Колючие ветви больно царапали лицо и руки, пока ноги несли в неизвестном направлении. Неведомая сила подталкивала бежать с каждым разом все быстрее, полностью игнорируя камни и корни деревьев под босыми ногами. Непроглядная тьма не позволяла разглядеть даже собственные руки и, если бы не мороз, кусающий за кончики пальцев, можно было бы подумать, что само ее сознание гонится прочь от дворца. Память не могла подвести: она точно засыпала в своей постели и сейчас была одета в ту же хлопковую белую сорочку, а необутые ноги уже успели окоченеть, утопая в снегу по щиколотку. И, если бы это не было сном, Лотта бы давно свалилась от усталости и холода. Тогда почему все кажется таким настоящим? Пелена ночной дремы окутывала разум, не позволяя очнуться и полностью разлепить тяжелые веки. Казалось, она все еще спит, поэтому не поддается панике и не пытается противиться порыву. Вдыхать, опаляющий легкие, морозный воздух – это, пожалуй, единственное что оставалось делать, пока неподконтрольное тело мчалось в ночном сумраке, не различая дороги под собой.
«Ты есть начало.»
Внезапно прогремевший голос не был ни мужским, ни женским. Его звучание, его вибрации доносились отовсюду, словно сама Мать вторила ей. Лотта бежала, сонно оглядываясь по сторонам, вглядываясь в ночной сумрак, в поисках источника звука. Показалось…
«История начинается из пепла и страха.»
Паника, тревога, замешательство – все эмоции смешались воедино, выводя разум из оцепенения. Теперь она точно была уверена, что голос настоящий и обращается к ней. Лотта пыталась остановиться, цепляясь руками за ветки и стволы деревьев, которые попадались на ходу. Но те лишь соскальзывали, царапали кожу, оставляя розоватые следы. Колкие сучки на ветвях задевали заледеневшие пальцы. Вскоре деревьев стало меньше, а мазки лунного света появлялись на земле чаще.
«Взойди. Взойди, дочь падшей, как солнце восходит после долгой ночи.»
Рокочущее эхо слов разносилось, оповещая о бедствии,
пришедшем на фэйские земли. Наконец все затихло. На смену пришла оглушающая
тишина. Лотта выровняла сбитое дыхание и, не прекращая быстрый шаг, посмотрела
наверх. В небе висел бледный месяц. Она выпорхнула из леса словно птица,
слишком долго сидевшая взаперти. Облачка пара вырывались изо рта, сердце бешено
колотилось. Постепенно замедлив шаг, Лотта грохнулась на колени. Мышцы изнывали
от холода и усталости. Прижав ледяные пальцы ко рту в попытках хоть немного
согреться, она невольно подняла голову и посмотрела перед собой. Обрыв, тот
самый обрыв. Усталость накатывала все сильнее, и последнее, что сохранило её
сознание, было бурлящее море и остров вдалеке.
Лотта проснулась до рассвета, когда первые лучи солнца
еще не коснулись земли. Ее пробуждение больше походило на выныривание из
ледяной воды. Резко подскочив с кровати, Лотта судорожно осмотрела комнату, а
после - свое тело. Ничего не поменялось: никаких царапин на теле, она
по-прежнему в своей кровати.
— Перемерзла, наверное, - предположила Лотта, потирая лицо руками и снова кутаясь в одеяло. Сон не шел, а потому она прокручивала в голове слова из кошмара. Мысли путались и не хотели выливаться в единое целое. Списав все на разыгравшуюся фантазию, Лотта встала с кровати.
В какой-то степени, она и правда была ленива и не отказала бы себе в удовольствии полежать еще часик, но чувство ответственности перед Каллиасом было сильнее ее слабостей. Чтоб окончательно прогнать остатки сонливости, Лотта тут же направилась в купальню. Умывшись под холодными струями, наполнила чан, подвешенный цепями к потолку, горячей водой, и погрузилась в нее с головой.
