Глава 5. Выбор
29 мая 2023 г. в 20:49
Оно вынырнуло из пучины воспоминаний и переступило по паутине с лапы на лапу, удобнее устраиваясь на своем месте под потолком логова.
Что и говорить, знакомство со Слугой оказалось на редкость увлекательным. Оно и само не ожидало, что общение с этим Берсеркером станет источником самых разнообразных эмоций и напрочь прогонит скуку.
Даже планы отмщения семерым соплякам временно отошли на второй план.
В тот вечер Берсеркер и правда притащил еще одного оленя, а потом они долго и относительно мирно разговаривали.
Оно затруднялось сказать, отчего тогда решило быть откровенным. Возможно, причина крылась в благостном расположении духа и плотно набитом животе. Либо же в молчаливости собеседника — Слуга слушал очень внимательно, вопросы задавал редко и по делу. Быть может, сказалось длительное одиночество, которое внезапно оказалось разрушено кем-то, кто разительно отличался от привычных для Оно существ и впервые не воспринимался едой.
В любом случае, Оно, ранее не испытывавшее потребности выговориться кому-то, нашло это достаточно приятным занятием.
Особенно когда речь зашла о Неудачниках и отвратительном завершении последнего цикла активности, после чего Берсеркер искренне посочувствовал Оно и выразил уверенность, что то с легкостью справится со своими противниками, раз теперь уже знает, чего ожидать.
Эта неожиданная поддержка со стороны, на удивление, сумела каким-то странным, неведомым образам отогнать грызущие нутро неприятные воспоминания, от которых раньше никак не удавалось отделаться.
После этого общение вернулось в прежнюю колею, и больше подобных долгих бесед по душам у них не происходило.
Пеннивайз продолжал время от времени навещать Берсеркера. Чаще всего эти встречи проходили достаточно спокойно, иногда перерастали в перебранку, после которой либо сам Слуга уходил, либо клоун в спешке уносил ноги, а изредка заканчивались потасовкой, из которой один из них, а то и оба, выходили изрядно потрепанными.
Так произошло и на сей раз, когда Берсеркер снова помешал охоте Пеннивайза, и тот не пожелал спускать это наглецу с рук.
Оно недовольно мяукнуло и обижено потерло все еще саднящие бок и левую переднюю лапу, на которые пришлось большинство ударов.
Да что этот Слуга себе позволяет? Дерри и все люди в нем принадлежат только Оно. А он смеет так нагло и бесстрашно вставать на пути, лишать добычи, ранить, оскорблять. Непозволительно!
Но стоит признать, в умении этому неистовому воину не откажешь. Когда он понял, что перестарался, и улетевший в кусты мальчишка никак не сможет удрать, так как попросту отключился, то принялся яростно защищать того от Пеннивайза. Никакие угрозы и никакие травмы не смогли остудить его решимость.
В итоге Оно пришлось спешно отступить, оставив израненного, но все еще уверенно стоящего на лапах Берсеркера вместе с тем мальчишкой.
И пусть раны от копья оказались довольно глубокими и до сих пор кровоточили, Оно не допускало мысли, что могло проиграть. Просто-напросто не хотелось убивать Слугу из-за одного не слишком-то сочного ребенка. Нет-нет, и то яркое свечение, которое внезапно окутало жуткое копье Берсеркера тут было не при чем.
Вмешательство в охоту и попытки отобрать законную добычу изрядно выводили из себя, но не до такой степени, чтобы уничтожать то единственное существо, которое за много-много столетий сумело вызвать к себе неподдельный интерес. К тому же, в Дерри было еще полно детей, а укромных местечек, куда с легкостью удавалось заманить глупую добычу и того больше.
Оно снова осторожно потерло рану на боку. Та уже почти не тревожила, и это было хорошо.
Значит, как раз пришло время заняться добычей пропитания. Нужно было наверстать упущенное.
Оказавшись на поверхности, Пеннивайз довольно потянулся и принюхался. Наступало утро, а значит скоро вкусные глупенькие детишки пойдут в школу, их не менее тупые родители — на работу, совсем малыши же останутся под присмотром сонных бабушек и нерадивых нянек. Идеальное время, чтобы присмотреть для себя подходящую жертву.
Ягненка, который по неосторожности отобьется от стада.
Рот моментально наполнился слюной, а янтарные глаза предвкушающе сверкнули в предрассветном сумраке.
Пеннивайз снова принюхался… И вдруг замер, уловив не так уж далеко очень знакомый запах. Вот только теперь что-то в нем неуловимо переменилось, стало иным, искаженным.
Добавились ноты болезни, угасания, смерти.
Пеннивайз нахмурился. Неосознанно положив затянутую в белую атласную перчатку руку на все еще изредка дергающий болью бок, он направился туда, откуда исходил этот тревожащий запах.
