Blame It on My Youth : [ вини нашу юность ]

Нил просыпается утром от сообщения Кевина:       Король поцарапал меня. Сучонок. Отвечает:       Правда? Удивительно. Он не царапает Пейдж или Натали. Кошки наверное что-то знают, потому что дети просто пришли, и Король влюбился в них. Странно, что он поцарапал тебя. Нил смотрит влево и видит приподнятую бровь Эндрю. — Король поцарапал Кевина. — Ты сказал ему, что он никогда не царапает детей? — Конечно же. — Боже, я так сильно тебя люблю. Ты любовь всей моей жизни, Нил, ты знал? — Не думаю, что знал — видимо, тебе придется повторить мне разок, — отвечает Нил, улыбаясь ему, его очаровательным ореховым глазам, его совершенно родному лицу. Нилу приходит в голову, что он давненько не думал о себе как о сентиментальном — раньше он прекрасно осознавал, когда вел себя как влюбленный идиот, делая что-то, что Ники звал чистейшими, неподдельными розовыми соплями. Он вдруг понимает, что причина, по которой он перестал об этом беспокоиться, заключается в том, что Эндрю это больше не волнует — Эндрю и сам сейчас выглядит таким же сентиментальным. — Ты — любовь всей моей жизни, — произносит Эндрю, — любовь всей моей жизни, всё, чего я когда-либо хотел, и всё, чего хочу. И, между прочим, ты крышесносно горяч — что становится проблемой по утрам, потому что я не видел тебя несколько часов, а смотреть на тебя в воспоминаниях — совсем не то же самое, что смотреть на тебя в реальности. Мне всегда нужна секунда, чтобы привыкнуть. Буду честен, я никогда особо не задумывался о бессмертии, по понятным причинам, но я был бы готов стать бессмертным, если бы только мог просыпаться рядом с тобой каждый день этой жизни — теперь, очевидно, тебе тоже нужно стать бессмертным… — Это что-то из греческих мифов? Из того, где парень превращается в сверчка? — Эос, богиня утренней зари, влюбилась в Тифона и попросила Зевса даровать ему бессмертие. Зевс сделал его бессмертным, но, будучи ревнивым кретином, решил не даровать вечную молодость, поэтому Тифон состарился, впал в деменцию и без умолку бормотал, пока Эос не сдалась и не превратила его в сверчка. — М-м, в кузнечика, а не сверчка. Без разницы. Дрю, если ты когда-нибудь состаришься и впадешь в деменцию, я обещаю не превращать тебя в кузнечика. — Если? — Ну, если бы мы могли быть бессмертными. Никто бы из нас никогда не умер, и мы бы не старели. — Это правда. В обратной ситуации я обещаю не превращать тебя в сверчка. — А в кузнечика? — Тут уже никаких обещаний. — Если сделаешь меня мухой, я смогу быть мухой на стене. — Если я сделаю тебе пауком, ты сможешь съесть всех мух, которые залетят в дом. Нил сжимает его руку. — Ты проследишь, чтобы меня хорошо кормили? — Сможешь занять то окно на кухне, которое выходит на задний двор? — О-о, кладбище мух. — Да-да, тогда сможешь и содержать его в чистоте, и справляться с обязанностями. Слушай, а пауки едят тараканов? — Я бы съел таракана, — решает Нил. — Если бы тебе было нужно, чтобы я съел. И если бы я был пауком. — И именно поэтому я тебя люблю. — Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, а теперь пора вставать, — решает Нил, наклоняясь, чтобы поцеловать Эндрю в нос, прежде чем он поднимется. Он пишет детям, говорит заказать еду в номер, и они с Эндрю делают то же самое, заказывая самый дорогой завтрак, который Нил когда-либо ел в жизни. Он получает сообщение от Кевина:       это потому, что Король знает, что я справлюсь. а дети слабые Он пишет в ответ:       Пожалуй это правда. Ход мыслей Короля — загадка даже для величайших котоученых. Сразу же всплывает облачко, где набирается сообщение, поэтому Нил ждет, пока не получает:       ты только что назвал своих детей слабыми Хм. Это не входило в его намерения. Он отвечает:       Это ТЫ сказал, что они слабые, а Я сказал, что котики непостижимые. Одного из нас осудят за наши грехи, если Пейдж с Натали когда-нибудь узнают, и это буду не я. Он убирает телефон и принимается баловаться, намазывая овсянку Эндрю на нос. Эндрю стирает ее и мажет Нилу лоб. — Это ад, — сообщает он Нилу. — И я демон. — Король демонов. Наш Господь и… какой там антоним у слова «спаситель»? Нил на мгновение задумывается, а затем кладет вилку и торопится найти ответ раньше Эндрю. Он открывает «Тезаурус», благодарит смартфоны за возможность пользоваться сайтом, даже когда находишься вне дома и под рукой нет компьютера, а потом чуть не давится смешком. Эндрю останавливается: — Да? Нил показывает ему телефон. Первый результат: Сатана. Эндрю вздыхает: — Наш Господь и Сатана, я полагаю. Я надеялся сохранить твое имя, но… что должно быть сделано, то должно быть сделано. Все как завещал «Тезаурус». — Я ценю твои усилия, — отвечает Нил, наклоняясь вперед, чтобы чмокнуть Эндрю в нос. В конце концов — с вытертым лбом Нила — они спускаются, встречают девочек, сдают багаж посыльному и выходят на улицу, и Нил вызывает такси. — Я мог бы повести, — ворчит Эндрю. Нил кивает на пробки. Эндрю еще немного ворчит, но соглашается. Это не Колумбия. В конце концов, их такси подъезжает. Поездка охуеть какая долгая. А до студии Джанны всего-то парочка миль. — Нам надо было просто поехать на метро, — бурчит Эндрю через пятнадцать минут. — Ты так каждый раз говоришь. — И с каждым разом я все серьезнее. — Разговоры да и только, никаких обоснований, — отвечает Нил, цыкая на него. — Да у меня куча обоснований. Тут тупо и плохо. — И все равно: мы в машине, а не в метро. — Ну, было бы хреново трястись в метро с двумя детьми. — Люди делают это постоянно, ты просто не хочешь ездить на метро. — Конечно я хочу ездить на метро, так проще, чем вот это вот все. — Ну и что ж ты тогда не поехал? — встревает Пейдж. — Типа, ты же не можешь заблудиться. Ты не можешь забыть, на какой тебе станции выходить. — Потому что не хотел, — отвечает Эндрю. Нил фыркает: — Хей. Дрю. Эндрю смотрит на него, и Нил наклоняется, давая ему время отстраниться, но он не отстранятся — льнет в ответ, и это утешение — целовать его, даже под звуки рвотных позывов их детей. — В метро грязно, — говорит Эндрю, когда они отстраняются друг от друга. — И многолюдно. — И вот поэтому мы торчим в пробке, — вздыхает Нил. — И я это ненавижу. — Похоже, у тебя трудный денек, капустка. — Ты только что назвал его капусткой? — спрашивает Натали. — А что такого? В конце концов, они добираются до студии, к абсолютному облегчению. Они прибыли на целых двадцать минут раньше. Думали, поездка займет больше времени. Джанна сама встречает их у двери. — Нил! Эндрю! — она легонько обнимает Нила и машет Эндрю. — Приятно… окей, я все ждала, что те, которые повыше, уйдут, но они с вами? Нил оглядывается на маниакальную ухмылку на лице Натали. — Слыхал, па? Мы «те, которые повыше». Мы тут власть! Мы… — Па? — спрашивает Джанна. — Наши приемные дети, которые скоро станут просто нашими детьми, — представляет Нил. — Натали и Пейдж. — Получается… у вас двое детей. — Да. Не для тебя, — добавляет он. — Они тут не для тебя, — Нил видит, как явно она пытается взять себя в руки. — А мы можем тоже дать интервью? — просит Пейдж, а Джанна вся аж вытягивается и начинает сверкать. А затем снова берет себя в руки. — Вы несовершеннолетние. И можете давать интервью и появляться на телевидении только с разрешения родителей. Натали с Пейдж, как одна, поворачиваются к Эндрю. — Пожа-а-а-а-алуйста, папа, — хнычут они. — Пожалуйста? Пожалуйста? Эндрю награждает их шокированным взглядом, и они обе сдуваются. — Папа сказал «нет», — вздыхает Пейдж, переводя большие жалобные глазки на Нила. — Па? — Он не сказал «нет», — возражает Нил, — он говорил, что не разговаривает перед журналистами… — С недавних пор? Или из-за того, что «научился делать заточки и сосать»… Эндрю закрывает