаривать ни с одной из них. Разве они не могли устроить это все в понедельник? Тогда Эндрю мог бы пойти с ним, и они бы страдали вместе. Нил находит себе часть стены, к которой можно прислониться, и достает телефон. Ники отправил ему сообщение — фотографию магазина под названием «Обувь Нила» с подписью: «ты все еще гоняешь в одних тягах или наконец-то купил еще» — Привет! Нил поднимает глаза и видит улыбающуюся женщину, стоящую перед ним с протянутой ладонью. Он пожимает ей руку. — Я Лорна Рон, — представляется она. — Глава родительского комитета. Мама Арни. Я тебя не узнаю! — Нил Джостен, — отвечает Нил. А он вообще должен знать, кто такой Арни? — Я отец Натали и Пейдж Грей. Они здесь новенькие, так что я тоже. — Разные фамилии? А почему? — Мы взяли над ними опеку, — произносит Нил. Это что, обычная тема здесь, когда родители допрашивают незнакомых людей? Что ж, может, это и не допрос. Может, он слишком привык к своей семье и общей привычке Лисов не давить. По крайней мере, не давить с такой вот зубастой улыбкой на лице, полной ожидания. — Мы как раз в процессе удочерения. Просто документы пока не оформили. — Ой, как здорово, — кивает Лорна. — Сколько они у вас уже? — Три недели, — он, по идее, тоже должен задавать ей вопросы? Соответствует ли этикету уйти от разговора, чтобы погуглить, как этот самый разговор вести? — А вы хотели их удочерить, когда оформляли опекунство? Как он вообще должен придумать, какие вопросы ей задать, когда она не дает ему и полсекунды на подумать, и — тем более — ему на нее еще и плевать? — Мы рассматривали такую возможность, но даже не представляли, что у нас будут настолько замечательные дети. Они нам по-настоящему, очень подходят. Как вообще проходит «День родителей»? Я никогда раньше не был на подобных мероприятиях. — Оу! — отвечает она. — Мы ходим по классам, чтобы узнать, чему учат наших детей, и позадавать вопросики. Есть парочка родителей, которым нужно пообщаться с учителями один на один — может, у их детей какие-то трудности… — она машет рукой. — Что ты имеешь в виду под «узнать, чему учат наших детей»? — спрашивает Нил. — Ну, знаешь, не только математика, естествознание и история, но и какая конкретно математика, что именно им преподают на естествознании и истории. Так мы поймем, отстают они по программе или нет — или, ну, отстают от нас в их возрасте, — она хихикает. — Не то чтобы они когда-то были в таких школах; наши дети всегда на голову выше — даже хорошие школы не были настолько хорошими, когда мы были детьми. Она улыбается ему, и он осознает: она ждет, что он поймет только что сказанное ей. «Таких школах»? Она имеет в виду… только частные школы или в целом? — Но зачем нам слышать это от учителей? — А как еще выяснить? — спрашивает она. — Даже самые лучшие дети будут врать, чтобы отвертеться от какой-нибудь тяжелой работы. Нил выгибает бровь. — Мы каждый вечер помогаем Натали и Пейдж с домашним заданием. И я ни разу не заметил, чтобы хоть одна из них была особо ленивой. — Правда, что ли? Впечатляет, — кивает она. — Мне бы в жизни не хватило на это терпения, но, с другой стороны, я ведь растила Арни с рождения, и этот постоянный контакт через какое-то время начинает утомлять. Может, тебе есть, чем поделиться о системе приемных семей? — Да не особо, — сухо отвечает Нил. — Система славится своей ужасностью. — Что ж, вашим девочкам явно повезло с тобой и твоей женой! Почему здесь ты, а не она? Не то чтобы это проблема, конечно, просто отцы не очень часто участвуют в таких штуках. Нил открывает рот, чтобы ответить, мол, больше спасибо, но пришел бы в любом случае отец, когда… — Нил Джостен? А потом перед ним возникает другая женщина с протянутой рукой. Он пожимает ее. — Извините, — говорит он, — я вас знаю? — Нет, — отвечает она, — но я твоя огромная фанатка… я слежу за тобой со времен колледжа. Меня зовут Сандра Кампанья. Боже мой, я и не знала, что у тебя есть ребенок? А как так… ребенок уже достаточно взрослый, чтобы быть здесь? Он видит, как она пытается подсчитать, и обрывает ее прежде, чем она успевает предположить, что у него, возможно, появился ребенок в пятнадцать. — Приемные, — говорит он. — Дети приемные. — Ох… Натали и Пейдж? — уточняет она. — Ага. — Моя дочь, Сэнди, обожает их. Она считает Натали самой крутой. Нил улыбается. Сэнди. Он уже слышал о Сэнди раньше. Да… она же сидит с Натали и Пейдж за ланчем. Она вступилась за Натали, когда Джастин попытался к ней лезть. — Натали и Пейдж тоже нравится Сэнди. Это вот так общаются люди? Нил уверен, что все друзья считают его инопланетянином, отчаянно пытающимся казаться человеком, и все просто его жалеют. — Ой. Та самая Натали? — Лорна издает испуганный смешок. — Не верится, что я не догадалась! О боже. — «Та самая» Натали? — осторожно спрашивает Нил. — Чем она прославилась? — Нападением на Джастина Уоррена-Пагано, — отвечает Лорна с ноткой неодобрения в голосе. — Оу, — говорит Нил. — Ты их отец? — спрашивает другая женщина, наклоняясь, чтобы подслушать. Она не утруждается и не тянет руку для приветствия, за что Нил ей благодарен. — Я Норико. Это правда, что именно поэтому Генри забрал Джастина из школы? — Понятия не имею, — лжет Нил. Норико пожимает плечами. — Это было очень неожиданно… Марианна не упоминала о желании вернуться во Флориду, и не похоже, что перспективы бизнеса там шибко лучше. Единственное, что мы предполагаем, — Генри просто не смог смириться с тем, что кто-то наконец поставил этого ужасного мальчишку на место. — Норико, — зовет Лорна. — Джастин всего лишь ребенок. — Ужасный ребенок, — без раскаяния произносит Норико. И тут же начинает нравиться Нилу. — Нет ничего постыдного в том, чтобы звать свинью свиньей, и нет ничего постыдного в том, чтобы звать ужасного мальчишку именно так. Я должна пожать руку этой девочке — она оказала услугу всем нашим детям. — Хотя я буду скучать по лазанье Марианны, — задумчиво тянет Сандра. — Она приносит… ну, раньше приносила такую огромную домашнюю лазанью на каждую вечеринку и родительское собрание, — рассказывает она Нилу. — Паста, которую она готовила сама, и все такое. Было жуть как вкусно. — Оу, — отвечает Нил. Может, Эндрю приготовил бы лазанью с нуля. Нил думает об этом и чувствует — необъяснимо — отчаянный прилив любви к своему мужу. И очень сильно хочет обменяться с ним несколькими взглядами. — Так, ну, и чем ты занимаешься, Нил? — спрашивает Лорна с лыбой, в которую Нил не верит. — Если Сандра следит за тобой аж с колледжа? Нил колеблется. Он не горит желанием