***
Уже практически рассвело, когда три вертолёта мягко приземляются на специальной площадке за огромным особняком из белого мрамора. В несколько этажей, с балконами, террасами и яркими витражами, в этот ранний час он выглядит словно дворец, в котором сейчас досматривают свои безмятежные сны принцы и принцессы. Намджун и Тэхён всю дорогу продолжали сталкиваться недоумёнными взглядами. Конечно, они примерно представляли, что Босс мафиозной группировки должен жить покруче них. Но, когда поняли, что летят на остров, расположенный в водах Жёлтого моря где-то севернее Инчхона, их изумлению не было предела. Ещё больше настораживало, почему их, «пленников», не заковали в наручники, не надели на головы мешки. Охрана общалась с ними, пусть и по делу, но вполне уважительно. Словно они были гостями. — Всем отдыхать, — командует Мин, стоя возле вертолёта. — Вы двое, — обращается он к Намджуну и Тэхёну. — Вас проводят в комнаты, вещи ваши уже доставили. Вы можете беспрепятственно передвигаться по загороженной территории. Позже я решу, что с вами делать. Пока не до вас. — Папочка! — доносится до них звонкий громкий крик и на Чонгука летит лохматое чудо в пижаме. Омега ловит девочку на лету, которая сразу же как коала цепко обвивает его талию босыми ножками, и крепко прижимает к себе. — Ты почему не спишь, солнышко? — спрашивает Гук, заглядывая в лукавые глазки цвета жаренных каштанов. — Меня птички разбудили, — указывает она пальчиком на вертолёты. Натыкается взглядом на Тэхёна и выражение её лица сразу же меняется. — Привет! — смущённо выдавливает она из себя и прячет лицо на плече Гука так, что только видны любопытные глаза. — И тебе привет, принцесса, — с улыбкой отвечает Тэхён. Альфа много лет лечит детей. И он искренне любит каждого своего пациента. Но к тридцати двум годам по собственной воле остаётся холостым и убеждённым чайлд-фри. А в этой маленькой омежке что-то словно цепляет его. Хочется побольше узнать о ней, смеяться вместе, защищать её и помогать. — Доброе утро! — здоровается со всеми молодой омега. Его яркая улыбка и свежий взгляд лица наводят на мысль, что сейчас не раннее утро, а, как минимум полдень — настолько хорошо он выглядит. — Босс, здесь документы… — Позже, Чимин, — не отвечая на приветствие, бросает Юнги. — Покажи гостям их комнаты. Тэхён и Намджун в сопровождении, как они поняли, секретаря Мина уходят в сторону дома. Перед тем, как войти в широкие двери, Тэ оборачивается на девочку. Та поднимает голову и машет ему рукой, вызывая у альфу тёплую улыбку. — Ты точно в порядке? — негромко спрашивает Гук, чтобы не потревожить затихшую на его плече дочку. Мин поднимает на младшего пронзительный жалящий взгляд. Чонгуку не надо больше объяснений. По глазам видно, обсуждение этой темы — табу. — Кто этот человек? — указывает подбородком он на измождённого альфу, которому двое охранников помогают спуститься из вертолёта. — Вот ты мелкая зараза, — смеётся Юнги, но омега слишком хорошо его знает. Опять маски! — В любой выгодной для тебя ситуации ты легко можешь обойти приказ! — Твоя школа, — подмигивает ему младший. — Так, кто это? — Я ещё не разобрался, — коротко произносит Мин. И ловит себя на мысли, что это самый правильный ответ. Он не знает, кто перед ним. — Босс, документы, — обращает на себя внимание вернувшийся Чимин. — В мою спальню, — бросает Юнги и поцеловав девочку в лоб, уходит в направлении дома. Особняк, выстроенный на необитаемом когда-то острове, который числился среди наследства родителей, Мин спроектировал и поднял сам. Это не было прихотью, претворённой в жизнь человеком, который из среднестатического студента, как по волшебству, превратился в миллионера. Это была необходимость. Когда, через пару лет после того, как он наконец разобрался в делах