闘気: Боевой Дух

За неделю передышки, которую нам дал Старший, мы с мамой стали ближе. Когда я всё же признала её, от неё появилась такая степень внимания, к которой я и вовсе была не готова. Казалось, будто ту пустоту, образовавшуюся после смерти отца, сейчас начинала заполнять для неё я, или, наоборот, ей просто настолько было скучно. За это время мы достигли чего-то, хотя бы отдаленно напоминающего нормальные отношения между матерью и дочерью. Если приглядеться. Да посильней. Как бы то ни было, были и более важные вещи для раздумья. Старший - мой дедушка, и он сам в этом признался. И если судить по тому спектаклю Испытания, не столь я наивна, чтобы думать об этом факте как о какой-то защите, скорее, это возможность. Я же его отпрыск, потому он захочет сделать меня сильней, и пока я буду оправдывать ожидания, он будет поддерживать моё развитие. Из того, что я помню в японской мифологии, ёкай вида Они славились грубой силой. Помимо того, были случаи некой ограниченной регенерации, даже намеки на изменение облика, ну и основная идея - непобедимость в прямом бою. Из того немногого, что я испытала в этой жизни, я знаю, что слабых тут попросту затопчут сильные. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу того мужчину и детей, умирающих вновь и вновь. И в который раз сжимая руки в кулаки так сильно, что выступает кровь, я дала себе зарок. Я достигну высот силы в этом мире для обретения беспрепятственной, неоспоримой и непоколебимой свободы действий. И зарок я этот дала даже не себе, скорее, всему миру. На словах и на крови. *** В скором времени мы прибыли в резиденцию Старшего. После приветствий его слуга провёл нас в додзе, где и должно было начаться мое обучение. Старший ожидал нас в позе сейдза в самом центре. На нем - простое черное кэйкоги, перехваченное золотым поясом. Можно было предположить, что он медитирует, если бы не густой туман злобы, витавший в воздухе. Медитация используется для того, чтобы сосредоточить себя, найти равновесие в бурных эмоциях. То, что делает Старейшина - это наслаждение ими. Берет свой гнев и варится в нем, взращивая его в этой извращенной медитации. Первобытная часть меня отшатнулась в страхе, желая убежать от источника этого гнёта. Вместо того, чтобы поддаться, я шагнула вперед. С каждым шагом я сокращала расстояние между собой и центром комнаты - аура сгущалась. На полпути я начала потеть. На двух третях пути меня начало трясти. К тому времени, как я достигла центра, мое зрение начало меркнуть, но все же я отвесила неглубокий поклон и присоединилась к Старшему в сэйдза. Внезапно аура исчезла. Судорожно глотая воздух, я уловила завистливое уважение в глазах Старейшины, прежде чем он безжалостно подавил его. Уголки моих губ дергаются, прежде чем я получила жестокий удар слева, сбивший меня с ног. Сев обратно, я чуть было не сплюнула кровь изо рта на пол, но передумала и сглотнула. - В следующий раз кланяйся пониже. Тебе не хватает уважения. Стойкость достаточна, но твоё поведение должно быть скромней. Это додзе будет твоим домом до тех пор, пока ты не станешь достойной моих учений. Ты будешь есть, спать, обливаться потом и кровью в этом додзе. Он сделал паузу и оценивающе на меня посмотрел. - Я разрушу эту твою слабую форму. Ты видишь этот токкури? Он показал на кувшин с саке. Вдоль кувшина тянулись искусные золотые линии, складывающиеся в неприметные узоры. - За десятилетия я разбивал его много раз. Каждый раз, когда я его чиню, он становится только красивее. Это я сделаю и с тобой. Я буду ломать тебя, постоянно. В конце концов, ты либо станешь чем-то прекрасным, либо я разнесу тебя на куски. По-видимому, вспомнив, что разговаривает с ребенком, он уточнил. - Тебя будут избивать день за днем. То, чему ты научишься, будет зависеть от устремленности и инстинктов. Я не буду нянчиться с тобой, не буду учить никаким формам, не буду практиковать никакие ката. Каждый месяц тебя будут сбрасывать обратно в яму с новым противником. Ты победишь или умрешь. Я ясно выразился? - Да, - выдавила я из себя, испытывая искушение зарычать на него. - Хорошо, тогда начнем. Это последнее, что я услышала, прежде чем мир погрузился во мрак.

