***
Молодой врач устало вздыхает, поправляет пряди темных волос. Он уже в третий раз объясняет посетителям, что после операции нельзя устраивать проходной двор. — Я очень хорошо понимаю ваши чувства, но ради него в первую очередь стоит потерпеть. Только один. И только на десять минут. Юнги вздыхает, нервно расхаживая по маленькому коридорчику. — Ладно, — неожиданно соглашается с вердиктом врача Джин и осторожно осматривает Чонгука и Юнги, — тогда… — Я пойду, можно? — Осторожно интересуется Чон, переводя взгляд на Юнги. Тот хмурится, прикусывая нижнюю губу. Ага, разбежался и прыгнул. С чего это Чонгук должен быть тем избранным, который навестит Тэхёна? Ещё и смотрит так жалобно, бесит, сука! Внутри всё полыхает от гнева и ревности. Но Юнги мастерски скрывает это за маской благоразумия. — Уверен, что он будет рад увидеть его? — Небрежно бросает Джину своё предположение. — Уверен. — Это слишком дорогой подарок, — недовольно цедит сквозь зубы Мин, — сделай так, чтобы я не пожалел об этом. — Не беспокойся. — Что ж, — врач аккуратно напоминает о своем присутствии, — решили, кто пойдет? — Да, это я, — с воодушевлением выдает Чонгук, и врач, кивая, приглашает его пройти по коридору в послеоперационное отделение. Юнги вздыхает, наблюдая, как Чонгук удаляется вместе с врачом. — Не прожги в нём дыру, — по-доброму шутит Сокджин, падая на кожаный маленький диванчик около стены. — Я всё ещё не рад новому другу в нашей компании. — Зато Тэхён, думаю, будет рад. — Угу, — только и может ответить Юнги, отворачиваясь в сторону. — Справедливости ради стоит сказать, что в нашем трио прямо-таки серьёзное пополнение. И оно уже вроде как и не трио. — О чем ты? — Ну, благодаря Тэхёну в наш клуб вступил Чонгук, а благодаря тебе Чимин. Юнги усмехается, небрежно плюхаясь на свободное место рядом с Джином. — Не преувеличивай. — Разве? То есть поцелуй на улице это…что? — Это…это…не знаю, Джин, блин, — нервничает Мин, недовольно пихая Кима в бок, пока тот во всю хохочет над другом. А это оказывается ещё веселее — подтрунивать над Юнги. — Вроде все такие взрослые, а признаться в своих чувствах не можете. Ни Тэхён, ни ты. — Парень перестает смеяться, как только видит строгое выражение лица друга, — ладно, не кипятись ты. У тебя на лице всё написано. Я знаю, ревность это... — С каких пор ты стал экспертом в этой области? — Пришлось прочитать пару книг, чтобы помочь друзьям. Знаешь, Тэхён тоже переживает. — Ну да, в кровати с Чоном, — нервно вздыхает Мин, поправляя волосы. — Я серьёзно. Вы два барана. Что ты, что он...никогда не скажете о том, что чувствуете. Тебя ведь не злит Чон? Тебя злит, что Тэхён им заинтересован. Только ты не думаешь о том, что Тэхён видит рядом с тобой Чимина. Что? — Джин делает паузу, наблюдая за недовольным Юнги. Он и без Сокджина всё прекрасно понимает. — Не нравится быть эгоистом? Тогда не будь им. — Не будь он таким упрямым, был бы со мной. — Сам веришь в то, что говоришь? Юнги, послушай. Я не говорю о том, что вы не подходите друг другу. Ты ведь сам знаешь, что у вас своя связь. Ты сам себе не простишь, если потеряешь его как друга. И он тоже. — Тэ мне именно так и сказал, — грустно улыбается Мин, засовывая руки в карманы. — Тогда зачем ты себя мучаешь? Дай ему набивать собственные шишки, и позволь уже себе набить свои. Хотя бы одну. А то такой правильный, что аж тошно! — Я, по-твоему, контролирую это? — Нет. Но и не зацикливайся. Разберись с Чимином. И вернись к Тэхёну. Вернись к своему другу, — методично вставляет мозги на место младший. Юнги молча соглашается с каждым словом. Он дурак, самый настоящий. Эгоист, которых поискать надо. Тэхён хотя бы честно признаёт, что ему нужны оба. Что он не может выбирать. Юнги врёт самому себе. И Джин чертовски прав. — С Шином надо что-то делать. Чонгук прав: неужели нет ни одного средства избавиться от него? — Неожиданно меняет тему Ким. — Убить, ага. — Я серьезно. Ну, посуди сам. Да, у него есть связи и деньги. Но он же не всемогущий. — И что ты предлагаешь? Написать обращение президенту Кореи? Или пойти в СМИ? Связи и деньги делают человека всемогущим. — Да, но у нас должен быть способ бороться с этим. — Способ только один: быть неуязвимым. Чтобы он твои же слабости не использовал против тебя. Вот у тебя есть слабости? — Нет. — Поздравляю. Вот он тебя и не трогает. Посмотри на Чимина. Был лучшим на курсе, ему было, что терять, и Шин за это дёргал. — Я всё ещё не понимаю, почему он его подставил…***
— Он меня подставил! — В который раз повторяет Чимин, роняя голову на стол. — Мистер Пак, при всём нашем уважении, Вы понимаете, что обвиняете уважаемого преподавателя? — Он уважаемый только в ваших глазах, — небрежно бросает Чимин, криво улыбаясь. Он сидит в кабинете уже битых два часа, рассказывая третий раз свою историю от и до. Сначала его внимательно слушал декан факультета, затем ректор, а сейчас он вынужден повторять эту историю уже при сотрудниках полиции. — Почему Вы не заявляли раньше? — На что я мог заявить? Что он меня подсадил на наркотики? Или что шантажировал всё это время? У меня нет прямых доказательств, а у него же куплена половина полиции! — Не стесняется в резких заявлениях и эмоциях Чимин, с досадой ударяя сжатым кулаком по столу. — Вы его единственная жертва? — Спокойным тоном спрашивает полицейский, делая заметки в своем жёлтом блокнотике. — Да, я еди…стойте, погодите, — Чимин встаёт с места, замирая. Как там бывает в фильмах ужасов? Когда вы с компанией друзей разделяетесь, непременно, вы быстрее умрете. Когда вы вместе — вы сила. Тэхён, конечно, не его друг, но определенно козырь. — Погодите, есть ещё один! — Воодушевленно машет руками парень. — Ещё один? — Переспрашивает ректор, — и кто? — Тэхён! Ким Тэхён! — Ким Тэхён? — Равнодушно чиркает в блокноте полицейский. — Именно. Шин просто больной на голову, он