Вэй Ина усыновили Хуаляни

      Одной ночью Се Лянь, Хуа Чэн и трое детей в очередной раз вместе ужинали в храме Водных каштанов. Все волнения улеглись после того, как они разобрались с незваными гостями, а Вэй Ин быстро приспособился к своим тренировкам и теперь не чувствовал себя слишком измотанным после них. Пока они ели, Се Лянь выглядел так, словно только что вспомнил что-то очень важное.       — Сань Лан, ты знаешь, где находится храм Тысячи Фонарей?       Хуа Чэн немного напрягся, услышав вопрос Се Ляня. Небожитель на самом деле уже знал ответ и просто хотел удостовериться, однако реакция Сань Лана сильно отличалась от того, что он ожидал.       Вэй Ин поднял свою маленькую головку от миски с рисом:       — Храм Тысячи Фонарей… хм… баба, разве это не тот храм, который подарил тебе на банкете три тысячи фонарей?       — Да, тот.       Ци Жун, услышавший их разговор снаружи, шокировано выпалил:       — ЧТО?! О ЧЕМ ВЫ ГОВОРИТЕ?! Не может быть, чтобы этому фальшивому белому лотосу предлагали три тысячи фонарей! Даже один был бы возмутительным!       Вэй Ин в ответ гневно закричал:       — Почему это возмутительно?! Я ВИДЕЛ своими глазами, как бабе предлагали три тысячи фонарей. А тебя там не было. Откуда ты знаешь?!       — Ты!...       Но прежде чем демон успел закончить, Се Лянь выпустил Жое, связав и заткнув кузена.       — Ци Жун, почему ты снова не спишь? Я думал, ты будешь спать всю ночь после тушеного мяса «Любовь на все времена». Может, тебе нужно больше?       На самом деле Ци Жун терял сознание каждый раз, как ел блюда Се Ляня, однако небожитель всегда говорил, что тот спал, чтобы успокоить Гуцзы. Хотя со временем Ци Жун приобрел некоторую выносливость к этой стряпне, он все еще не мог справиться с ней так же хорошо, как Хуа Чэн. Лазурный призрак определенно потерял бы сознание, если бы ему снова пришлось есть эту гадость. Таким образом, Ци Жун, наконец, заткнулся и тихонько заснул самостоятельно.       Се Лянь в это время мягко повернулся к сыну.       — И, А-Ин, тебе не нужно спорить с такими людьми, хорошо? Будет лучше, если ты просто проигнорируешь их и оставишь в покое.       — Хорошо, баба.       За столом наступила тишина, и Се Лянь вновь посмотрел на Хуа Чэна. Прошло несколько минут, прежде чем он смог получить ответ, поэтому мужчина немного волновался. Лицо Хуа Чэна тоже выглядело нехорошо, когда он спросил об этом. Может быть, он доставлял Сань Лану неудобства? Се Лянь забеспокоился. Однако после минутного молчания Хуа Чэн вдруг выпалил:       — Прости.       — Что?..       Се Лянь был в замешательстве.       Сначала он подумал, что если «храм Тысячи Фонарей» не был какой-то шуткой, то человеком, наиболее вероятно связанным с ним, мог быть только Хуа Чэн. Но как бы он ни ошибался в своих предположениях, у призрака не было причин извиняться. Сань Лан смотрел на обеденный стол, совсем не так беззаботно, как раньше.       — Сань Лан, что-то не так? Ничего страшного, если ты не хочешь об этом говорить. Тебе не о чем сожалеть.       — Нет… гэгэ. На самом деле… ах… На самом деле я построил храм Тысячи Фонарей.       — О…       — Это было перед праздником середины осени, и я подумал, что гэгэ, вероятно, присоединится к другим небожителям в их ежегодных скучных играх. Поэтому я устроил это, чтобы развлечь гэгэ во время посещения банкета… сделать этот праздник интереснее…       — …       Его способ «сделать праздник интереснее» был слишком шокирующим. Ради «развлечения» Се Ляня он построил храм и поднял в небо три тысячи неугасимых фонарей!       