лицо руками, и Натали хохочет. — Нет, это общий принцип. Но, как бы там ни было, если спрашиваете меня, ответ — да, вы можете побыть на этом шоу. Я просто хочу… — Нил поднимает руку, прежде чем Джанна снова успевает засиять. — Если вам зададут вопрос, на который вы не хотите отвечать — вы не обязаны отвечать. Если вам станет скучно на середине и вы захотите уйти — можете уйти. Если вам вообще не захочется разговаривать, вы не обязаны. Не будьте грубыми — Эндрю единственный, у кого есть разрешение быть грубым, — но вы не должен позволять давить на тебя. Поняли? — Конечно. Папа, почему ты не разговариваешь? — спрашивает Пейдж. Эндрю пожимает плечами. — Он вообще не разговаривает с журналистами, — отвечает Джанна. — Ни с какими. За исключением его недавнего врыва на пресс-конференцию, который, скорее всего, был разовым. — Тогда зачем делать шоу? — Пейдж спрашивает окружающих взрослых в целом. Нил и Джанна пожимают плечами в унисон. — Да я ему нравлюсь, — отмахивается Джанна. — Все в порядке, это повышает рейтинги. О! Тина! А потом, в течение нескольких коротких секунд, им приносят документы, и они читают и подписывают. Джанна сообщает кому-то, что половину сценария придется вырезать — они готовы пропустить часть эпизода, чтобы вместо этого поболтать с детьми. Ярроу выбегает посмотреть на них, и Джанна выпроваживает его взглядом. А затем поворачивается к девочкам и улыбается: — Если хотите мейк для сцены — вам в третью комнату слева. — Если хотим? — переспрашивает Пейдж. — А у нас есть выбор? — После Нила — да. — В смысле? — В том смысле, что однажды кто-то настоял, чтобы Нила накрасили, а он потом вышел на сцену и дал ведущим просраться настолько, что они вырезали целый кусок, пока кто-то из зрителей не слил нелегально сделанную запись. И вот теперь я не требую, чтобы вы красились. — А зачем вы этим занимаетесь? — спрашивает Натали. — Типа, я о том, что па — конкретно мудень, а папа даже не разговаривает с вами. Это разве не кошмар? Типа, я понимаю, это ваша работа и все такое, но вы не обязаны приглашать их на шоу. — Ну, не думаю, что это правда… часть о том, что это прямо-таки кошмар, — размышляет Джанна. — То есть, пока я слышу «нет» от Нила и пока не строю из себя Фердинанд, у меня все идет хорошо, правда. — Что за Фердинанд? — спрашивает Пейдж. — О-о… боженька, это долгая история. Ну… окей. Итак: много лет назад, еще до того, как Нил присоединился к Лисам, Кевин Дэй и Рико Морияма были лучшими нападающими в мире. А потом, из-за несчастного случая во время катания на лыжах, Кевин сломал руку. Он ушел от Воронов, присоединился к Лисам, а потом — вместо того, чтобы стать тренером — снова начал играть правой рукой, потому что он поехавший ублюдок. А после первой игры года Кэти Фердинанд пригласила Кевина и Нила на шоу — нападающего номер два во всем экси и самого захватывающего новичка в игре. И… в то время я была спортивной журналисткой и подумывала о карьере на телевидении, поэтому, конечно, я смотрела это все. А потом, не предупредив Кевина или Нила заранее, Кэти вывела на сцену Рико. Смотреть это было… нервозно. Некомфортно. Кевин казался расстроенным. Они ходили вокруг да около. А потом Нил вызверился на Рико — накинулся на него. Это было грандиозное шоу. Фанаты были без ума от эпизода. Кэти осталась довольна. А потом, несколько месяцев спустя, Кевин сказал журналистам, что никогда не катался на лыжах. И все. Это было все, что он сказал. Но потом люди начали спрашивать, как он сломал руку, и вспоминать тот эпизод шоу Кэти Фердинанд, и поползли слухи. Некоторое время спустя, когда Лисы обыграли Воронов, Рико попытался пробить Нилу череп клюшкой, что закрепило в людских умах мысль, что да, Рико сломал Кевину руку. Никто не горел желанием как-то сильно это мусолить, потому что Рико покончил с собой той же ночью. Так что споры закончились обсуждением журналистской этики. Кэти — как и все мы — знала, что Рико и Кевин не виделись месяцами, и заставила их воссоединиться на сцене, перед камерой. Она ввязалась в эту ситуацию, не посоветовавшись с обеими сторонами. Предполагалось, что это будет просто интервью, а вместо этого она поставила Кевина в невероятно, типа, опасную для него ситуацию — и да, конечно, она не знала, но если бы она поступила правильно и спросила Кевина заранее, всего этого можно было бы избежать. А потом поднялась общественная шумиха, фанаты пришли в ярость, объявили бойкот, и шоу Кэти закрыли на два месяца. Теперь считается, что репортеры, которые занимаются подобной тупой херней, строят из себя Фердинанд. — Похоже, проблемы не шибко окупаются, — ликует Натали. — Каждое интервью с па, походу, это что-то типа — «ну все, это будет твой последний эпизод». — Каждый раз, — отвечает Джанна с тем же воодушевлением. Это выводит Натали из равновесия. — Подождите, реально? Тогда зачем заморачиваться? Получите от него официальное заявление и позвольте другим журналистам броситься в пекло. — Я хочу этим заниматься. И вообще, я… — Джанна скользит взглядом по своим наручным часам и пожимает плечами. — Слушай. Я фанатка спорта, окей? Есть своя причина, по которой я занялась именно спортивной журналистикой — и эта причина в том, что я конкретно так спортивная задротка. И та… я… команда, которую Нил привел в форму в тот год, когда присоединился к ним, была невероятной. Я не могу… типа, даже те игры, которые они проигрывали, все равно били рекорды. Нил с Кевином играли весь матч без ухода на перерыв; били рекорды по количеству бросков, нанесенных одним игроком, и по количеству голов, забитых за один матч одним игроком. И это… это поражает, потому что Вороны… Вороны тогда были чумовыми. То есть, одна из моих самых обожаемых игр за все время — это матч Лисов против Воронов. И Лисы проиграли, потому что были хреновенькой командой, а Вороны — запредельно, нечеловечески хороши. Это была жалкая игра для Лисов. Вороны меняли игроков каждую четверть. Рико Морияма был единственным, кто дважды вышел на корт. А между тем Лисов вообще почти не было, их было настолько мало, насколько вообще позволял минимум для команды. Кевин, Нил и Эндрю отыграли полный матч. Вороны нанесли сто пятьдесят бросков по воротам — сто пятьдесят. Просто, ну, экси-матчи не такие уж прям длинные, девчат, в ворота летело больше броска в минуту, а бэклайнеры Лисов не могли сдержать нападающих Воронов. Не смогли удерживать их достаточно далеко, чтобы дать Эндрю шанс закрыть ворота, так что Вороны реально наносили удары с расстояния трех футов. Промахнуться было сложнее, чем забить гол. Сто пятьдесят бросков. Они нанесли сто пятьдесят бросков. — Я много слышу о Воронах, — говорит Пейдж, — и мало о том, почему это была такая классная игра для наших пап. — Ну, потому что вот в чем дело. Вороны не закончили матч со счетом в сто пятьдесят. Они закончили со счетом тринадцать. Именно столько мячей пропустил Эндрю. Из ста пятидесяти он пропустил только тринадцать. В этом суть. Это была самая впечатляющая демонстрация мастерства, таланта, способностей — скорости, точности, выносливости, всего. Эндрю — лучший вратарь в экси. Бесспорно. На международном уровне нет никого, кто мог бы встать с ним в один ряд. Просто… никого. И, несмотря на то, что Вороны владели мячом достаточно часто, чтобы нанести сто пятьдесят бросков, Кевину и Нилу все же удалось забить шесть раз. Один из них был с пенальти, если говорить честно, но то, что им вообще удавалось заполучить мяч, уже было удивительно. А теперь давайте поговорим о Ниле. Потому что Кевин Дэй, возможно, лучший экси-нападающий, но это только возможно. Когда Рико еще играл, все говорили, что он лучший нападающий, а потом Кевин победил его, и все узнали, что это ложь, что это Кевин — лучший. Но в