с ней разговаривать. И вдруг кто-то окликает ее по имени с другого конца коридора, спасая Нила. — Мне так жаль прерывать нашу беседу, — сетует Лорна, кладя руку ему на локоть. — Уверена, мы скоро еще поболтаем, да? — Конечно, — лжет Нил. Да ни в жизнь. — Как часто придется сюда приходить? — тихо спрашивает он. — Раз в семестр, — отвечает Сандра. — Мне ее жалко. Она ненавидит своего мужа. — Ладно? — Как раз наоборот, — вступает Норико. — Это ее муж ненавидит ее и постоянно ей изменяет. Она решила, что пришло время отомстить, и взялась заставлять каждого мужчину в радиусе десяти миль чувствовать себя некомфортно, если только они не хотят изменить с ней своим женам. Есть причина, по которой здесь одни женщины. — Пришли сюда Эндрю, — предлагает Сандра. — Я заплачу́, чтобы поглядеть на это. Нил ухмыляется, а потом представляет и перестает ухмыляться. — Я никогда не пришлю сюда Эндрю. Я его не ненавижу. — Кто такой Эндрю? — спрашивает Норико. — Мой муж. — Оу. Оу, — смеется Норико. — Что ж, на этом Лорна всё. Кто хочет ей рассказать? — Не беспокойся, — отмахивается Нил. — Я не особо намерен находиться с ней в одном помещении после сегодняшнего дня, — идея рассказать ей об Эндрю кажется странно мерзкой — он не хочет, чтобы Лорна думала об Эндрю или смотрела на него. Вообще. Эндрю и измена — две абсолютно несовместимые вещи. — А что такого веселого в том, чтобы заставить прийти сюда этого бедолагу? — спрашивает Норико Сандру. — Он не разговаривает с людьми, — говорит Сандра. — И не улыбается. Вообще. Ну, может, дома или еще где-нибудь, но точно не на камеру. — Представляю, как Лорна разговаривает со стеной, — кивает Норико. — Если сможете вызвать у этой стены легкое раздражение, — говорит Нил, — то все получится примерно как надо. Сколько людей тут увлекаются экси? — внезапно ему хочется узнать ответ на этот вопрос. Это популярный вид спорта; насколько он популярен здесь? — Не шибко много, — вздыхает Сандра. — Я не могу поболтать об экси почти ни с кем. Экси — это новые деньги; футбол — старые. Экси жестокое и дикое; футбол — вылизанный и выверенный. Экси для людей любого пола; а футбол — это старые добрые пацанчики, валяющиеся в грязи и играющие под дождиком. — О, слава богу, — вздыхает Нил. — Ой, так вот чем ты занимаешься? — спрашивает Норико. — Экси? Есть успехи? А Эндрю тоже играет? Это поэтому он часто появляется перед камерой? Почему ты не хочешь, чтобы кто-то знал? Она глядит на него блестящими огромным интересом глазами, и Нил не хочет, чтобы она знала. У него внутри что-то сжимается — и, возможно, отдавать своих детей в модную, дорогущую частную школу было не самой лучшей идеей. У него все внутри переворачивается — и, вероятно, брать детей на воспитание в принципе было дурной идеей. — Ты умеешь хранить секреты? — А что? Нил останавливается на правде. — Я не хочу, чтобы такие люди, как Лорна, срывались на моих детях. — Я счастлива защитить парочку детей. Он бросает взгляд на Сандру. Она пожимает плечами. — Я никому ничего не скажу. — Я нападающий команды Южной Каролины. Эндрю — вратарь. Мы оба — члены Сборной США. Не гугли нас. — Не думаю, что спорт как-то навредит вашим детям, — говорит Норико. — Ты не настолько знаменитый. — Так и должно быть, — отвечает Нил, а затем видит, как бледнеет лицо Сандры, когда она понимает, что он беспокоится не о популярности. Нил кивает ей в подтверждение. — Норико! — зовет Лорна. — Нам нужно обсудить вечеринку! Норико вздыхает, но поворачивается с улыбкой к Нилу. — Приятно познакомиться, олимпиец. — Я тоже рад познакомиться, — отвечает он, и, по большей части, это правда. Она уходит. — Я забыла, — произносит Сандра, махая рукой, как бы указывая на их с Эндрю прошлое. — Насколько это безумно? — С ума сойти насколько, — кивает Нил. Он сам никогда не сможет. Никогда не сможет забыть, кем был его отец, или те времена, когда его прошлое было горячей темой для обсуждения на сайтах спортивных новостей. Не сможет забыть репортаж о Кевине, присоединившемся к Лисам, и насколько глубоко газеты копались в преступлениях Эндрю. Не сможет забыть репортаж о суде над Аароном. — В любом случае, мы теперь друг к другу по имени? — спрашивает Сандра. — Конечно. — Боже, да. Мой муж тоже был большим фанатом Лисов, — делится она. — Мы переехали сюда из Джорджии за год или два до того, как ты присоединился к команде, и билеты на Студенческую лигу были дешевле, чем билеты на профессиональные игры. И, ну, ты был такой восходящей звездой — знаешь — мы все равно болели за тебя весь путь, и у меня вошло в привычку обращаться к тебе и Эндрю по имени. Это жутко? В любом случае, Рик смеялся надо мной за это, но теперь я встретила тебя, а он — нет, так что он может соснуть, понимаешь? — Конечно, — кивает Нил. — Получается, ты тоже ненавидишь своего мужа? Это… какая-то фишка? Или… — О, нет, — она фыркает. — Нет, не ненавижу. Ну, бывает иногда. Но не часто. Рик — мой лучший друг. А еще муж. Но это не значит, что я не могу потом ему это припоминать. — О, слава богу, — выдыхает Нил. — А то я уже реально был готов перевести отсюда детей, просто чтобы они не научились плохим отношениям. — Ну, как бы, подавай хороший пример, и дети ему последуют, да? Как давно они у вас? — Три недели. — О. Вот так обычно работает система взятия на воспитание? Записываешь их в частную школу и уже называешь своими детьми? — Мы удочерим их, как только оформим все документы. И нет, не думаю, что работает именно так, но мы с Эндрю не справляемся со временными обязанностями на ура. — Двое подростков. Боженька. То есть, эй, они вообще считают вас крутыми? Вы оба игроки, это дает вам какое-то влияние? — Они называют нас странными и старыми, так что нет, — отвечает Нил, ухмыляясь. — Никакого авторитета. — Ладно… ну, они же подростки, верно? Все подростки одинаковые. Скажите им, чтобы не употребляли наркотики, а потом надейтесь и молитесь, чтобы они реально не употребляли. — Ты вот так воспитываешь Сэнди? — В основном. Но она хороший ребенок. Мы не сильно беспокоимся. — Мы попробуем, — отвечает Нил, сомневаясь. — Спасибо, — боже, он правда надеется, что они не станут употреблять наркотики. Эндрю уж точно не славится добрым и заботливым подходом к излечению от зависимости. Что ж, может, сейчас у него выйдет лучше. От дальнейшего разговора его спасает открывающаяся дверь класса; ученики вываливаются наружу, видя в коридоре родителей, и размахивают ранцами как оружием, в попытке пробиться сквозь толпу взрослых. Нил поднимает руку, и Натали с Пейдж