Два короля: Первая часть

      

***

      — Что там ещё? — утомлённо поинтересовался король, выцарапывая очередной острый осколочек из крупной зебрячьей кости.       Зазу с готовностью продолжил, стараясь не смотреть в сторону льва:       — Антилопы, сир.       — А с ними-то что? — зажав кусочек косточки между пальчиков лапы и чуть высунув язык от удовольствия, Симба старательно прицелился во что-то внизу.       — Жалуются на гиен у водопоя, сир.       — А… опять откуда-то повылазили, — раздражённо проворчал лев, метнув своё миниатюрное костяное копьё в соблазнительную пушистую мишень.       Осколочек стремительно влетел в пушистую лапку изящной и благородной львицы, совсем недалеко от изначально намеченной цели.       — Гррр! — злобно прорычала королева Нала, вздёрнув свои разгневанные изумрудные глазки на самца, — Может быть, уже достаточно меня унижать?       Королевская пара заняла одну из дальних пещер скалы Предков. Удобно облокотившись плечами и спиной о каменную стену, Симба расслабленно развёл лапы и вытянул хвост. У его бёдер, на холодном полу пещеры, лапками вверх лежала Нала. На её носу удобно разместился шипастый жезл короля, а вокруг беззащитно разведённого междулапья валялось множество острых костяных кусочков.       Эту игру Симба придумал совершенно случайно, во времена своей юности в джунглях. Нужно было съесть очередную гусеницу или жука, и кто успевал это сделать первым, тот получал возможность метнуть своё «копьё» в положенную околохвостную «мишень». Костей во времена травоядной молодости под лапой, конечно же, особо не валялось, но годились и острые камешки, и даже ветки. Обычно выигрывал лев, как обладатель самой крупной и кусачей пасти, но порою побеждал и его славный приятель Тимон (Пумба благоразумно предпочитал наблюдать за всем этим со стороны). Однажды даже получилось так, что сурикат взял ветку покрупнее обычного и метнул её так лихо и метко, что лев тут же это почувствовал, да так ярко, что потом ещё очень и очень долго про это вспоминал, болезненно поджимая хвост среди джунглей.       «Какие же славные и беззаботные времена были», — мечтательно подумал король, довольно разглядывая яростную мордочку львицы в своих лапах.       Сегодня он отыгрывал счёт, а потому Нале приходилось снова и снова пропускать свой ход, недовольно рыча и вздрагивая всякий раз, когда острое и хищное копьё вонзалось совсем рядом от её пушистых прелестей.       — Хорошо, Зазу, — махнул лапой лев, — Я подумаю насчёт… всего этого.       — А что сказать обезьянам, сир? — поинтересовался мажордом, опасливо поглядывая на обозлённую львицу.       — Скажи им… скажи, что принцесса Киара поможет им с их проблемой, — выкрутился лев.       — Но сир, разве не опасно посылать её одну в логово шакалов? — изумлённо встрепенул перьями Зазу.       — А, да, — в досадливой озабоченности прижал лапу к щеке Симба, — А что там… кто там ещё есть?       — Пусть принц Кову этим займётся, — донёсся тихий и вкрадчивый голос снизу, — Уверена, лев с этим запросто справится.       — Точно! У нас же теперь есть Кову, — обрадовался самец, одобрительно шлёпнув львицу по носу своим хозяйством, — Видишь, и от тебя ещё польза есть, моя милая.       — Конечно, Ваше Величество, уверен, подданным будет приятно знать, что их будущий король уже сейчас готов прийти им на помощь, — довольно кивнул Зазу, уже собираясь взлетать.       — Погоди-погоди, — остановил его лапой лев, хмуро насупив брови и словно задумавшись о чём-то, — Скажи… скажи, что… А, ладно… Скажи, что сам приду этим вечером, разберусь с этими шакалами вонючими… шакал их всех возьми.       Мажордом окинул королевскую пару чуть изумлённым взглядом, но возражать не стал, взмахнул крыльями и тут же устремился прочь. Львы наконец-то остались одни в пещере. Не проронив ни слова, король принялся выцарапывать очередной кусочек косточки.       — Симба… — начала было Нала.       — «Ваше Величество», — поправил её лев сверху.       Львица пропустила это замечание мимо ушей.       — Могу я узнать, сколько ещё всё это будет продолжаться?       — Понятия не имею, — лев обхватил лапой очередной отломленный кусочек, пробуя его пальчиком на остроту, — Мне-то казалось, ты прекратила этим заниматься ещё тогда.       Львица раздражённо закатила глаза, едва не уронив с носа массивный львиный стержень:       — Никогда бы не подумала, что вас, самцов, может настолько это задеть. Как будто бы львица не может взять и отдаться какому-то ещё льву! Интересно, почему тогда тебе позволительно драть любую самку, до которой только лапа дотянется?       — Потому что я — король, — невозмутимо парировал Симба, вновь прицеливаясь в междулапье самочки.       — А я — королева! — возмутилась Нала, обеспокоенно наблюдая за лапой льва.       — Ну, не знаю, — острое «копьё» вонзилось в самое основание хвоста львицы, совсем рядом со поджавшейся от страха щёлочкой, чем вызвало громкий визг на всю пещеру.       — Что значит, «не знаешь»? — выдохнула самочка и болезненно тряхнула хвостом, освобождая его от очередной колючей занозы, — Ещё скажи, что ты её сделаешь своей избранницей.       Лев пожал плечами, задумчиво изучая аккуратную белоснежную шёрстку на животе Налы:       — Почему бы и нет. Она и охотится лучше, и любится ярче, да и вообще — поинтереснее. Заделаем с ней новых львят и львичек, ты же знаешь, я люблю львичек, — лев хищно усмехнулся, глядя в блестящие глазки своей королевы.       