настоящем я не доверяю никому, кто такое говорит, потому что Нил с ним наравне, ноздря в ноздрю. Не думаю, что вы могли бы выбрать кого-то одного неоспоримо лучшим; в один день Нил лучший, в другой — Кевин. Но еще Кевин был одним из самых первых игроков в принципе. Он родился в этом окружении, вырос, не занимался ничем, кроме экси. А Нил? Чуток поиграл в Малой лиге, потом бросил, потом год играл в старшей школе, а потом поступил в колледж и сплотил худшую команду в экси, пока она не обыграла действующих чемпионов, и теперь он один из лучших в этой игре. Я общалась с бэклайнерами, которые рассказывали, как неприятно, когда приходится опекать Нила — как они думают, что хорошо справляются, думают, что блокируют его, а потом Нил решает, что пора ему забить гол, и просто прорывается. И потом, конечно, есть еще мои рейтинги. В девяносто девяти и девяти процентах случаев Кевин говорит все то, что нужно. А остальное — просто потрясающе. Но у Нила страха нет вообще. Он старается, он так старается быть вежливым. — А не буду стараться — моей пиар-агентке придется несладко, — добавляет Нил. — Но когда его что-то выбешивает, он становится самым интересным гостем, которого я только могу пригласить. Поэтому я хочу, чтобы он был на моем шоу всегда, каждый раз, потому что я его огромная фанатка, и потому что он каждый раз повышает мне рейтинги. Все. Хватит тратить время на истории. Нас еще ждет шоу. Увидимся на сцене! — Джанна одаривает их своей самой яркой улыбкой, а затем исчезает. — Что ж, было весело, — произносит Нил. Эндрю передергивает. — Что, не нравится, когда тебя называют лучшим вратарем в экси? — Только до тех пор, пока не появится кто-нибудь другой, — бурчит Эндрю. — Теперь я должна относиться к вам, как к крутышкам? — спрашивает Натали. — Не-а, — отвечает Нил. — О, слава богу, а то меня уже чуть не разорвало. Их не заставляют переодеваться, хотя показывают более модную одежду. Нил с Эндрю чувствуют себя вполне нарядно, а Натали так высоко поднимает бровь, что Нил беспокоится, что бровь у нее выйдет за пределы лица. — Мы подростки, — цокает она. — А не какие-то, типа, нескладные сорокалетние тетки. И их с Пейдж оставляют в покое. В конце концов, всех отводят за кулисы. — Пейдж и Натали будут после вас двоих или с вами? — спрашивает у них измотанный сотрудник. — Эм, у нас не было времени составить список вопросов, так что я не уверен… они могут просто поспрашивать что-то обычные об игре и всем таком, уверен, Джанна сделает шоу интересным, у нее хорошо получается. Ах, — он показывает большой палец кому-то на другой стороне сцены, а затем начинается обратный отсчет, загорается свет, и Джанна приглашает всех на сцену. Происходит быстрая, оживленная дискуссия о вчерашних играх, а затем Джанна поднимает руку и заставляет своих соведущих замолчать. — Итак, сегодня вечером у нас особые гости, которые хотят поболтать с нами о сезоне, очень-очень особенном рекламном ролике и кое-каких принятых жизненных решениях, — говорит она, сияя улыбкой. — Лучший вратарь экси и один из лучших нападающих в экси… Остальная часть ее слов заглушается одобрительными возгласами и аплодисментами, но Эндрю с Нилом слишком хорошо знают свои роли, чтобы их это смутило. Они поднимаются на сцену, где Нил пожимает руки и приветствует всех четверых ведущих; Эндрю смотрит куда-то за голову Джанны — за сценой висит плакат, на котором, на первый взгляд, какие-то вдохновляющие цитатки. Он просто висит там. Джанна не шутила, сказав, что наклеит что-нибудь прикольное себе за голову. Вдохнув, Нил слышит ароматы лаванды и эвкалипта — тут Джанна тоже не солгала, заикнувшись об ароматерапии. Эндрю садится, когда садится Нил, устраиваясь поудобнее на диване, очевидно, все еще читая плакат с вдохновляющими цитатами. Нилу хватает одного взгляда, чтобы понять, что Эндрю забавляется. Замечательно. Позже надо будет поблагодарить за это Джанну. Она будет в полнейшем восторге. Ярроу, Грант и Дженнифер начинают забрасывать Нила вопросами: — Итак, насчет последнего гола… — Меня не интересует последний гол, на самом-то деле, давайте лучше поговорим о том самом, который ты забыл в последней четверти… — И вообще, откуда ты откопал такую дорожку шагов, которая позволила обойти Матсухану… — Что вы почувствовали, не просто выйдя против бывшего Лиса, но и фактически выбив ее из борьбы… — Я играю действительно хорошо потому, что мы с Кевином много тренируемся, — перебивает Нил, — и хорошая дорожка шагов — это всего-навсего часть результата. Выбить Эллисон из борьбы было славненьким времяпрепровождением. Жаль, что она не сможет снова играть до следующего года, но если кто-то и собирался обыграть Нью-Йорк, я уверен, она счастлива, что это были именно мы — учитывая, что она в любом случае присоединяется к нам, но я не говорю, что она счастлива потому, что мы бывшие тиммейты. — А как же… то есть, хочешь сказать, не было каких-то закулисных переговоров? — спрашивает Грант. — А как же весь тот фокус-покус, который выкинул Миньярд, выйдя из ворот? — «Закулисные переговоры» состояли в том, что Чарли решил остановить их на пяти голах, а Эндрю решил позволить забить всего один. Он вышел из ворот потому, что хотел дать понять: гол, который они забили во время его половины игры, был проявлением доброты с его стороны, а не следствием их мастерства. — Ты целился в Эллисон в третьей четверти? — Джанна спрашивает Эндрю. — Кажется, ты делаешь это каждый раз, когда играешь против нее. Тишина. — Эллисон умеет уклоняться, — отвечает Нил. Наблюдать, как Эндрю сидит в тишине, — вторая по болезненности вещь в мире, уступающая только каждый раз падающей в комнате температуре, когда кто-то, кроме Джанны, пытается заговорить с Эндрю. — Эндрю раньше проверял наши рефлексы, вот почему мы сейчас такие быстрые. — Знаешь, реально быстрые… я в курсе, что у нас были небольшие изменения в программе — но, Нил, не мог бы ты рассказать нам о своей рекламной кампании в «Красота Внутри»? — спрашивает Джанна. — Хочешь узнать что-то конкретное? — уточняет Нил. — То есть, это то, чем я по-настоящему горжусь. Я всю жизнь прятал шрамы, носил на пляже рубашки и все такое, но моя подруга Рене Уокер-Рейнольдс — в прошлом Лис — подошла ко мне и спросила, не хотел бы я поработать с Надией Силгаард над рекламной кампанией, которую она надеялась провести. И сначала моим ответом было «нет», но потом я вдруг подумал, что, на самом деле, эти проблемы — не моя забота. Это проблемы всех остальных. Назойливые вопросы о шрамах, пристальные взгляды — мне это не нравится, но люди и не перестанут этого делать, пока мы их не переучим. И, ну, я вполне могу принять в этом участие. В конце концов, когда мне не нравятся вопросы или пристальные взгляды, я могу обматерить и уйти, но у большинства нет такой возможности, так что, если я могу взять на себя часть, а затем помочь людям стать чуть более сознательными во взаимодействии с другими людьми, тогда это стоит небольшого обнажения . — А вот теперь у меня возник вопрос, — говорит Ярроу, — потому что один из этих шрамов был огнестрельным ранением. Нил выжидает секунду. — Я думал, у тебя был вопрос? — Можешь подтвердить, что один из этих шрамов — огнестрельное ранение? — Могу, — отвечает Нил, снисходительно улыбаясь ему, будто он маленький ребенок, только что попросивший печенье. — В тебя выстрелили? Кто-то из пистолета? — Именно оттуда и стреляют, Ярроу, — отвечает Нил. — Знаешь, мне было бы очень любопытно узнать обо всех остальных людях на видео, — произносит Джанна, широко улыбаясь. — Откуда они приехали? Кем были? — Ах, на самом деле, для тех, кто хотел бы получить больше информации, у кампании «Красота внутри» есть веб-сайт со всеми историями, — говорит Нил, называя адрес