отца, ему пришлось прятать свою семью. До того, как Юнги стал Боссом, клан жил в поместье в пригороде Сеула. Его отца считали справедливым предводителем. Но в этом мире есть люди, которым тесно на одной планете. Эти люди, представители структуры, под контролем которой были северо-восточные районы Южной Кореи, однажды решили, что семья его отца не заслужила своей территории и объявили ей войну. Именно они были виновниками авиакатастрофы, в которой Юнги потерял родителей. Сегодня на благотворительном вечере наконец свершилась кровная месть. Мин сделал то, к чему готовился годами — убил Чон Хим Чана, формально заправляющего чёрной трансплантологией в стране. Но этим он только разворошил улей. Основной задачей остаётся выманить его сына. Того, кто на самом деле всем руководит. Ублюдка, который не останавливается ни перед чем, когда идёт к своей цели. Юнги входит в кабинет, который со спальней соединяет огромная ванная комната. Не любит беспорядка там, где периодически пытается урвать тишины и покоя. В спальне, кроме кровати, вообще нет больше мебели. Мин сбрасывает вещи прямо на пол и босиком заходит ванную комнату. Включает воду в душевой кабине и уперевшись руками в стену, выложенную керамической плиткой, склоняет голову, позволяя воде омыть своё уставшее тело. Ты — моя семья! Только ты! — У меня есть семья! — шепчет Юнги, когда все болезненные воспоминания разом всплывают на поверхность, норовя лишить его остатков кислорода. Я без тебя не смогу… — Я могу без тебя, слышишь, могу, — кричит Мин, и что есть силы лупит кулаком по мокрой плитке. — Могу! — удар. — Могу! — ещё один. — Где ты был, когда я звал тебе?! Где ты был, когда так нужен был мне?! — орёт, чувствуя, как горло снова сковывает ржавым ошейником. Снова бьёт кулаком себя в грудь. Снова кричит, разрывая голосовые связки. — Зачем опять врываешься в мою жизнь?! Силы окончательно покидают его и он скатывается на пол. — Я не позволю тебе сломать меня! Ещё какое-то время неподвижно сидит под острыми струями. Поднимает руку и полностью перекрывает подачу горячей воды. Дрожит, обхватывая себя руками. Ледяной душ приносит телу желанное онемение. Юнги чувствует, как выравнивается ритм сердца, а дыхание снова становится размеренным и глубоким. — Никогда! Выходит из душевой кабины и, игнорируя полотенце, следует в спальню. Ему нужно всего пару часов, чтобы восстановиться. А потом он продолжит то, для чего был рождён. Утренний ветер с моря, ворвавшийся в открытое окно, касается его сильного обнажённого тела. Ноги несут его к прохладным простыням. Он откидывает мокрые волосы с лица и ошарашенно застывает в центре спальни: — Какого?.. — подлетает к входной двери, распахивает её и громко орёт, — Чимин!!! Омега появляется в дверном проёме ровно через пять секунд. — Босс? — Что это и что делает в моей постели?! — не оборачиваясь, указывает Мин пальцем куда-то в сторону кровати. — Вообще-то с точки зрения грамматического строя языка, правильным будет употребление местоимения «кто», если мы говорим о живом чело… — Пак, не беси меня! — рычит Юнги парню в лицо. — Вы же сами сказали там внизу, на вертолётной площадке: «В мою спальню», мы с охраной и… Мин резко заводит руку назад, чтобы «выразить всё своё недовольство» оружием и… натыкается на голую ягодицу. — Сука! — сквозь зубы выдыхает он. — Я сказал это про документы! Да кому я объясняю?! Вокруг меня одни идиоты! — Так что мне делать с Чон Хосоком сейчас? — не меняясь в лице, спрашивает Чимин. К несносному характеру Юнги он привык уже давно. — Ты знаешь кто это? — оторопело смотрит на омегу Мин. — Конечно, это же Чон Хосок, — отвечает Пак, — младший сын Чон Хим Чана. Юнги чувствует, словно из спальни кто-то молниеносно выкачал весь кислород. Его лёгкие начинают судорожно