Янэс пришла будить ее, когда Лотта уже сидела у разожжённого камина и просушивала волнистые волосы.
— Как хорошо, что ты уже встала. – Янэс зашла в комнату, закатывая за собой двухъярусный сервировочный столик. Сверху стояли разного объема тарелочки с завтраком, а на нижнем – новая одежда для Лотты.
— Доброе утро.
— Могла и не везти это все сюда, я бы спустилась.
— Еще чего, будешь там под ногами путаться. Верховный Правитель объявил торжество на завтрашний день - все готовятся, – служанка расставляла тарелки и блюдца на стол, рассказывая о своей рутине, - и вот ведь, говорила же им не выносить растения на балконы, но кто бы меня послушал! Три куста завяло, Вивана узнает, расстроится, как пить дать.
Такие обыденные разговоры навевали воспоминания, заставляя поверить, что беда миновала, и жизнь возвращается в свое привычное русло. Лотта сидела, расчесывая почти высохшие волосы под болтовню старой фейри, и было ей так тепло, то ли от жара камина, то ли от разлившегося внутри ощущения спокойствия. И лишь воспоминания о прошедшей ночи скреблись на подкорке сознания, будоража притаившееся чувство тревоги.
— Иди завтракать, вернусь через 15 минут.
Янэс выпорхнула из комнаты, торопясь по своим делам. Лотта села за стол, перед ней стояла небольшая тарелочка с овсянкой, судя по всему, в ней не было даже сахара. Заменить его должны были мелконарезанные фрукты и ягоды. Вздохнув, Лотта высыпала всё в одну тарелку, собираясь перебить вкус ненавистного блюда. За все эти годы Янэс все же не забыла про любовь Лотты к корице, оставив ей небольшую мельницу с пряностью внутри.
Облачившись в одежду, принесенную Янэс, Лотта проверила не сковывает ли та ее движения. Черные штаны со вшитыми наколенниками облегали ее ноги, но эластичная ткань позволяла свободно двигаться. Служанка вернулась ровно через 15 минут, как и обещала, и торопливо принялась заплетать ей косу.
— Я могла бы и сама собрать волосы.
— Не мешай мне выполнять свою работу. – ответила Янэс, переплетая непослушные пряди.
— Вот шла бы и выполняла ее. Все возишься со мной как с дитём малым. – Лотта сложила руки на груди, вглядываясь в отражение в зеркале.
— Ты как не с той ноги встала.
Она и правда была не в лучшем расположении духа. Даже проспав достаточное количество часов, Лотта чувствовала себя разбито, будто и впрямь всю ночь моталась по лесу. Настроения на тренировку не было, но так просто отказаться от нее она тоже не могла. А потому, откинув тугую косу за спину, Лотта надела черный, обшитый небесного цвета нитями, жилет, натянула теплые кожаные перчатки и вышла на улицу.
Солнце только начало вставать из-за горизонта, понемногу освещая покрытые инеем деревья. Лотта стояла у небольшого тренировочного поля, на котором обычно тренировались гвардейцы Двора Зимы. Но сегодня здесь было пусто. Вокруг никого, только проснувшиеся птицы щебечут на деревьях. Такая тишина убаюкивала и Лотте, в ожидании, из разу в раз приходилось одергивать себя, чтоб не задремать прямо стоя. Зимний мороз щипал ее лицо, обжигая щеки и лоб, а из-под ног то и дело доносился снежный скрип. Лотта пожалела, что не накинула шерстяной шарф – им можно было бы и голову укутать, и не дышать морозным воздухом.
В очередной раз оглянувшись по сторонам в поисках ее «тренера», Лотта разочарованно вздохнула. Солнце медленно поднималось, алой полосой окрашивая темный небосвод. Девушка переступала с ноги на ногу – длительное ожидание раздражало, в какой-то момент она даже подумала, что не туда пришла, но другой тренировочной площадки она не знала.