Берсеркер сидел в самом своем любимом заросшем уголке Мемориального парка. Одну лапу он поджал под себя, другую вытянул, руки его безвольно висели вдоль тела. Капюшон был надвинут на глаза, а голова бессильно склонилась к правому плечу. Хвост обвивался вокруг дерева, и только это не давало Слуге завалиться на бок.
На появление Пеннивайза он никак не отреагировал и только по редким, коротким поверхностным вздохам было понятно, что Берсеркер еще жив.
Воздух пропитался запахом крови, а на теле Слуги можно было различить глубокие раны, все еще выглядящие свежими.
Пеннивайз прищурился, склонился почти к самому лицу Берсеркера и тщательно принюхался. Он не понимал — в чем, собственно, дело? Насколько Оно помнило, регенерация этого Слуги работала отменно, и к теперешнему времени все последствия их недавней стычки уже должны были исчезнуть без следа.
Однако, этого не произошло.
Раны не закрывались, и Слуга стремительно терял остатки сил. Если так пойдет и дальше — он в какой-то момент попросту не сможет существовать в этом мире и исчезнет.
Пеннивайз распрямился и запрокинул голову, в задумчивости глядя на светлеющее небо.
Запоздало он понял, что же произошло с Берсеркером. Виной всему была их битва, в пылу которой Оно, отчаянно кусаясь в попытке вырваться из хватки и вытащить из многострадального бока копье, инстинктивно впрыснуло в тело Слуги приличную дозу своего яда.
Этот яд один за другим заморозил все энергетические потоки в теле Берсеркера, в итоге полностью заблокировав все связанные с магическим призывом способности, включая, непосредственно, регенерацию.
Пеннивайз вновь нахмурился.
Да, выходит, в их недавнем противостоянии он вышел победителем, но это никак не отменяло того факта, что Берсеркер по-прежнему оставался крайне интересным существом, достойным противником и не плохим собеседником, когда бывал в хорошем расположении духа.
К тому же тот необычный внутренний свет делал его ближе к Оно, чем к смертным людям, и это невольно привлекало.
Пеннивайз поймал себя на странной мысли — впервые за всю вечность он встретил кого-то, кого не желал считать кормом и не планировал убить. Того, кто оказался достоин его доверия, что еще какой-то цикл назад казалось попросту немыслимым.
Кого-то, кто вопреки всем трудностям в общении начал ему нравиться.
В памяти неожиданно всплыло воспоминание буквально недельной давности: пребывая в приподнятом настроении, Пеннивайз раздобыл просторный желтый дождевик, очень напоминающий тот, который был в свое время на Джорджи Денбро, и, используя все свое красноречие, уговорил Берсеркера его примерить.
В итоге зрелище получилось приятным глазу и будоражило воспоминания о хорошей трапезе, отчего Пеннивайз сам не заметил, как по его подбородку обильно потекли слюни.
Берсеркер, правда, радости Оно не разделил и простоял в дождевике около минуты. Затем, пробормотав: «Ну ты и фетишист херов», — содрал его с себя и швырнул прямо в восторженную, размалеванную, слюнявую клоунскую рожу.
Впрочем, то занимательное зрелище того стоило.
И кто знает, на какие игры в будущем мог бы еще согласиться Слуга и в каких авантюрах поучаствовать. Да только если не предпринять что-нибудь прямо сейчас, то никакого будущего у него не будет.
Маг, призвавший Берсеркера, наверняка попробует что-то сделать, да только точно не успеет вовремя.
Пеннивайз снова склонился над Берсеркером, вытянул руку и коснулся ладонью глубокой раны на груди, пятная белую перчатку алой кровью.
Он простоял так несколько минут, прикрыв сияющие серебром глаза, а затем резко подался назад. Из раны на груди хлынул поток густой, почти черной крови, уносящий вместе с собой весь яд без остатка.
И стоило последней капле стечь по бледной коже, как дыхание Слуги выровнялось и стало глубже. Мелкие царапины тут же начали затягиваться, глубокие раны — прекратили кровоточить.
Пеннивайз ухмыльнулся, весьма удовлетворенный результатом.
Берсеркер коротко заскулил, а затем медленно поднял голову. Свечение алых глаз было едва заметно из-под капюшона, и Оно скорее уловило интуитивно, чем различило в них недоумение и легкую растерянность.
— С тобой слишком интересно, — тут же горделиво задрав нос, мурлыкнул Пеннивайз, — не оставляй меня одного так быстро.
С этими словами он исчез, не дожидаясь ответа и намереваясь поскорее вернуться к прерванной охоте. И лишь негромкий хлопок, с которым воздух занял освободившееся пространство, говорил о том, что мгновение назад перед Слугой стоял некто материальный.