сайта. — Сам фонд основан прямо здесь, в Нью-Йорке, так что, если кто-то из зрителей ищет местную благотворительную организацию для поддержки, эта может стать хорошим вариантом. Но большинство людей в рекламе были из Южной Каролины, — он перечисляет имена, истории, места, где можно найти их работу. — Все они были правда невероятны, и с ними было приятно поработать. Я определенно завел парочку новых друзей благодаря этой кампании, — и как только сезон закончится, ему придется не забыть вернуться к контакту с ними. — Приятно слышать; я уверена, все наши зрители уже видели ролик, а если нет, то увидят в следующей рекламной паузе, — говорит Джанна. — И я знаю, что все мы вчетвером уже сделали пожертвования туда. Похоже, для тебя это было довольно важное жизненное решение. Нил распознает подводку, когда слышит ее. — Знаешь ли, мы уже приняли несколько важных жизненных решений, так что сделать это было на удивление легко. — Я думаю, сегодня вы фактически прихватили с собой парочку жизненных решений, а? — спрашивает Джанна. — Почему бы нам не пригласить их на сцену? Джанна подзывает девочек, и, не сговариваясь, Эндрю с Нилом рассаживаются по разные стороны дивана, оставляя место для Натали и Пейдж. Они бредут по сцене, Пейдж машет толпе, стараясь изо всех сил. Они садятся на диванчик, не потрудившись пожать кому-либо руки. — Я Натали, — говорит Натали без подсказки. — А я Пейдж. Мы — самые лучшие жизненные решения Нила и Эндрю. — Вы можете звать нас соперничеством Миньярд-Джостен, — произносит Натали, отвешивая небольшой поклон под рев толпы. Как только все успокаиваются, Джанна приступает: — Итак, кто вы и что вы сделали с нашими любимыми экси-игроками? — спрашивает она с усмешкой. — Я бы сказала, мы их одомашниваем, — размышляет Пейдж, — хотя они и так уже почти домашние кошеньки. Мы их подопечные — нас скоро удочерят. Кто-то в толпе вскрикивает; Натали дергается. — Так-так, и какие они дома? — спрашивает Грант. — Жить с ними — ужасно? — Да, — решительно отвечает Пейдж. — Они смотрят просто кошмарно много HGTV и у них одинаковые жалобы на каждое шоу. Убеждает ли это их посмотреть что-то другое? Нет! Они ждут начала следующего шоу, а потом ноют на одно и то же, просто снова и снова. Я не знала, что в «Охотниках за домами» настолько много серий. — И это пугающе? — подсказывает Дженнифер. — Да! Почему им не становится скучно? Почему они никогда не листают дальше? — Возможно, они роботы, — серьезно говорит Натали. — У кого-то из вас есть кнопка выключения? — она спрашивает Нила и Эндрю. — Ага… если ударишь меня по голове достаточно сильно, я перезапущусь, — отвечает Нил, подстраиваясь под ее серьезный тон. — А папа? — Нет, у него череп как камень, если ударишь его по голове, он просто на тебя уставится. Эндрю посылает Нилу беглый взгляд. Нил улыбается ему. — Ну, короче, — продолжает Натали, — самое худшее в жизни с ними — это то, что они сопливые. Серьезно. Типа, они друг с другом такая размазня, что ими можно кормить младенцев и беззубых стариков. Они просто все время пялятся друг на друга, а у па такая реально обдолбанная улыбка, и это хуже всего. — Но, знаешь, у них есть капелька репутации, — говорит Ярроу, упрямо пытаясь чего-то добиться. — Больше нет, — фыркает Нил. — Пейдж только что выдала всем наш маленький грязный секрет — о том, что большая часть наших занятий — это просмотр «Охотников за домами». — Тем не менее, — пытается Ярроу. — Репутация? — невинно спрашивает Пейдж. — Какая? Типа, какая-то такая, что мы должны бояться? Они убийцы? — она фыркает. — Вот точно не убийцы пауков, скажу я вам, пару недель назад в дом забежал паучок, и это была пытка. — Эндрю может убивать пауков, — говорит Нил. — Я не могу. — Точно, точно, жуко-списки, верно, — отвечает Натали. — Жуко-списки? — переспрашивает Джанна. Смотрит на Эндрю. — Что такое жуко-списки? — О, славно, ты не знаешь, что это? — спрашивает Натали. — Я была в ужасе: у них есть целая темка, о которой мы просто никогда не слышали. Рада знать, что на самом деле это хренотень. — Но что это такое? — Да-да, пап, что это такое? — спрашивает Натали. Эндрю смотрит на нее. Натали терпеливо ждет. — Мне действительно необязательно знать… — Суть списка в том, каких жуков кто из нас может убивать, — говорит Эндрю Джанне. — У меня нормально с пауками, комарами, сверчками и мухами; Нил неплохо справляется с клопами-вонючками, цикадами, осами и слепнями. Я очень надеюсь, что Натали или Пейдж окажутся хорошими убийцами тараканов. Потому что сейчас приходится ждать Эбби, медсестру Лисов, а она не всегда свободна. Что ж, по крайней мере, выражение откровенного шока на лице Джанны — и, скорее всего, на лице Нила — должно положить конец любым слухам о том, что Эндрю и Джанна это спланировали. Однако она быстро приходит в себя: — Ты… боишься тараканов? — Когда я бросаю на жука три энциклопедии, а затем встаю на книги и прыгаю на них — когда я их подниму, жук должен быть мертвым, а не ползти по моей руке. — Это очень специфический страх, — говорит Пейдж. — Он не специфический, он реалистический. — Такое… уже случалось? — Я учился в средней школе, и от Аарона не было никакой помощи. Ники разговаривал по телефону с Эриком, который, как ты помнишь, жил в Германии и потому был бесполезен. — О, подожди, именно это вызвало у тебя страх тараканов в твоей колледж-эре? — Ну, да, если я убиваю жука, он должен умереть. Мы все должны бояться неубиваемых существ. — Страх в колледж-эре? — спрашивает Джанна, ухмыляясь. Она кайфует. — Нил заставил меня съесть плотву, — рассказывает ей Эндрю. — И, прежде чем ты спросишь: на вкус было гадко и никоим образом не уменьшило мой страх перед тараканами. Я заел ее пинтой мороженого и пачкой чипсов — как когда смываешь жука в раковину и не выключаешь воду, чтобы он не всплыл обратно? — Ну прости, — тянет Нил, ухмыляясь. — Я не думал, что ты и впрямь это сделаешь. Когда еще ты просто… берешь и делаешь глупую фигню, о которой я тебя прошу? Пейдж и Натали начинают покашливать. — Ну прокашляйтесь, прокашляйтесь, — произносит Нил, игнорируя тот факт, что их кашель звучит подозрительно, будто они постоянно повторяюют слова «все время». — У вас такая тема? — Грант спрашивает Эндрю. — Нил просит — ты делаешь? Эндрю уже читает плакат за головой Джанны. — На самом деле нет, — настаивает Нил, вызывая новый приступ кашля у детей. — Итак, у вас двоих же есть право голоса в вопросе, удочерят вас Нил с Эндрю или нет? — Джанна спрашивает детей, возвращая разговор в нужное русло. — Вы сейчас под их опекой, правильно? — Ага, — отвечает Пейдж. — И да, это мы попросили их удочерить нас… — О, правда? — спрашивает Ярроу. — Разве обычно не наоборот? Пейдж пожимает плечами: — Меня раньше никогда не удочеряли, поэтому не могу сказать. — А вы, получается, попросили до или после выступления Эндрю на пресс-конференции в понедельник? — спрашивает Грант, вызывая гогот зрителей. — До, — отвечает Пейдж. — А что такое? — Ну, как бы… вы же слышали, что он сказал, — говорит Грант, смеясь. — Нет, не слышала, — невинно лжет Пейдж. — Мы не смотрели ту пресс-конференцию — делали домашку. Я думала, папа вообще не общался с журналистами? А что такое, что он сказал? Нил смотрит на Джанну — она встречается с ним взглядом. Он отчаянно пытается донести мысль: «НЕ выставляй моего ребенка лгуньей по телеку». Он не уверен, понимает ли она. — Он… он упомянул, что научился делать заточки в колонии для несовершеннолетних, — пытается объяснить Грант. — Ой, и все? Типа, мы знаем, что он сидел в колонии, — отвечает Натали. — И, как бы, какая мне разница, ну знает он, как заточить зубную щетку, и что? Я, наверное, и сама смогла бы заточить щетку… — Да тебе слабо, — тут же заявляет Пейдж. — А