***
Последний раз так осторожно и медленно Юнги передвигался по коридору, когда ему было 13 лет, и он со школьным другом вернулся поздно после очередной вечеринки на заброшенной недостроенной парковке на окраине городка. В коридоре темно. На кафельном полу блики от луны, заглядывающей в окно кухни. Юнги прислушивается, но в квартире тишина. Должно быть, Тэхён у себя дома. Скорее всего, обиделся, взял такси и уехал к себе. Однако Мин все равно не спешит щелкать выключателем. Он словно кот — медленно ступает белоснежными носками на пол, заходит в комнату, прищуриваясь. Кровать не пустует. На его стороне, свернувшись и укутавшись в бесформенное одеяло, спит Тэхён. И лишь макушка с растрепанными волосами покоится на подушке. Юнги облегченно вздыхает и, пользуясь случаем, отключает на мобильном телефоне звук. Он обходит кровать с другой стороны и ложится на спину, подкладывая под голову руку. Сейчас почему-то так лень двигаться. Любое действие требует невероятных усилий. Лень даже принять душ или просто переодеться. Вообще-то не в его манере заваливаться на домашнюю чистую постель в уличных шмотках, в которых «собрал» все углы бара. Но сейчас плевать. Мин закрывает глаза, прислушиваясь к тишине, что витает в комнате. Где-то эхом в голове у Юнги все еще звучат надоедливые биты, а между ними смех и ненавязчивая болтовня Чимина… — Почему не спишь? — Совсем не хочется нарушать эту тишину, поэтому Юнги шепчет. Он знает, нет, он почти на 90% уверен, что Тэхен не спит. Притворяется. Юнги с досадой думает, что ошибся, и друг уснул, тем более после пережитого вечером и количества выпитого сегодня. Его и самого клонит в сон, но алкоголь действительно развязывает язык. И теперь вечно молчаливому Юнги непременно хочется поговорить с Кимом. Просто он не мастер заводить беседы. — Тэ? — Еще раз зовет Юнги, прислушиваясь. Слева от парня слышится шорох, и Мин коротко усмехается. — Странно, что ты вообще вернулся, — Тэхён выползает из-под одеяла, поворачиваясь в сторону Юнги. — Странно, что ты вообще остался, — вторит Мин. — Не хотел оставаться ночью один, — признается Тэхён, укладывая голову на подушку около Юнги. Тот лежит неподвижно, нацепив капюшон на голову, и гипнотизирует потолок, на котором мельтешат тени от веток деревьев. — Но я сегодня ушел. Ты и тут был один. — Ты же вернулся. Мин только сейчас осознает в полной мере, как, должно быть, плохо себя чувствовал Тэхён все это время. Да уж, свалить без объяснения причины именно в тот момент, когда друг в тебе нуждается? Обращайтесь за советом к Юнги. Он точно подскажет, как грамотно провернуть это дело. На душе неприятное чувство, будто он потерял драгоценное время. Упустил что-то по-настоящему важное. Тэхён, словно чувствует все его потаенные страхи. Он льнет ближе, как кот: скидывает с себя одеяло и утыкается лицом в мягкий, флисовый рукав толстовки, закрывает глаза, втягивая запах. Будто аромат даст ему информацию о том, где был Юнги. Он всегда пахнет приятно. Его одеколон напоминает запах моря перед сильным штормом — сырой, насыщенный и свежий; запах, который немного морозит и освежает. Но сейчас этот запах смешивается с другими, хорошо знакомыми Тэхёну, — запах разных сигарет и фруктовых кальянов, алкоголя. — У себя в баре был? — Да, заскочил ненадолго, — не отпирается Юнги, но обходится без деталей. — Юнги, прости за вечер. Я наговорил тебе столько всего… — вздыхает, и Мин буквально ощущает напряжение между ними, — я так не думаю. Надеюсь, что ты это понимаешь. Юнги облизывает пересохшие губы, прикрывая глаза и чувствуя, как пространство вокруг вращается. Тэхён осторожно касается теплыми пальцами холодной руки, и Мина этот жест очень забавляет. Он знает каким требовательным может быть Ким Тэхен. — Понимаешь же? — Требует ответа Тэхен. — Я знаю, Тэ. Они снова молчат. Юнги всегда комфортно в тишине. Вот только Тэхён обычно эту тишину нарушает. Он постоянно