***
Эйрлис торопливо ступал по коридору. Он убегал: от нее, от слабости, на которую она обрекала, но в первую очередь - от себя. Уйти всегда проще, чем остаться и что-то изменить. Уйти от нее, вдохнуть воздух, в котором меньше ее. И дышать, дышать, дышать. Слишком много дел, которые по важности превосходили детские неурядицы. Ничего уже не вернуть и не стоит пытаться. Воспоминания стерты и их уже не вернуть. Но как же зудели шрамы. Эйрлис из разу в раз порывался дотянуться и почесать. Но чесалась не кожа. Скреблось под ней, глубоко, в месте, куда не дотянуться, хоть порви плоть. Там в подземелье, его избивали плетями, обильно смазанными «фэйской немощью», порошком, что блокировал магию, лишал регенерации. Плети вырывали его кожу, а порошок попадал прямо в кровь. Приступ тошноты снова подступил к горлу. Эйрлису неистово захотелось принять ванну. Его тело, лицо и волосы будто снова покрылись кровью и блевотиной. Призрак вони пробрался в его нос. Но это было лишь воспоминание. Его новое воспоминание, заменившее прежние. Эйрлис потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. Переключиться на работу, перестать ломать себе голову и закапывать себя. Он продолжит держать всё в себе, сколько потребуется. А сегодня был очень важный день. С момента награждения прошло несколько дней, и капитан гвардии собирался поговорить с ним вечером. Скорее всего, он собирался сделать его своей правой рукой. Такого быстрого продвижения по службе добивались немногие. Сестра бы гордилась им. Как же он хотел рассказать Эйре обо всем, посмотреть в ее каштановые глаза, обнять. Он скучал по ней так сильно, что эта тоска до сих пор сгрызала изнутри. Ее присутствие — это все в чем он нуждался. Эйрлис променял бы все, что имел, чтоб еще раз увидеть блеск ее глаз, услышать заливистый смех. Вместе они решили бы все проблемы. Воспоминания об Эйре были единственным его якорем. Эйрлис держался только за них и каждую ночь возвращался. Он помнил, как они игрались во дворе сиротского дома. Они всегда были неразлучны. Снежки - их любимая игра, своего рода сражение, единственное, где они становились друг против друга. Эйрлис против Эйры и … кого-то еще. Кого он не помнил. В сиротском доме было много детей. Это мог быть кто угодно. Но подумав об этом лишь раз, Эйрлис заметил, что почти во всех его воспоминаниях между близнецами стояла тень. Темное пятно, разделявшее их. Они держались за руки, они вместе смеялись и валялись в снегу, катались на льду и мокрыми до нитки возвращались домой. Они делили радость на троих. Эйрлис, Эйра и кто-то еще. Эйрлис ворвался в комнату своей казармы, благо, там никого не оказалось. Он тут же направился в умывальню, ему не терпелось умыться и вымыться. Оперевшись руками об умывальник, он поднял покрасневшие глаза на зеркало. Ресницы намокли от слез, которым он не позволил пролиться. Последнее его воспоминания было о том, как тень замахнулась и попала снежком ему в плечо. Он вспомнил это движение. Тогда на тренировке с Лоттой, когда их упражнение в стрельбе из лука переросло в сражение. Все встало на места. Ответ всегда лежал на поверхности. Ответ сам добивался, чтоб его нашли. Тем самым пятном, той тенью, всегда была Лотта. Он нашел ее в памяти. Недостающий паззл нашел свое место в его памяти. Более не существовало темного пятна, только они: Эйрлис, Эйра и … Лотта. Это ее он держал за руку, когда она стояла посредине. Это с ней так любила смеяться его сестра. Ее он вытаскивал на лед и катал, держа за руку – чтоб не упала. Теперь он помнил, что Лотта боялась выходить на лед. Это она заставляла его сердце биться быстрее. Это она не дала ему спасти сестру. Нет. Она не дала ему сделать того, чего Эйра бы не одобрила. Теперь он знал это. Теперь он понимал, что в