Ярче огня

      Ответ звенел в ушах Гарри приглушенным голосом Гермионы. Хотя о чём можно было говорить? Его уши заложило, как будто он резко нырнул под воду. Гарри был ошарашен её ответом.       — Я ласкала себя, думая о тебе.       Гарри сидел, приоткрыв рот, пока Гермиона закрывала лицо руками. Он видел только кончики её ушей, горящие ярко-красным, как огонь, согревающий их общую комнату.       — В с-смысле, ласкала себя?..       Гарри понимал, что не отличается сообразительностью, и мир девушек был для него чем-то новым и манящим в своем таинстве. Но именно сейчас он ясно осознал, какой же он дурак.       Гермиона зажмурилась и еле слышно прошептала свой ответ на его вопрос. — Ласкала, в смысле мастурбировала…       Ей хотелось провалиться сквозь землю. Было стыдно, страшно, дико. Ново! Веритасерум разливался в её теле не только решительной правдой, но и лёгкостью, внутренним успокоением, несмотря на сжигающий огонь стыда.       Гермиона вдруг подняла голову и встретилась взглядом с ошарашенным Гарри. И она поняла. Он был смущён ещё пуще, чем она сама. Его зелёные глаза были широко распахнуты и горели странным огнём. Гермиона глубоко вздохнула, успокоившись.       — А что ты видел? Она решила перехватить инициативу, ведь у неё всегда было, что спросить.       На лице Гарри промелькнуло напряжение, как будто он хотел стиснуть губы, чтобы не выдать ответ. Но действие зелья было сильнее.       — Я увидел тебя, лежащую на кровати и… — он снова попытался стиснуть губы, но не получилось, — округлости твоих ягодиц.       Теперь пришла очередь Гарри отводить взгляд. Несмотря на свой живой и импульсивный характер, ему всегда было неловко общаться с девушками о чём-то личном. Тем более о таком.       — И что ты теперь обо мне думаешь? — еле слышно спросила Гермиона.       Прежде чем ответить, Гарри перевел на неё взгляд и снял галстук, расстегивая верхние пуговицы рубашки. Ему стало отчего-то нестерпимо жарко.       — То, что ты самая прекрасная девушка на свете. Эти слова дались легко, Гарри вдруг перестал смущаться и подсел ближе к Гермионе.       — И то, что ты мне очень нравишься, — он смотрел в её тёплые карие глаза и думал о том, как же это легко — говорить правду. — А ты что-нибудь чувствуешь ко мне?       Гермиона вдруг села на пол поудобнее, чтобы опереться локтями о чайный столик. Внутренний стержень давал сбой и это была её единственная точка опоры.       — Ты мне нравишься. Еще с лета, — сказала она, внутренне радуясь, что её признание не было сказано вслух первым.       Гарри присел на пол рядом с ней и улыбнулся своей простой и до боли милой улыбкой. — Вот мы всё и выяснили.       Гермиона смотрела в его зелёнын омуты и единственное, что ей хотелось сейчас сделать — это поцеловать его.       — Гарри, что бы ты хотел сейчас сделать?       Гермионе хотелось как-то подготовиться, если к этому вообще возможно быть готовой. Гарри сидел плечом к плечу с ней и она чувствовала жар его тела сквозь тонкую ткань рубашки. Осознание того, что они одни во всей башне распаляло горячий тянущий клубок в низу её живота.       — Я хочу, — начал Гарри осторожно, — увидеть тебя без одежды и… войти в тебя.       Сыворотка правды должна действовать еще около получаса и Гарри захотел, чтобы это время шло как можно медленнее. Ему становилось тесно в брюках — естественная реакция тела на близость любимой девушки.       Гермиона повернулась к нему, тоже скинув с себя мешающий галстук. Его ответ её не удивил, она сама понимала, что хочет того же. Она также отдавала себе отчёт в том, что этот вечер изменит между ними всё, и почему им стоит отказываться от того, чтобы изучить друг друга лучше.       — У тебя уже было это с кем-то?       — Это? — переспросил Гарри.       Сыворотка правды не любила двусмысленных вопросов и заставляла человека переспрашивать, говоря прямыми словами. Гермиона вздохнула.       — У тебя был секс с кем-то?       Даже в полумраке комнаты она видела, что щёки Гарри покрылись румянцем. В них обоих горело притяжение друг к другу. Гермиона поёрзала от сильного желания.       — Нет, — просто ответил Гарри. — А у тебя? — ответный вопрос.       — Нет.       