Вэй Ина усыновили Хуаляни

      Прошло несколько дней с праздника середины осени, и Лан Ин, Ци Жун и маленький ребенок Гуцзы стали жить в храме Водных каштанов. Небольшая хижина, в которой была всего одна комната, обзавелась сразу шестью жильцами.       Ци Жун, без сомнения, был худшим из них. Се Лянь должен был всегда сдерживать его Жое, и, когда его освобождали от повязки на рту, чтобы накормить, тот всегда изрыгал проклятия и никогда не оставался на месте во время сна. Из-за этого Се Лянь и Хуа Чэн вышвырнули его за пределы святилища, позволив ему есть и спать у двери, над которой хотя бы была крыша.       Ци Жун, конечно же, безостановочно ругался и жаловался, пока бессмысленно пытался вырваться из пут Жое. Маленький ребенок, сын первоначального владельца тела, Гуцзы, сначала плакал, когда видел, как его отец боролся. Однако позже, когда он узнал, что Се Лянь и Хуа Чэн заботились о них обоих, он почти перестал капризничать и стал более послушным по отношению к взрослым.       Гуцзы иногда играл с Вэй Ином и Лан Ином, но в основном малыш заботился о Ци Жуне, который в данный момент захватил тело его родного отца. У Вэй Ина же были уроки чтения и письма у Се Ляня, но он всегда находил время для игр, а Лан Ин был его извечным компаньоном по приключениям. Маленького Гуцзы они тоже иногда таскали с собой, когда отходили в деревню или в другие места, недалеко от храма. Таким образом Вэй Ин стал тем, кто показал двум остальным детям окрестности и помог приспособиться к жизни в храме.       Их жизнь текла мирно и спокойно, однако на второй день после возвращения с небесного пира Вэй Ин твердо сказал Хуа Чэну:       — Я хочу научиться владеть мечом!       Хуа Чэн не очень удивился, когда Вэй Ин сказал это, потому что уже давно ждал нечто подобное. Он знал, что Вэй Ин рано или поздно заинтересовался бы мечами, поскольку Се Лянь носил свой черный меч Фансинь, да и заклинатели в его историях всегда пользовались мечами. Хотя призрак не думал, что Вэй Ин попросит научить его фехтованию именно его.       — Хорошо. Почему ты мне это говоришь?       — Потому что я хочу научиться пользоваться мечом, как А-Ди!       Хуа Чэн насмешливо приподнял бровь.       — Ты когда-нибудь видел, чтобы я использовал меч?       — Да. Во время спектакля на банкете.       Хуа Чэн, казалось, что-то понял.       — Ах. Но то, что я держу, не меч. Это ятаган.       — Ятаган?       — Да, ятаган. Я не очень хорошо владею мечами. Как насчет того, чтобы спросить твоего бабу? Он отлично владеет мечом, намного лучше меня.       — Хорошо!       Вэй Ин столкнулся с чем-то, чего он не ожидал. Он очень хотел научиться владеть мечом. Его покойные родители, Вэй Чанцзе и Цансэ Саньжэнь, оба занимались культивацией меча, хотя сам мальчик видел мечи только издали, пока жил на улице. Поэтому, когда он увидел, как Хуа Чэн умело владеет ятаганом во время игры, он просто подумал, что это тоже был меч, но это оказалось не так. И хотя он восхищался Хуа Чэном за его силу, он хотел научиться владеть именно мечом, так что мальчик на всех парах понесся в храм к Се Ляню. Для него было удивительной новостью то, что его баба владел фехтованием, и что он был в этом даже лучше, чем его А-Ди. Ни секунды не раздумывая Вэй Ин подскочил к Се Ляню с большим нетерпением.       — Баба! Пожалуйста, научи меня фехтованию!       Се Лянь готовил, когда услышал просьбу ребенка, и случайно уронил мешок сухих листьев полыни в кипящую кастрюлю. На секунду он встревожился, но быстро успокоился по этому поводу, потому что этот горшок предназначался для Ци Жуна. Основное его волнение было в другом.       — Мастерство фехтования? Откуда у тебя эта идея?       — Я очень хотел научиться владеть мечом, когда увидел А-Ди во время спектакля на празднике. Но А-Ди сказал, что владеет ятаганом, а не мечом, и что баба фехтует намного лучше. Так что я здесь. Хе-хе.       Се Лянь на мгновение задумался, прежде чем ответить ему. Конечно, он уже ожидал этого. Оба родителя Вэй Ина были совершенствующимися и владели мечами, поэтому было вполне естественно, что и сам Вэй Ин заинтересовался искусством фехтования. Он уже думал о том, чтобы научить Вэй Ина бою на мечах и боевым искусствам, чтобы мальчик смог защитить себя, но этот ребенок всегда убегал играть после того, как поспешно заканчивал свои письменные задания.       