Недовольно вздохнув, Лотта приняла решение начаться разминаться самостоятельно – терять время она категорически не хотела.
Размяв шею, она перешла к плечам, затем к локтям, кистям, постепенно опускаясь все ниже. Мышцы разогревались и тепло распространялось по всему телу. Теперь ее щеки краснели не только от мороза. Этап растяжки Лотта любила всегда больше остальных упражнений. Ей нравилась приятная тянущая боль в связках и мышцах. Это было сродни медитации: она отпускала все мысли, концентрируясь на каждом сантиметре ее тела. Выпрямившись, Лотта вытянула обе руки вверх. На выдохе опустила их, склоняясь к земле и касаясь ее ладонями, после чего обхватила ноги руками и застыла так на пару мгновений. Легкость разлилась по телу, и Лотта облегченно выдохнула.
— А я думал, ты совсем безнадежна.
Лотта не сразу узнала голос, послышавшийся позади, и обернулась.
— Эйрлис…
Эйрлис стоял в десяти футах от нее, облокотившись о ствол дерева. Рядом с ним лежала небольшая сумка, больше походившая на мешок, и пара деревянных мечей.
Последний раз Лотта видела его совсем юным, хотя и сама тогда была не старше. Но он вовсе не изменился: такого же оливкового оттенка кожа и, контрастирующие на ней, белоснежные волосы. На лице появился шрам, историю происхождения которого, Лотта не знала. Когда-то они были одного роста, но сейчас Эйрлис был по крайней мере на полторы головы выше нее. По статной фигуре фэйца можно было понять, что свободное время он проводил не в кровати.
Всегда веселый, жизнерадостный мальчишка превратился в серьезного мужчину. Но стоило заглянуть ему в глаза, как сердце Лотты болезненно сжалось. В них больше не было того огонька и задора, что раньше. Он смотрел на нее, но видел чужого человека. Нет, Эйрлис не винил Лотту за то, что тогда не позволила ему умереть вместе с сестрой. Но и не видел смысла продолжать жить после смерти близнеца.
Лотта хотела бы сейчас же броситься к нему, обнять, уткнувшись в плечо — как в беззаботном детстве, их детстве, которое отняли цепкие лапы Амаранты. Но холод, исходивший от Эйрлиса, превосходил даже самые промерзлые места Двора Зимы.
— Не думала, что увижу тебя снова.
Лотта попыталась изобразить на лице подобие улыбки, хотя отрешенность друга огорчала ее.
Эйрлис ничего не ответил. Оттолкнувшись плечом от дерева, молча прошел мимо нее.
— Ты достаточно размялась. Начнем с бега.
Его слова звучали безразлично. Будто он тренировал ее только по приказу Верховного Правителя. Хотя так оно и было. Лотта чувствовала это.
Больше не проронив ни слова, Эйрлис тронулся с места, призывая бежать за ним. Слегка растерявшись, Лотта тронулась с места. В молчании они преодолели несколько кругов, оббегая тренировочную площадку по периметру. Солнце уже взошло и сейчас отражалось от снега и алебастровых стен замка, слепя глаза.
Каждый погрузился в свои мысли. Лотта могла лишь догадываться, о чем думает Эйрлис. Сама она прокручивала в голове свой ночной кошмар. Идея разузнать про этот остров уже не казалась такой далекой. Зайти в библиотеку или спросить Каллиаса? План действий был очевиден: Каллиас слишком занят сейчас, чтоб тратить свое время на такие мелочи. Мелочи ли? В любом случае, она решила, что спросит Верховного правителя только в случае, если ничего не найдет сама. Но с чего бы начать? Книги по истории Притании? Легенды Притании? Их так много, что прийдется уйти в них на несколько недель, если не месяцев. Но попытка - не пытка.
Тем временем, спина Эйрлиса все больше отдалялась от Лотты. Они бежали двенадцатый круг и ноги постепенно начинали ныть и просить о передышке. За все время гвардеец не обронил ни слова. А Лотте порядком надоел его напыщенный вид.
