Клещи

      Всё дело в его взгляде. То, как он спокойно наблюдал за костром, методично подкидывая в огонь партию сухих палок, чтобы увеличить пламя, заставляло подвисать с открытым ртом. Его чёрные, как небо над головой, глазёнки медленно перемещались с земли на меня. Он почти не моргал, а даже если и моргал, то делал это медленно и лениво. Его спокойствие раздражало, но каким-то неведомым образом его спокойствие перекидывалось и на меня.       Одним словом, чудной чудак этот Ян, что как раз протягивал мне сигарету. Хотя это вовсе не одно слово, получается.       Я с благодарностью принял его табачный дар и сходу подкурился. После всех событий, сигарета — единственное, что способно меня по-настоящему расслабить.       Треск сухих веток мог претендовать на роль слабенького успокоительного, но никотин в данной ситуации — как пузырёк пустырника. Действовал наверняка.       — Так та твоя история с предками, — завёл разговор я, пока курил, а Ян сидел рядом и безуспешно вытряхивал из своей футболки пыль и грязь. — Была правдивой или нет?       — Процентов на семьдесят, — ответил Ян, последний раз с силой тряхнув футболкой. После этого он её наконец-то надел, избавив меня от необходимости отводить глаза от его голого пуза.       Лиственные ветки, которые я притащил, мы сложили у костра друг на друга. Ян не сидел сложа руки всё то время, что я бродил по лесу, и соорудил подобие горизонтального навеса под уклоном. Под ним мы сложили хавчик и медленно подтачивали содержимое корзины. Необходимость в навесе я не вкуривал до тех пор, пока Ян не накидал поверх него таких же веток с листьями. Он предполагал, что ночью ёбнет ливень. Тогда вся наша еда может пропасть, и было бы неплохо сохранить огонь, часть которого можно унести под этот же навес. Его аргумент звучал здраво, так что ворчать я перестал.       — Я говорил тебе, что не подозревал об их смерти, пока не доехал до больницы. Это те самые тридцать процентов лжи.       — Значит… ты сразу понял, что они умерли? — стряхивая пепел щелчком, я поднял на него сочувствующий взгляд.       — Ага, — кивнул башкой Ян и завалился набок, облокотившись на землю. В другой он держал пузырь с водкой. Я решил поделиться с ним выпивкой, раз уж нам обоим не посчастливилось застрять в этом поганом лесу. Хотя Ян почти не пил. Либо не умел, либо не хотел. Единожды приложившись к горлышку бутылки, он сделал весьма посредственный глоток и после этого к пузырю не притрагивался. — Я уже не помню их лиц, так давно это было. Но я отлично помню всё то, чему они меня научили, — он указал бутылкой на огонь. — Этому мать, — и ею же ткнул себе за спину, слегка задрав руку. Я глянул по нужному направлению, натыкаясь взглядом на сооружённый им навес. — Этому отец. Если бы не было твоей еды, с голоду б я тоже не помер.       — Тебе правда было семь лет?       — С половиной, — он улыбнулся. Сдержано, но слишком широко для рассказанной им истории. Мне не хотелось ему верить, но я не мог ничего с собой поделать и наивно развесил уши. — После их смерти я решил, что стану крутым биологом, как мой батя. Но всё пошло по одному месту, да и я связался не с теми парнями. Потом мелкие кражи, вандализм, мотокросс. Мне не понравилось участвовать в официальных заездах, таких, типа, вылизанных, где всё по правилам, так что я гонял по неофициальным соревнованиям и выигрывал кэш через посредников, брокеров… помнишь Пропеллера?       — Помню, — мне даже не пришлось напрягать память.       — Я этому козлу не нравлюсь, потому что моложе и лучше. А ещё, в отличие от его уродов, я реально умею работать с железом. Он позавидовал и гнал меня вплоть до Питера, а дальше, ну, ты и сам знаешь — подрезал, пригрозил, упёр мой агрегат.       — И чё, совсем ничё нельзя сделать? — почему-то заволновался я.       — Нет, ну, можно, конечно, — Ян ухмыльнулся, протягивая мне бутылку. — Заяву накатать, мол, «‎меня мой бывший лысый пидр нагрел, когда мы с ним по нелегальным базам рассекали». Так себе эту жалобу представляешь?       — А он твой бывший, что ли? — пробубнил я в горлышко бутылки, делая приличный глоток. Тут же поморщился и шумно выдохнул. Снова мне Виталя подсунул очередной контрабандный спирт, от которого можно умереть. Знал бы, что он одну из своих старых припасённых бутылок мне скинет, ни за что бы не согласился красить его облупившийся забор.       — Не-а, просто для дорожной полиции мой охуительный рассказ будет звучать примерно так же, как его сейчас услышал ты.       — А ты, бля, сформулируй документ так, чтоб они не решили, что ты заднеприводный.       — Думаешь, заднеприводному они помогать не бросятся?       — Ха, — я едва сдержался, что бы не заржать. — Спрашиваешь! — ещё один глоток, пожалуй, не повредит. Тем более ветер теплее не задует, если я решу воздержаться. — Никто таким не помогает.       — А ты?       А что я? Я уже по привычке хотел взбунтоваться, но когда опустил высоко задранный локоть и, превозмогая отвращение, проглотил водку, передо мной уже маячила бледная рожа Яна. Вечно он так — чуть расслабил булки, подкрадётся, будто проказа.       Отодвинувшись на своём месте назад я уставился на него, пока он пялил на меня. Мы могли ещё долго так играть в гляделки, если бы у меня всё было зашибись с терпением, но увы.       — Чё?       — Да ничё, — нехорошо ухмыльнулся Ян. — Просто вспомнил, что ты торчишь мне желание.       Я нахмурился, разочарованный его хорошей памятью.       — Ну, и? Чего ты хочешь?       Я готов был поклясться, что сейчас он выдаст такой запрос, от которого у меня вновь зачешутся кулаки.       Ян глядел на меня оценивающе. Дольше, чем это было нужно, и дольше, чем это было можно. Сверчки нагнетали, а кукушка им подпевала, пока ладонь этого парня подкрадывалась по земле всё ближе и ближе ко мне. Я внимательно следил за ходом его руки и траекторией взглядов, блуждающих по моему лицу.       — Расскажи о себе, — вдруг ляпнул он, поднимая руку, и я зажмурился. Но ничего не произошло. Этот говнюк просто влез в моё личное пространство, чтобы отнять бутылку. Я открыл глаза, когда он уже сидел на прежнем месте, присосавшись к пузырю водки.       — Чё рассказать? — забеспокоился я.       — О себе, — он даже не поморщился, когда глотнул. — Ты узнал обо мне, теперь я хочу послушать твой рассказ. Так будет честно.       — Нафига мне это?       — Считай, это и есть моё желание.       — Херню какую-то ты пожелал, — я занёс руку и начал задумчиво ворошить волосы у себя на макушке. — Но раз так… ну, я Семён.       — Это я уже понял, — приглушённо посмеиваясь, Ян утопил своё веселье в новой порции алкоголя.       — Отслужил в армии. Должен был вернуться в Питер в прошлом месяце, но из-за семейной распри был сослан в Пеники. Сейчас живу с крёстной в деревне. У неё проблемы с ногами, но она классная тётка. С другими родственниками я не в ладах, а тётя Лена из них всех самая вменяемая и понимающая. Что ещё…       — Джип её? — решил уточнить Ян.       — Не, хахаля её. Хотя, раз хахаля больше нет, видимо, её.       — А он помер, что ли?       — Да не, — я махнул рукой. — Дёру дал, когда тётя Лена в аварию попала.       — Ясно, — медленно кивая башкой, заключил Ян. — Как тебя в армии? Лично я в военкомат ни ногой.       — Да с тобой всё понятно, — улыбнулся я. — Уклонист, блин. На самом деле нихрена там не так весело, как мне обещали. Каждый божий день одно и то же. Я угодил в подразделение кинологов. Ну, это, типа, те, кто работают со служебными собаками. Первые полгода мы занимались с псинками. Всё одинаковое: подъём, построение на плацу, потом занятия, по очереди дежурили на кухне, красили заборы, убирались, всякие шуточки, типа дедовщины… приколюхи… недобрые ваще. Ночью, бывало, что дежурили. В карауле стояли, и всякая такая штука. После полугода могли перебросить в другое подразделение, но лично мне повезло. Мне назначили отдельную собаку за хорошие успехи. Я с ней занимался, дрессировал, работал только с ней, короче. Раз в несколько месяцев давали уехать, но лично я никуда не рыпался дальше Дмитрова. Парочка моих товарищей и родственников присылали мне письма и посылки. Хотя посылки нередко отнимали деды, если там находилось чё-нить ценное, вроде сигарет.       — Деды?       — Это те, кто уже полгода отслужили. А те, кто только пришёл — это духи. Я побывал и тем, и другим. Признаться честно, после полугода трёпки я и сам немало кошмарил новичков.       — Так ты, типа, плохой парень? — хмыкнул Ян, передавая мне бутылку, когда я протянул ему руку.       — Вроде того, — я сделал глоток и поёжился. Постепенное и стабильное принятие на грудь давало о себе знать: внутри разливалось приятное тепло, а мир вокруг становился всё приятнее, хотя курить хотелось просто адски. — У тебя сигарет, случаем, не осталось?       — Одна, — сообщил Ян, копошась в своём кармане. — Но я покурю первый.       — Ладно, — пробубнил я.       — Расскажи-ка мне пока, на кой чёрт тебе Батарейная бухта, — он озвучил свой вопрос и в ту же секунду щёлкнул зажигалкой.       — А, это! — разулыбался я. — Да просто так. В деревне охуеть как скучно. Я долго возился с джипом, чтобы его реанимировать, после чего погуглил ближайшие красивые места и выбрал бухту.       — Разве рядом не нашлось мест поинтереснее? — удивился Ян, смачно затянувшись. Он выпустил дым носом, пока я внимательно следил, чтобы его сигарета прогорела ровно до середины.       — Нашлось, но я хотел именно к Батареной бухте.       — Судьба, — ухмыльнулся Ян, снова затянувшись.       — Какая ещё судьба?       — Просто я планировал сгонять туда сразу после соревнований.       — Нахрена?       — Не знаю, — он беспечно пожал плечами и опять затянулся. Я начал волноваться, потому что Ян, абсолютно точно, позволил себе больше, чем обещал. — Просто туда пиздец как тянуло, — он наконец-то приподнялся, вставая на корточки. Сигарета, зажатая между его пальцев, развернулась фильтром в мою сторону, но чужая рука не потянулась мне навстречу. Я решил, что ничего страшного — приду за сигой сам. Подбираясь к сигарете на карачках, я схватил Яна за запястья и в движении напоролся на заветный фильтр, мокрый после чужих губ.       Фу, блин, подумал я, но всё равно прикрыл глаза и с удовольствием вдохнул в себя никотин. Только вот сигарету у меня прямо изо рта выдернули. Ян поднялся на ноги и пошатнулся назад, а я прямо следом за ним, и точно такой же неровной походкой.       Лукавая улыбочка мелькала на его губах всё то время, что он пятился.       Но мне всё-таки удалось вырвать сигарету, чтобы снова насладиться заветным дымом.       Ладони Яна обхватили мои плечи. Этот говнюк толкнул и развернул меня, вынуждая притулиться к ближайшему дереву.       — Чё за?       — Тихо, — настойчиво протянул он, бросая на меня ровный и удивительно стеклянный взгляд для подвыпившего человека. — Кури, пока не отняли.       И я действительно продолжил курить, послушно замирая под его широкими ладонями.       Пальцы у Яна необычные. Длинные и тонкие, будто у музыканта, а на обратной стороне ладоней прослеживались витиеватые выступающие вены. Мне невообразимо хотелось их пощупать, но я продолжал покорно сжимать в своей левой руке сигарету, пока правая лежала в кармане без дела.       Но не то что бы Ян сам позволил мне дальше разглядывать свои конечности.       Его ладони смяли моё поло на плечах, а после покатились вниз. Вниз поехала и его макушка вместе со всем остальным телом. Я судорожно втянул в себя дым, когда Ян опустился передо мной на колени.       Я скоренько прикинул в башке количество ударов. Потом пару раз их удвоил. Потом немного скостил, потому что не хотел тащить его в реанимацию. Потом я просто придумал число, потому что с арифметикой у меня всегда было херово.       