***
Удивительно, как, живя с человеком в одной гостиной, можно совсем не общаться. После того вечера, когда Гаррет занёс Амелию на руках в нашу гостиную, она практически всё время сидела в спальне, как мышь. Саманта тоже избегала меня — я чувствовал себя всецело виновным в том, что, возможно, над ней посмеиваются в Когтевране. Зачем, для чего я всё это делал — мне было непонятно, оттого и тошно от самого себя. Амелии под дверь без конца падали письма, и я даже не сомневался, от кого они были. Конечно, в тот вечер, впрочем как и в остальные, я вёл себя как настоящий кретин. Но как ещё можно реагировать на такое?! Оминис всё бухтел что-то себе под нос, думая, что я его слышу. Наверняка что-то мудрое, к чему стоило бы прислушаться, но меня снедали мысли о том, что могло случиться в тот вечер в башне Гриффиндора между этими двумя. В тот день я решил, что пора расставить все точки над i и поговорить с Амелией. Я даже не придумал, что буду говорить, просто быстро пошёл по направлению к их комнате, чтобы не успеть передумать. Когда я постучал, дверь открыла их новенькая соседка, вроде с курса помладше. Она переехала с другого крыла Слизерина. На мою просьбу позвать Амелию Мэллори она сказала, что «Амелия, должно быть, в Выручай-комнате с Гарретом Уизли» и так загадочно улыбнулась, потупив взгляд. Моему проснувшемуся в кои-то веки здравому смыслу тут же пришёл конец. Не став ничего говорить в ответ, я развернулся и побежал вверх по лестнице на выход из гостиной с целью рассказать всё профессору Уизли. Слава Мерлину, на полпути в её кабинет остановился и пришёл в себя. Почему я веду себя как маленький? Что за стукачество? Почему я так реагирую, я не понимаю?! В прошлом году мне было всё равно, что, где и с кем Амелия делает, лишь бы она вовремя помогала мне в спасении Анны. А что сейчас? И почему раньше Амелия всегда старалась поддержать меня, искала встреч, писала хотя бы письма! А сейчас избегает и проводит время в компании рыжего. Я поплёлся в Крипту, чтобы провести там остаток вечера и не дай Мерлин не наткнуться на сладкую парочку, возвращающуюся с Выручай-комнаты. Нужно брать себя в руки и думать исключительно об учёбе. Ещё через несколько дней, когда мои уши почти свернулись в трубочку от нравоучений Оминиса, я уже искренне жалел о том дне, когда вообще познакомился с «новенькой пятикурсницей» — если бы я знал, чем закончится это знакомство, никогда бы не подошёл к этой маггловской девчонке. Проснувшись утром, я даже не сразу заметил маленький клочок пожелтевшей бумаги, привязанный ниткой к ноге моей совы. Как обычно вдоволь повалявшись в постели, переодевшись и даже успев сходить на завтрак, я вернулся в комнату и только тогда обратил внимание на крохотную записку. Без каких-либо ожиданий и предчувствий аккуратно развернул бумажку и тут же побледнел.***
Я недовольно вздохнула и отложила тетрадь. Встав с кровати, чуть не опрокинула кружку с чаем. «Кого там ещё принесло?!», — сердилась я, направляясь к двери. Раздался ещё один настойчивый стук. — Да иду, иду, — «ну что за нетерпеливые люди», — думала я, открывая дверь. Я так и застыла на пороге, раскрыв рот от удивления. Себастьян стоял передо мной, сунув руки в карманы брюк и опёршись правым плечом о дверной косяк. Желваки играли на его скулах, а глаза были наполнены беспокойством. Протягивая какую-то бумажку, он хрипло произнес: — Поговорим в Крипте? — Что это? — в замешательстве спросила я. Конечно, в другой ситуации я бы не упустила случая съязвить, но вид у Себастьяна был не на шутку серьёзный и чересчур обеспокоенный. Я развернула изрядно помятый листок, на котором от моего волнения заплясали буквы: «Я знаю, что вы сделали. Думаю, нам есть, о чём поговорить. Бери свою подружку и приходите завтра вечером в место на карте. И без глупостей». Послание было, разумеется, анонимным и заколдованным магическим шифром, не позволяющим определить почерк. Дрожащими руками я перевернула листок и на обратной стороне увидела подобие карты и крестик на очень знакомом мне месте. «Это же около Запретного леса!», — я крепко