помешан на нём. Все его провокации и шантаж в мою сторону были связаны именно с Тэхёном. — Это как это? — Не понимает куратор, поправляя очки, съехавшие почти на самый кончик носа. — Ну, Хан Шин сразу сказал, что ему нужен Ким, он хочет завоевать его доверие. — Почему Вы сразу не пришли к преподавателям? — И что бы я им рассказал? Что препод клеится к студенту? Да и потом у нас с Тэхёном были не самые хорошие отношения… — Из-за чего? — Пытается копнуть глубже нерадивый полицейский. — Это личное. — Мистер Пак, к сожалению, Ваше личное сейчас является делом полиции, поэтому придётся отвечать… — Мы с ним поругались из-за моего бывшего молодого человека. — Любопытно, — усмехается под нос полицейский, — какая бурная университетская жизнь. Мы проверим показания. В том числе допросим этого Ким Тэхёна. Полицейский захлопывает блокнотик, убирая стертый карандаш в свою сумку. Чимин не слушает, о чем он говорит с преподавателями, погружаясь в свои мысли. Что теперь будет? Только после ухода полицейского декан его факультета осторожно хлопает по плечу, возвращая в реальность. — Как бы там ни было, Чимин, мы тебя не можем вернуть в команду. Во всяком случае пока… — Я понимаю. — Тем более, что полицейский пошел допрашивать ещё этих охламонов, которые организовали твой «фан-клуб». — Я же сказал, что это не мой фан-клуб, это точно Шин подставил. Чимин не заботится о том, что называет преподавателя просто по имени. В конце концов имеет право, и всё равно, что там подумают старшие. Учителя переглядываются, ничего не отвечая. Чимин ощущает, как всё тело предательски ломит от усталости. Одна надежда — что сегодня в баре будет не так много людей, и работа пройдёт спокойно.***
— Десять минут, слышите меня? Десять! — Осторожно предупреждает врач, повторяя это и закрывая за собой дверь, оставляя Чона в тишине. Парень осторожно ступает по полу, шаркая кроссовками. Здесь так светло и чисто, словно это не просто палата, а операционная. Тэхён не спит, ворочается, кряхтя, но, заметив Чонгука, моментально замирает. Чон тоже останавливается, глупо улыбаясь: — Привет. — Привет. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, пить хочу… — в горле пересохло и стягивает. Ким пытается собрать слюну, чтобы хоть как-то смочить горло, но из этого ничего не выходит, и он шумно выдыхает носом. — Я помогу, — тут же вызывается Чонгук, осторожно опускаясь на стул рядом с кушеткой, тянется рукой до тумбочки и забирает оттуда бутылку с прозрачной жидкостью. Тэхён жадно смотрит на воду, словно в бутылке находится волшебный эликсир, способный дать ему силы. Чонгук старается действовать быстро: откручивает крышку, вставляет трубочку и протягивает Киму. Тот аккуратно цепляется губами, делая первые неуверенные глотки. Настолько приятно и хорошо, что от удовольствия даже закрываются глаза, а Чонгук лыбится как идиот. — Как ты? — Повторяет свой вопрос. — Нормально, не думал, что дойдет до операции, — пытается отшутиться Тэхён, выпуская трубочку изо рта. — У тебя серьезная травма… — Я не смогу играть, прости, — виновато шепчет Тэхён. То ли шутит, то ли серьёзно переживает. Чон хмурится, ещё не до конца поняв ответ. Он завороженно смотрит на спутавшиеся черные пряди, спадающие прямо на глаза. Тэхён забавный: нет той напыщенности, которая шлейфом следует за этим Ким Тэхёном в университете. Он здесь и сейчас такой домашний, уютный и настоящий. Хоть и больной. Во всех смыслах слова. — Ты меня прости, — совершенно серьёзно произносит Чонгук, опуская глаза в пол, — я звал тебя в команду, это эгоистично с моей стороны. С такой травмой тебе нельзя даже в раздевалку заходить, — глупо хихикает Чон, теребя пальцы, и Тэхён сжимает губы, только чтобы не засмеяться от такого детского жеста. — Так ты умеешь просить прощение? Вау. Кто ты и что сделал с Чонгуком? — Не может удержаться от того, чтобы не подколоть парня. Где-то в глубине души Тэхён даже опасается: слишком Чон непредсказуемый. Вдруг это очередное затишье перед бурей? Сейчас ему не понравится шутка, и он разукрасит лицо Кима, а потом уйдет как ни в чем не бывало! Но Чонгук сидит на месте, однако не разделяет легкого и игривого настроения Тэхёна. — Я серьезно, Тэ. — И я тоже, — моментально подхватывает настроение собеседника. — У меня были свои виды на эту игру. Но тебе я просто хотел помочь. Я ведь вижу, как важно для тебя быть первым во всём. — Всё это не так важно уже. — Что сказал декан? — Тэхён моментально угадывает причину этого «не так важно». — Тебя же не исключили…? — Нет, — грустно смеётся Чонгук, откидывая волосы назад, — представь, какой будет скандал, если меня исключат из команды перед игрой? Кому нужны такие слухи? Меня просто лишили стипендии, понизили в общем рейтинге, пока что, — веселится Чон. — И что тут веселого? — Не понимает веселья Тэхён, глупо уставившись на ямочки Чонгука. — Ничего, это, наверное, что-то вроде защитной реакции. Сегодня был безумный денёк, — Чонгук трясёт ногой, волнуется, как на экзамене, — я испугался, честно, увидев тебя там. — То есть когда ты меня бил, страшно не было? — Напоминает Тэхён, и воспоминания окутывают Чонгука, будто сдавливая всё тело. Неприятно, но честно. — Это не то. Мы были один на один, а здесь другое. — Чону стоит больших усилий подбирать слова, и Тэхён едва заметно ухмыляется. Видит, как Чонгук старается. — Расслабься, всё в порядке. Но мне приятно. Я не думал, что ты прибежишь. — Что говорит врач? Есть информация о реабилитации? — Переводит тему Чон. — Ничего нового. Исключить спорт, активность, со следующей недели буду ходить к очередному физиотерапевту. — Назначили ЛФК? — Назначат позже. Чего ты так заинтересован? — Могу с тобой заниматься, — неожиданно предлагает Чонгук. — Я же говорил, что это моя специализация. Не доверяешь мне? — Нет, — строго произносит Тэхён, отворачиваясь в другую