Рыба в котловане

Пакет гулко ухнул в мусоропровод. А через час я, затыкая нос, открывал железную крышку и безнадёжно заглядывал в чёрную трубу. Достать оттуда что-либо, конечно, нереально. Жаль, у меня нет механической раздвижной руки. Я выключил кондей и поехал домой. Вечером я накидался со Свистком и его приятелями. Они долбили гидропон, как сигареты, и постоянно планировали замутить бизнес. В тот вечер это была змеиная ферма со всеми вытекающими в виде целебных мазей, ремней и настоек. Свистка накуривали бесплатно, он развлекал всех байками про колонизаторов и естественного человека. По его мнению, цивилизация совсем скоро поглотит сама себя, выживут только те, кто умеет добывать огонь из камня и пить дождь. Перед сном я бил себя по рукам, подавляя желание прогуглить "Вашу Прохладу" или выпросить у Марка телефон под благовидным предлогом. В конце концов я уснул, а проснулся очень гордый собой. Побеждать свои заёбы мне ужасно нравится. Через день на почту прилетело оповещение из "Одноклассников". Я не помнил, откуда у меня "Одноклассники" и решил их удалить. Я восстановил пароль, увидел сообщение от Косого и тут же полез на его страницу. На единственной фотографии Косой стоял в профиль на фоне коричневых гор и голубого неба. Я открыл сообщение. Косой спрашивал, нет ли у меня проверенного риэлтора в нашем городе, я скинул ему телефон. Через пять минут он появился в сети, поблагодарил и спросил какую-то ерунду. Я сказал, что "Одноклассники" — днище, уточнил его номер и соврал, что потерял визитку. Мы начали переписываться. Он присылал мне ролики про котов: дерущихся, крадущихся, спящих. Я попросил показать что-нибудь узбекское. Он отправил мне фото цветных башен с куполами, расписных арок и мозаичных стен - Самарканд. Круто, ответил я, а что там по природе? Много всякого, ответил он, горы, равнины, но мало я что видел. Зато вот здесь - супер: он прислал фото необъятной иссиня-голубой воды, озера Иссык-Куль. Не море, конечно, он написал, но тоже красиво, и можно много рыбы наловить, и пожить в юрте, и попасть на щедрый ужин с бараньей печенью, шурпой, бешбармаком и конской колбасой. Руслан: Щас блевану Косой: Там вкусно. Но блюд охуеть как много, так что ешь, ешь, и еда не заканчивается Руслан: Теперь жрать хочу Косой: Иди пожри Руслан: У меня в холодильнике только капуста и щавель, коллега с дачи подогнал. Надо выкинуть Косой: Капусту можно запечь Руслан: Ой не. Я не готовлю Косой: Из щавеля суп сварить Руслан: Бля, Косой. Приходи приготовь Косой: Могу:) Руслан: Косой - не в смысле глаз, а по старой памяти. Сорян Косой: Да пох. Тебе можно Руслан: Хрена се. Такого лучше не пиши. Могу подумать не то;) Косой: Думай. Тебе можно Он прислал гифку с улыбающимся котом Руслан: Спасибо, что помог. Хотел сказать вот. А то кринжово вышло - кровь, сахар... Но я не ожидал. Отлично выглядишь, кстати. Я придумал тебе имя - Капитан Прохлада Косой: Ха-ха Руслан: Ну из-за одежды Косой: Понял Руслан: Но выглядел ты правда как супер-герой Косой: Я побрился просто. И не бухаю давно. Но спасибо. Ты тоже Руслан: Что? Косой: Хорошо выглядишь. Но так всегда было Руслан: Теперь точно думаю не то;) Косой: :) Руслан: Ты сильно бухал? Ксосой: Да. Но вшился Руслан: Эт чё? Типа кодировался? Косой: Ну да Руслан: Блин. А почему бухал? Хотя не моё дело, сорян Косой: Херово было. И генетика батина. Не извиняйся. Мне похуй Руслан: Генетика — говно. Но я не верю в неё. Я на искусствоведа учился, а выучился на распиздяя. Не сработали материны гены. И деньги, как отец, зарабатывать не умею Косой: Ты упрощаешь. С алкашкой другое Руслан: Ну может Косой: Я бухим представлял себя мусором на свалке. Когда совсем по белке и уже не мог ни пить ни ходить. Лежал где-нибудь, и думал, что никогда не