достает разговорами. Юнги уже много лет буквально засыпал и просыпался под голос Тэхена. Джин всегда шутил, что в самом страшном сне Юнги всегда будет Тэхён. Вот только Тэ никогда не снился. У них давно образовалась своя незримая и никому непонятная связь. Необязательно говорить или обсуждать что-то. Достаточно просто быть рядом. Юнги молчит, не к месту думает о том, что Тэхён с Чимином похожи, хотя бы по части болтливости, но тут же старается прогнать эти мысли. Он невесомо проводит холодными пальцами по руке Тэхёна, как бы говоря ему, что все в порядке. И Тэхён знает этот жест. Он не требует пояснения. Юнги очень хочет сменить тему, потому что понимает: предыдущая себя исчерпала. Они слишком быстро решают спорные моменты. Слишком идеально способны договариваться. Тэхён опять читает его, как любимую настольную книгу. — Не воспринимай это как взятку. Юнги улыбается. Он всегда злится, когда Тэхён так поступает. Всегда отчитывает его за такое. Финансовое благополучие семьи — больная тема для Юнги. Сейчас, когда он учится и работает, в состоянии обеспечить себя, он помогает родителям. Но долги отца, плохое здоровье матери часто загоняют семью в кредиты. — Не нужно было этого делать, — шепотом произносит Юнги. Кажется, это вторая по популярности фраза после его излюбленного «Что случилось, Тэ?». — Мы это обсуждали миллионы раз. Или тебе просто нравится, когда я повторяю одно и тоже? — Безумно, — по-доброму подкалывает Юнги. — А я не устану повторять, так что смейся сколько влезет, — голос Тэхёна звучит бодрее, — у меня есть деньги, я могу помочь, и я это делаю. Тебе хорошо известно, что я не раскидываю деньгами и не даю их кому попало. Хватит меня этим обижать, Юнги-я. Закрыли тему. Юнги все еще смешно от такого строгого и принципиального Тэхёна. Можно много говорить о нем, как о человеке. У каждого есть свои минусы и шероховатости. Но есть, пожалуй, то, что способно перекрыть даже самое отвратительное поведение или несносный характер — настоящая преданность. Тэхён никогда не подводил. Почему-то именно Ким делал всё возможное для семьи Юнги. И Мин каждый раз чертыхался про себя, когда пытался понять, как будет возвращать ему долги. Но Тэхён ни за что бы его не принял. — Давай поговорим. Юнги не уточняет, но Тэхён сразу понимает, о чем предстоит разговор. Он и сам жаждал разобраться. Не готовился, конечно, но очень сильно хотел обсудить случившееся. Но разве это не глупо? Два лучших друга лежат сейчас бок-о-бок, периодически касаясь друг друга. Это странное взаимодействие мало подходит лучшим «бро». Так обычно не ведут себя друзья. Хотя, может быть, они вдвоем исключение из всех правил? — Давай. Готов слушать твою историю про то, как ты напился, — беззлобно шутит Тэхён, а у самого сердце начинает разгоняться. Тревога накрывает с головой до самых кончиков ног. Он боится слышать правду. — Я выпил, но не настолько, чтобы не соображать. — Настолько, поверь, — улыбается Ким, — еле доволок тебя до квартиры. — Мое тело меня предало, но в остальном я соображал, что делал. — Даже когда целовался с каким-то левым парнем? — Чего? — Бармен сдал тебя, — Тэхёна веселит воспоминание о том, как он на днях забирал Мина из бара. — И что это был за парень? — Тэ… — Юнги очень неловко. Радует, что они в темноте, и краснеть можно сколько душе угодно.— Не бери в голову, ладно? Это как раз алкоголь. — Знал бы что Мин Юнги такой ловелас… А меня ты тоже поцеловал из-за алкоголя? — Нет, тебя я поцеловал, потому что был хороший момент. — Честно признается Юнги, сильнее обычного сжимая пальцы Тэхёна. Сегодня что, всемирный день признания? Или у всех сразу открылся третий глаз? — У нас было так много хороших моментов. Что же ты раньше не целовал, — переходит на шепот Ким. Так необычно говорить о таком с лучшим другом. Так странно беседовать об этом с Юнги. Мин осторожно расцепляет пальцы и встает с кровати. Он подходит к окну, отодвигая