последние минуты жизни, Эйра благодарила Мать, за то, что не видела Лотту и Эйрлиса в толпе. И это было последней ее радостью – во время бойни не увидеть в ней родных. Эйра – его бесконечно храбрая сестра, которая навеки осталась ребенком, даже не будучи рядом, открывала ему глаза, помогала справиться. Прошлое нужно помнить, а не жить им и у Эйрлиса наконец появились силы отпустить сестру. Эйрлис поджал губы, осознание так больно ударило его под дых, что слезы сами хлынули из глаз. Он не догадывался, были ли это слезы скорби, очищения или благодарности. Он осел на пол и наконец позволил себе выпустить все, что так давно копилось. Теперь Эйрлис точно знал, что должен поговорить с Лоттой. Начать все заново, ведь ее улыбка все та же…ᴠɪɪ ᴘᴀʀᴛ. ʀᴇᴄᴏʟʟᴇᴄᴛ ʏᴏᴜʀ ᴍᴇᴍᴏʀɪᴇs
8 января 2024 г. в 02:14
Стоило Эйрлису скрыться за поворотом, Лотта осела на пол. Она пыталась подавить рыдания, прикусив палец. Но слезы предательски стекали по щекам. Чувство вины за то, что не смогла распознать его боль, за то, что подковырнула, покрытую тонкой коркой, рану, боль за Эйрлиса за то, что ему пришлось пережить - все эти чувства, как запутанный клубок, связывали ее сердце, давили и грозили разорвать. Эйрлис снова вернулся в те дни, о которых мечтал забыть. И это все из-за нее, она своими руками толкнула его туда.
Слова Эйрлиса вновь пронеслись в голове.
«Я бы никогда не забыл, если бы это было в моей власти.»
И еще одна нить вплелась в клубок - ненависть. К тем, кто заставил его страдать. К тем, кто заставил его забыть. К тем, кто уничтожил все, что у них было: их дружбу, их чувства. К тем, кто забрал у нее друга, забрал Эйрлиса. Кто бы это ни был, Лотта жаждала расплаты. Жестокость никогда не была свойственна ей. Нет, она могла ввязаться в ссору или даже повысить голос, но использовать грубую силу — это точно не в ее характере. Даже от вида крови у Лотты начинали трястись коленки, а желудок связывался в узел.
Но не сейчас. Нить ненависти переплелась с яростью и, сделав еще один оборот вокруг сердца, поползла выше. Лотта не знала, кто стал карателем Эйрлиса, но ее сознание рисовало кадры расправы безликим палачом. Тем временем, нить, как змея, достигла и грозового облака. О, как же оно любило питаться ее чувствами. Видимо, ненависть особенно пришлась ему по вкусу. Облако загромыхало. Его раскаты звучали как издевательский смех. Лотта сделала несколько шагов назад, но расстояние между ней и облаком не уменьшилось ни на локоть. Туча расширялась, питаясь ее злобой. И чтоб оно не поглотило ее, Лотта отступала назад.
Распахнув влажные глаза, девушка в панике осмотрела руки. По ним в диком танце скакали молнии. Волосы вздыбились от разрядов. Она попыталась успокоиться, но магия уже выплескивалась наружу. Подорвавшись на ноги, Лотта метнулась к ближайшему выходу из замка. Ей необходимо было остыть, привести чувства в порядок, ей необходим был снег и ледяной ветер.
Лотта неслась по коридору, не различая дороги. Она лавировала между проходящих гвардейцев. Но не сумев оббежать, внезапно появившуюся из-за угла, служанку, Лотта врезалась в нее. Та машинально коснулась ее руки и заряд прошел. Молнии переползли на невинную девушку, завладевая ее телом. В тот же миг служанку начало трясти, как в припадке, она рухнула на пол вместе со всем, что несла в другой руке. Ее рука почернела в некоторых местах, как от ожога. Лотта порывалась броситься к служанке, но тут же осознала, что может навредить ей еще больше. Ее руки трясло, а сердце колотилось, лишая всякой концентрации. Лотта продолжила бежать к выходу, по пути бросив другой служанке, чтоб помогла своей сослуживице.
Наконец выбежав из замка, Лотта направилась к самому уединенному месту, куда в такую бурю никто бы не сунулся - на тренировочную площадку.
