Tied experiment.

— Красавчик, подвезти? — Намджун и несколько его коллег отвлекаются от беседы и ищут глазами источник вопроса. Заметив симпатичного парня, опирающегося на капот недешёвого белого автомобиля, мужчины неопределённо начали указывать пальцем то на себя, то на кого-то из друзей. Намджун лишь улыбнулся, но решил подыграть, копируя поведение своих подчинённых. — Ты, высокий обворожительный блондин в очках, — добавил ясности парень и поманил Намджуна, который единственный подходил под описание, к себе ладонью. Мужчина прощается с коллегами и медленно подходит к авто, улыбаясь во все двадцать восемь. Когда он уже открывает заднюю дверь, до него доносится полный негодования вопрос: — Руководитель Ким, вы же женаты! Вы так легко согласитесь? Намджун улыбается и ставит рабочую сумку на сидение, захлопывает дверь и переваливается через капот, притягивая парня к себе для поцелуя. — Как я могу отказать мужу? — игриво отвечает вопросом на вопрос Намджун, заставив коллег собирать свои нижние челюсти, потерянные от удивления, буквально по асфальту. — Подвези, прелесть. Низкий смех такого утончённого, миловидного парня добивает работников окончательно. Пара садится в машину и менее чем через минуту на служебной парковке не остаётся даже звука мотора. — У нас что, шеф – гей? — делая большие паузы между словами, спрашивает один из мужчин у своих коллег. — Походу, да… — Так значит ты у меня женат? — жёлтые водительские очки смотрятся на милом лице довольно забавно, парень приподнимает их, чтобы лучше видеть своего мужа. — Ликси, я тебе не говорил, — выкрутив драматичность на максимум, произносит Намджун, — но у меня уже десять лет есть тайная жена, которая растит моих детей. Каждый месяц я отправляю ей половину своей зарплаты, а с тобой я только из-за внешности и прекрасного секса. — Дурак, — смеётся Феликс, надевая очки обратно и трогаясь, замечая зелёный сигнал светофора. — У нас просто в характеристиках работников в пункте «семейное положение» пишут не «женат/замужем», а «в браке», вот никто и не знал, что я принадлежу одному очень милому мужчине. — Я ещё слишком молод, чтобы так называться, — Намджун хотел было что-то возразить, но Феликс пресекает эту попытку. — То, что у меня обручальное кольцо на пальце, не делает меня мужчиной. Мне всего двадцать два! Я молодой парень в расцвете сил. — Ладно-ладно, хорошо, никто не знал, что я принадлежу одному очень милому парню, — исправляется старший, делая явный акцент на последнем слове. — Вот так-то, — самодовольно одобряет Феликс. — Мужчина у нас ты. — Как скажешь, радость моя. Феликс – фотограф, и сегодня у него отменилась одна съёмка, вот он и решил в освободившееся время забрать мужа с работы. Он никогда этого не делал, поэтому немного волновался, но всё получилось более чем удачно. Парень специализируется на креативной съёмке и за несколько лет своей работы чего только не делал. Однако его клиенты часто хотели использовать в своих фотосессиях верёвки, цепи, ремни, металлические недвижимые крепления, и Феликс как-то втянулся, начал видеть в этом свою красоту. На таких съёмках никто никогда не раздевался, всегда делался упор на эмоции, на чувства, а верёвки лишь дополняли образ, были эстетически необычным акцентом. Только вот чем больше подобных фотосессий проводил Феликс, тем интереснее ему становилось, как бы выглядел в таком виде Намджун. — У тебя ещё много работы? — старший грешил тем, что работал сверх меры, часто засиживаясь допоздна. Феликс хотел немного отвлечь его сегодня, а заодно получить живое воплощение своей фантазии. — Нет. Я сделал всё, что хотел. Я полностью свободен и намерен посвятить этот вечер тебе. — Прекрасно, у меня