плотную штору, дергает затворку, и в комнату моментально врывается холодный ночной воздух. Тэхён ежится от порывистого ветра, наблюдая за фигурой, освещаемой только фонарями и луной. Юнги стоит в своем худи, зажигая сигарету и прикуривая ее. Молчание надоедает. Тэхён нетерпелив. Он хочет получать ответы сразу, а не через сто лет. Ему, по правде говоря, не хватает голоса Юнги. Он просто хочет слушать его. Тэхёна всегда раздражала медлительность и спокойствие Юнги. Они такие разные! Как вообще они смогли существовать вместе так долго? В глубине души Ким понимает, что только Юнги — с таким бездонным океаном в глазах, способен удержать шквалистый ураган по имени «Тэхён», усмирить его и подарить покой. Тэхён окончательно просыпается, ступает босыми ногами по полу, встает рядом с Юнги, морщась от холодного воздуха. Руки покрываются мурашками. В отличие от укутанного в кофту Юнги, легкая футболка и домашние штаны друга не спасают от нагло ворвавшегося в квартиру ветра. Тэхён деловито забирает сигарету из рук Юнги, затягиваясь. — Странно, — озвучивает их общие мысли Юнги. Дым медленной, тонкой струйкой поднимается вверх, Тэхён слизывает с губ горечь, глубоко вдыхая и давая возможность осесть дыму в легких. — Странно, — повторяет за Мином, отдавая белую сигарету. Он смотрит на него изучающе и даже не пытается это скрыть. — Ты же знаешь, что это ничем хорошим не закончится. — Видишь, тебе необязательно задавать мне вопросы. Ты сам знаешь ответы, — усмехается Юнги. Он делает еще пару резких затяжек, отдавая сигарету Тэхёну, и отходит от окна, исчезая из поля зрения друга. Из окна пахнет пылью, сыростью и горькой листвой. Черное небо идеально чистое, блестящее, словно масляными красками провели по холсту: ни звезд, ни облаков. Лишь одинокая луна с неестественно ярким светом. Холод заставляет пальцы на ногах поджиматься. Юнги появляется неожиданно, накидывая на плечи Тэ плед. — Не заболей. И Ким улыбается, кутаясь во флисовую ткань. В этом весь Мин Юнги. Забота, пусть такая неумелая и своеобразная, но самая лучшая. Несчастная сигарета дотлевает в пепельнице, рассеиваясь в воздухе серой дымкой. Тэхён улыбается, наблюдая за тем, как лихо качаются на ветру ветки деревьев. Бесшумный зевок отвлекает Кима от созерцания природы, и он плотно закрывает окно, задергивает штору, погружая комнату в темноту. Будто только так можно сохранить в тайне разговор этих двоих от всего мира. Ким возвращается на своё место, забираясь ледяными ногами под одеяло. Он прижимается к Юнги, цепляясь пальцами за кофту и утыкаясь носом в надёжное плечо. Юнги без лишних слов раскрывает ладонь, и Тэхён укладывает свою руку в его. Ну да, все же друзья так делают. — Юнги, я просто не могу потерять такого друга, понимаешь? Ты… это ты. У меня другого такого нет и не будет. Я не готов рисковать этим. Считай меня эгоистом. Или трусом. Тэхён нервничает. Но Юнги не перебивает и прислушивается к каждой мелочи. Его поглаживания мягкие, ненавязчивые. Всегда успокаивали. Вот и сейчас это магическое воздействие расслабляет Тэхёна. — Неважно, трус ты или эгоист, я всё равно с тобой. — Юнги, — шепчет Тэ, приподнимая голову и всматриваясь в лицо друга. Ничего не разобрать, но Тэхён уверен, что Юнги тоже смотрит на него. — Как твои боевые ранения? — Мин пытается перевести тему, осторожно касаясь пальцами ссадины на щеке, и Тэхён в очередной раз удивляется навыкам друга ориентироваться в темноте. Он точно кот. — Юнги, — не сдаётся Ким. Его не так просто обвести вокруг пальца. — Я тебя услышал с первого раза. — Скажи, что ничего не изменится, — снова требовательные нотки в голосе. — В этом мире меняется всё, кроме двух вещей: характера Тэ и постоянства Юнги, — цитирует Джина Юнги. — Это ответ на твой вопрос. Я не делал никакие шаги, потому что не готов рисковать этим, — Юнги аккуратно приподнимает руку с переплетенными пальцами. Тэхён вздыхает. Вот только