сторону. — Тэ, прости. Я реально дурак. Мне нужен был пинок что ли, чтобы разобраться во всём. — Разобрался? — Похоже, что да. — Слабо верится, Чонгук. Я по-прежнему не знаю, чего от тебя ожидать. Это жестоко с твоей стороны, — откровенничает Тэхён, — ты мне даёшь надежду вот этим, — кивает в его сторону, намекая на посещение, — а потом сам же её отнимаешь. Чонгук вздыхает, аккуратно вставая со своего места и наклоняясь над больничной койкой, выдыхая у кончика носа Тэхёна, заставляя того вжиматься в подушку. — Ты прав во всём. Мне придётся постараться, чтобы ты поверил. Но благодаря тебе я понял кое-что другое. — И что же, — на одном дыхании шепчет Ким. — Что я вроде как не умру, если меня сдвинут с пьедестала, — расплывается в улыбке. — Да что ты…и даже корона не пошатнётся? — Даже если она упадет, будет плевать, — накрывает своими губами чужие и слизывая языком горький привкус больничных лекарств. Он старается целовать Тэхёна без напора, ощущая, как тот слаб. Тэхён прикрывает глаза, возвращаясь в тот вечер у себя дома, когда Чонгук также настойчиво исследовал своим языком его рот. Он сейчас такой же — любопытный, дотошный, только уже не чужой. Берёт то, что хочет. Так притягивает этим, и одновременно так пугает. У Тэхёна покалывает в пальцах, в паху приятно разливается тепло, он почти что забывается, зарываясь пальцами в мягкие волосы Чонгука, пока тот глухо не выстанывает в поцелуе и не разрывает его. — Давай притормозим, — ласково предлагает Чонгук, накрывая пальцы Кима своими, — ты после операции, а я…и так на взводе. На взводе. Сомнительно, но окей. Пусть это будет называться именно так. Тэхён глупо смеётся, чувствуя себя сейчас дурачком и одновременно подростком, вступившим в пубертат. — И что теперь? Моя жертва не прошла даром, и ты внезапно осознал ценность жизни и человеческих отношений? — Без злобы шутит Тэхён, перебирая пальцами чужие волосы. — Мм? Я только в самом начале пути. Мне не так просто будет, — честно признаётся Чон, — я ведь лучший студент. Все сплетни за моей спиной, а сегодня ещё разборки с преподавателями, у меня сегодня зашкаливал уровень стресса. — Ты ведь почти что врач, — напоминает ему Тэхён, — позаботься о себе. — Как почти что врач я должен позаботиться о тебе. — Вот дерьмо, — кривится Тэхён, смеясь, — как в дешевых мелодрамах. — Но я серьезно. Джин и Юнги рассказали мне кое-что. — Надеюсь, это не то, о чём я думаю, — тут же меняется в лице Тэхен, убирая свои руки от Чонгука и скрещивая на груди. Оторвать бы Сокджину его длиннющий язык. Мать Тереза, блин. — Они рассказали про первую травму и про твоего обезумевшего фаната. И мы вроде как с ним пообщались. — Что? Пообщались? В смысле вы пообщались? — Тэхён буквально подскакивает на больничной койке. — Долгая история, давай как-нибудь потом расскажу, ладно? — Пытается увести разговор в другое русло, — я просто хочу, чтобы между нами не было недопонимания. — С тобой Юнги что ли поработал? — Хмурится Тэхён, — ты чего такой шёлковый. — Язви сколько влезет, — смеётся Чонгук, пытаясь расцепить чужие руки и сжимая тонкие пальцы в своей руке. Такой Чонгук пугает даже больше, чем когда он просто злится. — Как бы там ни было, Чонгук, — осторожничает Тэхён, внимательно наблюдая за тем, как чужие пальцы оглаживают его руки: так медленно и аккуратно, — не стоит с ним связываться. Если ребята тебе рассказали, то ты, надеюсь, понял, что надо держаться от него подальше. — С какой стати? Чтобы показать, что я боюсь? — Возмущается спортсмен. Ну да, а Тэхён прямо был уверен, что Чон его послушает, конечно. — Ты не знаешь, как он умеет причинять неприятности, — предостерегает Тэхён. — Я уже успел увидеть это собственными глазами. — Тем более. К тому же, ты вроде как красная тряпка для него теперь будешь. — С чего бы? — Если он поймет, что ты мне нравишься, то он переключится на тебя. И не в обиду, Чонгук, но у тебя полно слабостей. — Например? — Чон хмурит лоб, усмехаясь. Неприятно такое слышать, ведь в его собственных глазах он — эталон и пример для подражания, у такого как он не может быть слабостей. — Например, твой дурацкий рейтинг в университете... — Чего это он дурацкий? — Вот видишь? Или твоя спортивная команда. Тебе есть, что терять. А такой как Шин будет шантажировать или придумывать всякую херню, лишь бы только ты свалил с горизонта. — Этому не бывать. Думаешь, я поверю во всякий бред, который он скажет? — Посмотрим, — усмехается Тэхён. Хочется верить, что этого не случится, но Ким слишком хорошо знает Хан Шина. Если даже его отец повёлся. — Мы с этим разберёмся, хорошо? — Пытается успокоить Чонгук. — Твоя задача поправиться и начать восстановление. Я помогу, — лыбится парень, проводя большим пальцем по красной щеке Тэхёне. — Это всё не слишком быстро? — Быстро? — Я и ты, Чимин и ты… — Мы с Чимином расстались. Тэ, не в тебе проблема. Вернее, вообще нет проблемы. То, что у нас с Чимом не склеилось, это наши дела. И потом у него там есть свои привязанности, — осторожно прощупывает почву Чонгук. Навряд ли у Тэхёна отшибло память, и тот забыл этот неожиданный поцелуй при всех. Чонгук знатно офигел, полагая, что и Тэхён испытал нечто похожее, — и если говорить по правде, то ревновать стоит мне. — Тебе? Это ещё почему? — Почему? — Смеётся Чон, — Мин Юнги — достаточная причина? — Юнги? Мой Юнги? Он, погоди, мы друзья, я ведь говорил. — Не продолжай, Тэ. Я знаю. Твой Юнги, да. Я сижу сейчас здесь только из-за того, что он такой добродушный. Если бы не его благосклонность, — смеётся Чон, хорошо представляя себе недовольное лицо Мина. — Юнги был тут? — Они с Джином в коридоре. Врач разрешил только одному из нас навестить тебя. — Боже, — заворожённо смотрит на Чонгука, — и они пустили тебя? — Сам в шоке. — Чимин определенно влияет на Юнги как-то…успокаивающе. — Тебя задевает это, — улыбка медленно