как раз есть на тебя планы, — заговорщически произносит Феликс, отвлекаясь на секунду от дороги, чтобы взглянуть на мужа. — Посвятишь? — Намджун знает, что за «планами» может скрываться абсолютно что угодно. — В этом твой отец не участвует? С отцом своего мужа Намджун не был знаком лично и знакомиться не собирался. Боялся он его. Тот был категорически против их брака, даже не явился на свадьбу, поначалу он угрожал расправой, но там вмешался Феликс и надавил на отцовские чувства. Скрепя сердце мужчина тогда дал разрешение на брак, но видеться с ним Намджуну запретил. Он у Феликса до сих пор спрашивает, не расстались ли они, не думают ли о разрыве, не нашёл ли его сын кого «получше», но Феликс на подобные расспросы лишь закатывает глаза, говорит, что всё у них прекрасно, и отправляет одно из последних селфи с поцелуем, чтобы доказать свои слова. Отец, конечно, бесится, но потихоньку привыкает. Может, когда-нибудь, Феликс и познакомит двух значимых мужчин своей жизни и не будет переживать, что кому-то придётся вызывать скорую и, возможно, полицию, но точно нескоро. — Нет, я ещё планирую с тобой пожить, так что натравлять на тебя папу не собираюсь, всего лишь хочу тебя обездвижить и пофотографировать, — говорит Феликс, похотливо ухмыляясь. «Ну, а там посмотрим, может, и до оргазма доведу», — заканчивает про себя фразу парень, решив пока не озвучивать свой план полностью. — В эту схему всё ещё вполне вписывается твой отец, — тот работает хирургом, так что отключить Намджуну способность двигаться может даже с закрытыми глазами. — Нет, — жёстко отвечает младший, прерывая хихиканье мужа. К здоровью он относится серьёзно, поэтому накачивать своего любимого препаратами точно не будет. Машина заезжает на подземную парковку, Намджун забирает свои вещи с заднего сидения и, элегантно открыв дверь и подав руку, уводит Феликса к лифту. В квартире мужья наконец могут нормально поцеловаться. Без свидетелей, без косых взглядов, без страха, а просто нежно, долго, чувственно. Младший цепляет пальцами цепи на брюках Намджуна и тянет за них в спальню. Старший замечает выдвинутый стул и штатив, пока без камеры, но, видимо, скоро она там появится. «Планировал, — понимает Намджун и втягивает мужа в тёплые объятья, которых им обоим в последнее время ужасно не хватает, — готовился, чертёнок». Феликс сжимает в руках ткань чёрно-белого свитера и трётся щекой о грудь Намджуна. — Тебе не кажется, что ты не очень-то похож на руководителя крупного отдела известной компании? — Я не виноват, что в здании холодно. Нам не настроили ещё отопление. — Тогда ладно, — парень смотрит наверх, в тёмно-карие глаза, и мягко целует любимые губы, — но в костюме ты смотришься лучше. Намджун это знает, но деловой стиль ему уже порядком надоел, поэтому хочется иногда надевать обычные джинсы и свитер вместо брюк с пиджаком. — Мне надеть классику? — Не нужно. Всё равно скоро сниму с тебя всё, — от такого ответа Намджун слегка напрягается, но приятное предвкушение затмевает все страхи. Феликс, мягко надавив ладонями на ключицы Намджуна, отстраняется от объятий. Старший не спешит расцеплять руки, поэтому просто спускает их чуть ниже, к копчику. Феликс оставляет короткий, невинный поцелуй под левым ушком своего любимого и тянется пальцами к очкам. Дужки немного застревают, так что Намджун чуть-чуть помогает снять с себя аксессуар, буквально выскальзывая из него, отклоняясь назад. — Позволишь? — спрашивает Феликс, аккуратно складывая очки рядом с довольно интересным предметом на близстоящем столике. — Для тебя – что угодно, радость. — Тогда присядь. Намджун выпускает Феликса из рук и садится на стул, который младший явно не просто так выдвинул