пока не понимает, что испытывает. Это чувство облегчения или горечь? — Сейчас мы рискуем только твоим здоровьем. Давай спать. — Ты не пойдешь в душ? — Нет. Тэхён тихо смеётся в подушку, закидывая ногу на друга и плотнее вжимаясь в него. И это как спусковой механизм для Юнги. Он расслабляется, не давая тревожным мыслям осесть внутри, усталость приятно сковывает его тело и убаюкивает. В комнате тишина, слышно только размеренное дыхание Тэхёна. Наконец-то он смог заснуть в полной безопасности. Юнги надеется, что ему снятся хорошие сны. Все-таки нужно переодеться. Юнги осторожно поворачивает голову в сторону, но Тэхён никак не реагирует. «Привык к сигаретному запаху», — выносит вердикт Мин. Ладно, всего минута с закрытыми глазами, а потом…***
— Молодой человек, мы приехали. — Водитель глушит мотор старого автомобиля, оборачиваясь к пассажиру на заднем сидении. Парень безмятежно спит, свесив голову. Мужчина вздыхает, коротко ухмыляется и осторожно трясет «тело» за колено, пока Чимин не приходит в себя и не открывает глаза. — Мы на месте? — Да, парень, уже приехали. — Ах, простите, уснул. — Ничего, все понимаю, — снова ухмыляется таксист. Чимин улыбается в ответ и хаотично надевает куртку на плечи, параллельно роясь в кармане. — Сколько с меня? — Друг уже оплатил. — Друг? Какой друг? — Не сразу понимает Чимин, — а, друг…о, правда? — Да, так что стоит благодарить его. — Что ж, тогда спасибо, — улыбается Чимин. Хочется поскорее попасть домой, в теплую постель, и выспаться как следует. А еще перестать пить. Это входит в привычку. Он выбирается из машины, еще раз благодарит мужчину и захлопывает дверцу. Ночью становится заметно холоднее, поэтому Пак натягивает капюшон от куртки, не желая морозить уши даже эти несчастные пару метров до подъезда. Дома его ждет горячий душ и теплая постель. И еще Чонгук. Во всяком случае Чимин надеется на это. Он перебирает ногами, шаркая по сырой земле. Столько лет прожил на свете, а пить толком не научился. Прав был Чонгук, когда говорил, что для алкоголя Пак слишком слаб. — Так-так-так, — ночной покой нарушает бодрый голос. Чимин поднимает голову и тут же хмурится. Не может же быть галлюцинация настолько четкой? — Шин? Как ты узнал, где я живу? — А это какая-то большая тайна? Я же не на кухне у тебя сижу, а жду у подъезда. Соблюдаю все правила приличия. — Чего тебе, — вздыхает Пак, засовывая руки в карманы куртки. — Хотел узнать, как там Тэхён. «Боже, опять он», — вздыхает про себя Чимин. Видимо, это его персональный ад. — Тэхён? Откуда мне знать, как там Тэхен? Я за ним не слежу. — А должен был, — звучит строго, как упрек. — Я тебе ничего не должен, ты путаешь. Ты приперся сюда ночью ради того, чтобы узнать, как дела у Тэхёна? Ты точно не в порядке, Шин, — смеется Чимин, все еще ощущая как алкоголь не дает ему собрать мысли воедино и контролировать поток своих мыслей, — что может случиться с твоим Тэхёном? Он в полном порядке, с чего ты решил, что с ним…стоп, — Глупая пьяная улыбка сходит с лица, оставляя место обеспокоенному выражнию. Парень делает шаг назад, наблюдая за Хан Шином. Тот стоит, не двигаясь, облокотившись о старые железные перила лестницы. — М? — Да не может быть, ты серьезно? Ты подослал тех парней? — Возмущается Чимин. Сегодня день откровений! — Я же тебе говорил, что деньги способны творить чудеса. За деньги многие готовы убить, не то что покалечить. — Ты точно псих, — шепчет парень, — как…как ты хочешь завоевать его, если ты делаешь ему больно? Шин вздыхает, складывая руки на груди. В отличие от обеспокоенного Чимина, в глазах которого читается отвращение и неприязнь, Хан Шин слишком спокоен. — Я должен был оказаться рядом с Тэхёном. — Что ж, — выплевывает Чимин, — ты просчитался. — А ты, я смотрю, сдружился с Юнги? — Даже не думай, — смеется Пак, повторяя позу своего собеседника. Он уже знает, к чему был задан этот вопрос. — Иди сам с Юнги общайся. Или