спадает с лица. — Нет же. — Это не вопрос. Тебя это задевает, — повторяет Чон, аккуратно освобождаясь от прикосновений и опуская руки Тэхёна на покрывало. — Нет же! — Более настойчиво повторяет Ким, — я ему нравился. — Ну, это и ежу понятно. — Ох, ну и сложно же с тобой. — Досадно вздыхает Тэхён, — ты такой собственник, да? — Сложно мириться с тем, когда на моих глазах твой лучший друг постоянно таскает тебе горячий шоколад и провожает от двери до двери. Что-то у меня нет такой тесной дружбы ни с кем. — Сложно смотреть, как ты играешь на два лагеря, целуя по углам Чимина, а вечером меня, — возвращает Чонгуку его же претензию. — Один-один, убедил, — кивает Чон, — забыли, хорошо? Я не слишком хорош в извинениях, но ты просто мастер унижений, — беззлобно шутит Чонгук. — Юнги друг, мой лучший друг, — неожиданно серьёзно заявляет Тэхён, глядя на Чона. — У нас, наверное, странные отношения, ты прав. Всё и так сложно. Можешь не копаться в этом? — Чимин тоже просто друг. Может, не такой, конечно, как для тебя Юнги. И у нас тоже всё довольно сложно. Поэтому и ты, будь добр, не вспоминай каждый раз о нём, когда мы вместе, хорошо? Иначе так мы не достигнем взаимопонимания. — Вторит Чон. — Поразительное благоразумие, — усмехается Тэхён, — вижу влияние Сокджина. Всего ничего провёл с моими друзьями, а уже от обоих нахватался. Что ж, — глупо тянет Ким, — получается, твои яйца теперь в моих руках? — Клянусь, — смеётся Чонгук, — ты — первый парень, с кем у меня так странно начинаются отношения. — Могу сказать то же самое, — решает признаться Ким. — Что я странный? С чего бы? — Нет, что ты — первый. — Первый? — Глупо переспрашивает Чонгук, массируя пальцами тонкие кисти, — в каком смысле? — Молодые люди, 10 минут уже закончились. — Грузная медсестра прерывает интимную обстановку, деловито обходя Тэхёна и устанавливая ему капельницу. Чонгук всё еще сидит и не двигается, будто от того, что он замер в одной позе, его не заметят и не выгонят отсюда. — Я понимаю, что вам хотелось бы больше времени друг для друга, — понимающе кивает женщина, — но когда пациент поправится, тогда вы наобнимаетесь вдоволь, а сейчас — марш отсюда. Чонгук не умеет давить на жалость, но не оставляет попытки уговорить медсестру дать ещё пять минут. Он пытается состроить невинное выражение лица, отчего Тэхён прыскает в кулак, но всё тщетно. Видимо, медсестра прожжённая, видела и не такое. Женщина подгоняет Чона к выходу. — Тэхён, что значит первый? — Не унимается Чонгук, цепляясь за дверной проём. Но Ким, зараза, молчит, хихикая. Фраза Тэхёна не даёт ему покоя. Обычно Чон с легкостью пропускает слова мимо ушей, но сейчас интуиция будто подсказывает, что это важно. — Загуглите, молодой человек, — безапелляционно заявляет медсестра, не особо задумываясь о теме чужого разговора, выталкивает парня. Чонгук несколько секунд пялится в белоснежную дверь, вздыхая. Бой с медсестрой проигран. Он глупо улыбается, облизывая губы. — Так и хочется врезать тебе, Чон, слишком довольная рожа, — врезается в слух недовольный голос Юнги. — Ну, как там Тэ? — С любопытством спрашивает Джин, игнорируя возмущения Мина. — Выглядит уставшим, но всё хорошо. Через несколько дней выпишут, не будут держать тут. Надо будет приезжать только на осмотры. — Вот и славно, — выдыхает Джин, поднимаясь со своего места и направляясь к выходу. — Послушайте, — вынуждает остановиться парней и обернуться на себя. — Тэхён сказал, что я первый. — Ну, поздравляю, — сухо отвечает Мин, засовывая руки в карманы и шаркая ногами по полу. — Нет же, погодите, вы не поняли, — догоняет Чонгук и, раздумывая, к кому же всё-таки обращаться, кладёт руку на плечо Джину. Это безопаснее. — Джин, это то, о чём я думаю? — Я не волшебник. Откуда мне знать, о чём ты думаешь? — Смеётся Ким. — О том, что я был первым у него. Парнем. — Мечтай, — саркастично выплёвывает Мин, натягивая на голову капюшон. Он некстати вспоминает слова Тэхёна о том, что все спортсмены тугодумы. — Джин? — Как минимум у него были чувства к Шину, — сбивает с толка Джин. И ведь не врёт. Первая влюблённость, пусть глупая, неопытная, всё равно оставляет свои шрамы. Первое — значит, уже не повторится. — А секс? Я первый сексуальный опыт у него, да? Да постойте же вы, — возмущается Чонгук, обгоняя горе-друзей уже на выходе из больницы и наклоняясь, пытаясь отдышаться. — Смотри, как бы это не стал последний сексуальный опыт с ним, — на полном серьезе произносит Юнги. — Так это правда? — Раз Тэхён так сказал, — пожимает плечами Сокджин, — и я соглашусь с Юнги, — кивает в строну друга Джин, — не сделай так, чтобы этот раз был первым и последним. — Я уже извинился перед ним, — оправдывается Чонгук, едва поспевая за парнями. — Молодец, возьми пирожок, — никак не может успокоиться Юнги. — Слушай, харэ язвить. Кажется, я понимаю, от кого у Тэхёна такой гонор. — Какие-то проблемы? — Мин резко тормозит, заставляя Чона впечататься в спину. — Никаких. Просто хватит, окей? Я же не предъявляю тебе, что ты обжимаешься с Чимином. — Интересно, с чего бы тебе что-то предъявлять мне по этому поводу. Или пытаешься усидеть на двух стульях, м? — Вы серьезно? — Досадливо вздыхает Сокджин, останавливаясь на дороге и оглядываясь назад. Эти разборки Юнги и Чонгука уже порядком достали, но, видимо, это та самая притирка, которая ещё не успела произойти. — Мне казалось, что мы уже все обсудили и разрешили все вопросы. Чего смотрите. Или я не прав? — Всё нормально, — нехотя отвечает Юнги. — Тогда в чем дело? Опять занимаетесь дележкой какой-то, — надзирательный тон, — Чонгук с Тэхёном, Чимин с Юнги. А если не можете определиться, то будьте второй аббой и развлекайтесь вчетвером, — выносит вердикт Сокджин, поправляя очки и спокойным шагом следуя по дороге. — Вот уж ни за что, — кривит лицо Чонгук, сильнее вжимая шею в плечи. — Тогда кончайте эти детсадовские разборки. И лучше подумайте о том, что нам стоит делать дальше. — Ладно, — соглашается Юнги, — я подумаю в баре, мне уже пора на работу, тем более Чимин, наверное, уже там, — смотрит на наручные часы, поправляя рукав куртки. — Есть шанс, что после вашего общения с Хан Шином, он заявится к тебе в гости. — Не думаю. Скорее всего, он помчится сюда в больницу к Тэхёну. — Его не пустят, — самодовольно отвечает Чон. — Только это и успокаивает, — вздыхает Джин. — Ладно, мне пора ехать, у меня ещё встреча с адвокатом Тэ. Но пообещайте, что расскажете мне, если что-то случится? Оба парня молчат. — Обязательно, — наконец-то отлипает Чонгук. — Звучит неправдоподобно. Ну и чёрт с вами. Меньше знаешь, крепче спишь, — успокаивает себя Сокджин. — Я позвоню, Джин, — убеждает друга Юнги. — Ну-ну, вот и посмотрим.***