Зачерпнув руками снег, она встала в позу для медитации. От промозглого ветра, ее зубы застучали, но Лотта сомкнула их чуть не до боли. Очистить разум - все, что сейчас требовалось. Она сделала глубокий вдох и постепенно, тонкой струйкой выдохнула обратно. Сила утихла, Лотта продолжала контролировать дыхание.
Чтоб уйти от мыслей про Эйрлиса, она обратилась к воспоминаниям о детстве. До Амаранты, до знакомства с Эйрлисом. Она вернулась в день, когда Каллиас подарил ей Элунара. Он тогда был еще совсем олененком: маленьким и потерянным. Его тогда только забрали от матери. Раньше Лотта на придавала этому значения. Она видела перед собой олененка и ей, как и любому ребенку, было все равно на его переживания. А он ведь был совсем не рад, что его оторвали от оленихи. Она обязательно поговорит об этом с Элунаром, принесет ему любимое лакомство. Возможно, он остался единственным ее другом.
Эта мысль снова вернула ее к Эйрлису. И дыхание сбилось. Она видела его улыбку, которую сменил страх. Ее воображение рисовало кадры истязания друга. Его крики, кровь, исполосованную кожу. Где они его держали? Как долго? Как выбрался? Нет. Нельзя чувствам позволить завладеть разумом. Видения прошлого отвлекли ее от облака, подкравшегося совсем близко.
Лотта стояла совсем близко, ощущая на себе холод, исходивший от него. Стоило сделать один шаг, и оно поглотило бы ее. Черная туча гудела и гремела, но больше не расширялась. Она ждала, пока Лотта сама протянет руку, чтоб слиться воедино. Но Лотта не протянула. Она продолжала стоять, всматриваясь в саму суть этой клубящейся тьмы.
— Я не боюсь тебя, - обратилась она к облаку.
Лотте отчаянно хотелось сделать шаг назад, а лучше два или вообще отбежать, лишь бы не находиться так близко к нему, не чувствовать его дыхания на своей коже.
— Я не желаю твоего страха.
Лотта раскрыла глаза. Голос звучал в ее голове. По коже пробежал табун мурашек. Дыхание вновь сбилось, стало прерывистым. Облако ответило ей. Этого не могло быть. Это всего лишь разыгравшееся воображение или она ответила сама себе. Но точно не облако. Пора с этим заканчивать. Ее блуза и так промокла насквозь от снега. Нужно сделать шаг назад, отойти от тучи и убежать в замок греться с кружкой горячего имбирного чая. Молнии продолжали выплясывать на ее руках.
Лотта вновь стиснула зубы и закрыла глаза.
— Прими меня, - вновь заговорило облако. Его голос не был сравним ни с чем ей знакомым. Оно громыхало и в этом громе рождались слова.
Лотта не могла пошевелиться, словно страх сковал ее тело. Но был ли это страх? Или, приблизившись столь близко, оно больше не хотело ее отпускать.
— Что ты? - спросила Лотта
— Я - тьма и свет, я - твой главный спутник с первых дней жизни.
Лотта ухмыльнулась.
— Только света я в тебе не вижу.
— Протяни руку и узри.
Все это звучало как уловка, чтоб заманить ее. Схватить за руку и утащить внутрь, завладеть ее телом. Но Лотта протянула руку, в этот раз по-другому, она не пыталась дотронуться до него. В дюйме от облака, она внезапно взмахнула рукой, рассеяв часть тьмы. В глубине и правда показались проблески света. Тьма будто служила внешней оболочкой для него. И Лотта сделала шаг вперед.
Она продолжала размахивать двумя руками, разгоняя тьму и приближаясь к свету с каждым шагом.
— Наивная.
Облако, поначалу оставлявшее позади нее проход, сомкнулось вокруг. В тот же миг, свет впереди погас. Лотта поняла, что одурачила сама себя, доверившись тьме.
Ее тело тут же охватил мощный разряд, молнии перетекли на землю и стали растекаться по снегу вокруг нее. Магия выливалась, не прося разрешения. Все тело наполнилось болью, будто оно было не в силах выдержать весь поток магии. Даже глаза горели аметистовым светом. Лотта упала на колени, вперившись руками в землю. Тело не слушалось, магия завладела им. С собой она принесла и ярость. Потеряв контроль, Лотта не отдавала отчета своим действиям. Это вообще была не она. Настоящая Лотта блуждала во тьме своего же разума, как потерянный олененок в ночном лесу.