***

Когда я пришла в себя, голова раскалывалась от боли. Проведя рукой там, где болело, я порезалась о зазубренный край сломанного рога. Затуманенно оглядываясь по сторонам, я заметила, что Старший спорит с моей матерью в углу додзе. - Ты для чего её сюда привела? Мой сын в ее возрасте, по крайней мере, глазами шевельнул до того, как я его вырубил. Назови мне причину, по которой я не должен просто убить вас двоих прямо сейчас! Ярость вскипела во мне, пока я заставляла себя подняться на ноги. Собрав всю силу воли, я заставила тело двигаться, преодолевая разделявшее нас расстояние. Подпрыгнув, я нанесла удар Старшему в спину, но он железной хваткой вцепился мне в руку. - Хм, быстрое восстановление и превосходная агрессия. Возможно, у нее действительно есть потенциал. Сказав это, он швырнул меня в стену. Моя спина взорвалась болью, и перед глазами вспыхнули искры. Когда я рухнула на пол, мне удалось остаться в сознании, пусть и с трудом. С не меньшим трудом я снова попыталась подняться. - Сильна духом… но одного духа недостаточно. Я ощутила, как он давит мне на спину, даже когда я изо всех сил пыталась приподняться. Чем больше я отталкивалась вверх, тем сильнее он давил вниз. Рыча, я выжимала каждую частичку силы из своих мышц, разрывая их от напряжения. Даже сейчас, с таким приливом сил в моем юном тельце, я все равно оказалась прижатой к полу. - Заставь себя и стань сильней. Моей наградой за усилия явилось то, что Старейшина больно схватил меня за волосы и с силой ударил лицом об пол.

