Два короля: Первая часть

      

***

      На Скале степенно вершилась сонная тишина. Благодарно приласкав шейку своей дикой сестрёнки, Кову сразу же направился искать короля, пообещав непременно составить компанию львице, когда покончит со всеми важными и неотложными делами.       К его изумлению, короля саванны на скале не оказалось. Черногрив даже решился заглянуть в гостевую пещеру, надеясь найти Симбу там, но увидел лишь несколько ленно потягивающихся молодых львичек прайда, что с большим интересом припали сонными и томными глазками к эффектному лику стройного красивого самца. Кову попытался осторожно поинтересоваться у них, не знают ли они, где можно отыскать короля, но те отчего-то лишь смущённо засмеялись и наскоро закачали мордашками.       Выбравшись наружу, он сел на краю большого уступа, сосредоточенно вглядываясь в пестреющую даль саванны. Обычно здесь проводились королевские церемонии или объявлялся общий сбор прайда, на языке благородных львиц куда чаще нарекавшийся Воссоединением, но, помимо всего этого, отсюда ещё и открывался отличный вид на все земли, что принадлежали королю и его подданным.       Так и не сумев высмотреть алую гриву льва, он осторожно спустился по гладким уступам вниз, высматривая место, где чаще всего отдыхали охотницы. У самого подножия скалы, кто в тени высоких кустарников, а кто на гладких камнях в жгучих объятьях яркого солнца, устроились львички дикого круга. Сама сестрёнка лежала чуть в отдалении от остальных, под небольшим скалистым навесом, а её мордочку ласково умывала пригревшаяся и примурлыкавшаяся рядом Лаини.       Увидев льва, фиалкоглазая самочка тут же овладела лапками. Её примеру последовали и все остальные охотницы круга, удостоив своего будущего короля усердным низким поклоном. Немало засмущавшийся Кову поспешил наскоро ответить им тем же. Он хорошо знал почти всех этих кошечек. Кто-то из них был постарше и помрачнее, кто-то помладше и посочнее, но все они когда-то вместе делили одну и ту же участь на голодных и жестоких землях Чужеземья.       Дикие самочки с любовью и нежностью относились к черногриву, помня его за льва, что мог и в охоте помочь, и от чужака защитить, и в непроглядной тоске приласкать. Охотницы, что уже немало повидали жизнь, ценили его ещё и как символ нового, сытого пути, благодаря которому они сумели найти здесь свой дом.       Конечно же, все они, урча и ласково рыча, поспешили побывать в объятиях своего единственного, старшего самца. Обступив его со всех сторон, они стали тереться кто о тёмную гривку:       — Доброго и ясного дня моему льву.       … кто о статную грудь:       — Прими моей нежности, мой будущий король.       … кто о крепкие плечики:       — Пусть на твоём пути силы и храбрости не встретится непреодолимых препятствий, мой брат-охотник.       … кто о гибкие бёдрышки:       — Моё бескрайнее и покорное почтение самому сильному, смелому и умному льву из всех, что я познала.       … а кто — обо всё остальное, до чего удавалось или хотелось дотянуться мордочкой:       — Мррр, мой Кову, наверное, так устал с дороги… Хочешь, разутешу твои уставшие лапки?       И всем им принц отвечал нежным и тёплым ответом, притираясь своей тёмной шёрсткой о их приятные кофейные мягкости.       Выждав, когда стайка охочих львичек, истосковавшихся по вниманию самца, неохотно высвободит черногрива из своих жарких объятий, к нему наконец приблизилась Витани вместе со своей подружкой светлой шёрстки и мягкого нрава.       — Не думала, что ты так быстро управишься, — вкрадчиво проворковала сестрёнка.       