Нала чуть не взорвалась от ярости:       — Новых львят и львичек?! Да как ты смеешь мне такое говорить? Только королева, благородной крови, замечу, может дать правителю прайда законных наследников, а не какая-то… ободранная и… безродная шлюшка.       — Ну почему сразу безродная… — улыбнулся лев, точно наслаждаясь каждой чертой озлобленной мордочки Налы, — Её мать, между прочим, когда-то была избранницей короля.       — Симба, я сделаю вид, что не слышала этого, — избешённо прошипела львица внизу, — А не то… клянусь, я прямо сейчас отгрызу тебе то, чем ты так сильно дорожишь.       С кончика львиного стерженька потянулась тоненькая паутинка, медленно превращаясь в капельку мутной влаги. Едва не коснувшись пастьки Налы, она сорвалась вниз, оставив сырой след на губах львицы. Королева брезгливо фыркнула, обиженно утирая мордочку лапой.       — Мне так нравится, когда ты злишься, — сладко проурчал лев, оттолкнувшись от стены пещеры и опустившись на все четыре лапы. Шлёпнув оскорблённую львицу хвостом по носу, он знаком приказал ей подняться, глубоко вдохнув воздух пещеры.       — Ты ведь сейчас в жа́ре, верно?       — Какой наблюдательный самец, — Нала медленно и осторожно поднялась на лапы в самом мрачном расположении духа.       — Это прекрасно, — улыбнулся король, указывая лапой ей обернуться.       Сохраняя совершенно преунылое выражение на мордашке, львица молча подчинилась, инстинктивно задрав хвост.       — Мне будет особенно приятно знать, — лапа Симбы небрежно скользнула по пушистому пылающему холмику, пробуя его на ощупь, — Как ты будешь мучиться, — он опустил оба пальчика на его краешки, растягивая податливые стеночки так широко, насколько это было возможно, — Желая меня, ну или своего дикого бродягу с границы… тебе же всё равно, верно? — он облизал один из свободных пальцев и медленно запустил его в зияющую норку. — Пока я рядом буду брать остальных львиц, всех и каждую, снова и снова.       Нала обиженно зарычала и попыталась было вырваться, но суровый и холодный голос льва словно разорвал воздух в пещере:       — На месте!       Самочка покорилась, уязвлённо прижав ушки и поджав губы. Лев стал глубоко проталкивать пушистый палец в тёплое, пригретое лоно, пока не услышал мучительный стон своей провинившейся самочки.       — И так будет, пока ты не поймёшь, что я не терплю никакого обмана. Особенно, от своей избранницы. Особенно, от матери своих детей.       Он резко одёрнул лапу, заставив львицу снова взвыть. Брезгливо обтерев повлажневшие пальцы о её старательно ухоженное бёдрышко, он развернулся, собираясь уходить.       — Симба! — жалобно донеслось из-за спины.       Лев на мгновение остановился, выжидая положенных оправданий.       — Пожалуйста… скажи мне… — подбородок львицы вдруг задрожал в сильном приступе эмоций, — Что я должна сделать… чтобы… чтобы ты простил меня?       Король нехотя обернулся и оценивающе осмотрел благородную дочь прайда:       — Что-то бы определённо хотел. Что-то такое, что не пришлось бы объяснять. Что-то такое, что действительно смогло бы удивить меня.       Он приблизился к Нале. Его голос стал ещё строже и холоднее.       — Что-то такое, что заставило бы вспомнить, почему я однажды выбрал именно тебя.       Самец сделал ещё один угрожающий шаг вперед, грозно воцаряясь над отчаянно сжавшейся пред ним львицей.       — А пока, — лев вдруг повеселел, нащупав лапой что-то внизу, — Пока я буду радовать вниманием других своих подданных. Ну а ты, — Он поднял с земли одну из изглоданных костей, — Ты будешь радовать разве что вот это. Впрочем, уверен, для тебя это уже совсем преобыкновенное дело.       Бросив свой утешительный подарок под лапу совершенно подавленной и оцепеневшей львицы, он издевательски подмигнул ей и медленно направился прочь из пещеры. Нала осталась одна.       Дождавшись, когда шаги короля окончательно стихнут, она яростно отбросила кость в сторону и взвыла от бесконечной злобы и обиды. И если до начала этого, с позволения сказать, разговора у львицы ещё оставались хоть какие-то надежды, то теперь ей явно ткнули в нос суровой правдой. Она больше не королева, она просто пушистая шкура из под короля, о которую будет очень удобно вытирать лапы всем, кому того только захочется.       Самочка чувствовала, как смешливо шепчутся львицы круга в её отсутствие, она ощущала, сколь пренебрежительное отношение зарождалось к ней со стороны остальных благородных особ. Её король её больше не хотел, её подданные её больше не слушались. А остальные — Нала буквально заскрипела зубами от бешенства — остальные больше её не боялись.       — Тварь! Как же… тварь! Я перегрызу тебе шею, я тебе… я тебе лапы прокушу, вонючая… грязная… шкура! — не находилась бранными словами воспитанная в высоких кругах самочка.       Эта львица пришла и отняла у неё всё. Просто так, за пару дней, играючи. Отняла всё, чего Нала так долго добивалась, за что так отчаянно и мучительно боролась. Через что… небеса, страшно вспомнить, через что ей когда-то пришлось пройти, чтобы всё это заполучить…       А теперь всё. Всё было кончено.       Прижавшись к одному из тёмных углов пещеры, львица изумрудных глазок сжалась в пушистый клубок, поджала изящный длинный хвост, спрятала благородную мордочку за своими грациозными лапками и тихо-претихо заплакала.