сжиматься. Он пытается глотнуть воздух, но в груди будто спазм. Мин хватается рукой за косяк, чтобы не упасть. — Кто? — хрипит он и в первый раз за двадцать восемь лет мысленно обращается к небесам с истовой молитвой — пусть будет так, будто он ослышался. — Младший сын Чон Хим Чана, — осторожно повторяет омега, когда замечает состояние босса, — ну того, которого вы ночью… — Я понял, — выдавливает из себя Юнги. Никто его «там» не услышал. — И что же мне теперь делать? — сам у себя спрашивает он. Но Чимин отвечает: — Если вы планируете сохранить ему жизнь, тогда, наверное, следует поторопиться! — Ты о чём? — Ему недолго осталось, нужна помощь врачей! — Я разберусь! — рявкает Мин и захлопывает перед носом Чимина дверь. Упирается лбом в гладкую поверхность тёмного дерева и прикрывает глаза. Его Сок-а, его лучший друг, человек, который был когда-то смыслом его жизни, — младший сын босса северо-восточной территории Южной Кореи! У Юнги ощущение, словно его единственный друг детства воткнул ему в спину нож. И несколько раз провернул. Тот ведь рассказывал о семьях, старшем брате, который имел обыкновение оказывать негативное влияние на отца. Если бы он не заставил себя забыть весёлого красивого альфу, он бы давно догадался, что это один и тот же человек! Ведь он знает имя младшего сына Чон Хим Чана уже много лет. Но, в конце концов, сколько в мире и их стране, в частности, Чон Хосоков? Тысячи! А Сок-а был только один… Мин через ванную комнату возвращается в кабинет. Хватает пистолет, вынимает из шкафчика у стены глушитель и крепко прикручивает его к дулу. На автомате проверяет обойму и возвращается обратно. Рука с оружием уверенно поднимается вверх. Указательный палец не дрожит, когда ложится на спусковой крючок. Сок-а был человеком, ради которого Мин дышал. Чон Хосок — враг! Ровно десять пуль, с тихим звуком выпущенные из пистолета, нисколько не потревожили принцев и принцесс, досматривающих свои сны, в доме из белого мрамора, похожим на дворец.***
— У Чонгука есть ребёнок, — задумчиво произносит Тэхён, когда им показали смежные комнаты и оставили одних. — Странно. — Ты прав, — отвечает Намджун, раскладывая вещи. Это всё, действительно, напоминает поездку за город к друзьям на уикенд, но никак не плен. — Он омега и наличие у него ребёнка очень странно. — Нет, я просто не понимаю как? — смотрит на него Тэхён, постукивая кончиками пальцев по губам. — А, ну это просто, — пытаясь сохранить серьёзное выражение лица, «объясняет» ему альфа. — Во время полового акта, при условии течки и набухания узла, сперматозоид встречается с яйцеклеткой… — Джун, не смешно! — вскидывается Тэ и падает в кресло. — Я просто не понимаю откуда? — По той же схеме, брат, — вздёргивает бровь тот. — Разве с тобой можно говорить серьёзно? — закатывает глаза Тэхён. — Я просто не понимаю, почему тебя напрягает тот факт, что у Чонгука есть дочь, — уже серьёзным тоном спрашивает Намджун и усаживается на кровать напротив друга. — А главное, как это тебя касается? — Ему около двадцати двух — двадцати трёх. Девочке лет семь, — продолжает рассуждать Тэ, словно не слышал до этого вопрос Джуна. — Значит, он забеременел примерно в шестнадцать. От Мина? Маловероятно, он же — человек. — В современной науке установлены случаи, когда человек может спокойно оплодотворить омегу, Тэхён. Кому, как не тебе, знать это? — перебивает его Намджун. — И я ещё раз спрашиваю, как всё это касается тебя? Ты лучше подумай вот о чём: тебе не кажется, что мы для чего-то нужны Юнги? — Мы свидетели, Джун. Всё просто! — наконец мозг Тэхёна перезагружается. И он переводит на друга серьёзный взгляд. — Почему не убил нас прямо там, на благотворительном вечере? — продолжает допытываться Намджун. — Обещал нам пытки, а в итоге мы на правах гостей. — Не знаю, — качает головой Тэ, — но в одном ты прав. Мы для чего-то нужны ему живые. Нетерпеливый стук в дверь, вырывает их из назойливых мыслей. — Не удивлюсь, если это дворецкий пришёл спросить, какую именно икру подать нам на завтрак, — хмыкает Джун и, поднявшись с кровати, идёт открывать дверь. — Господа, — церемонно обращается к альфам Пак Чимин, — Вы срочно нужны боссу!***