Гермиона вдруг приподнялась и перекинула одну ногу через Гарри, садясь ему на колени. Она планировала сесть чуть ниже, просто для того, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза прямо, но не рассчитала. Её юбка задралась и она чувствовала, как прижимается своей промежностью к твёрдой плоти. Её отделял от его брюк всего один лоскут ткани нижнего белья. От такой близости внизу её живота приятно потянуло.       — Что ты делаешь, Гермиона? — спросил Гарри, шепча почти в её губы, так близко к нему она села.       — Хочу прислониться к тебе, — она ненадолго запнулась. — И проверить, как далеко мы зайдём.       Гермиона говорила почти шёпотом на выдохе и Гарри не сдержался и положил руки на её бёдра, проводя пальцами по нежной горячей коже.       — А я давно тебе нравлюсь? — спросила Гермиона.       Огонь в камине угасал, делая тени шире и больше, но всё равно создавая свечение тлеющими углями.       — Около года, — ответил Гарри и резко втянул в себя воздух, потому что Гермиона крепко обняла его, обдавая запахом карамели от своих длинных, совершенно прекрасных волос.       Гарри обнял её, поглаживая шёлковые локоны. Гермиона слегка отстранилась от него, прикоснувшись невинным поцелуем к щеке и заглянула в его глаза.       — Я бы хотела попробовать, но в темноте. Она уже потянулась за палочкой, как Гарри перехватил её запястье.       — Нет, — сказал он, чувствуя, как его член упирается в неё. В брюках находиться было до ужаса неприятно, внизу всё распирало от напряжения. — Пожалуйста, — добавил он, мягко погладив нежную кожу её рук.       — Почему? — удивилась Гермиона.       — Я хочу увидеть твоё тело, — сказал Гарри и тут же спросил. — Ты покажешь мне?       — Что ты хочешь, чтобы я показала?       Зелье по прежнему играло по своим правилам, не давая ответов на размытые вопросы.       — Ты снимешь рубашку и лифчик?       Гарри немного смутился. Он впервые находился с девушкой в такой интимной обстановке и говорить всё напрямую было… испытанием.       — Сниму, — ответила Гермиона под действием Веритасерума и медленно расстегнула пуговицы форменной рубашки, приоткрывая обычное розовое белье.       Гарри сглотнул ставшей вязкой слюну, когда Гермиона отбросила одежду в сторону, оставаясь перед ним в розовом хлопковом бюстгальтере. Небольшие чашечки скрывали округлые груди с острыми сосками, выделяющимися на гладком ореоле.       Гарри завёл руки за её спину, находя застёжку. — Можно? — уточнил он.       — Да, — ответила Гермиона на выдохе, прикрывая глаза.       Гарри с трудом расстегнул бюстгальтер и нежно снял с плеч лямки, отбрасывая лишнюю ткань в сторону.       В его горле застрял вздох. Небольшая грудь Гермионы вздымалась вверх и опускалась вниз, в такт её сбивчивому, шумному дыханию. Гарри смотрел на темнеющие ореолы, на острые, затвердевшие горошины сосков и ласково прикоснулся кончиками пальцев к коже груди. Гермиона слегка вздрогнула, чуть поёрзав, сидя на нем. Член Гарри отозвался сильным желанием.       — Скажи мне, — начал Гарри, — что ты хочешь, чтобы я сделал?       — Потрогай пальцами соски и потом оближи их, — выпалила Гермиона свое желание.       Гарри послушался. Он обвел подушечкой указательного пальца по соску, и прокатил его между пальцев.       Гермиона закрыла глаза. Она чувствовала, как намокает ткань её трусиков. Внизу живота ныло от пустоты.       — Гарри, — прошептала она, — оближи…       Он тут же прислонился губами к её груди, сначала нежно целуя кожу. А затем приоткрыл рот, опаляя горячим дыханием ореол и провел влажным языком вокруг соска. Из уст Гермионы сорвался тихий стон. Ей хотелось прикоснуться к себе внизу, но ещё больше хотелось, чтобы это сделал Гарри.       Она отодвинула его от своей груди и встала с его колен. — Гарри, ты снимешь брюки?       — Да, — незамедлительно последовал честный ответ.       Гарри был только раз избавиться от мешающей, сковывающей ткани. Отложив брюки в сторону, он снял рубашку и остался стоять перед ней в одном белье.       Гарри подошёл к Гермионе, в оранжевом свете камина и страстно впился в её губы. Он целовал её так, как целуют в последний раз: жадно, искренне. Заведя руки за её спину, он расстегнул молнию её юбки и она упала к ногам девушки.       — Пойдём в спальню? — спросил он хрипло, оторвавшись от её губ.       — Нет, — она покачала головой. — Хочу здесь, на полу.       Брови Гарри поползли вверх от удивления, но Гермиона не давала много времени на раздумья, а опустилась на колени перед ним и стянула с него бельё.       