направляются прямиком к нему. — Ты пришел, — произносит Пейдж. — Я же сказал, что приду. — Ага, но все же, — отвечает она, пожимая плечами. Девочка — Сэнди, видимо — появляется из-за их спин со словами: — Привет, мамуль… о боже, вы Нил Джостен. — Привет, — отвечает Нил. — Мои родители помешаны на вас, — говорит она, широко раскрыв глаза. — Я уже сказала ему, — весело произносит Сандра. — Ты не сможешь опозорить меня сильнее, чем я уже сама опозорилась. — Не такой уж он и крутой, — цокает Натали. — Мам, — зовет Сэнди, — у нас тест в следующую среду. Можно Натали с Пейдж придут во вторник? Мы хотим позаниматься. — Конечно, — кивает Сандра. — Мы поедем домой на автобусе, на котором она приезжает по утрам, — говорит Натали Нилу, — нам нужна только записка от вас, что нам можно. Хотя потом вам придется за нами приехать. Это окей? — Ага, — отвечает Нил, отчаянно стараясь не выдать волнения в голосе. — Конечно, это окей. У его детей есть подружка! Они хотят потусоваться у нее дома! Они будут заниматься! Он не может сказать, рад ли потому, что у его детей все хорошо, или потому, что ему самому никогда по-настоящему не удавалось ни с кем потусоваться, будучи подростком, не говоря уже о подготовке к тестам. — Круто, — говорит Пейдж. — Скажите Сэнди, если у вас есть аллергия на что-то, — просит Сандра. — Я приготовлю ужин. — Мы едим все, — говорит Натали. Нил держит рот на замке. Он не собирается выдавать их личное, а потом притворяться, что это для их же блага. В любом случае, похоже, время почти заканчивается — дети начинают отходить от родителей. — Девчат, у вас есть ключи? — Ага, — отвечают они хором. — Круто. Не спалите дом. Они бросают на него обиженные взгляды. — Не спалим, — отвечает Натали. — Если пойдешь бегать, не выбегай на трассу, — наставляет Нил. — И смотри в обе стороны, прежде чем переходить дорогу. — Я знаю, как выходить на улицу, — кривится Натали. — Если вас поцарапает кошка, промойте рану, — продолжает Нил. — Они не царапаются, — возражает Пейдж. Она ошибается — они не царапают ее; а вот они с Эндрю — легкая мишень, — но Нил не исправляет ее. — Если ударитесь пальцем о тумбочку, вызовите скорую… — Ты что, шутишь? — спрашивает Натали. — Это не саркастический вопрос. Ты что, пытаешься шуткануть? — Агап. — Ты не смешной. — А я думаю, что смешной. — Ой, эй, — зовет Сандра, — ты уже усвоил самое важное правило воспитания: если твои дети на тебя не раздражаются, значит, ты делаешь что-то не так. — Это не одобрено детьми, — говорит Сэнди. — Зато одобрено родителями. Дуй домой. — Уже ушла, — бросает Сэнди, направляясь к выходу. Натали с Пейдж смотрят на Нила, все трое пожимают плечами, Нил салютует им двумя пальцами на манер Эндрю, и девочки направляются к выходу. А потом Нил бредет в класс средней школы и оказывается в ловушке среди незнакомцев. Это адище. Лорна солгала. Или, по крайней мере, решила, что ее опыт подходит большинству. Конечно, тут есть и такие родители, которые понятия не имеют, что происходит — их меньшинство, но, боже, какие же они шумные. Одна из родительниц задает резонный вопрос: «как вы планируете затронуть непростую тему?», — а другая громко ахает и спрашивает: «они что, узнают об этом?» Это расстраивает учителей так же, как и самих родителей. Нил почти начинает понимать ценность «Дня родителей» — он вызывает глубокое чувство товарищества среди родителей и учителей, которые понимают, что вообще происходит. С другой стороны, это еще и глубоко обнадеживает. Учителя знают, о чем говорят. Даже их скучный учитель истории знает предмет как свои пять пальцев. И все они преподают уже много лет, будь то в этой школе или в другой; все они знают свою работу. А еще все это сеет хаос в инстинкты выживания Нила. Он не чувствует себя в безопасности здесь; это не то же самое, что находиться на стадионе «Ягуаров», где, даже если там незнакомцы, он знает, что находится в безопасном месте. Эндрю нет рядом. Он может сидеть в задней части класса, но окна по всему периметру. И он просто окружен незнакомыми людьми. Он вглядывается в лица — никто не кажется опасным. А еще от него ждут, что запомнит имена и будет держать в голове, у кого какой ребенок, на что ему было плевать, когда он сам учился в школе. И, поскольку Пейдж записали позже основного набора, она оказалась в другом классе по естествознанию — его «третий урок» делится на две части, и, когда он заходит в кабинет естествознания Пейдж, там нет возможности прижаться спиной к стене. Тем более — безопасности ради — здесь только один выход; все остальные — пожарные, и он не смог бы выскользнуть ни из единого, не предупредив всю школу о выходе. Окна открываются сверху вниз, чтобы обезопасить детей от случайного падения, — он не уверен, зачем такая мера предосторожности для старших классов, но что беспокоит его еще сильнее, так это то, что ему будет очень трудно выбраться в экстренной ситуации. В середине мероприятия Эндрю пишет ему:       надеюсь, все проходит хорошо. если тебе нужно, чтобы я спас тебя, я схвачу белого коня и прискачу верхом Так что Нил выживает на одном только знании, что если он не напишет Эндрю, как только все закончится, Эндрю пойдет его искать. Это не похоже на встречи с Райли; сейчас нет ни малейшего шанса, что он захочет задержаться здесь хоть на минуту дольше. Поэтому, конечно же, его заставляют задержаться — учительница английского, миссис Таннинг, просит его вернуться в конце дня. Нил так переживает об этом, что, когда наступает конец «Дня родителей» и Лорна сует ему в руку письмо, он почти забывает обратить на нее внимание. — Это наша ежегодная Осенняя вечеринка, — сообщает она ему. — Я устраиваю ее с тех пор, как Арни начал ходить в школу — это был такой здоровский способ познакомиться с его одноклассниками и их родителями. Последние два года всегда приходили одни и те же люди, и мы так рады, что вы с женой присоединитесь к нам! Новые перспективы, новое видение, новые сплетни — мы всегда ждем новые сплетенки, — глаза у нее блестят так, как Нил думал, возможно только в книгах. — О, спасибо, — автоматически отвечает он, взглянув на письмо. Вечеринка через полторы недели. Лорна сжимает его плечо, и Нил открывает рот — может, ему следует сообщить ей, что нет у него никакой жены, — но женщина — Гарри — зовет Лорну, и она в последний раз улыбается ему и уходит. — О, славно, ты приглашен, — хмыкает Сандра. — В любом случае, так будет забавнее. — Нам… что-нибудь взять с собой? — беспомощно спрашивает Нил. Он не привык к вечеринкам. Вечеринки у