Короче говоря, это слегка выбило меня из колеи.       Ян потянул за края моих спортивок и рывком спустил те до щиколоток.       Нет, это, мягко говоря, за пределами добра и зла.       — Погоди, погоди, погоди, — затараторил я, зачем-то озираясь по сторонам, когда его пальцы ухватились за резинку моих боксёров.       — У меня осталась ещё одна сигарета, — неожиданно сообщил он, ненадолго замерев. — Если прекратишь паниковать и заткнёшься, я отдам её тебе.       Верилось с трудом, но ради дополнительной сигареты можно и потерпеть, подумал я, когда моя рука уже лежала на его плече. Под моей ладонью это самое плечо казалось напряжённым, буквально каменным, особенно когда Ян снова зашевелился, всё же опуская резинку моих боксёров вниз.       Я тут же отвёл глаза в сторону.       Ну, что поделать… захотелось ему поглазеть на моё хозяйство — у всех пьяных свои закидоны — пытался успокоить себя я, отчётливо ощущая, как от прогоревшего фильтра начало печь пальца, а мои собственные уши налились кровью и сейчас горели вместе с окурком.       Следующее, что я почувствовал — это дыхание Яна в паху. А сразу за ним поцелуй в бедро.       Сука, блять, готов поклясться, что я отродясь себя таким бухим не чувствовал. Меня повело назад. Я прижался позвоночником к дереву позади и выронил окурок, накрывая пасть рукой, чтобы не проронить ни звука.       Его тёплый и мокрый язык прокатился по моему члену, и я ощутил позорное, но невообразимое возбуждение от этой пугающей близости.       Свой первый неуверенный взгляд вниз я направил уже тогда, когда чётко осознал, что на все его мягкие, любопытные, но местами неловкие прикосновения мой член отзывался весьма охотно.       Ян брал головку моего хера в рот и водил языком по кругу, будто у него это тоже в первый раз. Нет, я был буквально убеждён, что Ян нихрена не умеет, даже если это мой первый минет в жизни. Наверное, всё дело в том, что у него тряслись руки. Я заметил это, когда он только снимал с меня штаны.       Сглотнув ком, застрявший в горле, я более-менее решительно провёл ладонью по его плечу, прокладывая себе путь к чужой шее. Ян вздрогнул под моими пальцами, когда я завёл их ему за ухо.       Незримо качнувшись назад, я подался обратно, и чуть не кончил от ощущения медленно прокатывающегося по чужому языку члена. Это пиздецки горячо. Я такое только в порнушках видел. А сам мог лишь гадать, как оно ощущалось на деле.       У меня даже во рту, блять, пересохло. Сбилось дыхание.       Я снова отвёл бёдра назад и качнулся вперёд слегка увереннее, как бы пристреливаясь. Удивительно, но Ян совсем не сопротивлялся, так что я нашёл в себе немного смелости, чтобы протянуть к его лицу вторую ладонь, и уложил точно также, надавливая пальцами ему за ухом. Таким образом, я вынудил его приподнять голову. Но всё это время я надеялся, что он не смотрит.       Напрасно. Ян смотрел очень внимательно. И теперь он смотрел прямо на меня, широко открывая рот специально для моего члена.       Хуй у меня начал предательски реагировать, твердея прямо глазах. Всё это, бля, какая-то ёбанная подстава. Я же всё-таки, сука, не железный.       — Издеваешься… — произнёс я на выдохе.       Я подался вперёд чуть настойчивее. Ян что-то такое сделал своим ебучим языком, из-за чего член начал упираться в мягкую и безумно нежную щеку, оттягивая её снаружи. Это было пиздецки прикольно, так что я не стал сопротивляться, продолжая уже не просто подмахивать бёдрами, но и притягивать его к себе за голову. Он к тому моменту наконец-то прикрыл глаза и просто… просто, блять, брал за щеку, позволяя мне наблюдать за этим. Хотя ощущения, стоило признать, просто обалденные.       