Се Лянь много раз хотел мягко ударить его по головке за это, но сделал это только один или два раза. Тем не менее небожитель считал, что Вэй Ину больше подходило обучение боевым искусствам, нежели чем каллиграфии. Поэтому он согласился научить мальчика фехтованию.       — Сначала ты должен развить свою выносливость. Итак, твое первое задание — пробежать двадцать кругов по рисовым полям. — немного подумав, сказал Се Лянь.       Рисовые поля вокруг храма Водных каштанов были обширными и простирались на много ли вдоль деревни. Уже несколько поколений фермеров трудились на этих полях много лет. И, хотя в деревне было не очень много народа, их основной доход шел от сельского хозяйства, поэтому рисовых полей было несколько. Те, вокруг которых Се Лянь поручил бегать Вэй Ину, были по размеру в несколько футбольных полей. Мужчина использовал именно их, потому что хотел узнать о выносливости и усердии, которые мальчик был готов проявить для обучения.       Вэй Ин, не теряя ни секунды, взволнованно выбежал из дома, чтобы начать тренироваться. Он уже бегал эти двадцать кругов много раз. Если и не ради игры, то хотя бы за водяными каштанами, которыми его угощали заботливые соседи. «Для меня это все равно, что детская игра!» — самодовольно подумал мальчик.

***

      Вэй Ин уже несколько часов подряд усердно бегал по рисовым полям. Он начал упражнение днем, когда солнце заботливо освещало окрестности своими теплыми лучами, и был только на пятнадцатом круге, когда небесное светило село за горизонт. Мальчик думал, что закончит к закату, но ему не хватило пяти кругов. Бегать по деревне для развлечения и бегать по полям для тренировок — не одно и то же… только теперь он это понял, и капли пота, в подтверждение его мыслей, потоком стекали по его вискам. Несмотря на то, что он очень устал, парень не сдавался. Теперь он тренировался, чтобы научиться фехтованию. Вэй Ин знал, что не мог расслабляться, как ранее на занятиях по письму. Его баба не допустил бы поблажек в таком важном деле, как тренировки.       С такими невеселыми мыслями Вэй Ин продолжил трусцой бегать по рисовому полю. Солнце садилось, и все вокруг было залито красно-оранжевым цветом. Вэй Ин как раз заканчивал пятнадцатый круг, когда вдруг увидел черную фигуру за деревом вдалеке от себя. Ребенок почувствовал как у него в груди начала медленно подниматься тревога, потому что после долгого времени, проведенного на улице, он научился отмечать любые подозрительные вещи, происходящие рядом с ним. Черная фигура, прячущаяся за деревом в пустынном лесу далеко от деревни, когда солнце почти село: это мог быть либо призрак, либо человек, чьи намерения вызывали слишком много вопросов.       Вэй Ин поспешно вернулся к храму Водных каштанов, не переставая боковым зрением следить за незнакомцем. Черная фигура, казалось, встревожилась, когда увидела что он резко сменил направление, и последовала за ним в более быстром темпе. Теперь Вэй Ин точно знал, что она следовала за ним, и от этого в его душе начала зарождаться паника. До храма оставалось еще пятьдесят с чем-то чжанов, а подозрительное существо в черном продолжало неотвратимо приближаться к нему. Чувствуя ужас, захлестнувший его с головой, мальчик закричал:       — Баба!       В одно мгновение пара молодых людей, один одетый в белое, а другой в красное, появились позади Вэй Ина и столкнулись с подозрительным человеком лицом к лицу. Хуа Чэн до этого спокойно шел к полям, чтобы на всякий случай охранять Вэй Ина, а также освещать ему дорогу, чтобы мальчик мог закончить круги, даже когда окончательно стемнеет. Се Лянь же находился внутри храма и думал встретить Вэй Ина после того, как тот закончит упражнение, но, когда они оба услышали полный паники крик ребенка, тут же поспешили к нему. Словами невозможно было описать, насколько они были напуганы в тот момент. Однако помимо страха Хуа Чэн испытывал жгучую ярость: а как могло быть иначе, ведь этот подозрительный парень появился из ниоткуда и решил напугать Вэй Ина или сделать еще чего похуже. Князь демонов немедля вызвал Эмина и уже приготовился срубить незнакомцу голову, когда одетый в черное парень резко поднял руки в воздух и отчаянно закричал:       — ПОДОЖДИТЕ! ПОДОЖДИТЕ! ЭТО Я! Я! Не деритесь!       