вот и не слабо, — возражает Натали. — Я… — Никаких заточек из зубных щеток, — отрезает Нил. — Почему нет? — возмущается Пейдж. — А вдруг мы в будущем попадем в тюрьму? Хочешь, чтобы мы были неподготовлены? Да и вообще, вам нужно будет отправить нас с парочкой пачек сигарет, я слышала, это важно. — Я… Пейдж… где ты этого наслушалась? Не отвечай. Не попадай в тюрьму, и это не станет проблемой, ты же знаешь. — Ну, типа, людям обычно не дают выбора, — говорит Натали своим самым разумным голосом. — Так что, правда, пап, тебе нужно научить нас делать заточки. Эндрю смотрит на них, а затем смеряет Гранта таким взглядом, что тот застывает на месте. — Это я такую шутку придумал, — говорит он. — Я… — Получается, ты не знаешь, как делать заточки? — спрашивает Пейдж. — Не думаю, что это сильно актуально, — тактично отвечает Эндрю. Пейдж испускает вздох, который длится целых пятнадцать секунд, в течение которых Нил бросает отчаянный взгляд в сторону Джанны. — Итак, прежде чем стали подопечными Нила и Эндрю, вы уже знали, кто они? — спрашивает Джанна, прерывая вздох Пейдж. — Это было захватывающе — заполучить двух суперзвезд как опекунов? — Мы понятия не имели, кто они такие, — отвечает Пейдж. — В жизни не смотрели экси. И они не представлялись звездами спорта, понимаете? И, типа, они коротышки, посмотрите на них — может, гимнасты, но папа недостаточно маленький… — Воу, просто растерла нас, Пейдж, — сухо говорит Нил. — …и вообще, мы понятия не имели, чем они занимались, в душе не чаяли, а потом приехали домой и увидели на стене парочку олимпийских медалей. Мы даже не ходили на игры, пока не пробыли с ними пару недель — даже не смотрели, честно говоря, мы просто торчали дома и наматывали круги, гоняясь за котиками. — Котиками? — уточняет Дженнифер. — Да… их кошеньки? Которые Король и Сэр? — Король? — удивленно переспрашивает Дженнифер. — Это дань уважения Рико Морияма? Эндрю с Нилом фыркают. — Нет, нет, — отвечает Нил. — Их полные имена: Король Пушочек и Сэр Пампушка МакКошечка. Смех Джанны заглушается толпой. Как только все успокаиваются, она спрашивает: — И кто их так назвал? — Ну, когда мы нашли их на парковке, Эндрю убедил меня оставить их, сказав, что я могу дать им имена. Так что одного я назвал Королем Пушочком, а Эндрю зыркнул на меня так, словно я только что предложил создать культ. Поэтому я посоветовал ему выбрать что-нибудь адекватное… — Я верю, что ты предложил бы Джона или какого-нибудь Спота, — встревает Эндрю. — Я не знаю, с чего ты взял, что Джон — подходящее имя для кота, но я рад, что мы его так не назвали, потому что тогда нам пришлось бы как-то различать кота и сына Кевина, а у меня такое чувство, что мы бы различали их, называя Джон и Человек Джон. — Это правда, — соглашается Нил. — Человек Джон вырос бы с огромным комплексом. Кевин, если ты смотришь, — а тебе лучше бы смотреть — если мы начнем называть ребенка Человеком Джоном, ты поймешь почему. В любом случае, как я уже сказал — Эндрю стоял две минуты, абсолютно молча, просто уставившись на меня — мне кажется, даже не моргая, — а потом сказал с натурально пустым лицом: — Быть такого не могло, я же не гетеро… — Сэр Пампушка МакКошечка — это правда должно было стать для меня предупреждением относительно разрешения Эндрю называть кого-то… — Оно было полностью основано на твоем выборе имен… — Эй, Эндрю, не хочешь сказать Джанне, как ты назвал нашего сына? — Вашего сына? — спрашивает Джанна с таким видом, будто сорвала джекпот. Толпа сходит с ума. Эндрю закатывает глаза. — Эндруниор. — Эн… Эндруниор? — переспрашивает Джанна. — То есть, я пришел домой, а мальчик просто сидел на кухонном островке, — вспоминает Нил, — и я спросил: «это что такое», а Эндрю сказал: «наш сын», и я спросил, есть ли у него имя, а Эндрю просто ответил: «Эндруниор», и дело в том… дело в том, что было целых пять минут, когда он мог отступить, повернуться ко мне и сказать: «нет, я не выбрал имя, пожалуйста, помоги», но он отказался, и теперь у нас есть сын по имени Эндруниор. — Это жесть, — говорит Пейдж, — потому что мы даже не видели Эндруниора с тех пор, как Эндрю привез его домой— они уволокли его к себе в комнату, и с того раза мы его не видели. — Хотите глянуть фотку? — спрашивает Нил, доставая свой телефон. — Фотку… ребенка, которого вы держите взаперти в своей комнате? — уточняет Дженнифер. — Ага. Вот, — Нил протягивает телефон. Джанна смотрит одним глазком и роняет голову на свободную руку, передавая телефон Ярроу. — Нил, Эндрю, я реально думала, что вы признаетесь в чудовищном количестве абьюза над детьми на телевидении. Эм. Аэ… Дин, не мог бы ты…можешь показать эту фотографию так, чтобы ее увидели наши зрители? Дженнифер передает телефон члену съемочной группы, и через несколько секунд Эндруниор появляется на экране в задней части сцены, который они используют для повторов. Толпа издает звуки осознания; Нил слышит парочку смешков. — Ага, значит, вот он, наш сын Эндруниор, — говорит Нил, когда ему возвращают телефон. — По-моему, ему нравится подоконник в нашей спальне. И я скажу, что эта фотография недостоверна — Эндрю с тех пор пару раз переставлял камушки. Но в принципе вы поняли. — Сказать, что фотография недостоверна только потому, что я переставил камушки — все равно что сказать, что наша фотография недостоверна, потому что мы переодевались за те две с половиной недели с момента съемки, — говорит Эндрю. — Ну, да, но камни — это разве его одежда или, ну, скажем, волосы? Потому что, побрейся я налысо, я бы сказал, что моя фотография с волосами — недостоверна. — Хорошо, но она недостоверная или просто старая? — Возможно, в данном случае это одно и то же. — Знаешь, я бы сказал… — Задайте им вопрос, — умоляет Пейдж Джанну. — Иначе они будут продолжать вот так следующие пять часов, а я не смогу надеть наушники, пока мы на сцене. — И часто они так делают? — спрашивает Грант. — Постоянно. Серьезно говорю. Вот каково это — ужинать в нашем доме. Я не могу… я даже не могу рассказать о кое-каких штуках, о которых они спорили, потому что, если я подниму эти темы, они просто перефразируют аргументы снова; даже придя к соглашению, иногда они продолжают просто чтобы высказать свою точку зрения, это пипец. — О, чтобы внести ясность, — добавляет Натали, — они, типа, не орут. То что мы тут говорим — это не крик о помощи. Они просто выбирают тему и обсуждают ее так, как большинство людей ведут обычные разговоры. — Теперь я реально должна спросить, — говорит Дженнифер, — потому что вы упомянули ужин. Правда ли, что… у нас на шоу был Кевин Дэй, иногда с Нилом, и Кевин, кажется, постоянно недоволен диетой Эндрю — видимо, Эндрю не ест ничего, кроме сладостей? — Папа, что ли? Не, они с па готовят примерно десять всяких видов овощей, а потом… О, знаете, это на самом деле то, что меня пугает, — говорит Натали, перебивая саму себя. — Однажды мы поднялись наверх и спустились пару часов спустя, чтобы увидеть, что пока мы ничего не делали, папа приготовил домашнюю пасту, домашний пирог, домашний хлеб, домашнюю глазурь, а в это время па просто валялся рядом и читал книгу, как будто это нормально… — Ты что, не умеешь готовить? — Грант спрашивает Нила. — Я умею, просто мне не разрешается помогать с чем-либо, что квалифицируется как выпечка. — Не разрешается? — Однажды я рассыпал на пол целую кучу муки… — Что? — перебивает Эндрю. — Не… а я запомнил не так. — Именно так и было, — настаивает Нил. — Я действительно так не думаю. — Типа, ты даже не оборачивался, пока я не рассыпал… — Мне кажется, ты замиспамятнул. — На самом деле, я все мистерпамятую, спасибо огромное. Эндрю пристально уставляется на Нила. Нил улыбается ему. — В этой семье я шучу папские шутки, — говорит Эндрю. — Это