задумалась. Себастьян терпеливо ждал, когда я скажу хоть что-нибудь и как-то отреагирую, постоянно крутя головой из стороны в сторону и проверяя, не привлекаем ли мы много внимания. В гостиной сегодня было людно, но студенты были так заняты компанией вновь прибывших одноклассников, что не особо смотрели в нашу сторону. — Где ты это взял? — наконец произнесла я побледневшими губами. Протягивая записку обратно Себастьяну, я коснулась его теплой руки и рефлекторно отдёрнула свою от неожиданности. — Здесь не очень удобно разговаривать, Оминис или Анна могут что-то заподозрить, — понизив голос, сказал Сэллоу. — Ты не сказал Оминису?! — громче положенного выпалила я. На нас обернулись сразу несколько голов, демонстрируя неподдельный интерес. — В Крипте через двадцать минут. Никому ни слова, тем более Анне или Оминису. — Себастьян резко отпрянул и стремительно зашагал в сторону своей комнаты, попутно сминая листок и пряча его в карман брюк. Я ещё раз оглянулась, поймав пару взглядов ухмыляющихся студентов. Так уж их интригует всё происходящее между нами с того-самого-вечера. Я закрыла дверь и прижалась к ней спиной, запрокинув голову. Слава Мерлину, в комнате никого не было, и я могла вволю отдаться своим эмоциям. В голове проносился один и тот же вопрос: «Неужели это не конец?!» Все ужасы прошлого года новой волной воспоминаний прокатились по телу. Я вспомнила все свои кровоточащие раны, ожоги, порезы. Шрам на шее тут же заныл, и я поспешила прикрыть его ладонью. Я так старалась забыть и не думать об этом всё лето. Каждый раз, просыпаясь с криком посреди ночи от очередного кошмара, думала, что это всё. Что это последняя беспокойная ночь. Что я исцелилась, забыла, переболела. Нет. Было наивно с моей стороны полагать, что весь этот кошмар так легко забудется и больше не будет напоминать о себе во снах, а то и наяву. Что же будет со всеми нами? Министерство было так впечатлено и благодарно за «устранение» Харлоу, Руквуда и Ранрока, что даже не подумало или не захотело подумать, что кто-то из нас может быть причастен к смерти Соломона Сэллоу. В конце концов, была утверждена версия, что мужчина погиб в схватке с инферналами, охраняющими какие-то древние сокровища. Только сейчас я в полной мере осознала, какая же это бредовая и наивная версия. Анна постоянно вспоминала дядю, часто плакала во сне и кричала что-то про искупление и прощение. Я не могу даже представить, что она чувствовала в тот момент и что чувствует по сей день. Какой ценой ей далось прощение нас с Себастьяном? Я была так слепа. Была зациклена на себе и своих бедах, даже не подумав, каково сейчас близнецам Сэллоу. Что же будет с Себастьяном? От осознания всей серьёзности ситуации я ахнула и прикрыла рот рукой. Его посадят в Азкабан? Перед глазами тут же пронеслись кадры, как Дементоры кружат вокруг него. Меня замутило. Нет, я не допущу этого. Себастьян хотел помочь своей сестре, хотел снять с неё проклятие Виктора Руквуда. Мы хотели по-хорошему, но Соломон нас не слушал, он не желал слушать. Кровь закипала в моих венах. Если Себастьяна и заберут, то я поеду с ним! Я буду с ним, даже если он этого не попросит. Я сжала кулаки и опустила голову на грудь. Крипта! Взглянула на часы, висящие над одной из наших кроватей. Чёрт! Уже почти опоздала. Схватила палочку с кровати, убрала дневник под матрас и побежала к назначенному месту. Дверь неприятно и так знакомо скрипнула, что моё тело покрылось мурашками. Сколько же времени мы провели здесь в прошлом году! Тут замышлялись самые идиотские планы, отмечались наши маленькие победы, мы спорили, ругались, мирились. Я медленно вошла в тёмную комнату, оглядывая немного забытое пространство, в котором не была всё лето. Запах сырости и подземелья смешался с парфюмом Себастьяна — стало быть, он уже где-то здесь. Справа от меня раздался смущённый кашель. — Я уж думал, ты струсила и не придёшь, — хриплым голосом сказал Себастьян, пытаясь отшутиться и разрядить неловкую обстановку. — Если кто из нас и струсил бы, то точно не я. — Я исподтишка осматривала фигуру Себастьяна, стоящую в тени. — Анна