что, — Чимин делает шаг вперед, — кишка тонка? Конечно, это же Юнги. Шин смотрит на Чимина неотрывно, гипнотизируя взглядом, расплывается в улыбке, словно наслаждается смелостью парня. Конечно, тот сам сделал первый шаг и встал непозволительно близко. А у такого как Шин руки чешутся от такого несоблюдения субординации. Он хватает за грудки Чимина, притягивая к себе, как шкодливого ребенка. — Пообщаюсь, обязательно, — смотрит в глаза, но видит в них лишь недовольство. Чимин не боится, видимо, под влиянием алкоголя мозги совсем отшибает. Не боится и даже не реагирует на грубую хватку, даже не пытается отстраниться. Возомнил о себе надо же, — заодно пообщаюсь с Чонгуком, если того потребуют обстоятельства. Они смотрят друг на друга долго, будто пытаются прочитать мысли друг друга. Никто не хочет сдаваться или проигрывать. — Не пытайся меня запугать. Если тебе не с кем общаться, нашел бы собеседников по возрасту. — Чимин отталкивает от себя мужчину, вырываясь из его хватки. — Хотя я же забыл. Тебе нравятся мальчики помоложе. Шин смеется, но совсем не злится на то, что студент распускает руки. Вот так легко! — Именно, Чимчим. Ты забыл. Забыл, что в таком тоне разговаривать со мной не стоит. Или вот это, — Шин осторожно достает из кармана маленький, неприметный пакетик с зип-застежкой с непонятным содержимом. Чимин, кажется, за секунду трезвеет. Теперь он не выглядит таким уверенным и дерзким. Он поджимает губы и чувствует, как учащается сердцебиение. — Может с легкостью подпортить твой острый язык. Тягостное молчание надоедает старшему, и он вздыхает, убирая «красную тряпку» в карман. — Я приехал к тебе без задней мысли. Я не хотел ругаться. Всего лишь поинтересоваться. И к чему это привело? Ты снова вынуждаешь меня поступать так некрасиво, Чимин-и. Чимин выглядит так, словно воды в рот набрал. Не хочется язвить и ругаться. Не хочется наговорить лишнего. Объективно, он знает, что не совершил ничего страшного и ужасного. Он даже не уверен, что то, что рассказал ему Шин про Тэхёна, соответствует действительности. Возможно, это очередная манипуляция. Но как это проверить? У каждого есть прошлое, и не всегда оно приятное. Иногда хочется поскорее забыть или стереть из памяти то, что было. Исправиться. Но люди не всесильны. Даже если на месте дырки поставить заплатку, это не отменит того факта, что одежда уже порвалась и испорчена. Так и с прошлым. Невозможно подлатать то, что уже себя изжило. Все, что можно сделать, выкинуть и начать с чего-то нового. Но как начать, если старое активно преследует? Что он должен делать? Куда бежать? К кому? — Я не знаю, как Тэхён, — честно признается Чимин. — Юнги меня в порошок чуть не стер сегодня, потому что твои гопари сказали, что это мой блядский фан-клуб. — Чимин, язык, — деловито поправляет парня преподаватель. — Значит, говоришь, Юнги… Думал, что он Джину позвонит. Хмм, — рассуждает вслух Шин. — Я могу идти или у тебя еще есть вопросы? — Ты помнишь про нашу беседу? Про то, о чем стоит поговорить с Чонгуком? — С тобой забудешь, — грустно усмехается Чимин, запрокидывая голову и прикрывая глаза. Чертовский насыщенный день. Долгий. Бесконечный. И слишком много в нем Хан Шина. — Спокойной ночи тебе, Чимин. Парень не верит своим ушам. Он молча наблюдает за тем, как Шин обходит его со спины и спускается по лестнице. Подходит к черной машине, припаркованной сбоку от подъезда. Никогда еще в своей жизни Чимин не испытывал такого непреодолимого желания причинить вред. Никогда не желал никому смерти. Но сейчас, глядя на удаляющийся автомобиль, он очень четко осознал это желание.***