была не папская шутка, это была шутка па. Эндрю на секунду сжимает переносицу, а затем поворачивается к Джанне. — Обычно он не такой смешной… — Чего? — ахает Пейдж. — Окей, хорошо, обычно он такой смешной, но не… — Нет, нет, я была не согласна не с этим, — говорит Натали. — Нет, мне кажется, проблема здесь в том, что это было совсем не смешно. Типа, совсем. Совсем-совсем. — Ты поймешь, когда сама станешь папой, — отвечает Эндрю совершенно серьезно. — Я… я не… я не могу, типа, представить обстоятельства, при которых хоть что-то из сказанного па можно было бы считать смешным, — говорит Натали. — Это было не смешно. — Ты не должна быть грубой со своим отцом, — говорит Эндрю. — У меня нет отца — у меня есть папа и коробка хлопьев. — Я мог бы быть отцом, это лучше, чем па, — предлагает Нил. — Нет, ты па, это решено, — отвечает Пейдж. — Что не решено, так это концепция па-шуточек, которую я бракую прямо сейчас. — Если Эндрю претендует на концепцию папских шуток… — Задайте им вопрос, пожалуйста, — просит Натали Джанну. — Все что угодно. Любой покатит. — Хорошо, а… э… Вы давно занимаетесь опекой? — Они наши первые, — отвечает Эндрю. — И вы решили начать с двойнят? — Нет, на самом деле, — рассказывает Нил. — Мы, в общем-то, хотели одного ребенка — поскольку мы оба работаем, и у нас не было цели просто забить кем-то дом — мы не хотели причинять вред детям, беря на воспитание больше, чем нам под силу. Но когда мы забирали Натали, она наотрез отказалась ехать с нами домой, пока нам не удалось вытянуть из нее и ее социальной работницы, что у нее есть сестра-двойняшка — система разделила их, что, как бы, необычно, но, очевидно, не невозможно. И, ну, мы не ожидали двоих детей, но у нас есть место и средства, и мы знали, что не сможем их разделить. Оказалось, это было довольно правильное решение с нашей стороны. Пейдж самодовольно улыбается Нилу. Нил пожимает плечами: — Да я и не скрываю, что вы были невероятно хорошим решением. Джанна смеется: — Слушайте, как бы мне ни хотелось, чтобы вы четверо остались с нами на все шоу — и я буду настаивать, чтобы вы вернулись навестить нас — нам есть о чем еще поболтать. Так что я завершаю все одним последним вопросом. Нил, ранее ты обронил, что Эндрю сказал «Сэр Пампушка МакКошечка» с натурально пустым лицом. Бывает ли у Эндрю иногда не пустое лицо? — Оу. Ага. То есть, оно почти никогда не пустое, просто люди, по-видимому, действительно слепые, и не так уж много кто замечает. И иногда он по-настоящему улыбается. Но когда он называл нашу кошечку, нет, он ничего из этого не сделал. Он может состроить исключительно хороший покерфейс, когда захочет. — Он улыбается? Эндрю, что нужно сделать, чтобы заставить тебя улыбнуться для нас? — Нам до этого еще далеко. — Ну, конечно, именно поэтому я и спросила, что для этого потребуется. — Знаешь, наверное, тебе пришлось бы сделать мне предложение — именно так поступил Нил. Что? — Не думаю, что мой супруг бы этому обрадовался, — серьезно отвечает Джанна, — но я буду иметь это в виду, если мне когда-нибудь понадобится мимолетная улыбка. — Меня устраивает, — кивает Эндрю так же серьезно. — И я бы тоже этому не сильно обрадовался. Джанна хихикает. — Ребята, на сегодня мы закончили с Нилом и Эндрю, а еще с Пейдж и Натали. Спасибо вам четверым за то, что присоединились к нам сегодня; не могу дождаться, когда вы снова вернетесь! Давайте поаплодируем, пока не началась рекламная пауза — а те из вас, кто сейчас дома, не убавляйте громкость, вы прямо сейчас увидите ролик Нила для «Красоты Внутри». Еще раз спасибо всем вам! — она начинает аплодировать первой, свет на сцене гаснет, камеры отключаются, а Джанна снимает микрофон и улыбается Нилу. — Ты и впрямь мой любимчик. Я должна начать платить тебе. Нил встает. — Спасибо, но у меня нет проблем с деньгами, — он машет другим ведущим. — Извините, что испортил все ваши планы на эту часть шоу, — говорит он. — Шутишь, что ли? — удивляется Дженнифер. — Вышло намного лучше, чем мы планировали. — И вы действительно хорошо справились, — говорит Грант детям. — Сделали шоу интересным, двигали вперед. — Спасибо, — кивает Пейдж. — И еще, просто чтоб вы знали — я смотрела ту пресс-конференцию, я просто хотела узнать, загляните ли ты вы четырнадцатилетнему ребенку в глаза и перескажете то, что сказал мой папа. Грант открывает рот. Мгновение ничего не происходит, а затем он говорит: — Что ж, спасибо, что дала мне знать. — Нам пора, — говорит Нил. — Встречаемся с друзьями за ланчем. — Джанна? — зовет Эндрю. — Спасибо за постер, я ценю это. И еще — это что, лавандово-эвкалиптовый запах? Она прыскает: — Я сказала Нилу, что повешу что-нибудь интересное у себя за головой и проведу ароматерапию, чтобы тебя успокоить. Я рада, что прокатило. Они еще раз прощаются, выходят за дверь и направляются в ресторан. — Дрю. Когда ты сказал, что я сделал тебе предложение? — Ага? — О чем, блять, ты говорил? — Ага-ага, — поддакивает Натали. — Я думала, па сказал, что ты сделал ему предложение? Эндрю корчит гримасу. — Да, я сам не знаю, почему он вам это сказал. Нил, ты думаешь, это я сделал тебе предложение? Нил представляет, как его лицо скукуруживается в вопросительный знак. — Ты… ты буквально это сделал. Ты уверен в своей фотографической памяти? Ты буквально сделал мне предложение. — Я не делал. — Ты купил кольца? Ты дал мне одно и сказал: «выходи за меня»? — Я просто провернул все формально, — признает Эндрю, — но ты уже сделал мне предложение. Я же просто проделал тяжелую работу, по-настоящему сходив за кольцами. Я подумывал подождать, пока ты поправишься, потому что предполагал, что ты этого ждешь, но потом ждать стало скучно, поэтому я просто купил их сам. — Что… — Нил роется в памяти и ничего не находит. — Они давали мне не так много обезболов, чтобы я был под кайфом до такой степени, чтобы забыть о предложении… — А ты не забыл? — спрашивает Эндрю, и Нил понимает, что он больше не раздражен — он начинает тревожиться. — Подожди. Стой. Окей. Подожди. Что… когда я сделал предложение? Что я сказал? — Ты поцеловал мою руку и сказал: «я умру от старости. А до тех пор — останешься со мной?» — что это, если не «до тех пор, пока смерть не разлучит нас?» Что это, если не предложение? Нил отчетливо помнит это. — Я… Дрю! Это не было предложением! Это… — Ты не хотел выходить за меня? Я думал, что просто заканчиваю то, что уже было сделано — поэтому ты тогда так удивился? — Я… почему ты беспокоишься, что это я не хотел выходить за тебя? Я сказал такое, а ты даже не ответил! Ты ничего не сказал! Ты думал, что я сделал предложение, и не сказал «да»! — Я думал, это и так очевидно! Конечно, это было «да», предполагаемое «да»! — Когда это я вообще «предполагал» твое «да»! — Никогда, Нил, я так невероятно сильно тебя люблю… — Если вы двое начнете целоваться посреди тротуара, да еще и прямо у нас на глазах, меня стошнит, — жалобно тянет Пейдж. — Меня сейчас стошнит прямо вам на ноги. Нил с Эндрю возвращаются к своему прежнему темпу ходьбы. — Хей, Дрю? — зовет Нил, переходя на русский. — Да? — Я умру от старости. А до тех пор — останешься со мной? — Да. Нил прижимается плечом к его плечу. — Ты что, думал, я просто супер-ленивый, поэтому не купил кольца? — Знаешь, в основном я думал, что тебя сбили, и у тебя нет машины. И еще ты не знал размер моего кольца. — А ты знаешь размер моего? — Я просто сидел там, подбирая разные размеры и представляя твою руку. Нил не может перестать ухмыляться. — Почему ты предложил мне купить кольцо для помолвки? — Ты спросил, обручальное ли это кольцо, и я подумал, что ты расстроился, что я пропустил уровень. Я подумал, что это было чуть-чуть грубо, потому что ты сам должен был купить кольца, учитывая, что