Мольбы Чимина были услышаны высшими силами. Иначе как объяснить, что в баре было занято всего три столика? Да и то…заняты — громко сказано. За одним — две возрастные дамы, видимо, сплетничают за чашкой кофе и местными пирожными, за вторым столиком — компания из трех друзей, обсуждающих, видимо, предстоящую вечеринку или какое-то мероприятие, судя по количеству исписанных листов и открытой ленты в пинтересте с подготовкой к празднику, а третий — практически сливается со стеной, так как там сидит какой-то трудяга-заучка, зависающий за ноутбуком. Чимин облегченно вздыхает, что судьба к нему благосклонна, и ему не приходится пахать после напряженного дня. На душе осадок размером с черную дыру, и ощущение тревоги не проходит. Его совсем не радует, что Юнги сегодня вроде как ответил взаимностью, не радует, что больше он не обязан глупо улыбаться каждому в лицо, а может просто быть собой. Всё как-то слишком неправильно что ли. — Ты чего такой загруженный? — Минхо как обычно проницателен. — Да так, в универе проблемы. — У тебя? Мин говорит, что ты отличник до мозга и костей. — Это не по учёбе, — деликатно обходит стороной объяснения Чимин. Он не очень хочет откровенничать. Тем более с малознакомым человеком, поэтому поспешно переводит тему. — Юнги не звонил? Когда он придёт? — Соскучился? — Улыбается во все 32, — не-а, думаю, что скоро. Не в его стиле задерживаться. Звон дверного колокольчика оповещает о новом госте. Честно говоря, Пак надеется, что это всё-таки Юнги, и даже облегченно вздыхает, но, глядя на мужскую фигуру, уверенным шагом приближающуюся к бару, сердце начинает колотиться быстрее — и отнюдь не от радости. — Твою ж, — под нос успевает выругаться Чимин, опуская глаза в пустые чистые бокалы. — По твою душу? — Тут же улавливает негативную оценку Минхо, легонько толкая коллегу к бок. — Добрый вечер, удачно я зашёл, — мурлычет мужчина, снимая пальто и забираясь на высокий стул. — У вас сегодня не так много людей, тихо, хорошо. — Угу, — только и может выдавить Пак, не пересекаясь взглядом с ним. — Ээ…я вас оставлю, да? — И, не получая ответа на вопрос, Минхо ретируется со скоростью света. Не будь Чимин сегодня немного рассеянным, он бы успел сказать парню, что его категорически нельзя оставлять одного. Не с этим. Но он не успевает. Чимин в надежде заглядывает на входную дверь, но та не дёргается. — Что будешь пить? — Старается держать лицо и дистанцию Чимин. — Думаю, вино. Красное сухое, на твой вкус, — кивает Шин, укладывая руки на барной стойке и наблюдая за тем, как новоиспеченный работник откупоривает бутылку вина. Вкус у Чимина хороший, тем более на вина. Не сказать, что он пьёт их часто (особенно с Чонгуком), но когда-то давно увлекался, и мог по аромату и вкусу даже предположить выдержку. Чимин наливает терпкую жидкость в бокал и протягивает гостю, осмеливаясь поднять глаза. — Спасибо. Так что сегодня было за представление? — Ты мне расскажи, — недовольство в голосе не скрыть, — что за фан-клуб? Твоих же рук дело. И почему они всё еще терроризируют Тэхёна. — Не все люди умные. Сделки надо заключать c теми, у кого есть мозги. Я тоже иногда просчитываюсь. — Из-за того, что ты просчитался, Тэхён в больницу попал. — Я знаю, — улыбка моментально сползает с лица, а её место занимает хмурое выражение лица. Это не к добру. — Это не по плану. — Не по плану? А что у тебя ещё остался какой-то план? — Разумеется. А с чего я должен отступить? С того, что на пути встал твой бывший? — Небрежно кидает колкости в сторону Пака. — Меня это не задевает. — Неужели? Ах, правда, у тебя ведь там тоже появился свой интерес. И главное — какой. Сам Мин Юнги. Я вообще-то недооценил тебя. — О чём ты? — Чимин складывает руки на груди, бросая косые взгляды на мужчину, который потягивает вино. Специально тянет время. Специально действует на нервы парню. — О том, что ты решил выбыть из моей команды помощников очень хитрым способом. — Но Чимин всё ещё не понимает, поэтому Шин решает сжалиться. — Я про Юнги. Ты ведь понимаешь, что у меня связаны руки в отношении друзей Тэхёна, особенно в отношении Мина. Трону его — и Тэтэ мне не видать. Стало быть, если ты прыгаешь в койку к Мину, он становится заинтересованным лицом в твою сторону, а значит, я не могу тебя использовать. — Какая жалость, что ты не продумал и это, — язвит Пак. — Действительно, очень жаль. Но я восхищён твоим ходом. — Ты что, ты серьезно? Думаешь, я с Юнги только из-за того, чтобы спасти себя? — Разве нет? Что произошло? Месяц назад ты мне божился, что Чонгук — твоя судьба. А сегодня ты в рот к другому залез. — Даже не мечтай, что я буду обсуждать это с тобой. Где же Юнги. Чимин уже весь извелся, топчась на месте. Ему трудно держать маску безразличия рядом с этим человеком. — Хмм, — усмехается мужчина, поправляя рукава рубашки, — ты сегодня наговорил в ректорате очень много интересного, создав мне кучу проблем. Особенно с полицией. — Так тебе и надо. — Не ожидал от тебя чего-то другого. Злишься