Чонгук совсем не рассчитывает силу, хотя знает, что стоит держать себя в руках. Ему это однажды выйдет боком! Но он просто не может сопротивляться самому себе. Едва стоит на ногах, цепляясь пальцами за пушистые пряди волос, которые то и дело выскальзывают из рук, как и их обладатель. Чонгук наслаждается этим зрелищем. Он буквально ослеплен: от яркого неестественного света в комнате и от картины, которая открывается перед его глазами. Видеть перед собой на коленях эту выскочку, этого самовлюбленного козла… Он мог бы спустить за секунду в штаны только одного это вида, от осознания, что это Ким Тэхён. Такой надменный в университете, недоступный. Как же! Чон усмехается, крепче цепляясь пальцами за волосы. Навязчивое, жгучее желание ткнуть парня лицом в подушку, заглушая его высокопарные речи, и трахать так, чтобы тот умолял остановиться. Когда его тестостерон взлетел до таких высот, что самому страшно от себя? Тэхён протестующе мычит, упираясь руками в крепкие бедра, пытаясь оттолкнуть от себя парня. Но чем больше он сопротивляется, тем сильнее закипает Чонгук. Руки настойчиво удерживают чужую голову около паха, а пальцы в волосах крепче сжимают пряди, заставляя буквально прилипнуть к его возбуждению. Дыхания не хватает, Тэхён едва успевает сглатывать вязкую слюну вперемешку с семенем. А Чон даже секунды не дает на передышку, уверенно толкаясь в горячий рот и каждый раз содрогаясь от глухих и низких рыков и стонов Тэхёна. Тот все еще пытается вырваться. Строптивость так заводит! Делает Чонгука по-настоящему бешеным. Безудержное, неконтролируемое и какое-то животное желание показать этому парню свое место. Вот то, что испытывает Чон. Он ощущает, как мокрый и горячий рот хорошо принимает его напряженный член. Такой сильный контраст мягких губ и твердой плоти взрывает в сознании дымовые шашки. Чон толкается сильнее, желая насытиться, получить больше. Полная головка члена проскальзывает без сопротивления, и Чонгук скулит, буквально кончиками пальцев ощущая, как его семя стекает по задней стенки горла Кима. Он готов пометить каждый миллиметр тела этого заносчивого мальчика. Как там сказали сегодня его однокурсники? «Ким любит постарше и поопытнее»? Что ж, Чонгук как раз подходит под оба описания. Он покажет Тэхёну, что такое «опыт». Нежная кожа обязательно покроется пятнами от настойчивых прикосновений. Коленки обязательно приобретут фиолетовый оттенок после стольких минут стояния на холодном и жестком керамогранитном полу. Чонгук не щадит его. За что? За то, что эта сука вообще имела наглость когда-то заговорить с ним. За то, что его милое личико всегда такое невинное, практически девственное, а на деле хрен его знает, сколько чертовщины скрывается за этими глазами. И как же это раздражает Чонгука! Бесит всё, любая мелочь в Киме. Бесит, что они допустили вообще такую тесную связь. Бесит и то, что Чон не в силах все это прекратить. И как вообще Ким смеет ТАК смотреть на него после всего, что Чонгук для него сделал! Такое пренебрежение во взгляде, так обычно смотрят на второсортных людей, на отбросов общества, маргиналов, не вызывающих ничего, кроме презрения и желания отмыться от этой грязи. И Чонгука до чертиков бесит, что из этого по-настоящему грязного рта вылетают самые дерьмовые слова. И потому он сейчас не хочет слышать ни единого слова. Он наслаждается невнятным мычанием и своим собственным адом. Он пленник и палач в одном лице. Чонгук проводит рукой по раскрасневшейся щеке, пальцами собирая с нее теплые слезы. Заглядывает в темные, коричневые глаза. Тэхён сейчас злится. Ведь злится же? Чон впервые так несдержан и так небрежен. И почему он всегда ведется на провокации этой суки? Хочется ударить больнее ударить — не физически, а словами. Он ласково ведет по щеке, замечая, как льнет к ней Тэхен. Но это обманчивое ощущение. Чон почти невесомо проводит подушечками пальцев по подбородку, размазывая по нему слюну, вытекающую из растраханного рта. Надо ли говорить, что у Чона никогда не было того, кто смог бы отсасывать ему так хорошо? Больное воображение и неспокойный разум топит Чонгука вопросами: «Интересно, когда тебя трахали в рот, ты также хорошо принимал их? Также старался? Кто был лучше? Уверен, что