Чуть позже он подложил язык под низ и схватил меня за бёдра, заставив замереть. Тогда его башка резко дёрнулась вперёд и я почувствовал кое-что новенькое — на сей раз это были его гланды. Но баловать меня больше не стали. Ян поперхнулся сразу же и зашёлся кашлем, оставив меня прозябать со стояком в одиночестве.       Зато пока этот недоделанный понтарез пытался не обблеваться, я смог углядеть уже его и, весьма не скромно, топорщащийся бугор на ширинке джинс.       Я дождался, когда Ян начнёт нормально дышать, чтобы предложить ему прекратить всё это, пока на моём лице не полопались все сосуды и этот прикол не обзавёлся иными страшными последствиями, но Ян быстро поднялся на ноги.       Я снова мог смотреть ему прямо в глаза. В этот раз не один я с румяной рожей — его бледные впалые щёки тоже покраснели. Он молча шагнул вперёд, надвинувшись в мою сторону, и мой член незамедлительно оказался в плену его музыкальных пальцев.       — Бля, — жалобно проскулил я, наслаждаясь его уже более умелой дрочкой.       Стояк под его джинсами упёрся мне прямо в бедро и я снова глянул вниз.       Одна рука Яна массировала мой член, а другая раздёргивала ремень в собственных петлях, пытаясь вытащить конец из бляшки.       Когда это ему всё же удалось, Ян расстегнул молнию и большим пальцем приспустил резинку своего белья. Я наконец-то увидел и его член в ярком свете костра.       — Я хочу вбить тебя башкой в дерево за твоей спиной и оттрахать так, чтобы ты кричал, — шокировал меня этот говнюк, но я почему-то всё равно широко улыбнулся в ответ на его откровение, роняя своё собственное:       — Кого ты там оттрахать решил, мальчик, у которого встаёт, — я наклонился, договаривая Яну на ухо: — Когда он сосёт.       — Мудила, — я отчётливо слышал, как он тоже улыбнулся.       Я провёл ладонью вдоль живота Яна, вынуждая его напрячься, под конец спускаясь к лобку и обхватывая его торчащий член. А тот, будто стрелка часов, указывал в мою сторону. Вот те на.       Так завёлся, просто потому что сосал? Я почувствовал лёгкий подъём уверенности. Ян тоже его почувствовал, оттого нахмурился. Тогда я провёл большим пальцем по его члену, подбадривая, а заодно прощупывая вены.       В ладони чужой агрегат ощущался иначе, чем свой собственный.       Я сжал пальцы у основания его члена и передёрнул кулаком снизу-вверх, перед этим вытащив его из-под одежды.       Смотря в глаза напротив, я всего лишь на секунду прижался лбом ко лбу Яна. Как хорошо, что мы почти одного роста. Минутная слабость побудила меня лизнуть его в свежее рассечение на губе, которое тоже оставил я.       Смешно до усрачки, но сейчас, пока я бухой в говно, Ян будто бы даже пах иначе.       Носом я проложил себе дорожку к его виску, а там и мочке уха, рядом с которой я шумно затянулся. Ну да, мне не показалось. От Яна несло машинным маслом и нотками ментола. Кажется, точно так же пахли его сигареты.       Раздумывая, я двинул бёдрами навстречу чужому члену и прижался к нему собственным. Ян выдохнул мне в плечо и отдёрнул руку, позволив мне накрыть оба хуя ладонью сверху.       Я не особо разбирался в совместной дрочке, но знал, что таким могли промышлять и натуралы в экстремальных условиях. Хотя, после всех событий, можно ли меня назвать натуралом? С тем учётом, что меня безумно штырило от запаха Яна и его сдавленного низкого стона, который я мог услышать, пока гладил его член, плотно прислонив к своему собственному. Я даже неосознанно притих, пока надрачивал нам обоим.       Тонкие бледные пальцы в какой-то момент вцепились мне в локоть. Я заметил краем глаза, что плечи Яна дрожали, а сам он тяжело пыхтел, уткнувшись рожей мне в ключицу. Внизу вдруг стало липко и тепло. Кажется, он кончил.       — Скорострел, — прошептал я не без издёвки.       Последнее, что я помнил после этого — как его ладонь схватила меня за затылок и настойчиво склонила вниз. Губы Яна скользнули вдоль моих, и его рука заменила мою внизу.       А потом… потом я нихера не помнил.