из-за кошелька? — Злюсь из-за твоих методов. Ты как ребенок. Хочешь игрушку, но не получаешь её, зато изводишь всех вокруг. Невоспитанный, инфантильный, — высказывает всё, что думает. — Я тебе ничего не скажу на это. Будем считать, что ты просто находишься в эмоционально-нестабильном состоянии после сегодняшней ситуации. Ты всегда был неуправляемым, — мужчина полностью осушает бокал, отставляя его подальше и доставая из кошелька сухие новые купюры. Естественно, в пару раз больше положенного за бокал вина, — хочешь обжиматься с Мином — на здоровье. Мне же проще. С Чоном я точно разберусь. Мужчина криво улыбается, вставая с места и надевая пальто. — Каким образом? — Что? — Каким образом ты собираешься с ним разобраться? — Вот так я тебе и сказал, — довольный, как кот. Только эта улыбка и нездоровый блеск в глазах пугают. Чимин напряжен как струна. — Ладно, расслабься ты так. У Чонгука есть слабое место. Он же во всем хочет быть первым. Представляешь, что будет, если он узнает, что первый мужчина Тэхёна — я? — Что? — Давится вопросом Чимин, начиная кашлять. — О, а ты не знал? — Ты гонишь? — А похоже? — Мужчина разводит руками в стороны, намекая на то, что сейчас не время шутить, — стал бы я тратить своё время, зная, что он не чист. — Не чист? Так ты это называешь? — Давай без драмы, — кривит лицо, — тебя это задевает, понимаю, но я не один и не три года за Тэхёном таскаюсь. И это не для того, чтобы получить отказ. — То есть всё еще хуже. — Не понял? — Ты хочешь повторения истории? Как и со мной. Ты его не любишь. Ты любишь себя в таком состоянии рядом с ним, да? Переспишь с ним и пойдешь дальше? — Ты заделался в психологи? Не умничай, Чимин-и, Тэхён — это исключение. — Слабо верится. — Мне плевать, во что ты веришь. Не забывай о мааааленькой тайне, которая может стать достоянием общественности. Особенно интересно будет её услышать Юнги. Ты ведь ему не рассказывал? По лицу вижу, что нет. Ведь если Юнги узнает, он рядом с тобой даже за одним столом сидеть не будет. Просто не мешай мне и всё. Иначе мои маленькие и шуточные предупреждения превратятся в реальные проблемы для тебя. С этими словами мужчина уверенным шагом идёт к выходу, сталкиваясь в дверях с Юнги. Тот буквально отскакивает от неожиданности, выпуская «врага» наружу. Юнги моментально бросает обеспокоенный взгляд к бару и, столкнувшись с побледневшим Чимином, тут же расставляет приоритеты и спешит к парню. Он уже на расстоянии понимает, что произошло что-то нехорошее. И стоять за стойкой — меньшее из того, что сейчас нужно Чимину. Пак хочет возразить, даже не услышав вопрос, но Юнги быстрее, он опережает его, уверенно хлопая по поверхности столешницы: — Собирайся, поехали. — Куда? А как же работа, бар? — Собирайся, — Чимин ещё не привык к тому, что Мин не особо любит объяснять и посвящать в свои планы. — Куда мы? — Домой, поедем домой, — завершает разговор Юнги, отталкиваясь от бара и следуя к выходу.***
Вы вообще часто звоните родителям? Особенно в случае, если у вас случилось что-то серьезное, например, когда вы в больнице после операции? Тэхён точно не считает своим долгом связываться с кровными родственниками. Но вот его мать обладает какими-то магическими способностями, иначе как объяснить, что она уже пятый раз пытается ему позвонить и закидывает смс-сообщениями. Тэхён наконец-то сдаётся и отвечает на очередной звонок, выслушивая тираду о том, что она почувствовала неладное, а отцу звонить не хотела. — Джин рассказал? — Ну, пойми его, он добрый парень. — Даже слишком, — вздыхает Тэхён. В принципе, он догадывался, что Сокджин обязательно оповестит мать о случившемся. Потом ещё сошлётся на то, что Тэхён про неё, якобы, ничего не говорил. — Тэхён, что сейчас врачи говорят? — Всё нормально, просто нужны будут занятия, лечебно-физическая культура и прочее. Всё как обычно. Сама хорошо знаешь, — намекает на события давно минувших дней. — Ох, Тэ. Я могу приехать… — Нет! — Тут же бодрится парень, вскакивая на кровати и щурясь от резкой боли. Всё-таки ему надо воздержаться от резких движений. — Но как ты будешь справляться сам? — У меня есть Джин и Юнги, — повторяет заученную фразу Ким. — У меня к тебе просьба. — Да, что такое? — Я сегодня должен был встретиться с адвокатом. — Об этом не беспокойся, — перебивает мать, — я предупредила Сокджин-и, он встретится с адвокатом вместо тебя…скажи мне, Шин имеет к этому отношение? Тэхён глухо усмехается, чем вызывает удивление у матери. — Что такое? — Удивляет, что вы с отцом такие разные. Ты сразу догадалась, отец же там весь в долгах и даже не спрашивает, в чём дело. — Не удивлена, Тэхён, не переводи тему. Шин виноват? — Угу, думаю, да. — Тэ, ты, главное, не бойся, — ласково зовёт его мать. Это всё как-то нереально: чтобы мама и успокаивала его? Видимо, последствия наркоза — галлюцинации, — тот адвокат, он хороший, грамотный, слышишь? — Мам, я не маленький, я не боюсь. Но спасибо, правда. — Мне точно не надо приехать? Надо было, когда он был маленьким. Надо было, когда он действительно боялся. Сейчас ему нечего бояться. Сейчас не надо. — Не нужно, я тебе позвоню.***
