Губит людей не пиво

То, что Никита был не совсем в полном адеквате не было чем-то удивительным. Сам Комякин не раз смотрел на зеркало в ванной, осознавая, насколько он поехавший и проблемный человек для окружающих. Иногда ему казалось, что такого как он просто терпят в обществе, дабы потом от подобных ему не увеличилось число суицидов в стране. Грязные лохматые волосы, держащиеся в странной фигуре на голове (он все равно ими гордится), футболка, кажется уже насквозь пропахнувшаяся пивом и дошираком вместе с зелёным пальто, а также закрепляющий образ мешки под глазами. Если приглядеться, скорее всего вы найдете еле заметные красные круги от слез еще из не совсем далёкого прошлого. И несмотря на все внутренние проблемы умудряется назвать себя красавчиком и побежать в офис к Феликсу. Сумашедший, не иначе. Чему Никита удивился, так что это то, что Саша был таким же балбесом как Комякин. И дело не касалось его внешности или здоровья, а такой хрупкой теме как прикосновения. Никита никогда не знал, чего ожидать от парня: целую неделю тот не будет даже думать о том, чтобы взяться за руки с Комякиным, в потом ночью начнет луначить и заберется под одеяло к парню, обхватит руками и ногами, да так что и движения лишнего не сделаешь, а если и попытаться, то сожмет в ночных объятиях ещё сильнее. А потом к этой картине добавится Сыр, который резко захочет полежать в ногах у хозяина. И вот как после этого Никита должен понимать, чего хочет его партнер? Парень было пару раз пытался быть тактильнее с Сахаровым (сам то он был не против, да и после смерти Вани этого ох как не хватало). В эти моменты Саша не показывал сильного недовольства или дискомфорта от объятий или поцелуя в щеку, но по выражению лица было не трудно догадаться, НАСКОЛЬКО панк был чужд в этой сфере. Дилемма. Самая настоящая. Пытаться дальше заставлять Сашу переступать через зону комфорта, или же забить болт и позволять Сахарову быть близко только в моменты его лунатизма? Никита сидел на стуле в офисе, глядя куда-то в пустоту и размышляя над вопросом. Тут перед его глазами щелкнули пальцами. – О, живой. – Матвей произнёс, стоя у Комякина. Тот дернулся от страха, а после взглянул на друга. – А, да, что такое? Мне уйти? – забормотал тот, думая, что успел уже что-то пропустить, пока пытался найти решение. – Да нет, у тебя просто лицо такое, как будто составляешь план по восстановлению экономики Румынии. – А, ты про это. Ну, по степени сложности примерно одинаково. – ответил Комякин. Кира оторвалась от работы и с любопытством взглянула на него. – Что за вопрос? – поинтересовалась девушка. – Ну, как объяснить то... Ну вот вы же любите друг друга, да? – Никита показал ладонью на пару. – вы там целуетесь, обнимаетесь, да? – Да? – недоуменно ответили оба, не понимая пока суть. – Ну вот, а у меня парень, скажем прямо, такую херню не сильно любит. Он вроде не против, но и не наслаждается. Поэтому не знаю что делать: с одной стороны меня не сильно расстраивает такой расклад, а с другой хочется больше показать ему, что он мне дорог. – Науменко почесал головой. – Мда, действительно, проблема не из легчайших. – В это время Керимова положила руку на подбородок, думая. – Может, проявлять любовь по другому? – предложила девушка. Никита нахмурил брови, не совсем поняв смысл. – Это как? – Не в прикосновении, а в словах. Знаешь, называть его там "любимый", "солнце"? – Комякин в шоке округлил глаза. – Я что, на пидора похож? – Никита откинул руки в стороны. – Ну вообще да. – Матвей пожал плечами с взглядом из серии "Без обид, но так и есть." – Да не в этом плане! Это же стыдоба какая-то! – Так ты не пробовал до этого. Может, ему понравится? Да и будем честны, других вариантов пока нет. – Кира также пожала плечами. – В том случае, если ничего не получится, у вас будет просто веселое воспоминание. – Главное, чтобы он потом не порвал со мной от такого "языка любви". – усмехнулся Никита.

***

Через пару часов Никите надоело просиживать жопу в офисе и пошел сразу домой. В это же время Саша успел написать, что уже находится дома у Никиты (Сахаров со слезами на глазах отдавал деньги мастеру, чтобы сделать дубликат ключей от квартиры Комякина, с согласия самого парня ("почему в этом мире все так дорого, Никита?") По пути обратно он старался придумать как можно менее неловкое обращение к панку, дабы потом не жалеть о содеянном слишком сильно. «Любимый, солнце, милый, тьфу блять какой кринж.» – перебирал в голове варианты Комякин. Парень перестал над этим думать, бог с ним, что первое в голову придет то и скажет, всегда так работало. Через некоторое время Никита уже стоял на лестничной клетке и открыл дверь. В квартире Александр уже на кухне, в кое то веки решивший что-то приготовить. Сыр был рядом. Сахаров повернулся на звук ключей в замочной скважине и прошёл в прихожую. – Привет. – спокойно сказал Саша, смотря в глаза парню. Момент истины, что-ли. Никита сделал глубокий вздох. – Здарова, балтика моя. Последовала тишина. Очень неловкая тишина. Даже Сыр был удивлен, смотря то на одного, то на другого. – Кто ты такой и что ты сделал с Никитой? – на полном серьезе спросил Александр, вытаращив глаза в шоке. Казалось, что у панка даже волосы дыбом встали. – Что, совсем плохо получилось? Так и знал, что надо было "жигулевским" назвать. – Комякин тяжело вздохнул, понимая, что план скорее всего провалился. – Ты с чего это решил меня так назвать? – все еще в лёгком ахуе поинтересовался Сахаров. – Подумал, что раз ты у меня не особо тактильный зверь, то вдруг такое обращение будет неплохой заменой. – "Не особо тактильный зверь"?... Оу. – до Саши дошёл смысл сказанного, и тот стыдливо опустил глаза. – Никита, ты что, правда загоняешься по этому поводу? – Ну а как по другому? Я о твоих чувствах волнуюсь. Последовала еще одна тишина, однако на этот она была более меланхоличной, больше подходящей на раздумья. А между ними невидимый барьер зоны комфорта Саши. Стоит ли его разрушать его? Или оставить как есть? Или медленно впускать Никиту в эту самую зону комфорта? Ответа они дать сейчас не могли. – ... Жигулевское звучит лучше. – пробормотал Сахаров так, чтобы Комякин тоже услышал. Тот тепло улыбнулся. – Тогда пойдем посмотрим, что ты сегодня приготовил, мое ты Жигулевское.