Мин стоит у распахнутого окна, пытаясь насытить лёгкие кислородом. В одной руке продолжает нервно сжимать пистолет. Теперь, кроме двуспальной кровати, в его комнате есть ещё замысловатый рисунок из десяти пуль на стене над изголовьем. Осознание того, что он больше не владеет своим разумом, что теперь им руководит исключительно сердце, разжигает внутри злость и ненависть по отношению к альфе, которой неподвижно лежит в его постели. — Они здесь, Босс, — обращается к нему Чимин и пропускает в открытую дверь Намджуна и Тэхёна. Юнги оборачивается от окна и ловит ошарашенные взгляды альф. Нет, они видели уже сегодня босса мафии с оружием в руках, но чтобы ещё и голым! — Сделайте с ним что-нибудь, — равнодушным голосом произносит Мин, указывая на Хосока дулом пистолета. — Что сделать? Массаж? — не может удержаться Джун. Врач в нём бунтует. Он понимает, что мужчине нужна экстренная помощь. Хватает одного взгляда на измождённое тело. Но он не может отказать себе в удовольствии позлить того, кто фактически похитил их. Даже того, кто держит сейчас в левой руке пистолет с глушителем. Намджун вдруг отчётливо понимает, что перед ними стоит не босс криминалистической группировки, а человек, который слегка потерялся. Который не понимает, что происходит. Которому больно. — Осмотрите его, — ещё один приказ. Создаётся впечатление, что не хватает того самого пресловутого «волшебного» слова. На самом деле Юнги не хватает духа, не хватает мужества признать, что он не способен причинить вред Хосоку. Что что-то осталось на глубине его истерзанной души, что-то крохотное, что продолжает как уголёк тлеть, обжигая его изнутри. — Я, вообще-то, пластический хирург, — разводит руками Намджун. — А я - педиатр, — подхватывает Тэхён, складывая руки на груди. — Блять! — взрывается Мин. — Ну представьте, что это страшный мальчик с утренним стояком. Джун с Тэ молниеносно переглядываются и срываются к кровати. У Хосока, действительно, под поясом изношенных мешковатых брюк какая-то выпуклость. Тэхён приспускает на альфе штаны, осторожно прощупывает вздувшуюся кожу фиолетового оттенка внизу живота и встречается с многозначительным взглядом Намджуна, который старается найти сонную артерию на исхудавшей шее, чтобы проверить пульс. — Нам срочно нужен тонометр и градусник, — кричит он, оборачиваясь к застывшему посреди комнаты Юнги. — Несу, несу, — путаясь в трубках аппарата для измерения давления, в спальню влетает Чимин. Джун натягивает муфту тонометра на правую руку неподвижного Хосока, а Тэхён, нажав на челюсть альфы, вставляет ему в рот градусник. — Давление шестьдесят на тридцать, тахикардия, — наконец подаёт голос Намджун. — Температура выше нормы, Джун, — обращается к другу Тэ, — видимо, начался воспалительный процесс. А ещё гипергидроз и одышка. — Вы можете говорить на понятном языке? — начинает раздражаться Мин. — Юнги, у него внутреннее кровотечение, — поворачивается к нему Намджун. — Судя по всему его били в живот незадолго до того, как ты его нашёл. Измождение и обезвоживание явились толчком к сильному воспалительному процессу, — Джун на пару мгновений замолкает. Всегда тяжело озвучивать неутешительные диагнозы. — Здесь мы ничем не можем помочь, нужна срочная операция, но до материка он вряд-ли дотянет. — А вы на что? — рычит Мин, подходя максимально близко. — Я же тебе объясняю! — устало трёт лоб альфа, — Нужна стерильная