Се Лянь был сильно удивлен, когда услышал голос этого парня, но все еще был настроен скептически, когда недоверчиво спросил:       — Нань Фэн?       Нань Фэн ничего на это не ответил и остался неподвижен. Его руки были все еще высоко подняты, а Эмин маячил в опасной близости от его горла. Только когда Се Лянь зажег фонарь ярче и осветил окрестности, он признал, что это действительно был Нань Фэн. Но в это было сложно поверить. Зачем Нань Фэну красться вокруг святыни и пугать его сына?       Хуа Чэн неохотно отстранил Эмина, когда они убедились, что никакой опасности не было. И хотя внешне призрак оставался спокоен, он смотрел так пристально, что Нань Фэн почувствовал, как его все-таки ткнули чем-то под ребра. Для профилактики.       — Нань Фэн. Что ты здесь делаешь?       — Ничего. Я просто проходил мимо, поэтому подумал, что могу посетить храм…       — Эээ… даже если так, почему ты тогда напугал А-Ина?       — Я… я не напугал его! Он просто увидел меня и убежал. Я подумал, что что-то случилось, поэтому последовал за ним…       Нань Фэн просто не мог признаться, что банально не знал, как добраться до храма Водных каштанов, поэтому искал хоть какой-нибудь путь, прячась за тем деревом. А когда Вэй Ин заметил его и убежал, мужчина последовал за ним, решив воспользоваться возможностью, хотя и не планировал такого изначально.       — В любом случае, мне жаль, что я напугал маленького парня…       Эти слова прозвучали немного неискренне, потому что небожитель в этот момент скрестил руки на груди и, слегка надувшись, повернул голову в сторону. Се Лянь задался вопросом, научился ли он этой привычке у Фу Яо (или скорее Му Цина).       — Так какие у тебя дела? Учти, в отличии от тебя у нас они есть, поэтому советую поторопиться, — вмешался в их разговор Хуа Чэн, недовольно зыркая на небесного чиновника.       — Почему ты с таким энтузиазмом прогоняешь посетителя? Неужели гостю даже не разрешат пойти взглянуть на святыню?       — Посетители приветствуются. А подозрительные личности, следящие за ребенком - нет.       — Ты!...       Пока ссора не перешла к рукоприкладству, Се Лянь поспешил встать между Королем Призраков и младшим небесным чиновником.       — Хорошо. Не ссорьтесь, уже поздно. Нань Фэн, просто скажи нам, зачем ты здесь.       — Я уже говорил тебе, что пришел с визитом. Мне даже навестить тебя здесь нельзя?       Се Лянь с сомнением посмотрел на Нань Фэна, пока тот что-то бурчал себе под нос. Нань Фэн на самом деле был Фэн Синем, богом войны, правящим Юго-Востоком, генералом Наньяном, его старым другом и бывшим телохранителем. Се Лянь давно все понял, хотя Фэн Синь все еще продолжал маскироваться под Нань Фэна. Однако Се Лянь никак не мог придумать причину, по которой один из верховных богов мог посетить его святыню. Времена, когда они были близки, давно прошли.       Се Лянь задумался и посмотрел на Вэй Ина, который спрятался за его спиной, обняв мужчину за талию, и с любопытством следил за разговором между взрослыми. Се Лянь тяжело вздохнул, быстро поняв причину, по которой Нань Фэн на самом деле пришел к ним. «Должно быть, он хотел спросить об А-Ине», — подумал небожитель.       Се Лянь с улыбкой обратился к ребенку:       — А-Ин, ты закончил свое упражнение?       — Нет… у меня осталось еще 5 кругов.       Вэй Ин посмотрел немного вверх на заклинателя в белом, надеясь краем сознания, что его баба отменит сегодняшнюю тренировку из-за нежданного гостя. В его глазах засверкала надежда.       — Тогда, Сань Лан, пожалуйста, сопровождай Вэй Ина на его последних пяти кругах. Сейчас темно, поэтому он может споткнуться.       Вэй Ин с досадой вздохнул и прикрыл глаза. Конечно, баба не стал бы отменять урок по подобной причине.       — Хорошо, гэгэ. И скажи мне, если гость вызовет какие-то проблемы, я сейчас же вернусь.       — Ом. Тогда давай. Мы поужинаем после того, как А-Ин закончит.       — Как скажешь, гэгэ. А-Ин, вперед.       — Да, А-Ди!       Нань Фэн выглядел так, будто готов был вот-вот взорваться, услышав этот разговор. Он собирался схватить одетого в красное молодого человека и в непонимании закричать: «Почему сын Его Высочества так небрежно называет тебя отцом?!!!», но Се Лянь быстро остановил его и потащил к храму Водных каштанов.       — КАКОГО ГУЯ?! Ты серьезно воспитываешь ребенка? И что, во имя Небес, имеет в виду твой сын, называя вас с Хуа Чэном «бабой» и «А-Ди»? Чт… почему этот парень вообще здесь? И просто почему …чт… Какого гуя ты вообще делаешь?!       — Нань Фэн, успокойся. Здесь не происходит ничего, о чем тебе стоило бы беспокоиться.       — Мне не о чем беспокоиться?! Я не должен беспокоиться о том, что Король Призраков непревзойденного уровня преследует тебя повсюду?!       — Сань Лан не тот, кто может причинить мне вред.       Нань Фэн тяжело вздохнул, будто рабочий, чей босс доставлял ему неприятности.       — …хорошо. Тогда… как же так… почему твой сын называет его «А-Ди»? Разве это не ты отец мальчику?       Нань Фэну показалось, что он увидел, как Се Лянь смущенно замер на этом вопросе, но предпочел списать все на свое разыгравшееся воображение.       — Это потому, что А-Ин хочет так нас называть. Это не так уж важно. Я просто решил ничего не менять, если моему сыну так нравится.       — …Как это может быть неважно? Разве это не похоже на…       Но прежде, чем он успел закончить предложение, они подошли к храму Водных каштанов, и младший чиновник замолк от увиденной им странной сцены. Перед храмом лежал связанный, неопрятный мужчина, изо рта которого шла пена, пока он валялся без сознания. Рядом с ним было двое детей, которые выбежали из дома, как только увидели Се Ляня: старший вежливо приветствовал его, а младший тянул небожителя за мантию и жаловался, что его отец снова потерял сознание.       Было понятно, что Нань Фэн потерял ход мыслей, в шоке замерев посреди дороги. Он никогда в жизни не видел такого хаотичного храма, как этот, и просто не мог найти слов. Се Лянь, казалось, ничуть не обеспокоился реакцией Нань Фэна и просто спокойно потрепал старшего ребенка по волосам, предупредив, что скоро они сядут ужинать, а младшего успокаивающе погладил по спине, говоря, что его отец просто сильно устал и уснул.       Закончив разговаривать с детьми, Се Лянь повернулся к своему гостю.       — Что ты там стоишь? Заходи. Разве ты здесь не для того, чтобы посетить храм?       Лицо Нань Фэна было бледным, как у висельника.       — Что это за парень у входа? Он отец этого ребенка? Почему ты связываешь незнакомца? Ты совсем сошел с ума?!       — Это Ци Жун, — спокойно ответил Се Лянь.       Нань Фэн только открыл рот, чтобы выругаться, но остановился на полпути, когда услышал это имя. Он чувствовал, что его психологическое здоровье не готово к такому уровню хаоса. Мужчина сокрушенно выдохнул, решив больше не открывать рта, и вошел в храм вслед за Его Высочеством. Его лицо казалось еще более мертвым, чем костяные рыбы Хэ Сюаня.       Се Лянь вежливо приветствовал своего гостя. Хотя в храме Водных каштанов было мало места, он поставил стул к столу и подал Фэн Синю чашку чая. Бог войны залпом выпил весь чай, потому что ему действительно нужно было что-то, чтобы успокоить разум. После этого Се Лянь повернулся к импровизированной плите и разжег огонь под большой кастрюлей.       — Так что ты хотел спросить?       Нань Фэн все еще немного отрешенно смотрел в пространство и собирался с мыслями после чашки чая. У него было так много вопросов, и он хотел спросить Се Ляня о многих вещах, но успокоился, выбрав наиболее его интересующий.       — Этот парень… Вэй Ин…? Где ты его встретил?       — В Илине. Он был сиротой и жил на улице до того, как я взял его к себе.       — Ты пытался найти его родственников?       — …Нет. А-Ин не знал никого, кроме своих родителей. И люди в Илине мало знали о ребенке, который жил на улице.       — …Понятно.       Между ними наступила тишина. Было достаточно неловко со стороны чиновника средних небес задавать такие вопросы чиновнику верхних небес. Тем не менее, Се Лянь ответил правдиво и спокойно. Фэн Синь не знал, как продолжить спрашивать.       — Почему он бегает по рисовым полям?       — С сегодняшнего дня он учится фехтованию.       — Фехтованию? У кого?       — У меня.       Нань Фэн бросил на другого небожителя сложный взгляд. Се Лянь был наследным принцем Сяньлэ, самым талантливым мастером боевых искусств своего времени, гением, вознесшимся на небеса в возрасте семнадцати лет. Во времена своего расцвета он был вторым по силе, после Цзюнь У, небожителем. Был только один ученик, которого когда-либо обучал Се Лянь, и в итоге он стал восточным богом войны. Возможность учиться у такого человека была невероятной. Фэн Синь думал, что Се Лянь не хотел преподавать из-за того, что произошло в Юнани, однако, увидев, как глаза Се Ляня наполнились радостью и волнением, когда он посмотрел на Вэй Ина за дверью, младший небожитель потупил глаза в пол и опустил голову. Его взгляд, казалось, на мгновение дрогнул.       Вскоре после этого дверь святилища распахнулась, и в нее ввалился мальчик, взмокший от пота, струившегося подобно реке по его лицу. Молодой человек в красной мантии неторопливо вошел следом за ним.       — Баба, я закончил! — сказал мальчик и бросился на соломенную подстилку, без сил рухнув на нее лицом вниз. — Я так устал…       Се Лянь беззлобно хихикнул, улыбаясь своему маленькому сыну.       — Хорошо-хорошо. Отдохни немного, через минуту мы поужинаем.       Хуа Чэн дернул своего неподвижного сына за ногу и по-доброму усмехнулся:       — Ты пробежал всего двадцать кругов, а уже так устал? Если бы это было для игры, ты бы пробежал в два раза больше и все еще смеялся.       Хуа Чэн сел рядом с притворившимся трупом Вэй Ином и стал аккуратно расчесывать его волосы, которые спутались после бега. Он также достал красную ленту и бережно завязал волосы Вэй Ина в высокий хвост.       Нань Фэн наблюдал за этой сценой, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Эти действия казались такими естественными, эти трое вели себя как настоящая семья! В глазах небожителя можно было увидеть тень непонятных чувств. Когда-то давно он ведь тоже пообещал кому-то, что в какой-то момент их жизни они будут так проводить время…       — Нань Фэн, ты хочешь остаться на ужин?       Услышав это, Фэн Синь вырвался из своих мыслей. Небожитель хотел было переспросить, но, как только он увидел, как Се Лянь помешивал что-то в кипящем котле, он встал и приготовился бежать прочь.       Се Лянь сказал, не дожидаясь ответа Фэн Синя:       — Это не я готовил.       Шаги Фэн Синя ненадолго остановились. Если это приготовил не Се Лянь, то кто? Хуа Чэн? Верховный Король Призраков? Это невозможно, верно? На его лице отразилось замешательство. Но когда Се Лянь вынул столовые приборы и миски, чтобы положить в них еду, Фэн Синь был поражен. То, что было в котле, оказалось настолько роскошным кушаньем, что он на секунду даже забыл, что находился в святилище бога бедности.       — Останься и поужинай. У нас хватит еще на одного.       Сопротивляться просьбе, высказанной таким мягким тоном, было физически невозможно, и таким образом Нань Фэн оказался за обеденным столом в храме Водных каштанов. В комнате воцарилась тишина. Вэй Ин был так голоден после того, как пробегал большую часть дня, что ему было все равно, как вести себя за столом, и он съедал столько, сколько мог. Мальчик слишком хотел есть, чтобы обращать внимание на странные переглядки взрослых между собой. Лан Ин просто молча ел, опустив голову, а Гуцзы был слишком молод, чтобы понять неловкую атмосферу, витающую в воздухе.       Во время еды Нань Фэн не осмеливался даже активно двигать палочками для еды, что уж говорить об остальном. Хуа Чэн все время смотрел на него, как на пустое место, пытаясь скрыть свое недовольство незванным гостем за мягкой улыбкой. В один момент Нань Фэн даже решил, что у него наступит несварение желудка, чего в априори не могло произойти с небожителем его уровня. Се Лянь заметил дискомфорт Нань Фэна, но лишь вздохнул и уставился к себе в тарелку, любуясь ужином, приготовленным Хуа Чэном. Это не закончилось бы, даже если бы он вмешался.       Про себя Фэн Синь решил, что никогда больше не будет есть с этой семейкой за одним столом.