в центр комнаты. Сам же Феликс становится у него за спиной и просит закрыть глаза, после чего накрывает веки широкой тёмно-синей лентой, завязывает её сзади крепким узлом, ненароком вплетая меж петель белые, только недавно изменившиеся в цвете волосинки. Пальцы Феликса скользят ниже, к ушам, аккуратно перекатывают серебряные серёжки. Намджун, лишившись одного из органов чувств, должен ощущать себя ново или, как минимум, странно, но он стал податливее и спокойнее – он доверяет Феликсу, ему нет причин напрягаться или бояться. Губы младшего не отстают и тоже дают о себе знать мягкими поцелуями близ ушей и носа. Парень отклоняет голову Намджуна назад и, смотря будто сквозь ткань и кожу в самое зеркало души, произносит: — Я тебя раздену и свяжу. Сначала не полностью, только верх, а потом посмотрю на твою реакцию. Ты согласен? — игры играми, а навредить своему партнёру Феликс не хочет. Главное же, чтобы оба получили удовольствие. — Да, — Намджун пока никуда не уплывает, мыслит ясно, так что у младшего нет причин сомневаться в этом ответе. — Отлично. Я пофотографирую тебя, а потом доведу до оргазма, — Намджун соблазнительно облизывает губы, и Феликс не может устоять, чтобы не обойти стул и не поцеловать эти влажные, пухлые, манящие губы. Парень скоро отрывается и выдвигает подкроватный ящик – всё содержимое которого неведомо даже ему – достаёт из него два набора верёвок, каждый в своём чехольчике. Феликс знал, что и как делать, но с Намджуном этого ни разу не проделывал, тем более на голое тело, так что немного нервничает. Старший реагирует на все звуки, даже самые незначительные. Его напугал резкий треск в относительно тихой комнате, мужчина от этого дёрнулся и обеспокоенно спросил, всё ли в порядке. — Не волнуйся, просто пальцы хрустнули. — Боже, Ликси, осторожнее, — к спонтанным щелчкам суставов своего мужа, который младше его на добрых шесть лет, Намджун не привык до сих пор. Феликс вытащил верёвки из мешочков и, решив отложить тонкую жёлтую на какой-нибудь следующий раз, поднёс чёрную, более плотную к лицу старшего. — Приятно пахнет, — замечает Намджун. — Это масло. Можешь взять верёвку в руки, повертеть, почувствовать. Намджун так и поступает. Материал мягкий, но прочный, цвета мужчина не видит, но сейчас его это не так уж и волнует. Он оборачивает двумя витками своё запястье и оттягивает другой рукой свободные концы. Не режет. Это радует. — Положи, — Феликс пинает ногой ящик и возвращается к Намджуну, что беспрекословно подчиняется его инструкциям. — Я не буду использовать никаких игрушек. Только своё тело. Для тебя и этого будет много, как для первого раза. Верёвка остаётся лежать на бёдрах Намджуна, а Феликс, дождавшись кивка, означающего, что старший всё услышал и понял, стал вплотную, соединив своими ногами колени Намджуна, после чего несколько раз провёл ладонями вниз-вверх по его корпусу, пока наконец не потянул свитер вверх и не стянул его через голову, аккуратно минуя узкой горловиной повязку на глазах. — Готов, хён? — Да, готов. — Хорошо, тогда вытяни руки вперёд ладонями вверх и положи запястья одно на другое. Феликс отошёл на шаг назад, чтобы удобнее было работать, и велел Намджуну не разводить колени, забрал с ног мужа верёвку и, добавив к ней такую же вторую, обернул серединками в два витка его запястья. Закрепив узлом, он поднял руки Намджуна вверх и перевёл их чуть за голову, не упуская возможности сжать пальцами крупные крепкие мышцы. — Согни, — требует Феликс, и ладони старшего мгновенно опускаются на верх спины, оставляя локти торчать вверх, — молодец. Если что-то будет затекать или просто будет неприятно – говори, понял? — Да, — Намджун делает небольшую паузу, после