это я». Фразы друзей, сплетничающих в мужской раздевалке о прошлом Тэхёна не просятся в голову, они нагло вбиваются в сознание Чонгука. Вбиваются так же, как входит член в горло Кима с каждым новым толчком бедер. О, да, Чон сейчас тоже сравнивает. Прикусывает губу и злится сам на себя, позорно признаваясь, что никогда даже и близко не испытывал того, что чувствует рядом с этим… — Шлюха, — глухой рык. Он повторяет это снова и снова, полностью уверенный в том, что Тэхён до мозга и костей развратный, давно имеет опыт подобного развлечения. Только с кем? Да ему абсолютно плевать! Главное, что сейчас и отныне он здесь. Чон смотрит на Кима выжидающе. Но тот даже не думает отвечать, хотя в обычной жизни, Чонгук уверен, уже давно распустил бы руки. Тэ старательно и с упоением скользит языком по твердому члену, который буквально вибрирует от таких ласк. Чонгук совсем не понимает, что чувствует. Но сейчас не время для того, чтобы копаться в своих чувствах. Куда ближе требовательное тело. Он практически на финишной прямой, когда Тэхён неожиданно втягивает щеки. Последний крутой вираж в виде горячего юркого языка заставляет слегка прикрыть глаза, отпечатывая в сознании чужой взгляд с поволокой, направленный наверх, на Чонгука. Он не в силах отвести глаз, но чувствует, что еще секунда, и его разорвет. Он зажмуривается, проваливаясь в кромешную тьму… Чонгук открывает глаза, чувствуя как из легких вышибает воздух одновременно с тем, как его член выталкивает семя. Глупо смотрит на свою руку, крепко сжимающую простынь, и лишь спустя пару секунд разрешает себе ослабить хватку. Чонгук трет напряженными пальцами лицо. Надо взбодриться. Дыхание неровное. В комнате душно и темно. Противное ощущение не покидает его ни на секунду. Вот теперь ему становится по-настоящему страшно. Страшно от собственного бессилия перед этим телом, страшно от осознания, какой властью этот мальчик обладает, страшно от того, что он держит своих демонов на тонких веревках, которые вот-вот порвутся, и вся черная натура, которая была глубоко спрятана, выйдет наружу. Чонгук не сразу приходит в себя. Контрастный прохладный душ быстро рассеивает сонную пелену, смывая наваждение и остатки семени. Чон наспех вытирается полотенцем, натягивая футболку, чистые боксеры и домашние шорты. Запотевшее зеркало скрывает от него уставшего парня. Стыдно настолько, что он не решается взглянуть даже самому себе в глаза. Шорохи в квартире отвлекают Чона, и он, щелкая по выключателю, выходит в коридор, сталкиваясь с Чимином. В своем обычном состоянии Чонгук спросил бы что-то вроде «Ты время видел?», но, кажется, всю агрессию Чонгук растерял несколько минут назад во сне, пока пытался вытрахать из Кима душу. — Что, даже не будешь ругаться, что я так поздно? — У тебя есть повод, — вздыхает Чонгук. «И слава богу, что ты задержался», — вторит подсознание. — Почему ты не спишь? И почему ты мокрый? «Лучше тебе не знать», — думает Чон. Он глухо сглатывает, наблюдая, как парень разувается и снимает с себя куртку. Чимин выпил, поэтому все его движения медлительные. Так даже лучше. Есть шанс, что он не будет устраивать допрос. — Плохо спал, решил освежиться. Как ты сходил в бар? — Нормально. — Ты зачастил в бары… — Хочешь об этом поговорить? — С Юнги был? — Будничным тоном интересует Чон, скрещивая руки на груди и опираясь о дверной косяк. — Ты же знаешь прекрасно, зачем спрашиваешь? Приятное чувство покалывания гуляет по телу, стоит Чимину скинуть давящую обувь и верхнюю одежду. Он потягивает шею, прикрывая глаза. Неожиданно парня припечатывают к стене, крепко удерживая за поясницу. — Чонгук? Что за… Чон не отвечает, сразу накрывая пухлые и холодные с улицы губы своими, тут же запуская юркий язык внутрь. Возбуждение слабо теплится где-то внутри, и Чон пытается раздуть эту маленькую соломинку, чтобы огонь разгорелся с новой силой. Хочет стереть недавние воспоминания, перекрыть