— Ты всю дорогу молчал. Думаешь, я поверю, что ты просто устал? — Но ты обычно не допытываешь. Верно. Чимин очень внимательный. Юнги никогда не задаёт вопрос больше одного раза. Бывают исключения. — Да, и сейчас не собираюсь, — тихо произносит Мин, протягивая Чимину комплект своей домашней одежды и полотенце. Чимин поднимает взгляд, удивлённо рассматривая парня. Так необычно видеть Юнги дома. В такой уютной обстановке. Вот же хитрый. Не настаивает, не тянет клещами информацию, даже не смотрит на Чимина, а занимается тем, что расстилает кровать. Пак прикусывает губу, наблюдая за этим. Как же сложно привыкнуть к тому, что тебя не допрашивают 24/7. Это даже обидно. И пока Чимин принимает душ, успевает накрутить себя и сделать вывод, что сказал что-то не то. Столько всего навалилось в последнее время. Напряжение ощущается буквально физически. Чимин невесомо проводит руками по напряжённому телу, упорно игнорируя собственные желания. Не в чужом же доме… Здравый рассудок побеждает, заставляя тело подчиняться, поэтому Чимин довольно быстро выходит из душа: разгоряченный и задумчивый. Юнги сидит на подоконнике, явно наслаждаясь своим сигаретами. В комнате пахнет дымом, но это ничуть не смущает. Разве что порыв ветра из окна кусает горячую после душа кожу. Чимин дёргается и, вздыхая, проходит к окну, закрывая его под удивленный взгляд хозяина квартиры. — Прости, привычка. — Закрывать окна? — Что-то вроде того, — мнётся парень, босыми ногами перебирая ворс ковра. — Мы поговорим? — Переводит тему Юнги, спрыгивая с подоконника и стягивая капюшон. Больше нет необходимости укрываться от ветра. — Знаю, о чем ты хочешь поговорить… Юнги не знает как правильно начать разговор. Он привык только к Джину и Тэхёну. Ему не очень нравится заводить новые знакомства и решать ребусы. А люди —те ещё загадки природы. Но Чимин ему вроде как нравится. Может, стоит попробовать поломать голову? Парень ложится на кровать, хлопая рукой по пустой части. Так забавно: тут частенько спал Тэхён. И сейчас Юнги радушно приглашает Чимина. Ну, просто какой-то ловелас. Вопреки предположениям Юнги, Чимин не ложится рядом, он медленно обходит кровать и забирается на Мина сверху, устраиваясь на его паху. Жар моментально охватывает всё тело и выдаёт с потрохами в виде румянца на щеках. Юнги лежит, не шевелясь, только крепче сжимая руку в кулак у себя за головой. — Что ты делаешь? — Тихо интересуется парень. — Говорю с тобой. — Говоришь? — Нервный смешок заставляет Чимина чуть подпрыгнуть. — Любопытно же ты разговариваешь… Юнги осторожно кладёт руку на чужое бедро, слабо сжимая его, и Чимин реагирует аккуратным движением по паху, которое заставляет кончики пальцев поджаться. Реакция понятна им обоим. Просто Юнги не думал, что это будет так скоро. И что вообще будет… Пока Мин купается в своих размышлениях, глупо уставившись на верёвки от штанов, Чимин снова двигается по возбужденной плоти, нагло вырывая Юнги из этих самых дум. Теперь уже очевидно: оба возбуждены, и с этим надо что-то делать. — Клянусь, я не планировал, — зачем-то божится Чимин, чуть наклоняясь и упираясь ладонями в тяжёлую грудь. — Ну да, — шумный выдох, и обе руки крепко удерживают парня, не давая ему двигаться. Достаточно незапланированного стояка. — Хорошо. Поговорим по-твоему, — глухо смеётся Мин, и Чим глупо улыбается, наблюдая за бликами на чужом лице. — А потом по-моему. Идёт? — Идёт, — соглашается Пак, тут же опускаясь на чужую грудь и накрывая чужие губы своими. Юнги ведёт пальцами по мягкой футболке, задевая края и слегка оголяя тело: прощупывает почву, а после вплетает пальцы во влажные волосы, чуть оттягивая назад. — Сними, — невнятно шепчет в губы Чимин, — сними её, — и Юнги хмурится, не сразу понимая, о чём речь, но Чимин настойчиво тянет его футболку наверх, освобождая от лишней ткани. Юнги проделывает то же самое с чужой, проводя пальцами по животу. И зачем он вообще выдал ему комплект одежды? — Никогда не видел твои тату, — касается пальцами слегка подкаченной груди, а после наклоняется, чтобы коснуться их губами. — Я твою тоже, — замечает Юнги, проводя рукой по ребру Чимина. — Она была сделана не в лучшее время. — Плевать, знаешь? Тебе идёт. — Угу, я… — но договорить ему не даёт Юнги, перехватывая инициативу в свои руки. В прямом смысле. Он чуть приподнимается, обхватив парня и проводит свободной рукой по чужому паху, сжимая в руке возбужденный орган. Как хорошо, что они без света. В голову лезут разные мысли, и Юнги магическим образом успевает перехватить их. Титанический труд не думать, когда на тебе сидит возбужденный горячий парень. — Успокойся, хорошо? — опаляет тёплыми дыханием мочку и проводит пальцами по спине. — Если хочешь, остановимся? — Тише произносит, сильнее прижимая его к себе. Останавливаться уже не хочется, тем более, что инициатор вообще-то не он. — Нет, не хочу. — И для уверенности обвивает руками чужую шею. — Вот только… Тэхён… Если бы Юнги умел красиво закатывать глаза, именно это он бы и сделал. Но вместо этого шумно выдыхает. — Чимин, — делает паузу, выискивая в темноте чужие глаза, — здесь сейчас нет Тэхёна. Это как разрешение к действию, которым охотно пользуется Пак, толкая в грудь Юнги. — Мне надо так, — сумбурно поясняет парень. Но, видимо, только для себя, потому что Мин по-прежнему не понимает, решая просто повиноваться. Надо так надо. Чимин устраивается сверху, уверенно ведя пальцами по напряженному торсу. Да, возможно, плохая видимость в темноте не даёт ему полной картины о состоянии партнёра, но пресс под пальцами напрягается, а дыхание становится прерывистым. Он с любопытством оглаживает напряжённую грудь, наклоняясь и коротко касаясь соска кончиком языка. Одно такое незначительное действие заставляет Юнги выгнуться навстречу, хватаясь за чужие бёдра. — Не подумал бы, что ты такой чувствительный, — отчего-то радуется Чимин. — Я не… — хмурится Мин, делая глубокий вдох. — Дело в другом. Я давно не был… — Серьёзно? — Чимин выпрямляется, уставившись на мокрые чужие губы, что блестят в темноте. — На самом деле, — решает признаться, — я не думаю, что продержусь долго. — Тогда, — Юнги нарочно медлит, запуская пальцы под резинку спортивных штанов. — Почему это всё ещё на тебе? Ему нужно секунд десять, чтобы понять смысл сказанного, и ещё около тридцати секунд, чтобы снять штаны и нижнее бельё, оставаясь полностью обнажённым, а затем стащить чужие штаны с трусами, пока Юнги тянется к тумбочке, доставая оттуда презерватив. Чимин выхватывает из его рук маленький пакетик, разрывая и раскатывая по