— Так мне ничего и не скажешь? - выкрикнула Лотта, набирая темп, чтоб догнать Эйрлиса. Тот же ей ничего не ответил, продолжая бежать, глядя перед собой.
— Ты меня игнорируешь?
— Не болтай. Собьешь дыхание.
Такой ответ не понравился Лотте, но больше она его трогать не стала. Нахмурившись, продолжила сверлить затылок Эйрлиса.
Пробежав еще 3 круга, парень остановился, из-за чего Лотта чуть не врезалась ему в спину. От усталости она оперлась руками о колени, согнувшись и жадно глотая морозный воздух.
— Не дыши ртом - горло болеть будет, - сказал Эйрлис, протягивая кружку с горячей водой.
— Это даже похоже на заботу, - усмехнулась Лотта, принимая напиток с клубящимся из него паром.
Эйрлис опять ничего не ответил и сделал пару глотков из кружки. Он устремил взгляд вдаль, немного щурясь от света, отражающегося от снега. Что-то тревожило его, но Лотта не могла уверенно сказать что.
Подобрав пару деревянных мечей, Эйрлис протянул один девушке.
— Сегодня без силовых. Потренируем стойку.
— Почему ты делаешь вид, что мы никто друг для друга?
Вопрос вырвался неожиданно даже для нее самой. Пару мгновений они оба держались за тренировочный меч.
Лотта вперила в тренера решительный взгляд, всматриваясь в такое родное, но отчужденное лицо. Эйрлис сильнее сжал челюсть, от чего на его скулах заиграли желваки.
— Потому что так и есть, - ответил он и отпустил рукоятку меча, тут же направляясь к центру тренировочной площадки.
Лотта последовала за ним. Слова Эйрлиса комом застряли у нее в горле - осталось лишь проглотить. Они не виделись пятьдесят лет, но разве это что-то меняет? Каллиас и Вивана… А в прочем - глупое сравнение. Никаких уз между ними не было, да и не любили они друг друга также. Но разве дружбы недостаточно? И все, что было между ними ничего не значит? Может из них двоих только Лотта тосковала по былым временам, из раза в раз возвращаясь к теплым воспоминаниям. Нет, она не жалела, что спасла Эйрлиса в тот день. Она бы сделала это и дважды, и даже больше, если бы понадобилось. И если за его спасение ей прийдется заплатить дружбой, то пусть так оно и будет.
***
Ничто бы не заставило Эйрлиса признаться, как он волновался за нее, и что долг за его спасение давно отплачен. Когда несколько десятков лет назад, Амаранта, узнав про существование Лотты и Виваны, захотела затащить их в Подгорье, Эйрлис уже примкнул к рядам придворной гвардии Двора Зимы.
Псы Амаранты приходили, переворачивая все вверх дном, пока диматии заглядывали в разум каждого, кто попадался им под руку. Эйрлис не стал исключением. Увидев в воспоминаниях Лотту, его тут же кинули в темницу Подгорья, где он провел полгода, лишенный еды и воды. Парень не знал, где находится скрытая деревня, но, если бы Амаранта узнала про сам факт ее существования, она бы ни за что не остановилась в своих поисках. И хотя деревню покрывала пелена магии Виваны, делая ее невзрачной полянкой перед лесом, среди приспешников самопровозглашенной правительницы были те, кто смог бы их найти.
В попытках выведать хоть какую-то информацию, Эйрлиса сковывали кандалами, высасывающими магию и снижающими способность к регенерации, подвешивали к потолку, иногда — вниз головой. До сих пор на его теле виднелись шрамы, оставленные иглоподобными ногтями Аттора. Будучи подвешенным вверх ногами, его горячая кровь стекала по лицу и волосам, окрашивая их в багряный цвет, Эйрлис вопил и извивался, не в силах противостоять боли.