это ты сделал предложение, но, что ж, я был готов закрыть на это глаза. — Тогда прошу прощения за такое нарушение этикета. — Извинения приняты. Эндрю проталкивается в ресторан, и Нил кивает на их столик, где уже ждут другие Лисы. Они обнимаются, здороваются и делают заказ. — Как прошло интервью? — спрашивает Эллисон. — Чем вы занимались, пока Нил с Джанной болтали? — Мафи-аутились, — буркает Эндрю себе под нос. Нил давится смехом. — У нас тоже брали интервью, — рассказывает Пейдж. — Было прикольно. Нил узнал, что на самом деле это он сделал предложение Эндрю, а не наоборот. Это заявление встречается оцепенением. — Ты… не знал? — Мэтт спрашивает Нила. — А ты знал? — спрашивает Нил, растерянный сильнее, чем когда-либо. — Я о том… я предполагал, что это ты сделал предложение? — А я не делал, — отвечает Нил. — Или, ну, очевидно, сделал… Эллисон указывает на Пейдж. — Объясни-ка. Пейдж объясняет. И потом они с Натали из кожи вон лезут, чтобы описать интервью, расспросить Лисов о том, что Джанна рассказала о первом курсе Нила, а затем у Пейдж возникают вопросы об экси, а следом и о тренерской работе, а потом о работе Мэтта, а потом приносят чек. Нил встает, чувствуя, что вот-вот взорвется. Он съел реально больше, чем следовало есть. — Мы идем в «Американ Герл», — заявляет Эллисон, указывая на себя, Дэн и девочек. — Остальные — в «Херши». У всех свои приказы. Мэтт отдает честь: — Я даже не знаю, какие у меня приказы, но, уверен, они у меня есть. — Помогать Рене, — велит Эллисон. — И не помогать Нилу. — Понял-принял. Они выходят и разделяются, направляясь каждый к своему месту назначения с определенной целью. — Я куплю пять пачек «Риз», — говорит Эндрю, когда они заходят в магазин. — Абсолютно нет, — отвечает Рене. — Это слишком много, Эндрю, Кевин самолично убьет меня, если ты вернешься с таким количеством. — Кевин не должен узнать, — резонно заявляет Эндрю. — А я умею хранить секреты. — Нет, Эндрю. — Пять. — Нет. Две. Эндрю прищуривается на нее. Она прищуривается в ответ. — Две. — Пять. — Три, — кивает Рене. Она использует ту же тактику, что и Эндрю, но наоборот — начинает с малого, договаривается о большем до более разумного числа. — Пять. — Три. Нил бросает на Эндрю взгляд, мол, просто соглашайся. Это не тот бой, который ему нужно выигрывать. — Четыре, — говорит Эндрю. Рене открывает рот, вздыхает и отвечает: — Хорошо, но не говори Кевину. — Окей, — счастливо отвечает Эндрю. — Ладно, погоди, — вмешивает Нил. — Ты сможешь вместить хотя бы четыре? Не забывай, нам еще убирать штуки, которые купят девочки. Эндрю задумывается, а затем смотрит на Нила и кивает. И он серьезен. Он запихнет лишнюю пачку в чемодан, даже если это убьет его. Нил замолкает. Пусть будет так. Он выбросит кое-что из своей одежды, если понадобится. Он может отказаться от пижамы, это еще не конец света. — Это был очень просто, — говорит Мэтт, обнимая Нила за плечи. — Ну и как, Нил, каково это — быть папой? — Довольно круто, — отвечает Нил. — То есть, наверное, было бы хреново, если бы у нас были дрянные дети, но у нас, как бы, хорошие, так что все здорово. Это… странно, что с нами другие люди. В нашем доме. Типа, это наш дом, понимаешь же? И вдруг оказывается, что уже не только наш. Мне кажется, это, наверное, еще более странно, потому что у нас не было времени привыкнуть. То есть, если у тебя появляется маленький ребенок, то он появляется в доме — но, типа, это не совсем взрослый человек, это маленький ребенок. У тебя есть время привыкнуть к этому человечку прежде, чем вы начнете бороться с ним за телек. — Да можете просто купить второй, — отвечает Мэтт. — Честно, звучит как пустая трата денег. И, на самом деле, я не то чтобы хочу маленького ребенка. Мне кажется, маленький ребенок — это гораздо больше работы. — Пожалуй, — саркастично соглашается Мэтт. — Могу только предположить, что беспомощный человек, который прожил в этом мире всего пару недель, — это больше работы, чем два подростка. — Вот-вот. Я просто думаю, что если у тебя есть маленький ребенок, то к тому времени, когда ему исполнится четырнадцать, у тебя будет время привыкнуть. Подростки — не взрослые, они не… не совсем выросшие. — Как и большинство взрослых людей. — Справедливо и правдиво. И, типа, они наши дети, я люблю их, я бы не променял их ни на что на свете, и не то чтобы я этим недоволен. Я просто говорю, что немного странно, что с нами вдруг стали жить два подростка. У них просто есть… все эти штуки и травмы, а мы не просто их друзья, мы их родители, мы в ответе за то, чтобы помочь им пройти через все это, не причиняя еще больше травм, и просто… есть много способов проебаться, — говорит он, наблюдая, как Эндрю с Рене снова появляется в другом конце магазина, рядом с КитКатами. — И не так уж много способов сделать все правильно. — Эх, у тебя все получится. Типа, посмотри на Эндрю. — Он не был ребенком, которого мне пришлось растить, — говорит Нил. — Я знаю, знаю, просто хочу сказать, что ты хоть и не пройдешь всю их хрень за них, но можешь дать им пространство, чтобы у них была возможность прожить это самим. — Я знаю, просто кажется, что легче отнять это пространство, нежели создать его. Мэтт вздыхает. Кто-то протискивается мимо них. — Вот примерно так мы чувствовали себя с тобой. — Спасибо. — Я серьезно. Мы очень боялись, что случайно загоним тебя обратно в твою раковину. Но, как оказалось, мы не загнали, и — угадай что — тебе снова удалось сделать что-то раньше Кевина — конкретно, завести детей, и это в значительной степени определяет твой успех. — У него ребенок появился раньше, чем у меня. — Конечно, но у тебя двое детей, они учатся в школе, ты приводил их на интервью, ты хочешь научить одну из них экси… ты утер ему нос. Это потрясающе. — Утирание Кевину носа не должно было стать делом моей жизни. — Эх, — отвечает Мэтт, пока они наблюдают, как Рене и Эндрю возвращаются к ним. — Но это определенно уже что-то. Взяли что-нибудь вкусненькое? — он спрашивает Рене с Эндрю. Рене показывает две плитки темного шоколада. — Испеку что-нибудь. — Звучит круто, — соглашается Мэтт. — Клубника в шоколаде. Марципан в шоколаде. Ананас в шоколаде. Множество вариантов. Они с Эндрю быстро обмениваются идеями, становясь в очередь, пока разговор не перерастает в настоящее строительство из шоколада — разговор, к участию в котором Мэтт, по-видимому, хорошо подготовлен. Нил слушает, как они предлагают все более сложные вещи — экси-клюшку, статую Свободы, подушку, которая на самом деле будет мягкой, — и надеется и молится, чтобы его кухня не рухнула из-за всей этой шоколадной работы. Ну, хотя бы до окончания сезона. А потом они возвращаются в город, чтобы быстрым шагом пройти полмили до магазина «Американ Герл». Они проталкиваются через двери, сквозь толпы маленьких детишек и их родителей, и обнаруживают Пейдж, Натали, Дэн и Эллисон, которые спорят: выбрать Жозефину или Кит. — Какую взять? — спрашивает Пейдж, глядя на Нила. — Кит похожа на меня, но Жозефина реально классная. — Если единственное, что тебе нравится в Кит, — это ее внешность, то выбирай Жозефину. — Мне кажется, если бы я хотела куклу, похожую на меня, то надо было выбрать «Создай сама», — соглашается Пейдж. — М-М-М-м-м-м-м-м-м, дождаться не могу, когда у меня появится куколка. — Я и не подозревал, что куклы так важны, — хмурится Нил. — Мы бы купили вам гораздо раньше. Пейдж пожимает плечами: — Просто, типа, не у всех нас есть свой Эндрю. — Что? — Мягкий, плюшевый и обнимательный, — объясняет она, к большой радости всей компании в целом и к ужасу Эндрю. — Типа, у тебя, по сути, есть кукла, ты просто никогда не думаешь об этом вот так. — Ну, нет, потому что он человек. — Конечно да, но, типа, смотри. У кукол классные