встану Руслан: Упорото Косой: Я и был упоротый Руслан: Бля, прости Косой: Руслан, не извиняйся. Рад, что ты написал Руслан: Это ты написал. А я ответил)) Встретимся может? Или... Не знаю, что предложить:) Косой: Когда? Руслан: Завтра вечером Косой: Не могу Руслан: Понял, отваливаю. Пойду дрочиться с работой Косой прислал фото большой серой рыбы с блестящей чешуёй. Руслан: ??? Косой: Я на рыбалке в Конаково Руслан: Это где? Косой: В Подмосковье. Завтра приеду Руслан: Ок, пиши Он писал и стирал, писал и стирал, писал и стирал, а я смотрел, не отрываясь. Косой прекратил писать и вышел из сети, а я тоже отложил телефон. *** Послезавтра у меня были съёмки. Недолго думая, я пригласил Косого, а потом мы договорились прогуляться. Я долго рассуждал, какое место выбрать, чтобы это выглядело не свиданием, а встречей старых приятелей, но потом забил. Не знаю, кого я пытался обмануть. Я заказал Косому пропуск и встретил его уже на подходе к зданию, где располагаются съёмочные павильоны. Мы пожали друг другу руки. Я ждал, что Косой, как и многие, спросит, почему я веду его по мрачному коридору с земляным полом и низким потолком, но он молчал и крутил головой во все стороны. От коридора отходит много ответвлений — служебных помещений и секций, где хранятся старые декорации или ящики с реквизитом и оборудованием. Я вспомнил, как раньше мы везде прятались и подумал, что, если бы мы с Косым до сих пор встречались, я бы обязательно затолкал его в одну из тёмных ниш и поцеловал. - Здесь как в кино, - сказал Косой. - Ты как будто устроил мне деловую встречу со своим боссом, но на самом деле заманил в ловушку. - И сейчас я нажму на скрытый рычаг, - я щёлкнул по огнетушителю на стене. - Пол под тобой провалится, а там - крокодилы. Или кипящая лава. - Не, - Косой почесал бровь. — Это тупизм. Я тебе для чего-то нужен, иначе ты прикончил бы меня на улице. - Логично, - согласился я. - Значит, нужно выудить из тебя секретную информацию. Я кивнул попавшемуся навстречу звуковику. - Или доставить боссу за вознаграждение. Или он захватил в заложники кого-то из твоих близких, - продолжил Косой. - Тогда не такой уж я мудак. - Да, - кивнул Косой. - Но тебе придётся меня пытать. Просто так я не расколюсь. - И какими же пытками? - спросил я. Наш разговор стал напоминать эротическую игру, такое мне по душе. Я распахнул тяжёлые створки, мы прошли немного по улице. Небо было серым и хмурым, собирался дождь. - Не знаю, — Косой виновато улыбнулся. - Не слушай. Меня накрывает иногда. И вспомнил ещё… - Что? Я пропустил его вперёд через стеклянную дверь и подвёл к студии. - Как мы разговаривали, - Косой оглядел толкучку зрителей. Администратор Яна в своей обычной манере истеричной пионервожатой рассказывала, чего делать категорически нельзя, в какие моменты хлопать, где купить воды и сходить в туалет. За съёмочный день платили триста рублей. Зрители - в большинстве своём пенсионеры - курсировали из программы в программу. Некоторые напяливали шляпки, броши и бабочки лохматых годов, мне иногда казалось, что мы снимаем водевиль или голубой огонёк. - Берегись озабоченных старушек, - прошептал я, усадив Косого на верхний ряд. Остальные тоже постепенно занимали свои места. Косой был сегодня самым молодым. Он непонимающе свёл брови, я не сдержался и тронул его переносицу указательным пальцем. - Извини, - я спрятал руку за спину. - Тебе можно, - он посмотрел на меня очень прямо. Мне стало жарко, на телефон упало сообщение. Я был уверен, что это Марк. Но меня просто искали редакторы. Я снова извинился и пообещал подойти в перерыве. Косой ответил «хорошо». Он пошевелился, будто хотел коснуться моей руки, но ничего такого не сделал. Я спустился вниз, встал в центре студии, дождался, пока Яна проорётся и наведёт