С другой стороны

— Он назвал меня «куклой». Чертовской «куклой», понимаешь?! — кричит Петербург, сгорая от дикой злобы. — Куда вообще Юрий смотрит? — Ну-ну, тебя так оскорбили слова ребëнка? — лишь смеëтся над ним Камалия, вальяжно развалившись в кресле.        В Москву она приехала вместе с Александром, для моральной поддержки. Но вот только он отказывался это принимать и находил другие причины, мол, одному там будет нудно и скучно, а Казань хоть глаз порадует и о чëм вообще можно говорить с этим молокососом? Всякое придумывал лишь бы не показать свои волнение и тревожность. И конечно же Камалию не обманешь, уж слишком долго и хорошо она его знает. Она особо и не противилась, ей самой было интересно посмотреть на причину частых расстройств и раздражительности Александра.        Михаил показался ей весьма умилительным и забавным. Такой растрëпанный и мелкий, шумный и шустрый. Камалия не могла понять, как можно ненавидеть и злиться на такого миниатюрного мальчишку, который по весу едва достигает 20 килограмм. Было смешно со стороны наблюдать, как Александр терпел маленькую столицу, как искажалось его лицо от еë речи, и как он мельком глядел на Казань раздражительным взглядом.             «Только посмей посмеяться.» — так и говорил он. И всë же, как бы трудно это не было, Камалии хватило сил сдержать и намëк на улыбку. — Его существование оскорбляет меня в целом! — со всей силы плюхается в соседнее кресло Александр. — Так ещë меня поставили к нему наставником и учителем на последние лет 100 точно! — он качает головой, раздражëнно выдыхая.        Он явно не думал, что спустя столько лет главенства, его так резко променяют на небольшой городок, который, оказывается, специально для роли столицы выстраивали на берегах реки Москвы. В тот момент Петербург был сильно поражëн и первый день ходил, как в тумане. Он не о чëм не думал, только пребывал в шоке и отказывался принимать это, как правду. А на второй день он впал в глубокое отчаяние, осознавая действительность этого факта. Больше всего злило с какой лëгкостью Юрий сообщил ему, что намерен сменить столицу сразу после того, как сменил название его города на европейский лад. И если Александр смирился со вторым, то с первым не смог. Его это очень сильно задело. Он метался из стороны в сторону, чуть ли не ревел от обиды и разочарования, да не мог, как бы ему не хотелось. Он хотел показать, как ему больно, как печально и подавленно себя чувствует. Но он уже давно выплакал все свои слëзы. И все эти терзания принесли ему чëртовы Юрий с его Москвой. Они даже в общих чертах не понимают, что на у него на душе. Честно говоря, на второго он пытался не злиться, в глубине души понимал, что он-то не виноват в этом, пытался смириться, всë же когда-нибудь должен был наступить этот момент. Но эмоции взяли вверх и вскоре ненависть выплеснулась и в сторону невинного мальчишки. Со временем его окутала злость и гнев, которые напоминает о себе и сейчас. Александр чуть не изорвал на себе все волосы, чуть не сточил все зубы, чуть не сошëл с ума с великим желанием свернуть шею Москве за то, что отобрал смысл его жизни. Даже вчера, как только он увидел Михаила, у него вновь появились сильные обида и злость. Снова появились навязчивые мысли, которые преследовали его до этого. Захотелось вцепиться в него, схватить эти светлые волосы, оттянуть их и вырвать, разодрать лицо, отпинать ногами, убить. Но последнее, к сожалению, возможным не было. Потому Петербургу пришлось терпеть. Терпеть чужие взгляды, слова и прикосновения. Терпеть Михаила, который наивно полагал, что он примет его с распростëртыми объятиями. Но такому никогда и не бывать. Александр ненавидит его всем сердцем и терпит его еле как. — Я более чем уверена, что это не стоит твоих нервов, җаным! — отвечает Казань, ласково беря Петербурга за руку. — Смотри с другой стороны, теперь ты можешь отдохнуть от столичных дел. Всë это легло на чужие плечи. — Возможно, ты частично права. — подумав, ответил Александр и сжал чужую ладонь, словно спасательный круг, начиная расслабляться.        Всë же близился поздний час, а он с раннего утра на ногах, так ещë и разнервничался. Пора бы отойти ко сну.                               ***        День в царском дворце не задался с самого утра. Михаил проснулся ни свет ни заря и разбудил всех, кого только можно. Причиной столь раннего пробуждения был кошмар, после которого он отказывался засыпать. Даже Александр, которого обычно было проблематично разбудить, проснулся, заслышав посторонние шумы в коридоре. Сначала он пару минут повалялся в постели, закрыв лицо и уши подушкой, и желая вновь заснуть, но этого сделать так и не удалось. Поскольку желание поспать дальше было намного сильнее, Петербург с раздражëнным вздохом скинул с себя одеяло, присев на край матраца. —Ты куда, җаным? — нежно скользнула рукой по оголëнной спине Камалия, не открывая глаз. — Надо бы с шумом разобраться. — накинул на себя халат и подпоясал его Александр.       