Лисов не особо вычурные; он, конечно, что-нибудь принесет, но обычно они все продумывают заранее. Он мог бы спросить Лорну. Но он так ужасно не хочет ее спрашивать. — Ой, не надо, — отмахивается Сандра. — Ах, так мило, что ты принесла все это, — передразнивает она, повышая голос, но все равно недостаточно, чтобы Лорна могла расслышать. — Так мило. Правда-правда. Ой? Брауни? О нет… какая жалость, я тоже испекла брауни! И, конечно же, — продолжает она своим обычным голосом, — ее брауни — домашние, со швейцарским шоколадом, голландским сахаром и местными сливками. Единственным человеком, чья принесенная еда оставалась без комментариев, была Марианна, и то потому, что ее лазанья была, серьезно, лучшей едой, которую я когда-либо пробовала. Если бы эта женщина продавала свой рецепт, я бы отдала ей свой дом за него. Возможно, я наконец-то смогла бы приготовить такую лазанью, к которой моя мама не смогла бы придраться. Нилу приходит в голову, что Эндрю точно смог бы испечь что-нибудь безупречное. Но он ничего не собирается об этом говорить. — Я могу прийти и с пустыми руками. Без проблем. А теперь мне реально надо сходить выяснить, почему Таннинг хотела со мной поговорить. — Сэнди сказала мне, что ваши дети немножко повздорили в классе, — весело отвечает Сандра, направляясь с ним в класс английского языка. Это и есть понятие «друг»? Он завел подругу? Иногда он заводит, да. Он все еще плохо разбирается. — По поводу чего? — Что такое любовь. Видимо, их одноклассники очень сильно чувствовали, что любовь-как-выбор не может быть такой сильной, как любовь-из-за-гормонов. — Пейдж говорит, что у Натали были хорошие аргументы. — Сэнди говорит, что Пейдж все время ее поддерживала. Нил хмыкает. Пейдж не упоминала, но в этом есть смысл — он помнит, как Пейдж выбежала из спальни посреди ночи, настаивая, что Натали собиралась ударить ножом именно ее; она бы не бросила Натали в такой ситуации. И, конечно, ни Натали, ни Пейдж не упомянули бы об этом: Пейдж, потому что молчание — не ложь, насколько она понимает, и в любом случае она не считает себя бойцом; а Натали, потому что, если бы у нее возникли неприятности из-за этого, хотела взять всю вину на себя и тоже не считает Пейдж бойцом. — Звучит прямо как мои дети. — Как часто они с вами спорят? Нам говорят, что Сэнди — хороший ребенок. Возможно, потому, что она единственный ребенок в семье, но Арни и Джастин же тоже единственные, но они оба все равно монстрилы. — Натали любит поспорить. Пейдж — нет. Но это изменится. Они начинают чувствовать себя с нами комфортно. — Удачи, — весело отвечает Сандра. — Ты назвала Сэнди в честь себя? — Мужчины же вечно так делают. — Ой, нет, я думаю, это была хорошая идея. Но раньше тебя звали Сэнди? — Это проклятие — дать кому-то свое имя, — угрюмо отвечает она. — Теперь я резко не могу больше быть Сэнди, потому что должно быть что-то, что отличает нас двоих. Какое-то время я пытался звать ее «младшей». Ей ужасно не нравилось. — Понимаемо, — говорит Нил, гоня голос Лолы, оплетший разум паутиной, из головы. — Ты все еще хочешь быть Сэнди? — Эх. Теперь это имя моей дочери, понимаешь? А что? — Я большой сторонник называть людей теми именами, которые они сами себе выбирают. Они останавливаются в пяти футах от класса миссис Таннинг. — Логично. Ладно, сходи, узнай, почему у тебя неприятности. — Почему у меня неприятности? Сандра пожимает плечами. — До следующей недели! — Свидимся, — отвечает Нил, махая, когда Сандра поворачивается к выходу. А потом он берет себя в руки и шагает в класс. — Мистер Джостен, — здоровается миссис Таннинг. — Спасибо, что вернулись. — А люди часто не возвращаются? — Они забывают. Нил садится. Помогает то, что он ростом со среднестатистического старшеклассника и на стуле ему удобно. А потом он принимается ждать. — Возможно, это не мое дело, — начинает она. Нил немедленно соглашается с ней. — Но Натали и Пейдж знают, кто вы такой? Нил умеет прикидываться дурачком. Если бы подобный вопрос задали не ему — он был бы абсурден. Но в таком случае он задержится еще дольше. А ему еще нужно вернуться домой к мужу и обещанному бёф бургиньону на ужин. — Да. — Они боготворят вас и вашего мужа. И они играют глупых каждый раз, когда я пытаюсь спросить, в безопасности ли они. Что ж, ни то, ни другое не было вопросами. Каждый из них неожиданный — Нил сомневается, что Натали и Пейдж боготворят их с Эндрю, и ни одна из них не упоминала о попытках допроса, — но это не вопросы. Поэтому он молчит. — Я не собираюсь мириться с еще одним Генри Уорреном. Или Марианной Пагано, если уж на то пошло. Что ж, это тоже не вопросы, но они интересные. Ладно, он ответит. — Не понимаю, что вы пытаетесь донести. — Мы все хорошо знаем, в чем был замешан Генри Уоррен, и Марианна — его не лучше. Они внушили своему ребенку, что он может делать все, что в голову взбредет, и у них были деньги, но я больше с этим мириться не собираюсь. Если Натали и Пейдж попытаются провернуть подобное дерьмо, я их остановлю. Она относится к Генри Уоррену как к угрозе. Нил практически полностью уверен, что она ошибается. Во-первых, один из членов Морияма, пришедший к нему в тот раз, гораздо больше интересовался Марианной. Во-вторых, как Нил и сказал Натали с Пейдж, — люди, по-настоящему замешанные во всякой грязной херне, обычно об этом языком не мелют. Но кто-то, вовлеченный лишь частично, мог бы с радостью раздуть все, чтобы это выглядело как нечто большее. Но это не относится к делу. — Я не уверен, чего вы начитались, но если вы что-то искали… — Я фанатка экси. Я помню, когда ты стал знаменитым. Нил кивает, машет рукой. — Кажется, никого не волнует, кем был мой отец, когда я на корте, — замечает он. — Но теперь у тебя двое детей. — Согласен. Но смотрите. Я сбежал. И не вернулся. Они хотели убить меня не просто так. Мои дети знают, кем были мои родители; а еще они знают, кто я такой. Я убедился, что они знают, кто такой сын Мясника, прежде чем мы согласились их удочерить. Тем более, я не особо понимаю, о чем вы беспокоитесь. Я знаю, кем был мой отец, но я — не он. Я не в банде. Я вообще ни в чем таком не участвую. Я занимаюсь спортом. Мои деньги явно не текут из какой-нибудь группировки, — на самом деле, у него меньше денег, чем, по сути, должно быть, но это к делу не относится. — Я охренеть как уверен, что не поощряю их приставать или нападать на своих одноклассников. Вы сами видели хоть какое-то доказательство, что они причиняют вред своим одноклассникам? — Нет, — неохотно отвечает миссис