Самочки встали по обе лапы от принца и оставили ему долгие и страстные объятия, жарко притираясь изнеженными телами к тёплому и сладко пахнущему меху льва, от укрытой гривой шеи до самого кончика осанистого крупа. Вздрогнув и низко проурчав от столь чутких прикосновений, Кову поочерёдно лизнул охотниц в щёчку и нашептал им с лёгкой улыбкой:       — Кажется, король немного позабыл про нашу встречу.       Сестрёнка чуть нахмурилась, Лаини же фыркнула, с озорством забив хвостом:       — Не думаю, что о встрече с таким львом можно просто позабыть. Я видела, он куда-то направлялся ещё четверть солнца назад. Ты подожди его здесь, немного отдохни с нами, уверена, он вернётся уже очень-очень скоро.       Черногрив благодарно кивнул белошёрстной самочке и едва заметно ей подмигнул. Ловко заприметив это, Витани игриво притопнула стройной лапкой:       — Будете без меня томливо смотреть на луну, обоих покусаю!       Лев поспешил ласково прижаться к её худенькой шейке, оставив на ней свой мягкий укус:       — Без тебя, сестрёнка, на любую луну смотреть не интересно.       — Мррр! — незамедлительно поплыла от такой лести старшая охотница, а её светленькая помощница даже слегка прикусила лапку, растроганная столь милыми и чуткими словами самца.       — Я пойду, прилягу в теньке, — принц кивнул мордочкой на скалу, — Не хочу смущать своим присутствием наших славных и ловких охотниц.       Сестрёнка уложила лапку на плечо льва, слегка выпустив коготки:       — Как скажешь, мой Кову. Но если вдруг наскучит, сразу приходи. Помни, твои львицы всегда тебе рады.       Вернувшись обратно в царство пещер, он снова проследовал мимо любознательно притихших молодых самочек, желая высмотреть себе уголок поукромней. Преодолев несколько глубинных проходов, он, наконец, нашёл небольшое каменное пристанище, окутанное лёгким и приятным полумраком.       Опустившись на лапки и поджав хвост так, чтобы тот не мешал тихим мыслям своими тревожными взмахами, черногрив устало прикрыл глаза.       Конечно же он понимал, что как самец он нужен и даже необходим своим диким сёстрам, уже немало истомлённым одинокою тоскою. Лев частенько поглядывал на них, наблюдая явственно-сильное намерение в пылающих от желания глазках, но его немало тревожила эта жаркая откровенность, ведь он не знал, сможет ли его Киара принять подобную близость.       Он хорошо и ярко запомнил, как испытал нежность к сестре на ритуале принятия, помнил тот хитрый и игривый взгляд молодой принцессы, которая не без интереса наблюдала за их ласковыми объятиями, но обсудить… обсудить этот случай с самой львицей, даже спустя всё это время, он так и не решился. Черногрива смущала сама суть подобного разговора, а дочь короля как будто бы не видела в этом какой-то проблемы, и даже не искала повода предать это сколь-либо значимым упоминаниям. Но даже если Киара была и не против его близости с Витани, то была близкая душа, а тут совершенно случайные львицы.       Но случайные ли? Кову неприятно поёжился, раздражаясь от этого нелепого слова. Для него, былого дикого льва Чужеземья, эти самочки совсем не были случайными. Они были его охотницами и сёстрами, они были одной крови с ним. Но теперь все они оказались в прайде, где вершились свои, порою весьма необычные правила и ритуалы. Полагалось ли здесь молодому принцу утешать желание своих преданных и верных подруг?       Черногрив не раз пытался аккуратно завести разговор об этом с Киарой, но всякий раз это был или неподходящий момент, или неподходящее место, или неподходящая уверенность в себе. Больше всего он боялся, что принцесса, прознав о связи своего льва с какой-то другой самочкой, вознегодует и возненавидит его, убедив отца лишить его всех прав на престол, а воссоединившихся с прайдом диких львиц — права на свой новый уютный дом. Кову никак не мог себе такого позволить. Как и Витани, он чувствовал особую ответственность за судьбу всех своих сестёр и был готов пойти на любые уступки пред собой, своими желаниями и возможностями, лишь бы все вокруг были сыты и довольны.       