То, как Хуа Чэн разговаривал и обращался с ним, всегда заставляло заклинателя в белом чувствовать себя особенным. Восемьсот лет назад Се Лянь был наследным принцем Сяньлэ и вторым по влиянию богом на Небесах, однако даже тогда никто никогда не заставлял его чувствовать себя так, как это делал Хуа Чэн. Се Лянь мог сколько угодно показательно изображать кашель и смущенно опускать голову, но ничто из этого не отменяло того прекрасного чувства, теплящегося в его груди.       — Мм. Так где же он?       — Это… в Призрачном городе… — несколько неохотно ответил Хуа Чэн.       — Понятно.       Се Лянь сразу понял, почему никто из небесных чиновников, даже всезнающая Линвэнь, понятия не имели, что это был за храм и где он находился. В Призрачный город не осмеливались наведываться без причин даже самые бесстрашные небожители, поэтому было не удивительно, что никто не знал, что там появился божественный храм.       Построить святилище в городе призраков было невероятным, но очень умным и действенным решением, как считал Се Лянь, однако Хуа Чэн все еще выглядел так, будто совершил очень плохой поступок. Он опустил голову и глубоко вздохнул.       — Гэгэ, я не хотел, чтобы ты знал… потому что я устроил это по собственной прихоти. Я построил храм гэгэ в таком хаотичном месте, как Призрачный город, но, прошу, не отказывайся от него.       Се Лянь тут же покачал головой.       — Нет, нет. Конечно, я не против.       Хуа Чэн действительно думал, что доставил бы неприятности Его Высочеству, поэтому не хотел, чтобы тот знал об этом храме. Се Лянь же, в свою очередь, совершенно не знал, что можно было на это ответить. Теплое чувство, которое было в его груди, теперь устремилось к лицу. С легким кашлем Се Лянь взял себя в руки.       — Можно посмотреть на него?       — Конечно. Гэгэ может делать с ним все, что захочет.       Вэй Ин заинтересованно спросил:       — Баба, ты идешь в храм Тысячи Фонарей?       — Да. Хочешь пойти?       — Да! Я очень хочу пойти!       — Хорошо. Лан Ин, Гуцзы, хотите пойти с нами?       Лан Ин никогда не осмеливался говорить или слишком много двигаться перед Хуа Чэном, поэтому он вызвался остаться. Гуцзы же взглянул на спящего Ци Жуна снаружи, и, хотя тот не мог сбежать, даже если бы захотел, мальчик боялся, что его отец бросил бы его, когда двое взрослых бы ушли. Поэтому он тоже решил остаться.       — Хорошо. Итак… мы пойдем после ужина, как в прошлый раз?       — Ом. Не волнуйся, гэгэ. Я позабочусь о том, чтобы на этот раз ничего не случилось.       Се Лянь беспокоился, что Вэй Ин будет бояться идти в Призрачный город после того, что случилось в прошлый раз. Но мальчик был так взволнован, ему нравилось играть в доме Блаженства, и он ничего не помнил о том, как его похитили и наложили мощное проклятие, поэтому, естественно, он был увлечен и расслаблен, в отличии от Се Ляня.       Се Лянь до сих пор живо помнил, как Вэй Ин неделю лежал без сознания после того случая. Каждый раз, когда он вспоминал об этом, его сердце так болело, что он неосознанно пытался прижать Вэй Ина ближе к себе. Небожитель подумал, что Хуа Чэн наверняка заметил беспокойство в его глазах, и именно поэтому так уверенно заявил, что не допустит повторения этой ситуации. Только от этих слов Се Лянь почувствовал себя намного лучше, а тревога в его сердце исчезла, как ничто. Мужчина не мог вспомнить, когда это началось, но… в присутствии Сань Лана ему всегда было спокойно, потому что он был полностью уверен, что Хуа Чэн поддержит его и останется с ним, несмотря ни на что. Небожитель был безмерно благодарен тому, что Хуа Чэн был рядом.       