Все нутро кричало о том, что нужно избавиться от излишков магии. Кое-как поднявшись на ноги, Лотта побрела к ближайшему дереву. За ней тянулась полоса из молний, продолжавших расползаться вокруг. Метель кружила вокруг, снежинки разбивались о ее лицо и путались в волосах, даже ресницы покрылись инеем. Но глаза - они продолжали гореть аметистовым пламенем. Вся одежда промокла насквозь и уже начала покрываться ледяной коркой. Но Лотта шла вперед, медленно, еле передвигая ноги сквозь снег, достигавший ее колен. Несколько раз она чуть не упала, но смогла удержаться.
Другая ее часть продолжала искать край, поглотившей ее, тучи. Внутри она не чувствовала холода зимы - он был иного характера. Холод от облака не трогал ее тела, он проникал глубже. Оно дразнило Лотту, зажигая огни света в разных местах. Лотта тянулась к ним и оказывалась обманутой. Огоньки потухали, как только она приближалась.
Достигнув первого, стоявшего на ее пути, дерева, Лотта обхватила его ладонями и высвободила силу. Магия прошла по дереву, охватив серебристым разрядами. От сильного напора, Лотта пошатнулась и упала на одно колено, продолжая держаться за дерево, неожиданно ставшей ее жертвой.
Магия протекала по всему телу, будто копилась ни одну сотню лет. Царапала и жгла изнутри. Тело сгорало от боли. Слезы затекали в остроконечные уши, когда она запрокинула голову. Но Лотта не кричала, продолжив сжимать зубы.
Туча громыхала внутри. Она ликовала, торжествуя победу. Лотта в отчаянии бежала в одну сторону, но не находила края. Тьма разрастались, подпитываясь ее страхом, ее злостью, беспомощностью. Она больше не реагировала на обманчивый свет. Она бежала в полном мраке и даже не была уверена, что бежит прямо, а не блуждает по кругу. Ровно до момента, как услышала голос.
— Лотта...
Это было не облако. Наконец-то голос донесся извне. Но кто звал ее? Чей это голос? Он казался ей очень знакомым, но как будто тьма искажала его.
— Лотта!
Зов повторился. Он звучал откуда-то сбоку. Ну точно! Нужно бежать на голос, пока он не пропал. И Лотта рванула в сторону. Но что, если это снова уловки облака? Девушка остановилась.
— Лотта, слушай меня, слушай мой голос!
Голос, голос, голос. Чей он? До боли знакомый, нестерпимо родной и в то же время она слышала его впервые. Как долго она здесь бродила? Чувство, будто прошло целая вечность. Облако насмехалось над ней. И этот голос - очередная его игра.
— Лотта, иди на мой голос! Слушай меня.
Кто ты? Голова начала раскалываться от боли. Лотта неспешным шагом пошла в сторону звука. Ей уже было нечего терять. Если и это не выведет ее из темноты, вряд ли что-то еще поможет. Пока она шла, голос становился все яснее, понятнее, чище. Момент озарения открыл глаза и Лотта тут же сорвалась с места. Это не могло быть облако - голос доносился извне. Ее звали на той стороне.
К моменту, как Лотта добежала до края, голос вновь стал узнаваемым. Она знала, кто ее зовет, и что она движется в верном направлении. Туча осталась позади. Когда Лотта обернулась, она увидела лишь маленькое облачко.
Ее взгляд тут же прояснился. Она не знала, как дошла до дерева и что пыталась сделать. Обернувшись, Лотта увидела Каллиаса, звавшего ее все это время. Улыбка тронула ее губы, она отпустила дерево, кора которого полностью обуглилась. Лотта рухнула бы на землю, если бы Каллиас не успел ее подхватить.
— Так тепло… - последнее, что она сказала перед тем, как заснуть прямо у него на руках. Ее блуза превратилась в ледышку и уже даже не прилипала к телу. В ботинки засыпался снег, не желающий растаивать даже от жара тела. Но Лотта наконец ощущала покой и тепло. Улыбка не сходила с ее уст даже во сне.