Таннинг. — Они хорошо учатся? — Да. — Тогда не вижу проблемы. — Проблема в том, что поведение в классе — когда они громкие, спорят и так далее — часто является признаком проблем дома. — И вы думаете, что мы плохо с ними обращаемся, — заключает Нил. — У меня есть своя история. Как и у Эндрю. И теперь у нас двое детей, — что ж, миссис Таннинг — единственная, кто подняла этот вопрос, так что Нил, он полагает, должен считать, что ему повезло. — Я ценю вашу заботу. И я рад, что вы беспокоитесь о своих учениках. Но это ужасный способ заботы. Если бы мы били их, и вы сообщили мне, что точно об этом знаете, как думаете, что бы я сделал? Я бы пошел домой и побил их за плохое поведение на уроке. К счастью, у меня есть кое-какая политика, запрещающая поднимать на детей руку, так что сказанное не имеет значения. Я не состою в банде. Не состоял тех пор, как мне исполнилось десять. Защитническая жилка Эндрю шириной с целую страну, а дети — где-то в Небраске. Мне жаль, что они так ведут себя в классе. Если их поведение превысит разумный уровень, скажите им прекратить, я с вами из-за этого скандалить не стану. Мы надеемся, что они немного подуспокоятся. У них с каждым днем получается все лучше, теперь, когда они знают, что по-настоящему могут остаться на одном месте в обозримом будущем. Мы надеемся, что это отразится на их поведении в школе. Не стесняйтесь сообщить мне, если они станут вести себя хуже. Это все? Это не все. Он знает, что нет. Поэтому терпеливо сидит и ждет. — Ты сидишь очень неподвижно, — резко говорит она. Это не то, что ее беспокоит, и это не вопрос, и это неинтересно, поэтому он ждет. Конечно, он сидит неподвижно. Для этого потребовался раскаленный утюг, но он научился быть тихим и незаметным. — Я видела, как ты смотрел на меня в тот день, когда забрал их с урока раньше. Я… не убеждена в твоей сверкающе-чистой персоне. Она не ошибается. К счастью, это не имеет значения. — На последнем курсе колледжа у нас в команде появился новенький. Он тогда только-только купил свою первую машину. Старый, дешевый кусок железяки. У него была привычка — вынимать ключи из замка зажигания и оставлять в подстаканнике. В первый раз, когда он забыл их там, он позвонил парню, который приехал и отпер ему машину. Во второй раз он посмотрел видео на Ютубе о взломе тачек и вломился в свою же машину. К сентябрю он по привычке взламывал авто через окно, даже если не забывал ключи. Он не был плохим парнишкой — как бы, он был Лисом, он не был отличным. У него не было привычки взламывать машины. Но он мог. Пару лет назад он купил дорогой автомобиль — у нас всех есть фотографии. Камаро. Неделю спустя его угнали, потому что он оставил ключи в машине. Сейчас он помнит о своих долбанных ключах, но когда в прошлом году его подруга забыла собственные ключи внутри, она позвонила ему, и он взломал ее машину ради нее. И суть этой истории в том, что я научился некоторым навыкам, будучи ребенком, а потом научился большему, когда был в бегах. Одним из таких навыков было умение сидеть неподвижно. Одним из таких навыков было умение выглядеть угрожающе. Они мне больше не нужны, и мне нравится, что не нужны, и я бы хотел, чтобы так и оставалось. Но они у все еще меня есть. И когда какой-то мужчина стоит, угрожает моей семье и пугает моего ребенка, я использую свои навыки. Мне правда жаль, что я направил их на вас. Но меня не беспокоит то, что я способен быть страшным, и моих детей тоже не беспокоит. Я сбежал от банды и продолжал убегать, и каждую ночь я ложусь с осознанием факта, что я выжил. Я не горю желанием сидеть и спорить с вами о том факте, что мне удалось выбраться. Он замечает, что сама она не особо-то и двигается, когда сидит. — Тогда — это все. Если причинишь вред этим детям, и я вызову на тебя Службу защиты детей так быстро, что ты и не поймешь, откуда прилетело. Нил пожимает плечами. — Опять же, будь я абьюзером, было бы плохой идеей говорить мне об этом, — он встает. Разрывается между радостью от мысли, что ей не все равно, и раздражением, что ему пришлось сидеть тут и выслушивать. — Надеюсь, увидимся в это же время в следующем году. Нам ведь необязательно делать это дважды в год, да? Боже, у них же другие занятия во втором семестре, верно? Стойте. Вы снова будете вести у них в следующем году? — «День родителей» проходит два раза в год, — отвечает она, награждая его странным взглядом. — Я преподаю у девятиклассников и старшеклассникам. Они, скорее всего, не увидят меня снова аж до выпускного класса. — Тогда увидимся через три года. — Увидимся через три года, — соглашается она, хмуро глядя на него. Он останавливается на полпути к двери. — О, мне действительно понравился проект, который вы им задали. По «Ромео и Джульетте». Кажется, они много что поняли. — Спасибо, — произносит она, все еще хмурясь. — Мне нравится проводить такие уроки со своими девятиклассниками — когда они все начинают думать о свиданиях и легко попадают впросак в поисках идеального романа. Есть много детей, кому не удается увидеть здоровые отношения, поэтому, как только отказываются от идеала, они в конечном итоге копируют отношения своих родителей или друзей, потому что думают, будто такие отношения хорошие. Я делаю все возможное, чтобы направить их в нужное русло. — И как, получается? Она на минуту замолкает с полуоткрытым ртом, подыскивая дипломатичный ответ. — Какие-то годы проходят лучше других. — Могу себе представить, — сухо отвечает Нил. — Что ж, помочь одному ребенку лучше, чем не помочь никому. — Согласна. Нил не знает, как заканчивать разговоры. — Тогда удачи в оставшейся части семестра, — говорит он, салютуя ей двумя пальцами как Эндрю, и выходит из класса. Садится в машину, прижимается лбом к рулю, издает двухминутный вздох и едет домой. Войти в парадную дверь — это утешение, как и запах говядины, весь день тушившейся в мультиварке, и вид его детей, балующихся с кошками, и вид его мужа в арке кухни. — Я уже начал беспокоиться, — вздыхает Эндрю. — Ты задержался немного дольше, чем я ждал. Нил берет его за ладонь, целует в щеку. Эндрю просто… очень надежный, на него так легко положиться, и Нил так сильно его любит. — Мне смачно надавали по шее. Я, что ли, сам не знаю, что я жуткий? Что мой муж жуткий? Наши дети устраивают сцены в классе. Потому что над ними, возможно, издеваются и абьюзят дома. — В следующий раз пойду я. — Мы устраиваем сцены? — спрашивает Пейдж. — Полагаю, у вас просто есть свое мнение. И, Дрю, в следующий раз мы пойдем вместе. Будем стоять такие и выглядеть