волосы, с которыми мы можем поиграть — у Эндрю есть волосы, с которыми ты можешь поиграть. У кукол маленькие ручки — ты держишь Эндрю за руки. Я могу заснуть, обнимая куклу — ты засыпаешь, когда Эндрю буквально лежит на тебе. Я могу наряжать куколок — Эндрю играет с тобой в переодевашки. Видишь? Куклы — это замена людям. — Что за е… — Рене закрывает Нилу рот ладонью раньше, чем он успевает закончить предложение, многозначительно смотрит на него и машет свободной рукой на множество детей вокруг. — В общем, мы готовы? — предлагает Дэн, махнув в сторону кассы. Группа единогласно решает, что да, они действительно готовы, и направляется в ту сторону. Нил цепляет Эллисон за руку, оттаскивая ее от компании. — Слушай. Я не буду пытаться заплатить за кукол, если ты не хочешь… — Не хочу. — Но я знаю, что их номер в отеле и билеты были оплачены твоей картой, и я знаю, что они заказывали доставку еды в номер. Пришлешь мне счет? — Нил Джостен, ты думаешь, я этого не знаю? — Уверен, что знаешь, но… — Рада, что мы поговорили об этом, Нил. — Я не могу просить тебя тратить дохрена денег… — Ты и не просил, так что все чики-пуки. — Хотя бы давай напополам? — Когда мы с Рене переедем в Южную Каролину, сможешь сводить нас в самый дорогой рестик, который только знаешь. Договорились? — Это как будто… — По рукам, — радостно отвечает она. — Это будет двойное свидание. И затем она направляется к группе, догоняя остальных в очереди. Нил сдается и следует за ней, присоединяясь к ним. Дэн обнимает его за талию, а он обнимает ее за плечи. Нил замечает, как Пейдж блуждает взглядом по магазину, останавливаясь на симпатичной одежде, милых вещичках, дорогих штуках, и он протягивает руку и легонечко подталкивает Эндрю локтем. Эндрю в ответ щелкает пальцами — он тоже это видит и запомнит, на каких вещах взгляд Пейдж остановится. Нил отмечает, что Натали далеко не так зациклена на остальной части магазина; она продолжает глядеть на свою куклу Кайю. Ну, он точно не сможет подарить ей восемнадцать штук Кай на Рождество, но, по крайней мере, хотя с Пейдж будет легко. Эллисон платит; Дэн переводит ей половину суммы по Венмо через пару секунд, когда Эллисон проводит карточкой. Нил клянется, что им тоже купит большие рождественские подарки. Они провожают Эллисон и Рене до ближайшего входа в метро. — Ты будешь… как бы, с тобой все будет в норме, когда ты переедешь из центра города в Южную Каролину? — спрашивает Нил. Эллисон изящно приподнимает бровь. — Я везде буду в норме, где буду. Нил приподнимает две брови — не так изящно. — Бессмыслица. — Вообще было забавно, — разъясняет Рене, — но я счастлива существовать на улице, где могу ходить, не перекрывая движение. — И трудно выспаться, чтобы быть хорошенькой, когда вся шумиха прямо за окном, — добавляет Эллисон. — Так что да, все будет в норме. Не волнуйся, я бы не стала делать себя несчастной ради тебя. Нил улыбается ей: — Отлично. А то мне бы это ужасно не понравилось. Эндрю обнимает Рене, Рене с Эллисон быстренько спускаются в метро, а затем остальная часть группы направляется к крытой стоянке в конце квартала, где Мэтт и Дэн оставили машину. — Эллисон и Рене такие миленькие, — размышляет Натали, пока Мэтт направляет авто к отелю. Нил фыркает: — Это ты еще не видела, как они соревнуются в армрестлинге. — Помнишь тот раз, когда мы их застукали? — спрашивает Дэн. — Они начали с армрестлинга, а закончили тем, что Эллисон взяла голову Рене в захват? — Я лучше всего помню, как Рене потом ударила Эллисон в живот с такой дурью, что та ее фактически отпустила, — отвечает Мэтт. — Многие люди забывают, что, конечно, хоть Эл и чрезвычайно женственна, а Рене очаровательна, но они обе любят — и играют или играли — в один из самых жестоких видов спорта в мире. И пусть Рене больше не играет, но она была спарринг-партнершей Эндрю в колледже, и остается ей до сих пор — каждый раз, когда они находятся рядом друг с другом больше недели. — О. Получается, типа, Эндрю с Нилом, но наоборот. — Ну типа, — соглашается Мэтт. — Милашки снаружи, гнусные внутри. Они добираются до отеля, забирают багаж и возвращаются в машину — аэропорт находится в двадцати минутах от дома Мэтта и Дэн. Нил наблюдает, как девочки начинают клевать носом — это была тяжелая пара дней. Пейдж задает несколько вопросов о том, что они проезжают по дороге в аэропорт, но замолкает. Натали кладет голову ей на плечо, и Нил борется с желанием разбудить их; не то чтобы им нужно быть начеку в машине, не то чтобы Нилу нужно следить за их режимом сна. Не похоже, что им нужно привыкать к работе до седьмого пота. Так что он умасливает Дэн рассказывать о команде, которую она тренирует, до конца поездки. Добравшись до аэропорта, они вытаскивают чемоданы на тротуар и укладывают кукол в чемодан Нила вместе с одеждой девочек; одежду Нила в конечном итоге втискивают в ручную кладь девочек, что кажется Нилу немного излишним — почему им не засунуть свою одежду в собственную же ручную кладь? — но он не собирается спорить. Эндрю делает глубокий вдох и убирает пачки «Риз» в чемодан, который, конечно, недовольно поскрипывает, но все равно закрывается. Девочки кое-как ползут через аэропорт, проверку багажа и падают в кресла, играя в телефоны. Нилу, опять же, приходится сопротивляться импульсу насторожить их — он, должно быть, устает; становится все труднее и труднее сдерживать порыв привести их в форму, вбить в мозг навыки выживания. Поэтому вместо этого он смотрит на Эндрю. Эндрю не смотрит в ответ — Нил знает, что он храбрится перед предстоящим полетом, — но и не возражает. Позволяет Нилу почитать ему по дороге домой; Пейдж и Натали засыпают, как только самолет трогается с места, и не просыпаются, пока самолет не начинает снижаться, когда Нил убирает «Макбет», а Эндрю хватает его за руку. — Хочешь, я поведу? — спрашивает Нил, когда они направляются к машине с багажом. Эндрю качает головой, но выглядит выжатым, так что Нил не спит всю дорогу до дома, указывая на случайную фигню по пути — деревья с верхушками, похожими на веера, кусты, торчащие веточками на проезжую часть, машины с индивидуальными знаками, звезды, постепенно появляющиеся на небе. До дома они добираются целыми и невредимыми. Нил — как часто у него и бывает — взволнован и шокирован, видя дом нетронутым и все еще стоящим, совершенно пустым, если не считать кошек, встречающих их у двери. — Можно оставить стирку до завтра? — спрашивает Пейдж, зевая. — Мы все сделаем, как только проснемся, клянемся. — Это может подождать даже до завтрашнего вечера, — соглашается Нил. — Но… погодите, поможете мне достать кукол из упаковок? — О да, — отвечает Пейдж, стараясь улыбнуться. Требуется две пары ножниц и нож для стейка, но кукол они открывают. Пейдж обнимает своих, издает счастливый вздох, обнимает Нила и Эндрю и шагает в постель. Натали берет куклу локоть, свободной тоже обнимает Нила и Эндрю и следует за Пейдж. — Можем не ложиться, — предлагает Эндрю. — Посмотрим телек. Нил качает головой: — Ты без сил, да и я тоже. Эндрю кивает: — Справедливо. Он кормит кошек, пока Нил чистит лотки, а потом присоединяется к нему в ванной. Нил слышит, как в соседней ванной выключается кран — девочки, наверное, закончили готовиться ко сну. Сэр и Король проскальзывают на ночь в их с Эндрю спальню, и Эндрю закрывает за ними дверь. Нил падает в постель, издает «у-уф», когда Эндрю падает на него, и целует его в лоб. — Мы сделали это, — говорит он тихонько. — Осталась еще одна игра, и мы пережили еще один сезон. — Еще одна игра, — соглашается Эндрю. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. — Спасибо, что ты моя личная куколка. — Ненавижу тебя. Нил прыскает, целует Эндрю в лоб, крепко прижимает к себе и закрывает глаза.