русский рок, спасибо за то, что ты русский

Если честно, то Лера находила гардероб Олега гораздо более занимательным чем Сережин. С Разумовским-то все давно понятно, так одеваться можно только если ты больной на голову гомосексуалист. И не то чтобы Волков не был таким же, просто его одежда не отображала, что после гей-парада у него запись к психиатру, настолько ярко. От этого и была интереснее. Помимо футболок с волками было много моднявых чёрных плащей. Большинство из них Олег не носил, только отряхивал от пыли и приговаривал: "Эх, дикий был 2014". Разумовский поддакивал: – Ты такой брутальный в этом плаще был. Я минировал Питер, а сам все только о тебе и думал. Даже больше чем о Громе, – ебанатики, ей богу. В самой глубине шкафа висела потрепанная футболка с покеболлом. Слишком маленькая, чтобы налезть на тридцатилетнего мужика. Разумовский по-секрету накрысятничал Лере, что Олег носил её в восемь лет, когда только открыл для себя мир разноцветных японских тварей – покемонов. Футболка была нежно любима до сих пор, и Волков хранил её в память о беззаботных детских годах. Когда пломбир был вкуснее, а голова Сережи здоровее. Дальше начиналась Лерина любимая часть шкафа. Футболки с рок-группами. Больше всего было шмотья с Арией, как действительно классного, так и откровенно всратого. Была даже футболка с подписью Кипелова. – Это, Валера, с концерта в 2002. С автографом, – мужчина любовно поглаживал застиранную тряпку. Лера в 2002 ходила пешком под стол, пиздилась за самые яркие кубики в детском саду и была далека от ностальгии мужчины. Помимо Арии был древний как мир мерч с Гражданской Обороной, Королём и Шутом, Сплином, Кино, ДДТ, Би-2, Алисой, Крематорием, Сектором Газа... Все в том же бездонном шкафу нашлась и гитара. Слегка рассохшаяся и с порванной струной. – Ой, Лера, он как гитару купил, так все, пиздец. Сидел, играл свой русский рок, даже сам пытался песни писать. На меня вообще хер забил. – Никакой хер я на тебя не забивал, Серый. Ты был моей музой, я про тебя песни и писал. – Ага. "Я люблю, когда солнышко светит, и люблю я телку свою". Я, Лера, оказался телкой, – Лера каждый день поражалась многогранности их отношений и просто общей ебанутости.– Ну Серый, это чтоб не по-пидоски было. Сам знаешь, какие времена и какое место были, – Разумовский закатил глаза. В его понимании, если любишь, то и пидорство не зазорно. А вообще очень даже поэтично. Его любимые художники Возрождения все поголовно геями были, и ничего. Суровое общество нулевых считало по-другому и прогрессивностью не страдало. Макарову на секунду кольнула обида за них, но спазм в груди быстро прошёл, когда Волков приобнял Разумовского и ласково пробурчал что-то в рыжую копну волос. У них все по-своему хорошо. Венцом гардероба Волкова были футболки с собачками, фотки которых он так любит листать в интернете. Он надевал их редко, но в такие дни весь светился и сам напоминал гигантского пса, и даже чай заваривал с особым задором и радостью. Серый просек это быстро и начал заваливать Олега футболками с проклятыми собаками. Самые позорные рано или поздно уходили на половые тряпки и полотенца. Лера втихую ржала со всего, но стало не до шуток, когда Разумовский подарил одну из них Макаровой за "отличные успехи в работе" и дал прозрачный намек на то, что она может выбирать себе надгробие (так и быть, он его оплатит), если не будет носить этот пиздец. Лера больше не считала ничего из этого милым или смешным.