устрашающе. — Приведет к обратному результату, — решает Эндрю. — Блин. Ладно… эй, что это? — рассеянно спрашивает Нил. На островке лежит пакет из «Лоуз», набитый засовами — отлично, он понимает этот порыв. Однако рядом с пакетом стоит горшочек с маленьким кактусом. Эндрю обводит кактус взглядом. — Мой сын. Нил предпочитает воздержаться от комментариев. — М-м. У него есть имя? Долю секунды спустя Эндрю произносит: — Эндруниор. Пейдж давится водой, откашливается и корчится, глядя в свой стакан. — Бе-е-е. — Че, не будешь пить? — тут же ехидничает Натали. — Хочешь впустую потратить целый стакан воды только потому, что плюнула в него? Это твоя же слюна, ага? Она из твоего рта. — Нат, прекрати кошмарить сестру, — говорит Нил, когда Пейдж задумчиво глядит в стакан. — Джидж, просто налей еще воды, а если не хочешь тратить впустую эту, пойди вылей ее в траву или еще куда-нибудь, смой грязь. Дрю, ты мог просто сказать, что у тебя нет имени для мальчика. Это что, сочетание «Эндрю» и «Джуниор»? Почему бы просто не назвать его Эндрю-Младший? — По первому вопросу комментариев нет, — отвечает Эндрю, пока Пейдж выливает воду в раковину. — Во-вторых, да, это сочетание, и это намного лучше Эндрю-Младшего. Нил обдумывает. Это плохо — прям вот плохо, — а еще невероятно уморительно. — Принимаю это имя. Мы напишем его на горшке. Он и мой сын тоже? — Он может им быть, — допускает Эндрю, явно довольный вопросом. — Замечательно. Я обязательно найду время поговорить с ним о его травме. Натали фыркает. Пейдж откровенно смеется. — В любом случае, — продолжает Нил, — через пару недель нам придется отправиться в ад, — он передает приглашение от Лорны Эндрю. — Я встретил Лорну Рон, и она — мой личный ночной кошмар. Эндрю бросает взгляд на приглашение, пока Нил тянет его к кухонному столу и усаживает на стул. Нил отодвигает свой стул, чтобы положить ноги на колени Эндрю. А потом Эндрю смотрит на него, и это все, что нужно Нилу, чтобы рассказать каждую деталь. Никто его не перебивает. — Арни — чмошник, — высказывает мнение Натали, когда Нил заканчивает. — Логично, что и его мамаша тоже. — Так, получается, — говорит Эндрю, — эта женщина думает, что ты женат на женщине, и очень хочет знать, готов ли ты быстренько с ней перепих… — Гадость, — кривится Пейдж. — …и еще хочет, чтобы ты привел свою жену на вечеринку через полторы недели? — У них целое событие. Мы там самые новые. — Ты знаешь хоть кого-нибудь, кто там будет, или мы будем просто стоять в уголке и умолять, чтобы все поскорее закончилось? — Я знаю Сандру, так что мы идем, — они с Эндрю смотрят на Натали и Пейдж. — На самом деле, это зависит от вас, девчат. Если вы хотите, мы пойдем. Если нет, не пойдем. — Если вы не хотите идти, то и мы не хотим, — отвечает Пейдж. — Я спрашивал не об этом. Вы хотите пойти? Мы ваши родители. Когда мы решили взять ребенка, мы знали, что иногда будут малоприятные моменты. Мы подписались на это. Так вы хотите пойти или нет? — Как бы, даже если мы пойдем, вы, типа, можете пропустить, — предлагает Натали. Им с Пейдж не приходится это обсуждать — вслух или переглядками. Они знали об этом. Они хотят пойти, и они знали, что Эндрю и Нил не захотят, и решили не затрагивать эту тему. Нил качает головой. — Мы не собираемся заставлять вас сидеть и слушать, как Лорна болтает, как родители высадили вас, но были слишком грубы, чтобы остаться сами. Девочки переглядываются, и, конечно же, это разговор не о том, хотят они идти или нет; это разговор о том, должны ли они признаться в этом. — Мы пойдем, — кивает Эндрю, прежде чем девочки успевают принять решение в ту или иную сторону. — Это будет даже забавно. Соперничество Миньярд-Джостен, часть два. — О, на этот раз мы реально будет притворяться, что ненавидим друг друга? Эндрю гладит Нила по голеням. — Знаешь, я бы выходил за тебя каждую неделю, если бы мог. Ты абсолютно с этим согласен, ха. Нил пожимает плечами, ухмыляясь. — Звучит забавно. Должен ли я привести жену? Может, Райли? Не-е-е, она выдаст нас через пять минут. Наверное, я могу уговорить Марию, ей было бы весело. Ты можешь быть третьим лишним. Или Мария может быть нашей третьей — ей бы эта херь ужасно понравилась. — Ты предлагаешь устроить настоящую драку на вечеринке? В таком случае, лучше пусть это будет Рене — она не умеет притворяться, но с ней мы могли бы подраться по-настоящему. — Нет, — Пейдж кладет ладонь на стол. — Я запрещаю. — Да, конечно, но подожди… Дрю, ты полагаешь, если мы позвоним Рене, она прилетит из Нью-Йорка, только чтобы поприсутствовать на вечеринке в качестве моей жены и затеять драку? — Абсолютно, — твердо отвечает Эндрю. — Я знаю, как выбирать друзей. Дружил бы я кем-то, кто не стал бы начинать драку на вечеринке, чтобы немного развеять скуку? — Рене не начинает драки, она их заканчивает. Эндрю пожимает плечами. — Тогда драку начну я. — Она выведет тебя на задний двор и заведет долгую шарманку о достоинствах отказа от насилия. Эндрю достает телефон и звонит Рене. — Привет? — Есть спор, и мне нужно, чтобы ты его уладила. — Мне не нравится быть решающим голосом. — Спор о тебе. — Продолжай. — На следующей неделе нам надо пойти на школьную вечеринку. Хозяйка упомянутой вечеринки думает, что у Нила есть жена, и ничего не знает обо мне… — Эл подошла бы на роль фальшивой жены лучше меня. — Ну, подожди. Потому что в таком случае — который предлагаю я — самое забавное будет в том, что я тоже пойду и затею с тобой драку… — Из-за чего? Из-за Нила? Забирай себе. Без обид, Нил. — Никаких обид, — беззаботно отвечает Нил. — Я тоже тебя не хочу. Без обид. — Никаких обид. — Рене. Слушай. Если бы ты сыграла фальшивую жену и если бы лгала в течение двух минут, ты бы поспарринговала со мной во имя драмы? Рене колеблется. Нил скрещивает пальцы рук и ног. Эндрю замечает движение пальца ноги и удивленно выгибает бровь. Рене вздыхает. — Это будет плохим примером для присутствующих детей. — Спасибо, — торжествует Нил. — Она не поэтому отказывается, так что на самом деле ты не побеждаешь. Рене. А если бы там не было детей? Она снова вздыхает, на этот раз глубже. — Насилие — это не шоу. Это необходимость. Сводя насилие к шоу… — Ты смотришь фильмы? — Конечно, но там актеры, а не я. Нил вскидывает руки в воздух. — Звучит как моя победа. — Рене, ты бросаешь меня, своего верного друга, ради морали в гипотетической ситуации. — Я ли? Ты замужем за Нилом? Эндрю выглядит так, словно только что откусил что-то, что, он думал, было яблоком, а это оказался лук. — Да. — И все твое — его? И все, что принадлежит ему, принадлежит и тебе? — Да. — И вы двое — буквально одно целое? — Тоже верно. — Значит, попросив меня выбрать между тобой и Нилом, ты попросил невозможного, верно? — Ты худшая. Рене смеется: — И все еще твоя лучшая подруга. — И все еще моя лучшая подруга, — соглашается Эндрю. — В следующий раз, когда ты приедешь, мы реально что-нибудь устроим. — Ловлю на слове, — весело отвечает Рене, и Эндрю вешает трубку. Рене на это не обидится. Когда за ним остается последнее слово, она вешает трубку. — Славно, — говорит Эндрю. — Никакой фальшивой жены и никаких драк. — Нет! — восклицает Пейдж. — Нет, и не будет! Я уже говорила! — Но я все равно не вижу причины говорить ей, что мы в браке, — продолжает Эндрю. — Мы и не скажем, — ухмыляется Нил. — Тебе придется не быть таким очевидно влюбленным, — произносит Натали так, будто разыграла козырь. — Иначе тебя засекут. — Мы будем в чужом доме и в окружении незнакомых людей, — отмечает Эндрю. — Так что проблемы не будет. — Тебе весело притворяться, что ты не замужем? — спрашивает Пейдж. — Ну. Это драматично, — отвечает Нил. — Я бы не хотел притворяться вечно, но, типа, Лорна ничего не спросила о моей жене! Если бы спросила, я бы сказал ей, но она просто такая: «почему ты пришел вместо жены? Приведи жену на вечеринку». Типа, блять, если она хочет строить догадки, а потом пренебрежительно относиться к моей жене, тогда… — Стопэ, — перебивает Натали, наклоняясь вперед, — ты что… защищаешь свою несуществующую жену? — Чуток, — понимает Нил, — но больше защищаю Эндрю. Знаешь, сколько людей ведут себя так, словно его не существует? Просто… полностью игнорируют его? Это херня! И потом, если они и обращают на него внимание, то только потому, что хотят побыть уебками. Пошло оно все. Если Лорна хочет строить догадки, пусть строит. Ей не нужно знать. Ебаные… гетеро. — Каждую неделю, если бы мог, — шепчет Эндрю. — В этот раз у нас даже цветочницы будут, — соглашается Нил. — Ты не можешь просто взять и сменить тему разговора, — обвиняет Пейдж. — Что не так с гетеро? — Они всегда думают, что все остальные тоже гетеросексуальны, — говорит Эндрю. — И потрясены, узнавая обратное. Идиоты. — Мы обсуждаем не ту часть разговора, — цокает Натали. — Почему «желание, чтобы люди обращали внимание на Эндрю» переводится как «притворство, что у тебя есть жена»? — Нет, не так. Это переводится как «мы веселимся над ней». — Вы странные. — Никогда не притворялся, что не странные, — весело отвечает Эндрю. — Да и вообще, я был слишком занят попытками победить спор, чтобы понять, но можем ли мы оценить… — …то, как Рене сразу уловила суть… — продолжает Нил — …и предложила свою жену, — заканчивает Эндрю. — Может, она и не встала на мою сторону, но я очень счастлив, что она моя подруга. — Может, Бог и пожертвовал своим единственным сыном, — весело произносит Нил, — но Рене пожертвовала своей единственной женой. — Именно так мы отличаем людей и Богов, — соглашается Эндрю. — Люди идут на большие жертвы и совершают их не так продуманно. — Чудики, — вздыхают Пейдж с Натали. — Это как иметь Греческий хор, — замечает Нил. — Молвил ворон: «пиздецовые чудики», — нараспев произносит Эндрю. — А теперь-то мы можем поесть? — в отчаянии спрашивает Пейдж. И они едят. Однако Нил не уверен, почему Пейдж решила, что это заставит их и Эндрю замолчать, потому что нет, не заставит. Они просто больше не говорят о Лорне. Разговор переходит к путешествиям во времени, потому что они с Эндрю еще не разрешили этот вопрос. — Ладно, но почему вы предположили, что временные линии разрушатся? — спрашивает Натали. — Реальная проблема была бы в том, что путешественник никогда не вернется домой. Получается, летишь назад во времени на две недели, разговариваешь не с тем человеком, и теперь сидишь в раздробленной временной шкале. И нет ни единого способа вернуться к первоначальной шкале. Можно снова продвинуться вперед, но тогда получится, что двигаешься все равно по своей существующей шкале. Так что летишь на две недели вперед, пытаешься восстановить только что случившийся разговор, и человек, с которым ты разговаривал, может этого не помнить, потому что в этой временной шкале у вас, возможно, разговора и не произошло. А еще: будет ли там лишний ты? Типа, ты возвращаешься на две недели назад, и вдруг появляется новый путь, и ты летишь на две недели вперед. Значит, ты был в этой временной шкале в течение тех двух недель, которые сейчас — типа, как бы — пропустил? — Что? — Пейдж аж вилку кладет. — Я понимаю, что часть, где нельзя вернуться, — говорит Нил, — ужасающая, но да, так и есть. Но… нет, мне кажется, ответом должно быть «нет». Эти две недели были переписаны заново, что делает их раздробленной временной шкалой — если только… — Если только тебя там не было, — подхватывает Эндрю. — Но захотел ли бы этот новый ты путешествовать во времени? Не в этом ли парадокс? Можно вернуться назад во времени и создать раздробленную временную шкалу, в которой вообще никогда не путешествовал во времени? Если это другой ты, то разве это вообще парадокс? Или вас теперь просто двое? — Я, как бы, ужинаю, — кривится Пейдж. — Нам больше не разрешается говорить об этом. Поэтому они двигаются дальше. А потом Натали набирается смелости попросить еще раз метнуть нож. В этот раз Нил решает проявить смекалку и просто отводит ее на задний двор, где она целится в дерево. Она попадает в метку только один раз, и из пяти, когда бросает нож в принципе, попадает в само дерево только в трех случаях, но она не калечит ни себя, ни кого-то еще, и их заставляет прерваться не ее страх, а заходящее солнце. Нил считает это успехом и говорит ей об этом. А потом они делают домашнее задание. А затем, когда Нил с Эндрю запирают дверь, обещая в ближайшее время установить засовы, Эндрю берет Эндруниора, подхватывает мяурущего Короля и несет их всех наверх; Сэр топает за ними на безопасном расстоянии. Нил открывает групповой чат Лисов и пишет: у Эндрю есть сын. И следом, закрыв чат, запускает режим инкогнито в Сафари. Включает ВПН. Гуглит Трента Франклина. Должно же быть хоть что-то, за что он сможет ухватиться, пока все не раскроется. Две минуты спустя Эндрю достает собственный телефон, смотрит, а затем бросает на Нила взгляд, полный такого чистого, неподдельного «и-иу», что Нил сдается и проверяет групповой чат, рассеянно поглаживая Сэр другой рукой. Ники: от тя, нил? Или. Кого-то другого/ Ники: *? Дэн: 👀👀👀👀 Рене: 👁👁👁👁 Мэтт: откуда???? Мэтт: *//// Аарон: .....