Иногда под ним собирались целые лужи крови, засыхающие на полу. В сыром подземелье, что не видело солнечного света, металлический запах перебивала удушающая вонь отходов. Аммиачный гнилой смрад пронизывал ноздри, каждый раз заставляя желудок Эйрлиса сжиматься в судороге, исторгая склизкую жидкость вместо еды. Кровь смешивалась с землей и засыхала на теле, когда слуги Амаранты намеренно роняли его в грязь, снимая кандалы. Отсутствие магии притупляло свойственную фэйцам регенерацию, и гниющие раны на его теле никак не хотели заживать: зудели и отдавали непереносимой болью, которая словно тысячи острых игл вонзались в плоть и душу, лишая разум возможности думать о чем-то, кроме нее. Эйрлис носил вонь на себе. В моменты отчаяния, он царапал кожу, в надежде избавиться от зловония, исходившего от него, сдирал запекшуюся кровь, оставляя новые царапины. Амаранта умела мучить своих жертв, практически ничего для этого не делая: те, кто послабее, от одного только зловония, стоявшего в темнице, умоляли выпустить их и клялись рассказать все, что знали.
Вместе с тем, невидимые когти диматий периодически впивались в разум, заставляя выть и стонать от боли. Эйрлис полностью открывал свои воспоминания, свободно пропуская невидимые руки в свое сознание. Однако, это позволяло ему использовать ту ничтожную долю магии, что у него оставалась, чтоб заслонить ними знание о скрытой деревне.
Диматии провернули очень хитрый ход и вырвали из Эйрлиса чувства, которые он испытывал к Лотте, забрали воспоминания о их дружбе и внушили неприязнь, задавшись целью спровоцировать его самостоятельно выдать Лотту и Вивану. Они не учли только, что его преданность Двору Зимы и желание отомстить за сестру были сильнее.
И даже когда он находился на грани ненависти к своей подруге, он ничего не говорил.
В последний день заточения, когда сил не оставалось даже на дыхание, а тело больше напоминало кровавое поле боя, погрязшее в грязи, блевотине, трупах и крови, к нему пришел Ризанд — Верховный Правитель Двора Ночи. Он тоже был одним из диматий, но по силе превосходил всех их вместе взятых. И хотя Амаранта забрала большую часть его магии, Эйрлис не сомневался — перед силами Ризанда ему не устоять и ничего не скрыть. Верховный Правитель пришел один. От усталости и измождённости гвардеец едва мог открыть глаза, а потому даже не стал утруждать себя этим. Разглядывая изувеченное тело Эйрлиса, Ризанд о чем-то воодушевленно и со свойственным ему обаянием рассказывал. Парень даже не пытался понять, что он ему говорит. Что-то про жертву, смелость и награду. Эйрлис не придавал этим словам значения, всеми силами пытаясь сосредоточиться на мыслях, далеких от Лотты и Виваны.
Тогда Ризанд по-хозяйски проник в его сознание, размашистым шагом проходя во все открытые двери, листая воспоминания как книгу. Не укрылась от его глаз и тайна, бережно хранимая Эйрлисом. Аккуратно подсмотрев под тонкую пелену завесы, Ризанд опустил ее на прежнее место и покинул его разум.
— Когда я уйду, ты забудешь о существовании деревни, - полушепотом внушил Эйрлису Верховный Правитель и покинул зловонную камеру.
Чуть позже заключенный услышал вдалеке: «Он совершенно ничего не знает, отпустите бедолагу домой».
В этот же день Эйрлис вернулся во Двор Зимы, где изо дня в день, из ночи в ночь его преследовали кошмары, и вонь ходила за ним по пятам. В лазарете он провел несколько месяцев, леча свои гноящиеся раны. И каждый раз в купальне он растирал свою кожу, словно пытался ее снять. Ни про Лотту, ни про скрытую деревню Эйрлис больше не вспоминал, заново учась жить.
***
Вернувшись с тренировки в свою комнату, Лотта без сил рухнула лицом в подушку. Больше трех часов они отрабатывали стойки с мечом, удары и переходы. Но никто из них больше не возвращался к прошлому.