***

Какое-то время моя рутина продолжалась в том же духе. В течение первой недели мой рог вырос снова. Затем он был сломан, а я была бессильна. Мой гнев превзошел все, что я когда-либо считала возможным, и я не видела никаких изменений в своих умениях. Все это было бессмысленным садизмом! Что я могла получить от того, что меня постоянно избивают на волосок от смерти? Пробуждение в этом додзе стало особым мучением. Каждое утро я вынуждена была очищать додзе от собственной крови, чтобы она не перепачкала мой новый "дом". Днем меня избивали до тех пор, пока я не теряла сознание либо от боли, либо от перенапряжения. Мой вечер - мама купала меня и говорила, как она мной гордится. Еда - на вкус как пепел, а сон - прерывистый, безрадостный. В один день после уборки в додзе мой распорядок был нарушен. Старший вошёл в комнату и проверил мою работу по уборке. Ещё раньше я научилась ничего не пропускать, мытье и чистка быстро стали своего рода сверхспособностью. - Пойдем. Сегодня посмотрим на твой прогресс. Не сказав больше ни слова, он ушёл. Я мгновение смотрела на то место, где он стоял, прежде чем поспешить следом. Кажется, прошел месяц в этом адском круговороте, и мы снова направились в храм. На этот раз, когда меня опустили в яму, я была одна. Вскоре появился и "противник". Молодую девушку, не старше пятнадцати, спустили вниз. Ее жилистое телосложение, острый взгляд и ловкая манера держаться - все говорило о том, что она оборванка с улиц. Заметив меня, она вопросительно глянула на своего пленителя. Старейшина вздохнул, а затем, к моему удивлению, бросил нож, который приземлился к ногам девушки. Твою ж, почему это вообще происходит? Мое тело все еще болело после вчерашней тренировки, к счастью, у меня не было недавних травм головы. Возможно, это было подстроено намеренно. Девчонка с готовностью схватилась за нож. Глядя на меня с жалостью, она осторожно приблизилась. Когда она только начала подходить, я поняла, что у нее явное преимущество в длине рук. Я продолжала уворачиваться от ее прощупывающих ударов ножом. По сравнению со Старшим эта девочка почти не двигается. Может, я сама и не очень была быстра, но моего восприятия вполне было достаточно, чтобы с легкостью видеть все ее движения. Она чрезмерничает, когда наносит удар, и это выводит ее из равновесия. Имея это в виду, я ожидала повторения ошибки с её стороны, и схватила ее за руку, останавливая движение лезвия. Она дернулась, пытаясь отстраниться, но я не поддалась. Поражаясь этому, я думала тогда, насколько же слабы люди. Нет, даже не так, какой же слабой была я. Я подняла взгляд на ее лицо и увидела страх, направленный на меня. Вся эта ситуация вернулась ко мне в полном сознании и обрушилась на мою совесть, словно молот. Отшатнувшись, я отпустила ее. Мы обе здесь жертвы, почему же мы сражаемся? Прежде чем я успела придумать ответ, меня пронзила жгучая боль. Отступая, я заметила нож, торчащий из моей руки, и девчонку, широко и дико улыбающуюся предо мной. Боже, я идиотка. Здесь нет жертв. Только победитель и мертвец. Вырвав нож из своей руки, я бросила его в нее со всей силы. Он вонзился ей в ногу, но сила броска с тошнотворным хрустом смяла её конечность. Она завопила, падая вперед. Оказавшись на земле, она попыталась отползти назад, нога же гротескно волочилась за ней. Из её глаз снова брызнули слезы от боли или, возможно, от вида меня, преследующей её, когда ненависть горит в моем взгляде. Уперевшись в дальнюю стенку ямы, она начала просить, молить меня не убивать ее. Я ощутила, как ко мне подкрадывается тот же самый приступ сопереживания, что и до этого, но игнорировать стало легче. Все, что нужно - это глянуть на свою руку и текущую из нее кровь, чтобы вспомнить, куда это привело в прошлый раз. Я вскарабкалась по ее телу, а она пыталась отбиться от меня руками. По сравнению со Старшим ее удары будто перышко. Мгновениями позже я встала на её грудь, сверля взглядом ее глаза. Что-то внутри нее надломилось, и глаза её слегка потускнели, в предчувствии неизбежного. Этот образ сломленной девушки я вобрала полностью, помещая его рядом с изображениями мертвых младенцев и сломленного мужчины. Я буду нести твои обиды вместе со своими. Разжигая мою ярость, они станут тем, что положит конец этой бессмысленной бойне. Ты можешь ненавидеть меня или проклинать, но я разрушу это, как только получу власть. С этой мыслью я вонзила свои когти ей в грудь, наблюдая, как свет исчезает из ее глаз. Возвращение в додзе проходит в тишине. Не из-за какой-то грусти, просто сказать нечего. Мы оба знаем о моей ошибке и знаем, что завтра я буду наказана, это факт. Я подняла тогда руки к лицу - кровь девушки уже высохла и стала отслаиваться от них. Скоро даже это станет всего лишь далёким воспоминанием. Но оно должно оставаться, не исчезать. *** Со временем мой распорядок дня немного изменился, но по сути остался прежним. Моя ненависть к Старшему росла. Связь с матерью становилась все крепче. Тело также окрепло. Инстинкты неуклонно обострялись. Со временем противники менялись, становясь более опытными или просто больше по размеру. И они все равно умирали. Милосердие было роскошью, которую я просто так раздавать не могла, так что ворох обид рос. Так шли времена года. Перетекая из одного в другое, они проходили мимо, никогда по сути не меняясь. В порыве бунта я начала учиться стрельбе из лука у матери, за спиной Старшего. Ее стиль напоминал традиционное кюдо, и я обнаружила, что эта практика довольно успокаивает после долгого дня третир... эм-м-м... тренировок. Я узнала, что Они обладают до безобразия сильной жизненной силой, когда Старейшина оторвал мне обе руки перед поединком в яме. Хотя боль и отсутствие конечностей были, мягко говоря, неблагоприятны, в конце концов я разорвала горло своему противнику зубами. После этого руки прибинтовали, и они уже приросли как раз к тренировке на следующий день. Сегодня был день моего следующего Испытания, Испытания Оружия. Прошло целых четыре года с момента последнего испытания, и я не была уверена, чего ожидать, кроме выбора боевого пути. Старейшина запретил моей матери давать мне намеки. Последние несколько ночей ко мне снова приходили сны. Меня потрясли образы массивного меча, вырубленного из кости, мой разум будто инстинктивно отшатывался от этого образа, но я все равно чувствовала к нему притяжение. Единственное, что еще я смогла вспомнить - леденящую кровь улыбку в темноте. Улыбка ужасающая... и в то же время в ней чувствовалось какое-то одобрение. Вместо того чтобы вернуться в яму, Старейшина повел меня в место, которого я никогда не видела. На самой южной окраине деревни мы приблизились к лесу. Прочитав надпись на воротах, когда мы входили, я поняла, это будет испытание на выживание. Лес назвали "Логовом царя зверей" не просто так, наверное. На небольшой поляне разложено множество видов вооружения: копья, мечи, топоры, канабо, кама, кусаригама и единственный лук без тетивы. Переходя к кучке с мечами, я обратила внимание на Одати. Меч раза в два больше меня, так что идея использовать его глупа, но она не выходила у меня из головы. После того, как я наконец выбрала Одати, я заметила, что мы со Старейшиной больше не одни. Еще десять человек разного возраста - от подросткового до взрослого - подошли и тоже схватились за оружие. Сбитая с толку, я бросила взгляд на Старейшину. - У них что, тоже Испытания? Старейшина захохотал, снисходительно и злобно. - Нет, дитя, они - часть твоего Испытания. Они войдут в лес на следующий день после тебя. Цель - поохотиться на тигра и принести его шкуру на эту поляну. И они будут делать всё, чтобы помешать тебе сделать это любыми средствами. У тебя есть пять дней. Начинаем. Схватив свой меч, я побежала вперед, к своему Испытанию. Когда я представила предстоящую кровавую баню, на моем лице появилась широкая улыбка, и я начала смеяться, безудержно и слегка неуравновешенно. Наконец-то, шанс убить кого-нибудь из этих ублюдков.