Архитектор не оценит страданий

      – Потрахаемся?       Девушка приподняла брови и сделала глоток из коктейльной рюмки, прежде чем ответить.       – Я сперва разговариваю.       – Хорошо, разговариваем.       Он не сразу понял, почему выбрал именно ее. Она была в парике с челкой и прической каре цвета розового шампанского, в носу – кольцо пирсинга, на левой руке и плече уходящий на лопатку абстрактный узор черной татуировки в виде пчелиных сот и геометрических паттернов.       Ее лицо сияет от хайлайтера. Макияж наверняка испачкает ему одежду.       Эрик облокотился на барную стойку, делая вид – вовсе не притворяясь – что во всем зале ночного клуба его интересует только она одна. Он уже был под кайфом, она прекрасно видела его расширенные зрачки, он намеренно ничего не заказывал, чтобы быть в фокусе. Он мог позволить себе быть последней скотиной, но это право всегда останется с ним – и потому лишь разглядывал девушку рядом с собой.       Он молчал.       – Как тебя зовут? – спросила она.       – Эрик.       Незачем скрывать и придумывать себе имя. Он видит ее в первый и последний раз в жизни. Она не представилась.       – Что ты любишь пить, Эрик?       – Вино.       У нее был приятный голос. Она не пыталась перекричать музыку с танцпола, при желании он бы прочел по губам.       – Какое?       – Токайское.       Она вновь вскинула брови, вновь поднесла бокал к губам.       – Оно же сладкое.       Она поморщилась с улыбкой, в ее рту он разглядел наращенные клыки. Эрик невольно усмехнулся.       – Да.       – А еще?       – Сухой вермут с водкой.       – Игра на контрастах.       Она рассмеялась. Он солгал про вермут с водкой.       – Мы достаточно поговорили?       Она покачала головой.       – Я различаю людей по голосу и по запаху, я хочу понять, что ты собой представляешь. Мне нужно, чтобы мне было вкусно.       Это какой-то особый формат флирта? Она была серьезна, она смотрела на него внимательно. Эрик прищурился.       – Во время секса я не разговариваю.       – Это не важно. Тело – резонатор, голос отражает то, что происходит внутри тебя.       – Ты и диагноз можешь поставить по голосу?       – Могу.       Он усмехнулся, расслабленно прикрыл веки на мгновение. Она странная. Если она окажется серийным убийцей-каннибалом, будет весело.       Она ростом ему по плечо, она худая, у нее маленькая грудь и узкие бедра. При желании он может закинуть ее на плечо… Эрик тоже худой, но высокий – больше шести футов ростом.       – И какой же?       – Не скажу.       Он забрал у нее из руки бокал, он едва сдерживал смех. Ей не мог не понравиться его голос, он прекрасно понимал, о чем она говорит, он тоже обращал внимание на голос, и мог понять что у человека внутри – анатомически.       На душу ему всегда было плевать. У представителей рода человеческого редко бывает душа, которая его привлечет. К телам он был всегда безразличен.       Эрик сделал глоток, девушка не сводила с него глаз. У нее темные глаза, темные брови, длинные ресницы. Под париком она брюнетка или шатенка.       Он отдал коктейльную рюмку ей, пальцы соприкоснулись. У нее ледяная рука.       – Пойдем.       – Куда?       – В туалет.       – Жесть.       Она поставила бокал на стойку, он наклонился к ней, он смотрел ей в лицо, она улыбалась. Когда они протискивались между потными горячими телами на танцполе, двигаясь к выходу из зала, Эрик почему-то был пьян, голова кружилась, но его ничего не смущало.       Он держал ее за запястье и тащил за собой по коридору, он затолкнул ее в кабинку, но не запер дверь на щеколду, потому что забыл. Она не напомнила ему, хотя он был готов поспорить, она на все это обратила внимание.       Рукам было горячо от прикосновений к ее талии, к ее бедрам. Поцелуй был странным, чужим, горько-сладким, как ее коктейль, не похожим ни на Токайское, ни на вермут с водкой. Клыки поцелую не мешали.       Сердце бешено колотилось в груди, он будто изнывал от жажды, от ее ладоней на своем члене он невольно подавался вперед, прижимался к ней, еще больше вкладывал себя ей в руки. Она сбросила на пол свои шорты и трусы, она расстегнула на нем рубашку. В тот момент он не думал, что она видит и ощущает его шрамы.       Ему было вкусно. Он и не думал, что будет так.       Одной рукой он крепко держал ее за затылок, вторая рука была внутри нее. Пальцы двигались ритмично, она уже замерла, вцепившись в его плечи мертвой хваткой, как кошка в игрушку, она не издавала звуков, лишь дышала в такт его толчкам. Член был зажат между их телами, одурманивающее чувство контроля, власти в своих руках…       Она кончила, он еще несколько секунд держал ладонь прижатой к ее паху, ощущая пульсацию. Очередной глубокий поцелуй – и он еще больше возбудился, упираясь членом ей в бедро, ведя им поперек живота.       Он достал из кармана спущенных брюк презерватив и надел его сам, он резко поднял ее под бедра, прислоняя лопатками к стене кабинки, он зачем-то полез с поцелуем к ее губам, вспомнил вдруг – с закрытыми глазами – что это не та женщина, которую он хотел бы иметь…       Она растерянно смотрела на него, когда он вдруг опустил ее обратно на пол, отступил назад, толкнул дверцу.       Он шел по коридору не оглядываясь, он на ходу застегивал брюки и рубашку. Он выбежал из клуба, сел в машину, он переводил дух и смотрел на свою левую руку. Он не сразу понял, что не потерял кольцо – а оно просто было на другой руке.       Руки были в перламутровом хайлайтере, руки были чуть липкими, эрекция еще не прошла. Безумие…       Душ все исправит. Жаль, что память себе стереть нельзя.