и Оминис не видели тебя? — сменил тему Сэллоу, отведя взгляд. — Нет, никто не видел. Анна, наверное, с Чарльзом в библиотеке. — Я сказала это слишком быстро, чтобы сначала подумать. Мысленно стукнула себя по лбу рукой. Себастьян, на удивление, никак это не прокомментировал, только сделал глубокий вдох. — Я тоже не видел Оминиса, ботанит где-то. — Он привычным движением мотнул головой, поправляя кудрявые и непослушные волосы. Это движение получалось у них с Гарретом почти идентичным. — Где ты нашёл эту записку? — я кивнула на карман его брюк, и он выудил оттуда потрёпанный листок. — Она была привязана к лапе моей совы. Утром я как обычно подошёл проверить почту и увидел это. Почерк нельзя определить. Я почти сразу же пошёл к тебе. — На этих словах Себастьян запнулся и опустил взгляд — видимо, эта фраза показалась ему неоднозначной. — Кто мог написать это? Может, это какой-то розыгрыш? — Не думаю. Послушай, — он шагнул ко мне навстречу, протягивая руку, — нам надо сходить туда и посмотреть, что будет. Прятаться или игнорировать — не вариант. Вдруг они напишут Оминису или Анне? Я не хочу их снова впутывать. Сэллоу хотел взять мою руку, но в последний момент отступил и тяжело вздохнул, зарываясь лицом в ладони. — Я тоже считаю, что надо идти. Даже если нас там убьют... — он не дал мне договорить: резко подошёл слишком близко и заглянул в глаза. — Об этом я и хотел сказать. — Он взял мои дрожащие и холодные пальцы и поднял наши руки на уровне груди. — Я не знаю, что нас там ждёт. Поэтому хотел сказать тебе, что... Он запнулся и в сомнении поджал губы, отводя взгляд. Эта пауза показалась мне такой долгой, что я подумала, он забыл обо мне и погрузился в свои мысли, как вдруг его рука проскользнула по моей щеке и зарылась в волосы на затылке, притягивая моё лицо к его губам. Я почувствовала влажный и какой-то рваный поцелуй где-то в уголке рта и тут же, очнувшись, отстранилась. — Ты с ума сошёл? — только и смогла выдохнуть я. На меня смотрел такой тёмный, такой потерянный взгляд. — Извини, я... я просто... просто я не знаю, что... — Себастьян спрятал руки в карманы и, отвернувшись, лбом прислонился к колонне. Мне стало так неловко, так отчего-то страшно, что я растерялась и снитчем выбежала из Крипты, дыша часто, почти задыхаясь. Остановиться и перевести дух мне удалось лишь спустя несколько минут бега. В голове стучал колокол. Уши как будто заложило, а сердце колотилось быстро-быстро. Я забежала в тёмный закуток под одной из лестниц и опёрлась руками о стену. Грудь не переставала вздыматься и опускаться тяжело, заставляя то и дело глотать воздух ртом. Что это было вообще? Точно ли это была я? Точно ли это был Себастьян? В голове предательски всплывало ощущение его губ, которое пробуждало такое странное чувство внизу живота, как будто стая бабочек резко ворвалась внутрь и защекотала своими многочисленными крылышками. Я ничего не могла с собой поделать, то и дело прокручивая этот момент снова и снова, снова и снова. Это щекочущее ощущение как опиум, невозможно остановиться вызывать его. В то же время я с содроганием вспомнила один случай в пещере, когда... неважно, не о чем здесь вспоминать. Не знаю, сколько времени прошло, но старосты начали обход, значит, уже отбой. Учитывая то, что сегодня его отсрочили на час в честь последнего дня лета, было уже действительно поздно. Должно быть, Анна не находит себе места от волнения. Я нервно закусила губу, в последний раз заставляя приятное воспоминание всплыть в голове, и, отряхнувшись и поправив одежду и волосы, вышла из-под лестницы и направилась в гостиную. Я молила Мерлина, чтобы не пересечься ни с кем из знакомых, особенно с Себастьяном. В гостиной было тихо, лишь кое-где был слышен шёпот переговаривающихся студентов, поэтому я быстро проскользнула в комнату и тут же встретилась с блестящими в темноте глазами Анны. — Где ты была, чёрт возьми?! — зашипела она, откидывая одеяло и рывком приближаясь ко мне. — Я... я застряла в библиотеке, что-то потерялась во времени, — нагло врала я в лицо подруге. Хорошо, что было темно, и