операционная, инструменты, препараты, анестезия, в конце концов. А у нас с Тэхёном здесь есть только это, — поднимает руки он. — С вас руки, с меня всё остальное, — кивает Юнги. — Чимин!!! — Босс, мы готовы, — откликается Пак, пропуская двух альф в комнату. Те без лишних вопросов поднимают Хосока вместе с простыней и выносят за дверь. — На выход, — снова командует Мин, — на острове есть медицинский центр. — Ты серьёзно сейчас? — непонимающе хмурится Тэхён. — Нет, блять, — выплёвывает Юнги, — у меня просто извращённое чувство юмора! — Босс! — окликает его Чимин, когда тот уже заносит ногу над ступенью широкой лестницы в коридоре. — Что?! — Прошу прощения… Возможно, я лезу не в своё дело… Но, может, вам стоит надеть хотя бы штаны?***
— Мы закончили, — обращается Намджун к Мину, который сидит в коридоре медицинской клиники прямо на полу, привалившись к прохладной стене спиной. Который неподвижно сидел там на протяжении пяти часов, пока Намджун и Тэхён боролись за жизнь Чон Хосока. — Его сейчас перевезут в палату и, ты сможешь зайти, узнать о его самочувствии у медбрата. — Мне плевать, — равнодушно пожимает плечами Юнги и поднимается на ноги. — Пойдём тогда я обработаю твою руку, — указывает глазами Джун на разодранные костяшки с запёкшейся кровью. — Заживёт. — Пойдём, — терпеливо повторяет Намджун и Мин как под гипнозом следует за ним. — Садись, — указывает альфа на стул в центре процедурного кабинета и придвигает ближе столик к перевязочными материалами. Юнги усаживается и смотрит равнодушным взглядом перед собой. — Показывай, — Мин протягивает разбитую руку. — Не грушу лупил, — хмыкает Намджун, внимательно разглядывая тыльную сторону ладони. — Стену в душевой кабине, — на автомате отвечает Юнги и сердито шипит, когда Джун начинает обрабатывать рану обеззараживающим раствором. — Для чего здесь клиника? Зачем мы здесь? Что ты планируешь с нами делать? — вкидывает на Мина уставший взгляд Намджун. — Почему мы до сих пор живы? — Задай один вопрос, Ким Намджун, — немигающим взглядом смотрит Юнги на альфу. — Самый важный для тебя. И я отвечу на него. — Почему ты не убил меня и привёз сюда? — не раздумывая, спрашивает тот. — Ты даже не представляешь, насколько твоя жизнь важна! — медленно отвечает Юнги. — Тебе уже пытались объяснить это несколько лет назад. — О чём ты? — хмурится альфа и, бинт, которым он заматывает руку Мина, застывает в воздухе. — Человек, которого я убил ночью, — босс северо-восточной территории Южной Кореи. Семь лет назад по его приказу был сбит самолёт, на котором летели мои родители, старший брат и дядя. — Юнги сам не может объяснить себе, зачем рассказывает это человеку напротив. — Теперь, когда я стал причиной смерти Чон Хим Чана, формально заправляющим всей чёрной трансплантологией в Корее, на меня откроется охота. На меня, мою семью и всех, кто когда-то был связан с нами. Только здесь я смогу тебя защитить. — Я не понимаю, — хмурится Джун в ответ. — Лично я был связан с вашей семьёй? Ошибки быть не может? — Спасибо за руку, док! — улыбаясь уголком губ, поднимается на ноги Мин и выходит из процедурного кабинета. — Юнги, подожди, — кричит Джун, выскакивая следом, но его взгляд цепляет только пустой коридор.***