чего добавляет, — господин. Не сказать, что Феликс сильно удивлён, но именно сейчас это обращение стало каким-то более горячим, более интимным, чем когда ему подобные использовал сам Феликс. — Так вот как ты себя чувствуешь, когда я тебя папочкой называю. — Мне прекратить? — Намджун чувствует, как с двух сторон по его груди скатываются концы верёвок, и слышит, как его муж становится прямо перед ним, едва не усаживаясь сверху. — Не нужно, — Феликс расправляет концы и поправляет положение рук мужа, — мне даже нравится. Концы, что оказались ближе друг другу, парень перекрещивает между ключиц и уводит за спину, устанавливая верёвку чётко на сосках, вторые два отрезка переплетаются с верхними и образуют крест чуть ниже, подчёркивая грудь. — Ты на мне звёздочку там плетёшь или что? — Намджун немного отрывается от спинки стула, чтобы Феликс мог перекрестить верёвки на спине, и примерно чувствует, по какому рисунку проходит материал. — Ну, что-то вроде того, — парень два раза оборачивает верёвками талию и завязывает все четыре конца в узел на боку. — Как себя чувствуешь? — Пока порядок. Чёрный хлопок прекрасно смотрится на коже. Верёвки красиво лежат, подчёркивая сильные мышцы. Кажется, будто Намджун стал ещё сильнее, даже тот факт, что он лишён зрения и наполовину обездвижен, не побуждает расслабиться и делать всё, что вздумается. — Какой же ты красивый, — шепчет Феликс, скользя пальцами по телу своего любимого. Парень берёт в руки камеру, которую настроил ещё перед отъездом, и, предупредив о начале съёмки, делает первый кадр. Он кружит вокруг Намджуна, фотографирует с разных ракурсов, вертит им, как хочет, меняя положение ног и головы. Штатив убирается в дальний угол за ненадобностью. Феликс не увлекается, так как время выдержки Намджуна ограничено, так что за чуть более чем двадцать минут съёмки камера отправляется отдыхать, а парень разрешает старшему немного расслабиться. Так совпало, что Феликс закончил связывание к закату, поэтому фотографии получились очень яркими и завораживающими. Намджун, сидящий в оранжевых лучах закатного солнца, его белые волосы, что буквально светятся в таких условиях, кожа, что покрылась лёгким потом и тоже сияла… Феликс чуть губу себе не откусил, пока разглядывал своего мужа. Во время работы он привык контактировать с клиентами, разговаривать с ними, хвалить за хорошие идеи и кадры, вот и Намджуна он не мог оставить без приятных слов и восторженных комментариев. — Ещё сидеть можешь или освободить тебя? — спрашивает Феликс, проверяя руки старшего. — Пока могу, — слегка подвигав руками, отвечает мужчина, — господин. — Отлично. Парень опускается на одно колено и проводит руками по ногам Намджуна, пальцами сжимает ляжки и звенит цепями, мешающимися под руками. Пальцы доходят до ширинки и без труда расстёгивают её. Намджун довольно долго сидел в одном положении, так что поднимать его сейчас опасно. Если у старшего закружится голова, то подстраховать себя он не сможет, а Феликс поймать в падении это большое тело не сумеет точно, поэтому парень лишь немного пододвигает Намджуна к краю стула, давая возможность слегка отклониться назад, и освобождает его член. Всё происходящее до этого Намджуна как-то не сильно возбуждало, зато сейчас, когда руки его мужа так правильно, так знающе его трогают, становится совсем жарко. Верёвка, что при движениях стимулировала соски, сейчас ощущается ярче, ибо мужчина извивается и заставляет её тереться о нежную кожу. Феликс играется с головкой, кружит по ней пальцем и наблюдает, как член его мужа постепенно увеличивается в размере. — У меня тут идейка появилась, — говорит младший, проведя ладонью по всей длине, — подожди немного. Феликс