она не видела, как густо я покраснела. — Не ври! Мы с Чар... я сегодня весь вечер там сидела и тебя не видела! — она буквально дышала мне в затылок, пока я снимала мантию и расстилала кровать, чтобы наконец лечь. — Ты, видно, была так занята Чарльзом, что меня даже не заметила. — Пора было вытаскивать козыри. Она не оставила мне другого выбора. Анна задохнулась от возмущения, но, что-то пропыхтев себе под нос, развернулась и потопала к своей кровати, забираясь с головой под одеяло и отворачиваясь от меня. Не знаю, спала ли наша соседка, но я слышала, как кто-то едва шевелился под одеялом, точно подслушивая. Небось напридумывала себе, что я была с Гарретом и всё такое... Тут я снова вспомнила причину своего позднего отбоя, и бабочки в животе не заставили себя ждать. «О Мерлин», — прошипела я сквозь зубы, задыхаясь от этого чувства. Как будто летишь высоко на метле и резко начинаешь идти на посадку. Ощущения точь-в-точь такие же. Я крепко зажмурилась и накрылась одеялом с головой, поджав ноги к груди. Я никогда не чувствовала себя так. Тогда, в гостиной Гриффиндора, когда Гаррет нечаянно касался моих рук или талии, я чувствовала что-то подобное, но не в таких масштабах. Теперь же эти ощущения буквально опьяняли, в носу стоял терпкий запах древесины и дыма, исходящий от Себастьяна. Голова шла кругом от воспоминаний случившегося в Крипте. Нас могут завтра убить или посадить в Азкабан, а я только и могу думать, что об этом недопоцелуе. Захотелось закричать. Нет, не от ужаса или страха, а от переполнявших эмоций. Просто сжаться в тугой-тугой комок и исчезнуть, взорвавшись на тысячу, нет, миллион частичек. Я не представляла, как буду завтра смотреть в глаза Анне, как буду разговаривать с Себастьяном. Но мне было так безразлично. Я засыпала с искренней улыбкой, впервые за долгое время не думая ни о чем.***
Какой же я дурак! Что я наделал? Я ходил по Крипте, обхватив голову руками. Не знаю, что на меня нашло. Это чувство безысходности, чувство неопределённости сжирает меня. Я хочу чего-то, но не до конца понимаю, чего. В прошлом году у меня была цель — спасти Анну. Любой ценой. Я сделал это. Втянул не только саму Анну, но и близких мне друзей. Теперь нам грозит опасность. Мне, в первую очередь. Но я не могу перестать думать об Амелии. Об её горячих губах, рваном дыхании, порозовевших от смущения щеках. Я до сих пор ощущал фантомную мягкость её волос и гладкость кожи на своих руках. Вспоминал, как дёрнулись её губы, когда я неумело прислонился к ним своими. Как они едва раскрылись в поцелуе, прежде чем к ней пришло осознание происходящего, и она в спешке убежала. Как обычно я сначала делаю, а потом думаю. Я планировал просто сказать ей, что чувствую. Хотя сам не могу ответить себе на вопрос, что я чувствую? Мысли роились в голове, не давая ни секунды на отдых. Даже во сне я видел её отдаляющуюся фигуру, тянул к ней руки, но не мог достать. Образ Амелии растворялся всё сильнее, я чувствовал, как теряю эту связь, как она ускользает от меня сквозь пальцы. Как же паршиво на душе. Что теперь делать? Неужели я всё испортил ещё больше? Я всегда знал, что делаю, всегда имел какой-то план и следовал ему. Но тут всё пошло наперекосяк. Она стала избегать меня, отводила взгляд и уходила от разговора. Увлёкшись своими проблемами, я даже не понимал, что делаю не так. Винил во всём её. Да и сейчас, признаться честно, продолжаю думать какой-то частью себя, что она просто меня боится. Просто не может смириться со всем, что с нами, с ней произошло. Я не знаю, что могу сделать лично я, чтобы что-то исправить. Барахтаюсь в нелепых попытках, как рыба на льду, и снова творю какую-то несуразицу. Я решил не возвращаться в гостиную, чтобы ни с кем не встречаться, и заночевать здесь, в Крипте. Завтра все будут заняты прибывающими первокурсниками и церемонией распределения, так что, может, обо мне и не вспомнят. Я сильнее укутался в мантию и расположился на единственном пригодном для сна месте в этой комнате — старом потрёпанном диване. Внутри бушевала буря эмоций и ощущений. Прокручивая в голове момент поцелуя, я чувствовал такое сильное возбуждение, что долго не мог заснуть. Вертелся, напрасно стараясь прогнать мысли прочь, но в конце концов, под утро уснул.***