— Пак, где Хаммер? — отрывисто спрашивает Мин у Чимина, который стоит на крыльце медцентра. — Хаммер? — на мгновение хмурится омега, но его хорошенькое лицо тут же разглаживается. — Там, где обычно в это время, Босс. — Чонгук отдыхает? — интересуется тот, стягивая с ног кроссовки и передавая их Паку. — Нет, они с Тэён и остальными детьми на пляже. — Передай ему, что я уйду на несколько часов. Он за старшего. — Конечно, Босс, — кивает Чимин и, насвистывая, уходит в сторону дома. Юнги выходит через огромные ворота на дорогу, которая ведёт к пристани. По воде гости к ним приплывают нечасто, но дети очень любят морские прогулки и, пару лет назад, Мин оборудовал на острове причал. Кивая охране, он краем взгляда цепляет двух дозорных на высокой смотровой башне. Тяжело оставлять семью даже на несколько часов, даже на территории острова. Юнги спускается в невысокий кювет и срывается на бег. Сосны и лиственницы, густо растущее на южной стороне острова, тут же прячут его в своих объятиях. Он бежит, прорываясь через заросли японской камелии, розовые цветки которой источают душистый аромат. Этот запах, сладковатый и еле уловимый, наверное всегда будет ассоциироваться у него с домом, который он обрёл на этой земле. Мин бежит по подвесному мосту через небольшую речку, который они мастерили вместе с детьми, вскарабкивается на прибрежный крутой утёс, запрокидывает голову наверх и из его груди вырывается протяжный пронзительный вой. Звук его голоса звонко разносится по тенистому лесу. Юнги замолкает и прикрывает глаза, чтобы среди шороха листвы, шума воды и пения птиц расслышать то, что сейчас может залечить его истерзанное сердце. Приседает на корточки и припадает ухом к земле. Замирает, чувствуя еле заметную вибрацию, которая с каждой секундой стремительно нарастает. Мин встаёт в полный рост. Его тело напрягается, готовое к прыжку. Неожиданно из кустов на него вылетает огромный красный волк. Юнги бежит ему навстречу, врезается в горячую плоть и с громким всплеском они падают в прохладную реку. Под действием общей массы сразу же опускаются вниз. Юнги отталкивается ногами от каменистого дна и выныривает на поверхность. Быстро плывёт к берегу. Выбравшись, падает на спину и прикрывает глаза. Гималайский волк бесшумно укладывается рядом. — Хаммер, скучал по мне? — поворачивается на бок и зарывается пальцами в густую мокрую шерсть. — Скучал, я же вижу, — негромко смеётся он, когда волк утыкается тёплым носом в его шею и начинает шумно дышать. — Я тоже, мальчик! Они встретились семь лет назад в неприступных горах Непала. Волчонок, как понял Мин, отбился от стаи. Выглядел замёрзшим и одиноким, совсем как Юнги. Скулил, зарывшись в неглубокую заснеженную канаву. Он так и не понял, зачем забрал волка в Корею. Перед побегом хотел определить его в питомник. Но не смог. Не хотел поступать с волчонком также, как поступили с ним, когда он только родился. Обучить существо, которое априори не может жить рядом с людьми, находиться в кругу семьи оказалось непростой задачей. Но со временем Хаммера приняли все и начали относится как к домашнему питомцу. Иногда Юнги казалось, что тот, как никто другой, его слышит и понимает. Стоило только зарыться пальцами в его густую шерсть и прикоснуться своим лбом к его, Мин чувствовал, что он больше хищник, нежели человек. — Хаммер, что мне делать? — укладываясь на горячий бок волка, шепчет он. Тот коротко рыкнув, словно выражая своё недовольство сложившейся ситуацией, сворачивается плотным кольцом, чтобы согреть и защитить хозяина. — Что мне делать? — снова повторяет Юнги, прикрывая глаза. Ещё несколько часов назад будущее было пусть и не безоблачным, но вполне предсказуемым. А сейчас… Сейчас ему снова придётся учиться жить рядом с Хосоком. На пару мгновений Мину опять хочется вернуться в тот день, когда ему исполнилось пятнадцать, чтобы вселенная снова преподнесла свой бесценный подарок. Но ему двадцать восемь, он босс мафии, у него нет больше права желать чего-то для себя. У него теперь есть семья, он должен заботиться о ней. Юнги, согретый близостью Хаммера, начинает, наконец, расслабляться. Это единственное место на планете, где ему не нужна подушка и оружие под ней. Он чувствует, как тяжелеют веки и путается сознание. Проваливается в глубокий, спокойный сон, ощущая на губах вкус сладкой ваты.