порядок и начал рутинный инструктаж. Я объяснил, что нашим гостям нужно задавать вопросы, спросил, есть ли желающие. Поднялось несколько рук. Я включил супер-способность: скан-зрение. Это когда нужно молниеносно определиться и дать слово тому, кто в кадре выглядит прилично и говорит связно, а не так, словно хером подавился. Я вручал вопросы и постоянно поглядывал на Косого. Он был одет в ветровку с кучей карманов, как у английских гопников, и голубые джинсы с драной коленкой. Волосы у него немного отросли, новый глаз торжественно блестел, будто он начистил его специальным раствором, шрам придавал лицу зрелости. Косой смотрел только на меня. И улыбался. Я решил, что у меня охуенная работа, и я люблю своих коллег, и гостей-экспертов, и операторов, и всех-всех. *** - Куда пойдём? - спросил я. Мы с Косым шагали по Вильгельма Пика, я курил. Мой блок программ отсняли без заминок, гости не опаздывали, ведущий не тупил. Было пасмурно, где-то за облаками светило солнце, но его отблеск до земли не доставал. Плечо Косого задевало моё, сквозь ткань куртки чувствовались его твёрдые мышцы. - Где тебе нравится? - Косой открыл карты в телефоне. Я задумался. Таких мест много: Парк Горького, набережные, Нескучный сад… Но до любого из них нужно ехать на метро или такси. Я предложил ВДНХ. Туда можно добраться пешком и так удобнее. Косой не возражал. - А тебе где нравится? - опомнился я. - Я толком нигде не был. Везде только по работе мотаюсь, но стараюсь ориентироваться на местности. С Ташкента привык. Я заметил, что Косой говорит об Узбекистане, как о своей малой родине. - Может быть, - он пожал плечами. - Там много чего было. - Хорошего или плохого? - И того и того. Я схватил его за руку и ломанулся через переход. На этом перекрёстке был долгий красный и короткий зелёный. Мы перебежали в последние секунды и двинулись дальше. Косой убрал руку в карман. - Так больше - хорошего или плохого? Я не знал этого нового Косого, и он меня привлекал. Снова. Я всё время чувствовал себя немного пьяным. Так бывало, когда я сильно хотел с кем-то переспать, но обычно меня быстро отпускало, а тут вело и вело, как от абсента. - Я не всегда понимаю, когда хорошо, - ответил Косой. - А когда плохо? - Всегда. Я подумал, что он шутит, но он сказал это слишком серьёзным тоном, и я его понял. - У меня так же, - признался я. - Задним умом я возвращаюсь в какой-то момент и знаю, что в нём было хорошо. Но в сейчас не могу распознать. - Я распознаю, но редко, - сказал Косой. На ВДНХ шатались толпы народу. Мы купили кофе и прошли к фонтанам. Косой сказал, что основание «Дружбы народов» из пшеницы, подсолнухов и конопли. Мы стали выискивать коноплю и обошли фонтан несколько раз, но так и не разобрались, где какое растение. Я вспомнил из курса по москвоведению, что женщин в национальных одеждах на фонтане шестнадцать, по числу республик СССР. Мы их пересчитали. Одну республику потом ликвидировали, но фигуру оставили. Мы побродили вдоль павильонов, но никуда не заходили, обогнули пруд. Я недоумевал, почему посереди буднего дня здесь так много парочек, велосипедов и детей. Косой предположил, что это какой-то флешмоб. - Жаль, не я его придумал, - сказал я. - Люблю психанутые движи. В парке люди стояли группками и снимали на телефоны что-то под деревьями. Мы подошли ближе. На стволах и кустах белели световые проекции. Ещё не стемнело, а потому различались они неясно, как мутные облачка сигаретного дыма. - Похожи на больных привидений, - сказал Косой. Я пофоткал проекции, но получился какой-то смазанный белый шум. Тогда я начал фоткать Косого, он отворачивался и твердил «не надо». Мне нравилось, как он стесняется, а все фото с ним получались удачными. Мы сфоткались вместе на фоне Музея космонавтики, взяли