Разбудил меня настойчивый, исходящий из гостиной гул, от которого невозможно было скрыться даже под одеялом. Повертевшись ещё немного, я приняла ту участь, что пора вставать. Когда открыла глаза и поднялась на локтях, к своему удивлению обнаружила, что комната пуста. Только чей-то чемодан лежал посреди, наполовину разобранный. Наверное, сегодня приехала ещё одна соседка, Элизабет, — она жила со мной ещё в прошлом году. Я рассеяно глянула на часы и ахнула: — Мерлин! Два часа дня! — я вскочила с кровати, на ходу натягивая колготки и пытаясь придать волосам более-менее опрятный вид. — Какой ужас! Не хватало опоздать на церемонию второй раз подряд, — причитала я, надевая юбку. Замок сбоку, как назло, никак не желал подчиняться дрожащим от волнения пальцам, поэтому пришлось применить магию. Я быстро оглядела себя в зеркале и, вполне удовлетворившись своим внешним видом, схватила сумку со всем необходимым и бросилась сломя голову в Большой зал. Неслась так, что не видела никого и ничего вокруг, думала лишь о том, чтобы не опоздать и не привлечь к себе ещё больше внимания. Когда влетела в просторный зал, большинство студентов уже сидели за своими столами и внимательно глазели на трибуну директора, за которой стояли Финеас Блэк и Матильда Уизли. Её глаза подозрительно сузились, как только она увидела меня, и я поспешила сесть за стол Слизерина, попутно извиняясь перед всеми, кого случайно впопыхах задела. — Почему ты меня не разбудила? — сквозь зубы прошипела я Анне, натянув фальшивую улыбку и здороваясь с остальными студентами. — Пф, ещё чего! — Анна показательно скрестила руки на груди, скользя по мне взглядом. — Пусть тебя Гаррет будит! Ты же с ним вчера была допоздна? — она прищурила глаза в попытке вывести меня на чистую воду. Я тут же вспомнила вчерашний вечер и отвела взгляд, рефлекторно ища глазами Себастьяна. Вот наткнулась на Оминиса, который сидел слишком далеко, чтобы его окликнуть, вот Имельда — гордо распрямив спину, она выглядела как настоящая капитанша. Мы кивнули друг другу в знак приветствия. Мои глаза блуждали по знакомым и не очень лицам, фигурам, облачённым в разные цвета факультетов, но лицá, которое я вчера прокручивала перед сном снова и снова, видно не было. Я вертела головой вправо и влево, когда наконец заметила Поппи и Натсай, улыбающихся и машущих мне руками. Надо будет с ними поговорить. Позже. Я испугалась, вдруг Себастьян наделал каких-нибудь глупостей? Вдруг пошёл в Запретный лес один? Надо было написать ему письмо, сказать, что я сегодня обязательно приду. Спешно вытащила из сумки пергамент, перо с чернилами и написала: «Себастьян, давай забудем, что было вчера. Сегодня после церемонии встречаемся у входа в Запретный лес. Жди меня там.» Теперь я сидела, охваченная целой вереницей эмоций, чувствуя на себе взгляд Анны, который требовал объяснений. Я не могла дождаться конца торжественной части, бессознательно хлопая, когда Шляпа в очередной раз произносила факультет, куда направится ещё один первокурсник. Вот наконец раздались бурные аплодисменты, обозначающие, что последний первокурсник определился с факультетом, и теперь начнётся пир, которого голодные студенты так долго ждали. Я с ужасом вспоминала, когда последний раз ела. Как будто подтвердив мои мысли, живот выдал целую симфонию, напоминая о своём существовании и своих потребностях. Времени на еду не было, так что я терпеливо стала дожидаться, когда уже директор Блэк закончит свою речь. Он что-то говорил о храбрости учеников Хогвартса, когда профессор Уизли прервала его, решив сообщить имя нового преподавателя теории магии и оповещая студентов о возобновлении квиддича в этом году. Как только столы стали заполняться едой, я похватала то, что могла унести в сумке и съесть по дороге, и, пригнувшись, побежала прочь из зала под неодобрительное шиканье Анны и других студентов. Морально я уже готовилась к тому, что профессор