возбуждённому стволу. Каждое осторожное, но такое нервное действие вызывает стаю мурашек по всему телу. Юнги никогда не считал себя чувствительным, однако сейчас все иначе, словно он дорвался. Джин всегда предупреждал, что это увлечение Тэхёном до добра не доведёт. Мин тихо рычит, хмурясь и мотая головой, пытаясь прогнать очередные наваждения о друге. Сейчас для него нет места. Не здесь. Он резко дергает Чимина за бедра, заставляя того с протяжным стоном опуститься на член. Выходит резко, и Юнги уже готов извиниться за то, что не может быть более сдержанным. Но фигуристый спортсмен на нём, кажется, ловит своеобразный кайф, откидывая голову назад. Всё ясно. Чимин испытывает что-то похожее, что сейчас творится с Юнги: это видно по тому, как нетерпеливо он пытается привстать и снова насадиться, толком даже не привыкнув к ощущениям. Сумасшедший. Чимин плотно сжимает губы, царапая чужую напряженную грудь до тех пор, пока Юнги не притягивает к себе парня, заставляя улечься на свою грудь и накрывая своими губами чужие, такие манящие. Их поцелуй немного сбивчивый, неумелый, словно подростковый. Юнги уже и забыл как целоваться нормально, поэтому даже расплывается в легкой улыбке, которую замечает Чимин и тут же отрывается от губ, шумно выдыхая от легких и размеренных толчков. — Что…ах, что смешного? — Ничего, — кое-как шипит Юнги, успокаивающе оглаживая поясницу. Он не очень любит делать несколько дел сразу. Разговаривать во время секса вообще непозволительная роскошь. И поэтому он тянет Чимина на себя за шею, не давая ему опомниться. Их губы снова находят друг друга в темноте, и Мин спокойно закрывает глаза, отдаваясь ощущениям. Чимин сжимается, вызывая у Юнги порцию глухих стонов. Он в этой позе такой сексуальный, Мин уверен на все сто. В темноте почти ничего не видно, но вот фантазия, которая, как он считал всегда, отсутствовала, подкидывает такие картинки, от которых мышцы на ногах сводит. Чимин такой отзывчивый. Он старательно опускается на член всякий раз, как Мин подмахивает бедрами. Настоящая идиллия. Они не торопятся, и это выглядит так, словно у них замедленный тест-драйв. Они еще не закончили, но уже знают, что точно подходят друг другу. Юнги крепче сжимает пальцами мягкую кожу и мысленно извиняется за будущие синяки. — Чимин, — вырывается из Юнги. Речь контролировать становится сложнее. — Мм? — Я скоро. — Коротко выдает парень, обхватывая одной рукой чужой член, который тоже требует внимания, изрядно пачкая живот Юнги. Он сжимает мокрую головку, хаотично перебирая пальцами по напряженному органу и получает одобрительный стон от того, кто сидит сверху. Чимин пытается убрать чужую руку, но Юнги только крепче вцепляется в член. — Я…нет, это слишком, — хнычет Чимин, окончательно теряясь в ощущениях. Он едва держится, подскакивая при каждом толчке, и уже не держится так ровно, как минутой раньше. У Юнги в голове буквально табло с обратным отсчётом, словно при запуске ракеты. В кромешной темноте он выхватывает пару блестящих от влаги глаз, усмехается, прислушиваясь не то к биению сердца, не то ко вздохам Чимина. Пять — и этот парень, что сидит сверху, ускоряется подобно спортсмену, бегущему марафон на финишной прямой; четыре — и волосы Юнги окончательно приходят в беспорядок, щекоча хаотичными прядями лоб и спадая на глаза; три — Чимин мёртвой хваткой сжимает пальцами чужие плечи, откидывая голову назад; два — и Юнги жмурится, резко притягивая к себе чужое горячее тело, утыкаясь носом во влажную шею, и тихо шипит; один — вспышка. В такой тёмной комнате на секунду становится ярко, словно огромное солнце ослепило всё вокруг. Они всё ещё крепко держатся друг за друга, ощущая как бьются в такт два сердца. — Мне нравится, — шёпотом выдаёт Чимин, немного расслабляя мышцы. — М? — Нравится, что ты снизу, — вроде как попытка уколоть, но Юнги лениво усмехается, отрываясь от липкой шеи и поднимая глаза на Чимина. Кажется, после такой разрядки он ослеп. Он едва различает силуэт в темноте. — Ты в порядке? — Слишком заботливо это звучит со стороны Юнги и слишком открыто. Но Мин сейчас не переживает за свой внутренний мир. — Да, — устало шепчет Чимин, настойчиво толкая Юнги в грудь и заставляя занять горизонтальное положение. Он кладёт голову на грудь и прикрывает глаза. Сердце Юнги бешено бьётся, а Чимин внимательно слушает каждое тук-тук-тук. Ему так спокойно не было давно. — Всё не слишком быстро? — Ты немного опоздал с этим вопросом, не считаешь? — Устало смеётся Мин, вырисовывая на спине Чимина узоры пальцами. Он и правда сейчас забывает обо всех проблемах, будто секс это лекарство. Будто проблем и вовсе нет. Чимин не хочет думать об этом, но неприятные мысли всё равно не отпускают. Он поднимается с Юнги, потянув его за руку. — Куда ты? — В душ, вместе с тобой. Юнги не отвечает, просто молчаливо повинуется. Он не упускает возможности лишний раз прижать Чимина к стене и заткнуть его поцелуем, без задней мысли, как будто таким образом благодарит его за доверие. Или за то, что тот сделал этот шаг. Мин засыпает быстро, а вот Чимин ещё долго гипнотизирует умиротворённое лицо напротив. Он тихонько посмеивается, вспоминая слова Юнги о том, что они обязательно поговорят. Как же, обязательно. Вот, значит, как можно «заговорить Мин Юнги?». Чимин берёт на вооружение. Вот только кто сказал, что ему вообще пригодится это в будущем? Кто сказал, что они будут вместе? Кажется, пора вырасти и избавиться от подростковых фантазий о вечной любви. Чимину нужно сказать кое-что. Кое-что очень важное и совсем не радостное. Нужно признаться. Сейчас единственный, кому Чимин может признаться, — это он сам. В том, что он ничуть не жалеет о произошедшем и о том, что Юнги мёртвым сном тихо сопит под боком. Это значит лишь то, что у него будет время до утра, чтобы хотя бы чуточку побыть счастливым эгоистом.