Затем он грозно подошëл к двери и резко отворил еë с целью унять наглецов, которые посмели нарушить его крепкий сон, в котором хотелось бы быть большую часть времени.        «Бах!» — громко раздался удар, как только дверь открылась. Петербург дëрнулся от неожиданности и остатки сна, как рукой снесло. Кажется, он кого-то сбил. Он тут же вышел из покоев, чтобы помочь пострадавшему, заглянул за дверь и увидел Мишу, который держался за лоб и тихонечко ойкал, ненавистно и так по-детски оскорбляя того, кто открыл дверь. Ох, каково было его удивление, когда перед собой он увидел Александра Петровича, в сторону которого сказал так много гадостей. — Ой! Это были вы?! Простите! — тут же виновато затороторил он и вскочил на ноги. — Я правда не хотел вас оскорблять, Александр Петрович! Оно само! — цепко сжал чужой подол халата Миша, крепко прижимаясь к Романову. — Извините!        Лицо Петербурга изменило бледный цвет на малиновый. Он стиснул кулаки, чтобы, не дай боже, не ударить мелкую и непослушную мартышку. Разницы между ней и Мишей он не находил: ведëт себя дико, орëт, бегает. Так ещë так нагло хватает его, при этом оскорбляя! Ну что за хам! — Михаил Юрьевич, отпустите меня и отойдите на пару шагов. — чуть ли не рыча, грозно протянул Александр, устрашающе сверху смотря на мальчишку.        Такой тон напугал Мишу, и он тут же отпустил его и, неловко отойдя назад, сложил руки за спиной. Что он опять не так сделал? Уже второй раз он видит бывшую столицу в прескверном настроении. Это довольно досадно, ведь хорошие отношения с ним иметь очень хотелось. Он полночи размышлял о том, что стоит сделать, чтобы Александр не так сильно злился и расстраивался из-за него. В первую очередь, в голову лезли комплименты, но, как показала практика: Петербург не любит их. Потому Миша копал глубже, перебирая все возможные варианты, которые он только знал или мог придумать. Остановился он на том, что бывшей столице надо угодить, показать, что он достоин с ней дружить. Но вопросов меньше не становилось. Как это сделать? В какой момент? Все они перемешались в черепной коробке, слипаясь в один огромный и склизкий ком. — Почему вы позволяете себе бегать рано утром? — холодно спрашивает Петербург, складывая руки на груди. — Вы ведëте себя отвратительно! — Вообще-то, мне при- — Это был риторический вопрос. — грубо перебивает его Александр, повышая голос. — Пока говорю я, вы не смеете что-то сказать без моего- — С чего я должен молчать? — ещë громче задаëт вопрос Миша.        Честно сказать, он не желал конфликта с Александром. Но и терпеть такой тон в свою сторону больше не собирался. Мальчишка, привыкший к тому, что никто ему не перечит, любит и лелеет просто за то, что он существует, явно был в замешательстве, впервые узрев такое строгое отношение к себе. У него просто в голове не укладывалось, как такое может быть возможным. И его ответ явно не радует бывшую столицу. Он становится темнее тучи, а из глаз мечет грозовые молнии. Между ними нарастает напряжение. — Я ему слово, а он мне десять. — бурчит, закатив глаза Александр. — С того, что я ваш учитель и наставник! И вам уж явно не помешает замолкнуть и слушать меня! Ничего умного всë равно не скажете.- рассерженно выдохнув, наконец отвечает он. До сих пор не может понять, как можно быть таким нахальным и пустоголовым. — Вы ужасный и невоспитанный неуч! Как же сложно мне будет что-то вбить в вашу голову! — А вы… вы… Червяк! Я вас больше не люблю, вы плохой! — уже окончательно расстроившись, восклицает Миша и убегает прочь. — Да слава богу! Мне аж лучше стало! — кричит ему вслед Александр, но с самодовольной ухмылкой, которую маленькая столица уже не видит.                               ***       Миша забегает в свои покои, громко захлопнув за собой дверь, и со всей силы бросается на кровать. Он тыкается лицом в матрац, кричит и ревëт в него, попутно избивая его ногами и руками. Как же он был зол на Петербурга! Теперь он не казался ему прекрасным принцем на белом коне, которому несвойственно иметь недостатки. На деле он оказался сварливым старичком! Таких на всю столицу было куча, так теперь ещë и он в роли учителя и наставника! Вот почему он не может вести себя нормально? В этом мире вообще есть то, что ему нравится? С трудом верится! Никто ему не нравится, а он просто злобный и жестокий! Может быть, он и совершил многочисленные подвиги, но похоже он слишком зазнался и ещë не привык жить в роли обычного города. Всë таки, правду про него говорят. Такие выводы сделал для себя Миша. Теперь Петербург вызывал у него только ненависть и обиду, а не радость и восторженность, как недавно. Даже сложно поверить, что он так долго ждал шанса увидеться с ним.       «И вообще, не так уж он и красив! На жабу похож! И ещë — " — Позволите войти, Михаил Юрьевич? — прервала гнусные размышления Миши Камалия, заглянувшая в его покои.        Миша тут же перевернулся и посмотрел на девушку с длинными каштановыми волосами, по цвету похожими на горячий шоколад, который он недавно пил. И глаза у неë карие, такие добрые и тëплые. В отличие от Александра, голос у неë приятный и вызывает доверие. Поэтому Москва в ответ кивает.       Казань плавно проскальзывает в покои и опускается на край постели недалеко от столицы. А Миша осматривает еë, склоняя голову на бок. Уж очень интересно она выглядела. И так нежно пахла мëдом. Честно говоря, в его голову пробрался небольшой соблазн придвинуться ближе и лизнуть. Вдруг, и на вкус она будет так же сладка? — Что-то случилось? — ласково улыбнулась Камалия, заметив расстройство на личике мальчишки. — Петербург огорчает! Он очень сильно обидел меня! Накричал и оскорбил! — тут же начал жаловаться Миша, пока на глазах наворачивались слëзы. — А я совсем по-другому его представлял! Думал, что он будет добр и мил ко мне! А он оказался таким плохим!        Казань тут же прижимает его к себе, бережно поглаживая по светлым волосам, но не сильно, чтобы Москва, если захочет, вырвался из объятий. Но он остаëтся в них и прижимается сильнее, вздрагивая от каждого вздоха. — Михаил, ну чего вы? — тихо спрашивает Казань, скользя рукой по дрожащей спине. — Не злитесь вы так на Александра. Он правда не такой плохой, как вы думаете. — Откуда вам знать? — А я его супруга. И я-то знаю, он не хочет вас обидеть.        Миша недоверчиво поднимает взгляд, на что Казань демонстрирует ему свою изящную кисть, на безымянном пальце которой блестело золотое колечко с насыщенным гранатовым камушком. Затем она снимает его, показывая обратную сторону, где красовалась гравировка с датой бракосочетания. Сомнений у Миши больше не остаëтся. Да и изначально смысла Камалии врать ему не было. — Тогда почему он так ко мне плохо относится? — не унимается Московский. — Он так беспокоился, когда вы стали новой столицей. Ему думалось, что его предали и променяли. — выдыхает Казань, вспоминая, как бессильно тогда выглядел Александр. — Глаза совсем пустые, и осанка сгорбленная. Никого видеть не хотел, прогонял, кричал и даже кутил. Ни дня без алкоголя прожить не мог. — она медленно покачивает головой. — Простите, самой тягостно это вспоминать. Он до сих пор свыкнуться не может, но пытается. Уверена, что он сможет побороть в себе негативные чувства в вашу сторону, вы ведь ни в чëм не виноваты. Просто нужно подождать. Думаю, вы поняли, что я хочу до вас донести. Вы же умненький.        Миша уже совсем успокоился и слушал еë слова внимательно, не пропуская ни одной детали. В один момент, ему действительно стало жалко Александра и стало совестно за свои мысли. Ему бы тоже было далеко не приятно, если бы его резко поменяли. Казань, пожалуй, права. Ему не стоило делать таких ошибочных суждений о Петербурге после парочки бесед, толком не зная о нëм ничего. Но и ему срываться на Мише не следовало. Он же всë же ребëнок, как ни крути. Намного восприимчивее и чувствительнее. Вот, надумал себе кучу всего.        Казань будто сочла его мысли и тут же продолжила: — Считайте, я уже поговорила с ним насчëт этого. Не беспокойтесь. Он на самом деле не такой, какой вам кажется. Он очень ранимый и чувственный! Добрый и понимающий. А ещë он такой романтик! Кхм… Вы уж войдите в его положение и сильно не злитесь. У него и так множество врагов, не становитесь таковым. Всë же вам предстоит общаться и быть вместе ещё долго.       Самого главного она добилась — внесла ясности между двоими. Напряжение начинало идти на спад. Камалия ненавязчиво приобняла Мишу и, чмокнув его в блондинистую макушку, поднялась с постели, направившись к двери. — А вы кто? — резко спрашивает Московский, не отводя взгляда от таинственной и приятной незнакомки. — Казань. Может, и слышали когда-нибудь. — с ласковой улыбкой отвечает она. — Но можно звать Камалия. — А я слышал! — тут же восклицает Миша. — Я о вас много-много читал! — Какой чудный ребëнок! — смеëтся девушка и всë же уходит, оставляя обоих в приятном расположении духа.