Уизли пришлёт мне письмо, в котором ясно даст понять, что она недовольна моим поведением. Ну и пусть. Сейчас есть дела поважнее. Запихивая булочки в рот, я бежала в сторону Запретного леса и проклинала себя за то, что решила надеть узкую юбку. Совершенно не подумала, как на ней лететь на метле. Конечно, есть на ходу, пытаясь не налететь на кого-нибудь в темноте и судорожно глотая пищу — не лучший вариант, но мой истощённый организм был рад и этому. Наконец показались очертания силуэта прямо на входе в Запретный лес. Ветки деревьев скрывали от меня лицо, но я была уверена, что это Себастьян, потому что всё моё существо встрепенулось, когда я подошла ближе. — Будеф? — не до конца прожевав еду, спросила я облачённую в мантию фигуру, протягивая бутерброд из сумки. Секунду назад он выглядел таким растерянным и понурым, но сейчас, глядя на жующую меня, расплылся в улыбке. — Да, давай. Спасибо. — Он взял у меня бутерброд, так же быстро запихав его в рот. Видимо, тоже забыл о том, что надо бы периодически питаться. — Пойдём? — уже прожевав до конца пищу, спросила я, кивая в сторону Запретного леса, а именно пещеры, которая была отмечена на том послании. — А ты уверена, что нам именно туда? — спросил Себастьян, отряхивая руки от крошек. Я нервно сглотнула и кивнула, всё ещё не веря, что мы снова во что-то вляпались. Сэллоу сделал глубокий вдох и уверенно зашагал вперёд. Мы шли уже несколько минут, когда я решила нарушить гнетущее молчание. — Как думаешь, кто прислал эту записку? — Я почти уверен, что это один из приспешников Ранрока. Такой же милый и пушистый, как твой Лодгок. Всё-таки я был прав насчёт гоблинов, — Сэллоу оскалился, оголяя зубы. — Себастьян, ты сейчас серьёзно? — я резко остановилась, не веря своим ушам. Неужели всё сначала? От бессилия я чуть не зарыдала. — Ты серьёзно говоришь мне в такой момент о Лодгоке? Может, ты забыл, как он пожертвовал своей жизнью, помогая мне. Помогая нам! — я почти срывалась на крик. Как надоело объяснять ему одно и то же. — К тому же подумай, пожалуйста, своей головой. Зачем одному из них присылать записку тебе? Это я сражалась с Ранроком, а не ты. Это я теперь Хранитель, а не ты. Тебя там вообще не было! Меня накрывали отчаяние и обида. Себастьян даже не удосужился сначала подумать, прежде чем выдвигать необоснованные обвинения. Как ему важно быть во всём правым. Это выбивает почву из-под ног. Я вдруг вспомнила все недопонимания, происходившие между нами в прошлом году. Когда я глотала ком обиды, лишь бы не терять эфемерную связь между нами. Когда я засовывала своё мнение куда подальше, лишь бы ему угодить. А он, не видя на своём пути никого и ничего, продолжал гнуть свою линию. Даже сейчас, после всего случившегося. — Хватит! — он с чувством тряхнул сжатыми в кулаки руками. — Мне надоели эти претензии. Ты не можешь отрицать, что я был прав насчёт гоблинов. Они замышляли недоброе. А теперь ты вымещаешь свою злость и усталость на мне. Это несправедливо. Я смотрела на него со смесью разочарования и удовлетворения одновременно. С одной стороны, меня огорчало, что Себастьян ничуть не изменился, а с другой, я нашла подтверждение своего мнения о нём. Теперь я вспомнила, почему именно прервала с ним связь на всё лето. Мне не хотелось ничего ему объяснять, горячо спорить или пытаться доказать свою точку зрения. Сейчас просто хотелось покончить со всем этим и больше не возвращаться к этой теме. На душе стало так спокойно от мысли, что сейчас может всё решиться. Уже перед входом в пещеру мы одновременно остановились и посмотрели друг на друга. — Давай договоримся, что ни при каких обстоятельствах не будем соглашаться на обвинения и тем более упоминать об Анне и Оминисе. — Себастьян смотрел на меня вопрошающим взглядом. — Вообще, если мы сюда пришли, то будто подтверждаем, что в чём-то, да виноваты. Но выкрутиться, если что, можно. Я согласна. Не будем идти у них на поводу. Кто бы это ни был. — Я судорожно сглотнула подступивший к горлу ком и сжала в руке палочку. — Идём? — Идём. — Себастьян кивнул и вступил в кромешную тьму зловещей пещеры.