по хот-догу и уселись на лавку. Не помню, как зашла речь, но я рассказал о своём каминг-ауте. Приятелям я открывался по пьяни, набравшись смелости. Изначально я решил, что в Москве не буду сближаться с теми, кто меня не примет. Я назвал свой принцип педерастическим фильтром - типа просеивал знакомых. Косой ухмыльнулся, хотя до этого слушал напряжённо. - Родителям тоже сказал? - спросил он. - Год назад, - кивнул я. - Они нормально восприняли. Я не мог объяснить, что вскоре мама познакомилась с Марком и уже не так сильно за меня переживает. Меня бесит, когда она передаёт ему привет, но я понимаю, что наличие образцового мужика в моей жизни примиряет её с мыслью, что я не тот, кем она привыкла меня считать. - У тебя хорошие родители. Я их помню, - Косой послюнявил большой палец и протер мне под нижней губой. - Соус. - Пальцы как наждак у тебя, - я перехватил его руку, задержал в своей и отпустил. Косой достал телефон и начал показывать мне фото коттеджей, которые он строил вблизи Иссык-Куль. Двухэтажные цветные избушки напоминали уродливые теремки. - Почему ты туда уехал? - спросил я. - Не мог найти занятие поближе? - Из-за озера. Всегда хотел жить у моря, а там тоже большая вода. - А почему - у моря? - не отставал я. - Мать из Новороссийска, много про море рассказала. Меня переклинило, - он пожал плечами. Я не хотел, чтобы он замыкался и не стал развивать тему, о матери Косой, сколько помню, говорил неохотно. Потом мы рассматривали национальную еду на расписных тарелках, и мне опять захотелось есть. Мы купили по бургеру и перекусывали за высоким столиком, запивая колой. Я хотел предложить пиво, но вспомнил, что Косой в завязке. - Как ты забухал? - я решился спросить, раз уж мы так свободно общаемся. Да и чувствовал я себя с ним почти как раньше. - У меня ничего не получалось, - Косой громко шмыгнул носом и сплюнул под ноги. - Как порча какая-то. И денег не было. Думал вернуться, но всё пропивал. По вечерам я покупал чекушку и крем-соду на запивку. Потом стал покупать только чекушку. Потом ещё пиво. Потом несколько пива и так по нарастающей. Бухал, пока мог и падал, где стоял. Спецом старался пить у себя в общаге. Но иногда не мог дотерпеть. Так выжрать хотелось, аж трясло. Выходил из магазина, скручивал крышку и накачивался уже на улице, - Косой заглянул в картонный стаканчик, подлил колы мне и себе. - Вспоминать стыдно, и противно, и вообще… — его лицо дрогнуло и окаменело. - Но ты же завязал! - я погладил мизинцем костяшки его пальцев. - Это сильный поступок. Настоящий. - Я рассказываю, чтобы ты сразу знал, - он посмотрел мне в лицо. - С кем имеешь дело. - Я и так знаю, - я не отвёл взгляд. Мы с Косым ещё поболтались по ВДНХ, взяли воды и кулёк солёного миндаля. Я пытался ловить орехи ртом. Косой подкидывал, но я чаще промахивался. Мы разглядывали людей и придумывали им роли в том фильме, где я захватил Косого и должен выпытать у него информацию. Я сказал, что против насилия и буду действовать другими методами. Он усмехнулся и не спросил, какими. К вечеру народу прибыло. Мы опять сходили к проекциям, они стали виднее и отчётливее, но на фото всё равно не получались. Я прикурил, мы забрались в самый конец парка. Здесь несло мочой и сыростью, освещение не работало. Я выкинул бычок и утянул Косого за дерево, от него пахло машинами и свежим дезодорантом. Его язык был солёным, губы - сухими. Мы целовались, пока рядом не послышались голоса. Какие-то малолетки тоже искали уединения. Мы по-тихому свалили. Мы с Косым доплелись до Ботанического сада и сели в такси до Кузьминок, где он снимал квартиру. По дороге водитель собрал все пробки, мы сидели на заднем сиденье, отвернувшись в противоположные стороны, смотрели в окна и плотно соприкасались ногами. Я поднялся