приемыш? Или типа. че там ваще? типа как ребенок? или целый человек? Эллисон: аарон ты ПЕДИАТР о чем ты БЛЯТЬ вообще Эллисон: но да. типа ребенок или целый человек или че ваще Кевин: ты блять гонишь и одновременно стебешься надо мной, да? где эндрю заграбастал РЕБЕНКА? Кто дал ему еще одного. что за херь. у тебя же уже и так двое?????? Эндрю вздыхает, фотографирует кактус и отправляет. Эндрю: Его зовут Эндруниор. Ники: АХААХУХРДХГКДЖФХГВХЛХАДКЛФ Аарон: СЛАВА БОГУ Мэтт: божебожебожебоже нил ты сукин сын придурок Эллисон: АГА нил пиздец ты заставил меня готовиться снова стать совершенно новой тетей. Рене: эндрю, я уже собиралась лишить тебя статуса лучшего друга за то, что у тебя есть целый сын, а ты мне об этом не сказал Кевин: не хочу копировать аарона, но СЛАВА БОГУ Кевин: и еще, эндруниор? ты назвал свой кактус эндрю-джуниор? Эндрю: Он мой сын. И нет. Я назвал его Эндруниором. Нил: Он и мой сын тоже, потому что я реально просил о привилегиях совместного воспитания. Я не помогал выбирать ему имя. Эллисон: ты бы наверное назвал его Джунил или еще как-то говнисто и не прикидывайся типа Король и Сэр это примеры хорошего соглашения о выборе имени и не притворяйся что разбираешься во всем этом намного лучше Эндрю. — А Джунил звучит вполне неплохо, — бурчит Эндрю. — Мне нужно будет купить второй кактус. Нил, хохотнув, спрашивает: — А сокращенно Руни и Джун? — Они и так короткие, им не нужны сокращенные версии. Кевин: а что если его сожрут коты??? Эндрю: смерть. Кевин: котам или кактусу? Эндрю: Пока не уверен. Нил: Кактус и кошки в одной комнате… Видимо Эндруниор будет жить в нашей спальне? Эндрю: Здесь свет попадает лучше, чем внизу. Он может поселиться у нас на подоконнике. Аарон: ребят вы ж одной комнате? Почему вы обсуждаете это в групповом чате Нил: Не твое дело. Аарон: ты как бы превращаешь это в мое дело потому что обсуждаешь это в групповом чате Дэн: не жалуйся парниш это же золото. Кок часто Эндруниора кормят Дэн: *Как. Не верится что я пишу слово Эндруниор без опечаток но в слове «как» очепяталась Эндрю: Пару недель вообще не кормим. Он должен приспособиться к новому окружению. Мэтт: дело пойдет быстрее, если в комнате будут два кошака Нил: Щас подумал — очень хорошо, что Натали с Пейдж приехали к нам уже с именами. Мы бы все изговняли. Эллисон: вы бы назвали их бивис и баттхед Нил: Нет, это наши имена. Они были бы дивис и даттхед. Эллисон: это буквально нихренашеньки не смешно и я не знаю почему ты подумал что это будет забавно Аарон: нет, нет это СМЕШНО, смешно что нил сразу решил что он и его муж — бивис и баттхед и что у их детей не будет другого выбора кроме как ходить с тем же именем но на две буквы правее Эндрю: я бивис или я батхед Нил: Я одновременно и бивис И батхед. Ты — &. Кевин: почему ты флиртуешь через групповой чат? Я бы посоветовал вам снять комнату но вы буквально в одной Нил: Эй, мы знаем друг друга только благодаря тебе, это твоя вина. Ники: ФДЛВАДВАЖПД ПАУ ПАУ ПАУ Аарон: Кевин, никогда бы не подумал, что скажу это, но спасибо богу за тебя. Думаю, ты — причина, по которой мне разрешили жениться Рене: 😬😬😬😬 Дэн: 😬😬😬😬 Мэтт: 😬😬😬😬 Ники: 😬😬😬😬 Кевин: 😬😬😬😬 Эллисон: 😬😬😬😬 Нил: 😬😬😬😬😬😬😬😬 Эндрю закрывает лицо руками. — Он даже не ошибается, — буркает он. Нил хихикает. — Ага, я знаю. Не за что. Эндрю прислоняется к Нилу. Эндрю: Любой ответ который я мог бы напечатать прямо сейчас был бы ужасным Аарон: :D КАРА НЕБЕСНАЯ Нил: Передай Кейтлин привет от нас. Аарон: она тоже передает привет Нил: У тебя определенно не было времени сказать ей об этом за те 2 секунды, что прошли между получением сообщения и ответом мне. Аарон: буквально сижу рядом с ней прямо сейчас Дэн: становится неловк Мэтт: А теперь я иду спать. Спкнч Ники: Я буквально проснулся, потому что у меня в мозгу типа как будто сработал какой-то сигнал тревоги и такой пора проверить групповой чатик Нил: Передай привет Эрику от нас. Ники: если я его разбужу, он меня замочит Эллисон: ДАВАЙ ДАВАЙ ДАВАЙ БУДИ Кевин: ДАВАЙ ДАВАЙ ДАВАЙ БУДИ Кевин: эй а че никто не собирается сказать мне передать привет моей жене Рене: Я буквально шлепаю Элли прямо сейчас, если вдруг кому-то интересно. Рене: кто-то должен телепатически шлепнуть Кевина. Кевин, скажи своей жене, что я велела тебя отшлепать. Нил: а теперь мы идем спать. Кевин: ТЫ САМ ВСЕ ЭТО НАЧАЛ. Нил: Передай Тее привет от нас. Кевин: СПАСИБО. Спокойной ночи. Нил: Тея передала привет в ответ??? Кевин: Ой, я понятия не имею, я блять шарахаюсь по гостиной с Джоном, пытаюсь заставить его заснуть. А она в постельке. Эллисон: ТОГДА ЗАЧЕМ ТЫ ХОТЕЛ ЧТОБЫ МЫ ПЕРЕДАЛИ ЕЙ ПРИВЕТИК Ники: спать!!! Споки-ноки!!!!! Нил убирает телефон. Он дзынькает еще пару раз и замолкает. Нил наблюдает, как Эндрю аккуратно ставит кактус на подоконник, посерединке, уделяя целую минуту, чтобы выровнять горшок по центру, а потом опускает шторы, чтобы солнце не разбудило их утром, и Нил влюбляется в него так безумно, что на минуту перестает дышать. — Ау? — спрашивает Эндрю, взглянув на Нила. — Ты самый ласковый, милый, самый сострадательный, самый замечательный человек, которого я знаю, — произносит Нил. — И, между прочим, самый красивый. — Ты знаешь не так уж много людей, — отвечает Эндрю. — Нет необходимости, — Нил протягивает руку, и Эндрю забирается в кровать и подползает к нему на середину. Берет Нила за ладонь, позволяя притянуть себя для поцелуя, позволяя обнять себя сзади за шею. Прижимается лбом к его, чтобы Нил мог слышать его дыхание. Такой успокаивающий звук. — Нам нужно больше тусоваться с Кевином, — говорит Нил через минуту. — Он чувствует себя брошенным, — соглашается Эндрю. — Мы должны сходить на свидание. — На пляж ночью. — А еще нужно разобраться с путешествиями во времени, чтобы решить спор. — Сам же знаешь, мы уже разобрались, и вот результат. — Тогда я хочу поблагодарить нас за такую чудесную работу. Эндруниор — замечательное дополнение к семье. — Спасибо, я тоже так подумал, — Эндрю тянет Нила к себе. Нил прижимается ближе. — В какой момент бы ты отправился? Если бы мы могли путешествовать во времени. — Далеко назад, — решает Нил. — Типа, на сотни лет. — До нашей эры или нашей? — До нашей. В прошлое. Хочу потом вернуться и рассказать Кевину всякой херни. Эндрю фыркает. — Чтобы втереться в доверие или чтобы он мог занудствовать? — И то, и другое. А ты? — На пятьдесят лет вперед. Я хочу знать, что будет. — Небеса, наверное. — Спокойной ночи. Нил хихикает, когда Эндрю притягивает его ближе, и прижимается к нему, слушая его сердцебиение.