отходит и ищет нужную вещь в ящиках туалетного столика. Намджун уже полностью возбуждён и ждёт, когда ему дадут кончить, а Феликс, как назло, где-то ходит. К счастью, ожидание не было таким уж долгим, младший возвращается и кладёт две непонятные поначалу вещи на ноги Намджуна, становясь в прежнее положение. Старший дёргается, когда на его член падает несколько капель смазки, но потом его резко выгибает, насколько позволяет положение, ибо Феликс растянул латексную салфетку и резко провёл ей по головке. — Вот же с-с… — сквозь зубы выпаливает Намджун, но резко прерывает себя, вспоминая правило своего мужа. — Что? — Феликс всегда был категоричен к мату. При нём нецензурно выражаться можно только в совсем уж критических ситуациях. — …с-садист ты, — младший удовлетворённо хмыкает, с силой скользя салфеткой из стороны в сторону. — Ты же говорил, что не будешь использовать игрушки, — голова старшего мечется по сторонам, ощущение, что Намджун хочет укусить себя за бицепс, но ему не хватает гибкости, поэтому он может лишь стонать и подвывать от слишком уж ярких ощущений. — А это не игрушка, это средство контрацепции, — выкручивается Феликс и добавляет ещё смазки на член. — Ага, а используешь его как игрушку. — Джун, не вредничай, — Феликс получает какое-то поистине садистское удовлетворение от того, что такую власть имеет над полностью подчинённым ему сейчас мужчиной, что так влияет на него, — получай удовольствие и кончай, когда захочешь. Феликс поднимается с колен и ловит губами губы мужа, проглатывает его стон наслаждения и переключает внимание с члена на язык. Руки младшего продолжают работать и изводить Намджуна, верёвки по-прежнему давят на соски, рот тоже не отстаёт и повышает градус происходящего. Феликс замечает дрожь тела старшего и наступает на перегородки ножек стула, чтобы не дать своему любимому упасть. Намджун подаётся тазом вверх и кончает, низко выстанывая имя мужа. Феликс ещё пару раз проводит салфеткой по члену, натягивая латекс чуть не до основания органа, после чего отстраняется, наскоро вытирает руки от смазки и спешит освободить Намджуна от пут. Мужчина разваливается на стуле и глубоко дышит через рот, пытаясь вернуть дыхание в норму. Грудь уже свободна от верёвок, когда же узел на запястьях распадается, руки Намджуна с помощью Феликса аккуратно опускаются вниз. Двигать ими не хочется совсем, но надо, чтобы кровь снова начала нормально по ним циркулировать. — Феликс, ты… — Сиди молча. Младший разминает осторожно мышцы Намджуна, начиная с ладоней и доходя до шеи. Парень аккуратно поднимает старшего на ноги, придерживает за плечи и дёргает за край ленты, закрывающей глаза. Намджун стягивает сам синий атлас и откидывает его куда-то назад. Тёплый, благодарный взгляд карих глаз опускается на Феликса и встречается с абсолютно таким же ответным. «Похоже, ему понравилось», — мелькает у обоих в голове. Намджун затягивает мужа в объятья, несмотря на своё положение. — Иди в душ, — говорит Феликс, в шутку щёлкая пальцем по голому члену. — А ты? — А я приберусь здесь и перекачаю фотографии в компьютер, — отвечает и отходит подальше, напоследок любуясь плодами своего творчества. — А ты потом массаж мне сделаешь? — спрашивает Намджун, доставая себе новый комплект домашней одежды. — Позаботитесь обо мне, господин? Феликс прыскает со смеху. В такой лёгкой домашней атмосфере подобное обращение совсем неуместно. Намджун включает свет, ибо солнце уже почти село, и комнату постепенно заполоняют сумерки, он стоит в дверном проёме и ждёт, когда Феликс соберёт и даст ему мусор, которого совсем немного. — Позабочусь, — обещает парень, передавая небольшой пакетик и глядя прямо в глаза, — детка.