Его эрегированный член слегка дёрнулся вверх от нахлынувшего возбуждения. Гермиона обхватила его пальцами у основания и, словно изучая, посмотрела со всех сторон.       — Такой горячий, — протянула она задумчиво. — Гарри, что я должна сделать?       Она смотрела на него снизу вверх, стоя перед ним на коленях и Гарри на мгновение показалось, что всё может закончиться раньше, чем начнется.       — Проведи вверх вниз два раза, но не больше, — сдавлено сказал он, пытаясь держать нарастающее возбуждение под контролем.       Гермиона кивнула и старательно провела по стволу члена рукой, чувствуя под кожей переплетения вен. Гарри шумно выдохнул сквозь зубы, зажмурившись.       — Гермиона, остановись, — еле слышно сказал он. — Я так не сдержусь.       Гермиона хмыкнула и отпустила член, потянув Гарри за руку вниз, укладывая на пол. Он послушно сел на мягкий ковер, уперевшись спиной в диван. В камине потрескивал огонь и обоим было нестерпимо жарко даже без одежды. Гермиона стянула с себя трусики, оставшись стоять прямо перед Гарри, открывшись его взору.       Он же приоткрыл рот от удивления. Он представлял, что у неё там будут такие же волосы, как у него, но лобок и аккуратные половые губы Гермионы покрывала лёгкая щетинка тонких волосков, не мешая рассмотреть всё в мельчайших подробностях.       Когда Гермиона садилась к нему на колени, Гарри не нашёл ничего лучше, чем спросить:       — Что ты хочешь, Герми?       Она обвила его шею руками, прислоняясь влажными складками к головке его члена.       — Я хочу кончить. С тобой, — прошептала она ему на ухо и медленно погрузила головку его члена внутрь себя.       Гарри зашипел от новых, приятных ощущений и резко обхватил руками её ягодицы, не давая сделать резких движений. Но Гермиона насаживалась медленно, так, что Гарри прикусил свою губу изнутри, только бы не сорваться и не причинить ей боль.       — Ах! — вырвалось из её груди, когда она полностью опустилась на его член, до основания.       Гарри смотрел в её лицо, выискивая взглядом затуманенные возбуждением глаза. Внутри неё было так горячо и туго, что хотелось двигаться непрерывно, пока не кончишь. Но он держался.       Гарри прикоснулся влажным поцелуем к её шее и медленно приподнял за ягодицы, чтобы снова толкнуться внутрь неё. Гермиона запрокинула голову и одной рукой нырнула вниз. Гарри заметил её жест.       — Зачем? — спросил он, кивнув на её руку, пальцы которой водили кругами по клитору.       Действие Веритасерума подошло у концу, а потому Гермиона смогла ответить на его размытый вопрос.       — Это для того, чтобы достичь оргазма.       Гарри тихо усмехнулся в её губы и страстно поцеловал, проникая языком в её рот. Перехватив Гермиону поудобнее, он уложил девушку спиной на ковёр и накрыл сверху своим телом, толкнувшись в её горячее влаглище членом.       Он двигался мягко и плавно. Медленно наблюдая, как Гермиона ласкает свой клитор, закрыв глаза. Он провел руками по внутренней части её разведенных ног и поднялся к груди, захватив кончиками пальцев возбужденный сосок.       — Гарри, — простонала Гермиона, когда он толкнулся в неё сильнее.       Внизу влажные толчки их тел отдавались звонкими шлепками. Гарри врывался в её текущее влагалище всё сильнее. Не в силах держаться дольше, обхватил губами её чувствительный сосок, посасывая.       — Гарри… Я сейчас…       Гермиона дышала прерывисто, глубоко, шумно.       — Скажи это, — прохрипел Гарри в её шею, чувствуя, что не её тело, не страсть, а всего лишь её слова решат все.       — Я сейчас кончу! — вскрикнула Гермиона. Тугое кольцо её мышц сжалось вокруг его члена так сильно, что у Гарри перед глазами вспыхнули искры. Гермиона вскрикнула, выгнувшись под ним и её влагалище запульсировало, заставляя её колени дрожать.       Гарри приподнялся на руках и сделал всего одно движение внутрь, кончая следом, изливаясь в неё. Он опустился к ней, целуя ее лицо. Дышать было невозможно, воздух между ними такой густой, что его можно было разрезать ножом.       Гарри вышел из неё и Гермиона почувствовала тонкую дорожку теплого семени, вытекающего из неё.       Когда он лег на мягкий ковер рядом с ней, камин в их гостиной уже погас. Но в темноте комнаты ни в одном из них не было сожаления.