Вскоре они закончили ужинать. Се Лянь напомнил двум детям, оставшимся в храме, не пускать незнакомцев в святилище и также не позволять Ци Жуну атаковать этих незнакомцев, кем бы они ни были. Напоследок наложив защитное заклинание, Се Лянь глубоко вздохнул, стараясь унять легкую дрожь, и мягко кивнул. Увидев этот жест, Хуа Чэн достал из кармана два своих красных кубика и бросил их перед входной дверью. Как и раньше, когда он открыл ее, с другой стороны показалась улица Призрачного города.       Вэй Ин любил такое праздничное и суетливое настроение. Он был так взволнован, что не мог устоять на месте. Се Лянь крепко держал его за руку, но Вэй Ин постоянно крутил головой, оглядывая все вокруг сверкающими глазами. Во время своего последнего визита у него не было возможности осмотреть город, потому что ему разрешили играть только в доме Блаженства. И хотя эти события произошли много месяцев назад, в Призрачном городе не было ни одного призрака, который бы не знал о человеческом сыне Градоначальника. Поэтому, когда Хуа Чэн появился с Се Лянем и Вэй Ином посреди улицы, призрачная толпа взорвалась восторженными возгласами.       Призрачный город был огромным поселением с более чем с несколькими десятками тысяч жителей, и все они подчинялись Хуа Чэну. Они любили и боялись своего градоначальника и готовы были на все ради него или его близких. За те годы, что прошли с тех пор, как Хуа Чэн основал Призрачный город, Се Лянь и Вэй Ин стали единственными, о ком Хуа Чэнчжу когда-либо заботился. Таким образом, местные призраки и демоны были полны энтузиазма, чтобы заслужить их благосклонность, но призрачная природа была слишком дикой и жестокой, поэтому, когда жители города столпились вокруг Се Ляня и Вэй Ина, они возбужденно и дико что-то кричали. Никто не мог разобрать, что именно те говорили, потому что все звуки слились в один большой шум.       Се Лянь слегка нахмурился и прикрыл Вэй Ину уши, когда Хуа Чэн достаточно тихо, но грозно, сказал:       — Молчать.       Вся толпа мигом затихла, боясь издать даже малейший звук.       Спустя некоторое время один из Призраков, который казался кем-то высокого ранга, сказал довольно громким голосом:       — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ в Призрачный город! Наш господин и его семья вернулись! Все призраки и демоны к вашим услугам!       Призрак с птичьей головой поддерживающе пропищал:       — Писк, писк! ПРАВДА! Мы слышали, что было в прошлый раз. Писк! КАК КТО-ТО ПОСМЕЛ ТРОГАТЬ СЫНА ГОСПОДИНА?! Мы никогда не допустим, чтобы это повторилось. ПУСТЬ ТОЛЬКО КТО-НИБУДЬ ПОСМЕЕТ ДАЖЕ ПОДУМАТЬ О ПОДОБНОМ, ПИСК! МЫ ЕГО СВЯЖЕМ И БРОСИМ ЗАКЛИНАТЕЛЯМ НА РАСПРАВУ! ПИСК!       Остальные демоны и призраки вокруг согласно закричали:       — Правильно!       — КТО ПОСМЕЕТ ЕГО РАЗДРАЖАТЬ ИЛИ ПЛОХО ГОВОРИТЬ О НЁМ, ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОДВЕРГНУТ ЛИНЧИ И СКОРМЛЕН ЛАЗУРНОМУ ПРИЗРАКУ!       — Верно! НИКТО НИКОГДА НЕ ОБИДИТ НАШЕГО ПРИНЦА!       