новыми. Лишь бы только получилось! Чимин не двигается и сначала даже не отвечает, но настойчивые поглаживая пальцами и поцелуй вынуждают сдаться под таким натиском. Он целует в ответ. Только вот этот поцелуй больше похож не на признание в чувствах, а на идеально отточенный, механический танец, словно они много лет упорно репетировали, чтобы блестяще отыграть эту сцену на людях. Воздух сдавливает пространство, а вместе с тем и мозги. Голова как будто заполняется кучей ненужной бесполезно информации. Тошнота подступает к горлу, и Чимин отталкивает Чонгука, хватаясь за губы. Парень отстраняется, смотрит перед собой, жадно втягивая ртом воздух. Он не нападает снова, просто стоит и смотрит перед собой. — Что на тебя нашло? — Я не могу уже тебя поцеловать? Резонный вопрос, Чимин. Ведь он сам сегодня убеждал Юнги в том, что между ними любовь. Так чего же ему еще надо? Вот он — его Чон Чонгук, который сам к нему тянется. Но его словно неведомой силой оттягивает от него, заставляет отвернуться. Хочется закричать так громко, чтобы стекла полопались. Вот, что он чувствует. А Чонгук по-прежнему стоит и по-идиотски смотрит на Пака. Как же некомфортно… Так, словно поцеловался только что не с любимым, а с совершенно незнакомым парнем. «Это не любовь» — беспардонно врывается в память Чимина вердикт бармена. «Будь ты проклят, Мин Юнги», — мысленно проклинает Пак. Неловкая заминка заканчивается тем, что Пак быстро ретируется в душ. Выходить оттуда совсем не хочется. Но правильно говорят, что надо смотреть своему страху в глаза. Сколько у него получится тянуть время? Чимин лишь надеется, что к моменту, когда он выйдет из душа, Чонгук уже будет спать. Он осторожничает, когда проходит в спальню, и оставляет на стуле свои вещи. Ложится на край кровати, натягивая до груди теплое одеяло. — Поговорим? — Ты еще не спишь? — Как видишь. — Чонгук. Я сегодня достаточно услышал от тебя. — Прости меня, Чимми, конечно, я не думаю, что ты виноват. — Чонгук, не надо, — устало шипит Чимин. — Прошу. — Я пытаюсь разрешить наши проблемы. Тэхён… — Господи, да сколько можно, — Пак демонстративно отворачивается от Чона, с головой укутываясь одеялом. Это маленькая, но все-таки стена между ними, дает Чимину возможность спокойно выдохнуть. Кажется, что Тэхён будет ему скоро сниться. Чимин резко выныривает из-под одеяла. Волосы беспорядочно спадают на лицо. В темноте ничего не видно, эмоций не считать. — Чонгук. Я сегодня посплю на диване. Чимин встает с кровати, сгребая в охапку свою подушку и забирая из шкафа плед, идет на кухню, где очень удачно вписался в свое время диванчик, на котором всегда можно разместить поздних гостей. — Чимин, — Чонгук торопится следом и осторожно цепляет за руку. Парень ждет очередного «контакта», он стоит, не двигаясь. Честно говоря, он так устал, что даже не хочет разбираться ни в чем. Чон вздыхает, забирая из рук Чимина покрывало. — Иди в комнату, я посплю здесь. Спорить сил нет. Оба не произносят больше ни слова. Нет желания говорить. Да и о чем? Чимин не хочет верить в то, что разделяет территорию с совсем чужим человеком. И когда они стали такими? Когда этот запах, который он вдыхает с чужой подушки, перестал быть нужным и вместо того, чтобы убаюкивать, открывает дверь сомнениям и страхам, которых ранее не было. Чонгуку тоже не спится, он ворочается на кровати, не зная, как унять ворох мыслей. Думая о Чимине и своих словах ему, назойливый образ темноволосого парня с красивыми миндалевидными глазами и родинкой на кончике носа всплывает в подсознании, стоит только закрыть глаза. Да чтоб тебя… Когда это успело произойти? Как удалось совсем незнакомому парню посадить на скамейку запасных его доброго, любимого Чимина? В какой момент он свернул со своей дороги? И как теперь все исправить? У них двоих так много вопросов друг к другу. И нет ни одного ответа! Кажется, эта ночь будет одной из самых длинных…