за Косым на третий этаж кирпичной пятиэтажки. В квартире было чисто, отделка типа старого евроремонта: обои в блёстках, искусственная лепнина, хромированные ручки и прочая безвкусица. Косой показал, где помыть руки, предложил чай. Я отказался. Из ванной я прошёл в комнату. Играла Энигма, Косой сказал, что она его успокаивает. Он снял ветровку и рубашку и остался в одной футболке. Я рассеянно осмотрелся. В комнате стоял угловой шкаф с зеркалом, кровать из икеи, застеленная леопардовым покрывалом, деревянный комод. На полу заряжался ноутбук, Косой отодвинул его ногой. Я шагнул к Косому, он привлёк меня к себе и предложил выключить свет. Делай, как хочешь, ответил я. Мне хотелось его видеть и нет. Он щёлкнул выключателем и начал меня раздевать, я стащил с него футболку и расстегнул ремень. Я не сомневался, что дойдёт до секса и долго размышлял об этом накануне. Я решил, что без разницы, с кем буду трахаться в отсутствии Марка. Косой вполне подходящий вариант. Он не хуже тех, с кем я знакомился на раз. Я настроился и собрался представлять себя с Марком, как делал с некоторыми. Но когда Косой лёг на меня сверху, я напрочь обо всём забыл. В голове стало пусто и свободно. Его вес, жар кожи, шершавые ладони — всё было знакомо. И его член во мне оказался чем-то самим собой разумеющимся и родным. Как будто мы и не прекращали трахаться. Как будто, кроме Косого не было никого. Даже Марка. *** Моя голова лежит у Косого на животе, он перебирает мне волосы. Понятия не имею сколько времени, но, наверное, глубокая ночь. Мы то засыпаем, то просыпаемся и начинаем целоваться, то просто лежим и смотрим друг на друга. В комнате темно, на окне только прозрачная занавеска. Фонарь проходит сквозь неё и окрашивает кровать в русалочьи бирюзовые тона. - Вот где твои веснушки, - Косой чертит наждачным пальцем у меня по спине. - Щекотно, - я дёргаю плечом. - Почему так? - удивляется Косой. - Были же на носу. И на щеках. Он говорит это так разочарованно, что мне становится смешно. - Без веснушек я тебя не привлекаю? - Привлекаешь. Просто странно… - Я сгорел однажды сильно. Так, что кожа облезала и температура под сорок. А когда выздоровел, все веснушки с лица перешли на плечи. Косой мычит то ли недоверчиво, то ли грустно. Я пытаюсь укусить его за живот, но уцепиться не за что. - У тебя пресс, как в рекламе тренажёров. Я комплексую! - я шарю в поисках одеяла, но оно куда-то пропало. - С веснушками было прикольно. - Очень! — ржу я. - Только ленивый не пошутил, что мне мухи лицо обосрали! - Это дебилы какие-то. - Может… Ты занимаешься чем-то? Бегаешь? Качаешься? Я щупаю его плечи и грудь, Косой как из каучука - мышца на мышце. - У меня петли есть. Отжимаюсь, подтягиваюсь. Турник вон во дворе. Когда пить бросил, бегал утром и вечером. Ты б меня тогда не узнал... - Узнал бы. Точно. - Нет! Помнишь Кристиана Бейла в «Бойце»? - Люблю «Бойца». И Бейла. - Ну вот. Он там торч. И я был типа того. Худой, кожа висит, заросший. - Как ты так сексуально себя принижаешь! Я лезу к Косому целоваться, он выуживает смазку из-под подушки. *** Я просыпаюсь у Косого на груди. Бледный свет заполняет комнату. Под ухом глухо стучит чужое сердце. Хотя нет, не чужое. Это сердце Косого. Я осторожно выворачиваюсь из-под его руки и поднимаю с пола телефон. От Марка три пропущенных и несколько сообщений. Вспоминаю, что мы собирались созвониться, но мне не стыдно. Я одеваюсь, споласкиваю лицо холодной водой и возвращаюсь. Я долго гляжу на Косого. Он спит на животе, обхватив руками подушку. Щека у него приплюснута, на шее проглядывает щетина, плечо поцарапано. Я так и не спросил, что означает татуировка на его спине, но, наверное, это и к лучшему. Стараясь не шуметь, я притворяю за собой дверь и сбегаю вниз по лестнице.