Вскоре толпа снова зашумела. Се Лянь был удивлен, впервые услышав «принц Призрачного города», но когда он тщательно обдумал это, все обрело смысл. Хуа Чэн был лордом, градоначальником Призрачного города, а Вэй Ин называл его «А-Ди», поэтому было вполне естественно, что призраки считали его сыном Хуа Чэнчжу. Небожитель не видел ничего плохого в том, что Вэй Ина называли «принцем», но он вдруг задумался… если Вэй Ин был сыном их господина, то кем был сам Се Лянь? Вэй Ин называл Сань Лана «А-Ди», но он также называл Се Ляня «бабой»…       Небожитель робко посмотрел на Хуа Чэна, однако тут же отвел взгляд. Почему он повернулся к Сань Лану, как только подумал об этом? Се Лянь не знал ответа, как и не знал, почему вообще задумался об этом. Он мог только крепче сжать руку Вэй Ина и неуклюже пойти быстрее, отводя взгляд от призрака в красной мантии рядом с собой. Без сомнения, Хуа Чэн не упустил ни одной реакции Се Ляня: ни его покрасневшего лица, ни маленьких красных ушей и шеи. Хуа Чэн улыбнулся, ускорив шаг и приблизившись к мужчине.       — Сегодня здесь очень многолюдно, гэгэ. Держись поближе ко мне.       Се Лянь чувствовал какой-то подвох, но не жаловался. Было бы странно жаловаться на что-то подобное: может быть Хуа Чэн просто беспокоился, что они с Вэй Ином могли потеряться в виляющих улочках города? Было бы грубо с его стороны отказываться, если это действительно было так. Так что Се Лянь ничего не сказал, пока они шли бок о бок.       Чем дольше они оставались в пути, тем больше становилась толпа призраков. Помимо обычных призраков стали появляться все более необычные. Были демоны с лисьими хвостами и с рыбьей чешуей, а у некоторых даже были оленьи головы с длинными рогами. И хотя толпа плотно обступала этих троих, всё же никто не смел преграждать путь семье своего господина, так что идти было несложно.       Се Лянь, Хуа Чэн и Вэй Ин шли среди криков и похвал, когда Вэй Ин внезапно остановился. Се Лянь встревожился, когда почувствовал, что А-Ин крепче сжал его руку. Он посмотрел на своего дрожащего восьмилетнего сына, и волна беспокойства захлестнула его. Маленький мальчик был так напуган, что это было ясно видно на его лице.       Се Лянь запаниковал. Он сразу же опустился на колени перед Вэй Ином и мягко спросил:       — А-Ин, что случилось?       — Баба! Баба! Я боюсь! Я боюсь! Спаси меня!       Прежде чем он успел сообразить, что напугало Вэй Ина до безумия, тот быстро обнял Се Ляня и крепко обвил руками его шею. Он также плотно закрыл глаза, из которых стали каплями срываться слезы страха. Се Лянь быстро поднял Вэй Ина на руки и заключил его в свои объятия в целости и сохранности. Он не понимал, что заставило мальчика так вскрикнуть от страха, пока не посмотрел в том направлении, куда смотрел его сын.       Се Лянь мгновенно все понял. В толпе было чудовище с собачьей головой, пытающееся приблизиться к ним. Этот демон, вероятно, не хотел причинить ребенку никакого вреда, но даже взгляда Се Ляня, на мгновение прикованного к нему, хватило, чтобы Хуа Чэн тоже понял, кто заставил Вэй Ина так бояться.       Непреодолимая подавляющая аура снова обрушилась на тысячи призраков, присутствующих в этот момент на улице, и все они немедленно опустились на колени. Глаза Хуа Чэна были холодны, как лед, а его напряженное лицо показывало, насколько он был в ярости.       Толпа призраков была ошеломлена, но ни один из них не мог сдвинуться ни на дюйм от подавляющего присутствия их господина. Эмин мелькнул в воздухе как вспышка и остановился прямо перед собачьим монстром. Бедный демон был так напуган, чуть не обмочил штаны. Он понятия не имел, чем вызвал ярость градоначальника, и мог только оставаться неподвижным, дрожа от страха.       — Какой ты смелый…       Слова Хуа Чэна были острыми, как лезвие, и призраки задрожали сильнее в еще большем страхе. Се Лянь, наблюдавший за этим со стороны, был удивлен тем, как быстро все обернулось. Но Вэй Ину все еще нужна была их помощь, а не бессмысленное смертоубийство.       — Сань Лан, остановись. Давай сначала уйдем отсюда.       Се Лянь быстро схватил Хуа Чэна за руку и начал выбегать из толпы.       — Эмин, ты тоже. Прекрати это и возвращайся.       Эмин был всего в миллиметре от того, чтобы стереть существование монстра с собачьей головой, но он услышал приказ Се Ляня и неохотно остановился. Каким бы могущественным духовным оружием ни был Эмин, у него была одна главная функция, и она заключалась в том, чтобы всегда защищать и слушать Се Ляня. Поэтому клинок, недовольно сверкнув красным камнем, полетел за Се Лянем и Хуа Чэном и убрался обратно в ножны.       Вскоре они скрылись из поля зрения призраков, стоявших на коленях на дороге. Хуа Чэн стоял позади Се Ляня, и теперь он мог четко видеть плотно закрытые глаза и дрожащие ресницы на лице Вэй Ина. Из-за этого ярость Хуа Чэна только увеличилась, но он ничего не мог сделать, так как Се Лянь сдерживал его.       Когда они остановились и оказались далеко от толпы, небожитель мягко прошептал Вэй Ину на ухо.       — А-Ин, теперь все в порядке. Собака-монстр исчез.       Вэй Ин медленно открыл глаза и первым увидел своего A-Ди. Его дрожь окончательно прекратилась только тогда, когда он точно убедился, что страшная собака исчезла. Мальчик не перестал обнимать Се Ляня и не отпустил рук с шеи мужчины, а наоборот наклонился и прижался ближе.       — А-Ин… боится собачьих монстров?       — Омм. Я уже говорил тебе, что А-Ин дрался с собаками из-за еды… Я думаю, что это заставило Вэй Ина сильно бояться собак.       Хуа Чэн вспомнил их разговор, когда Вэй Ин впервые прибыл в храм Водных каштанов.       — Извини, гэгэ… извини, А-Ин. А-Ди должен был уделить этому больше внимания.       Вэй Ин покачал головой. Так как его лицо уткнулось в шею Се Ляня, заметно тряслись только упругие, собранные в пучок волосы на макушке.       Хуа Чэн мягко погладил сына по голове.       — А-Ин, если ты их боишься, я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не видел собак, когда снова придешь в Призрачный город.       Вэй Ин поднял лицо, широко распахнув глаза:       — Правда?       — Конечно, правда. Когда ты видел, чтобы А-Ди врал тебе?       — Вау! А-Ди лучший!       Сказав это, Вэй Ин протянул руку и обнял Хуа Чэна за шею. Его другая рука все еще обнимала Се Ляня, поэтому он притянул их обоих ближе, заставляя коснуться друг друга.       Мальчик обнимал их очень крепко. Небожитель почувствовал, насколько близко он был к Хуа Чэну, и его лицо снова начало гореть. Но он не хотел портить этот момент для мальчика, так что решил, что выдержит пару секунд смущающей близости.       Вэй Ин не заметил покрасневшие щеки своего бабы. Он счастливо улыбался, обнимая двух своих самых любимых людей в мире. Он был искренне рад, что Се Лянь и Хуа Чэн стали его бабой и А-Ди, и подумал, что это было лучшее решение в его жизни — следовать за Се Лянем в их первую встречу. Подумав об этом, Вэй Ин лишь крепче обнял их, чувствуя себя более благословенным и счастливым.       Мгновение спустя Вэй Ин ослабил хватку, а в следующий миг Хуа Чэн подхватил сына на руки и понес. Прежний страх полностью исчез с лица мальчика, и Се Лянь с Хуа Чэном смогли расслабиться только после того, как увидели яркую улыбку их сына.       — Гм. Сань Лан, так где же храм Тысячи Фонарей?       — Нам туда, гэгэ. Мы прибудем после того, как немного прогуляемся.       — Тогда давайте продолжим наше путешествие.       Вэй Ин радостно воскликнул:       — Ура! Путешествие в храм Тысячи Фонарей!