Перед уходом с площадки Лотта бросила Эйрлису:
«Если не хочешь меня видеть, просто попроси Каллиаса поменять тебя на кого-то. Скажи, что я не против.»
Ждать ответа было заведомо проигрышной идеей, поэтому она сразу побрела в свои покои.
Все во дворце кричало о приближающемся празднике, не уступающем в масштабах торжеству зимнего солнцестояния. Главный зал был готов встречать гостей: столы из белого дуба, украшенные лазурными скатертями, что белым инеем переливались на свету и терпеливо ждали, пока их обставят разнообразными блюдами. А пока на них красовались серебряные подсвечники и букеты из хвойных веток, амариллисов и ягод илекса. Центр зала был свободен, оставляя пространство для танцев.
Город тоже не остался в стороне, жители Двора Зимы спустя долгие годы тоски и горевания, вместе веселились, смеялись и украшали свои жилища, магазины и улицы всем, что находили у себя дома. Улицы обиловали светом фонариков из магии, растянутых на нитях и лесках, хвойными экибанами и ягодами. Меж белостенных домов фэйцы натягивали разноцветные ленты. Город гудел: уличные музыканты радовали своими мелодиями и раззадоривали жителей двора, которые с самого утра заседали в тавернах и трактирах.
На этом торжестве Каллиас и Вивана планировали объявить о своей помолвке всему народу. Но все и так догадывались, а потому праздник грозил не закончиться вплоть до летнего солнцестояния.
Слуги, как пчелы в улье, хлопотали по всему замку и за его пределами. Украсили даже зимний сад. Все торопились закончить к вечеру, потому что гости начнут прибывать уже после полудня, а к тому времени на столах уже должны стоять блюда и закуски.
Лотта не планировала соваться в их суету, она уверенно могла сказать, что стоит ее ноге хотя бы приблизиться к первом этажу, ее тут же отошлют либо на улицу, либо наверх. А потому, справившись с обедом, принесенным Янэс, и приняв ванну после тренировки, Лотта направилась в библиотеку.
Несмотря на то, что в остальные дни здесь как минимум был библиотекарь, сегодня это место пустовало. Лотта зажгла свет и разшторила окна, запуская солнечные лучи внутрь, которые подсветили пылинки, повиснувшие в воздухе.
В разделе истории Притании на стене висел гобелен с картой Притании, Сонного Королевства и людскими землями. Она сразу же нашла на нем Двор Зимы, но никакого острова между Сонным Королевством и Пританией не было.
Тогда она вернулась к стеллажам. Глаза разбегались. Немного подумав, Лотта выбрала самые старые книги, стоявшие на полках, и водрузила их на стол. Ей не терпелось как можно быстрее приступить к поискам.
Среди них были:
«Притания: Судьба и Перемены.»
«История Притании с момента зарождения.»
«Фольклор Притании и Сонного Королевства.»
«Столетняя война»
Лотта зажгла свечу на столе и принялась пролистывать страницы, пробегаясь глазами по тексту. В каждой книге было по тысяче листов, но все она читать не намеревалась, пролистывая страницы одну за другой, ориентируясь по ключевым словам.
Только во второй книге она нашла что-то про народ, владевший гневом небес: громом и молниями. Однако информация была настолько размытой, что ей даже не удалось узнать, ни «
когда существовал этот народ», ни «
почему его больше не существует», ни «
место их проживания».
Разочарованно захлопнув книгу, Лотта вернулась в свою комнату. Она не собиралась останавливать свои поиски, но на какое-то время ей придётся отложить свое чтиво. Завтрашний день обещал быть еще более насыщенным. Сперва тренировка, которую, даже из-за праздника, никто не отменял. Затем подготовка к торжеству — Лотта искренне надеялась, что про нее забудут, и она сможет ускользнуть еще вначале. С мыслями о завтрашнем дне Лотта провалилась в сон.