Решив всё же попытаться мягко и ненавязчиво навести Киару на подобные мысли, как только у них задастся разговор без лишних ушей и хвостов, лев мягко потянул лапки и уложил на них мордочку, стараясь изловить себе немного дневной дрёмы.       Встревоженному разуму никак не удавалось заснуть, а ушки раздражал какой-то странный шум поблизости. Сперва лев подумал, что это где-то меж каменных стен снуёт холодный и злобный ветер, но прислушавшись чуть внимательнее, он с изумлением поднял брови.       Похоже, кто-то горько плакал в пещере рядом.       Стряхнув с себя последние остатки сонливости, Кову обеспокоенно приподнялся на лапки и выглянул из-за угла каменного прохода.       — Королева Нала? Вы в порядке?       Изящная львичка испуганно вздёрнула исплаканную мордочку. Заприметив юного самца, она спешно отёрла глазки лапкой, стараясь держать как можно более ровный и безразличный голос:       — Ах, Кову, это ты. Всё хорошо.       Черногрив недоверчиво приблизился к своей королеве и участливо опустил мордочку:       — Вас кто-то обидел, моя королева?       Вместо ответа львица лишь старательно замотала головой из стороны в сторону, а затем вдруг крепко обхватила и сжала лапу самца.       — Ну же, скажите, чем я могу вам помочь? Быть может, вам принести что, — лев кивнул в сторону выхода из пещеры, — Только скажите, моя королева.       Львица снова замотала головой:       — Нет, не нужно. Просто… просто останься… пожалуйста. И не называй меня королевой, особенно, когда рядом никого нет.       — Могу называть вас мамой, если пожелаете, — смущённо улыбнувшись, предложил молодой лев.       — Нет-нет, от этого мне и вовсе не по себе, — самочка сильнее сжала лапу черногрива, словно опасаясь, что тот сейчас вырвется, — Нала. Просто Нала. Помнишь, мы об этом уже говорили? Мы же много о чём тогда… говорили. И без всяких «вы». Чувствую себя ужасно старой от всего этого. Зови меня так, словно я такая же юная львица, как и те, с которыми ты… ходишь.       Принц понимающе кивнул, осторожно опускаясь рядом с королевой:       — Расскажете… расскажешь, что случилось… моя Нала? — он в нечаянной привычке произнёс «моя», говоря о ней, а думая о своей Киаре, отчего тут же смутился, переживая, что львица как-то обозлится с такого вольного обращения.       Но та приняла это как должное и даже прижалась мордочкой к плечу самца.       — Ничего, Кову. Просто… просто быть королевой… порою очень и очень не просто.       — Прости, если это происходит из-за моего появления здесь, — немного подумав, произнёс черногрив.       Нала подняла свои изумрудные заплаканные глазки на льва в лёгком изумлении.       — Иногда я совсем забываю, что ты её сын… — начала было львица Симбы, но спешно поправилась, — Извини, если тебе больно об этом вспоминать. Мы можем оставить эти слова.       — Всё хорошо, — Кову боязливо опустил лапку на голову королевской самочки, надеясь чуть пригладить её за ушком, — Она… в ней было добро. Не всё в ней я одинаково любил, но… всё же она была заботливой матерью. Жаль, что ненависть сгубила её.       Выдохнув, Нала мягко запрятала мордочку под гриву льва. Эта новая нежная близость королевы показалась весьма необычной для Кову, но что странно — на этот раз он совсем не почувствовал в этом какого-либо стеснения или смущения, а, кроме того, тепло от светло-кремовой шёрстки львицы очень приятно согревало.       Так они немного помолчали.       — Как ваши дела с Киарой? — довольно буднично поинтересовалась самочка, не покидая объятий льва.       — Спасибо. Мы… мы стараемся, — сглотнув подступивший комок к горлу ответил лев.       — Ты говорил ей о нашей близости? — подняла внимательную мордочку Нала.       — Нет… я… нет, — смущённо пробормотал Кову, стараясь не смотреть в испытывающие ярко-зелёные глаза львицы, — Подумал, ей, наверное, не стоит об этом знать.       — Твоя истина, — тихо проурчала Нала, снова потеревшись о щёку льва. — Скажем ей об этом вместе, верно? — на её изучающей мордочке на мгновение вспыхнула игривая гримаска.       — Верно… — вымолвил лев, теряясь в хищном взгляде королевы.       Речь шла про тот случай, когда они встретились тихо и тайно, вдали от чьих-либо глаз и ушей. Киара, обыденно увлечённая какими-то своими делами, оставила льва наедине с его нетерпеливым желанием и лёгкой обидой, отправившись куда-то то ли в поисках старшей охотницы, то ли ещё кого. Одиноко скучавшая львица короля, нашедшая уединение в одной из дальних пещер Гордой скалы, оказалась куда более гостеприимной к черногриву в своих желаниях и намерениях.       «Иди ко мне, мой будущий король…» — принц помнил, как она недвусмысленно поманила его к себе, широко разводя грациозные бёдрышки.       У молодого льва участилось дыхание, он с изумлением смотрел на истомлённую желанием кошку, пытаясь понять, не лгут ли ему собственные глаза.       — Но как же… король Симба?.. — не то промычал, не то простонал самец, не в силах оторвать глаз от пропитанных влагой роскошных и весьма пушистых сокровищ.       На мордочке Налы появилось лёгкое раздражение. Приподнявшись на бок, она ухватила самца за лапу и нетерпеливо потянула к себе:       — Мой король Симба сегодня ты, — тихо прорычала она, — А теперь давай, будь хорошим львёнком и должным образом порадуй свою королеву.       — Да, ваше величество, — совершенно растерянно промямлил принц, осматривая изящные бока львицы и не зная, как в точности поступить, чтобы ещё сильнее её не обозлить.       Неуверенно обратившись к сиявшим изумрудным огнём глазкам, он медленно преклонил голову пред распростёртым междулапьем, а его язык с осторожностью коснулся влажной, жаждущей плоти.       Нала вздрогнула от неожиданности, но удовлетворённо хмыкнула. Чуть приподнявшись и хищно обхватив загривок льва, она сильнее потянула его вниз, грозно рыча:       — Поживей давай!       И Кову послушался. Медленно вылизав створки пушистой ракушки, он осторожно углубился чуть дальше, мягко касаясь весьма ранимых розовых стеночек. Именно так юный лев делал своей Киаре, когда они впервые уединились на просторах саванны. Молодая принцесса тогда тихонько мурлыкала, прикрывала глазки от удовольствия и благодарно приглаживая загривочек заботливого самца. Королева, однако, такой нежности испытать не возжелала:       — Ты что, уснул там? Вас на этом Чужеземье хоть чему-то сумели научить? — злобно огрызнулась она, впившись коготками в шею льва и тыкая его носом в междулапье, — Неудивительно, что моя дочь так от тебя бегает!       На сердце у черногрива неприятно кольнуло. Проглотив эту горькую обиду вместе с обильными солоноватыми выделениями самочки, он стал быстрее и сильнее массировать аккуратные складочки своим шершавым языком.       «Откуда же я знаю, как тебе лучше», — обиженно думал Кову, поглядывая снизу вверх на властно восседающую над ним благородную кошку.       Он вдруг с ужасом подумал о том, что в пещере в любой момент может оказаться сам король Симба. Что тогда он скажет? Как придётся объясняться? Да и захочет ли тот слушать все его нелепые оправдания? Скорей, затребует несколько иных, более болезненных извинений. От всех этих тревожных мыслей хвост черногрива невольно прижался к собственному междулапью, а сам он, напуганный их излишней смелостью, ненарочно прикусил ранимую плоть королевы.       Осознав, что за грубость он сотворил, лев прижал уши, опасливо озираясь на свою госпожу, но ответной мести не последовало. Напротив, распалённая самочка прикрыла глазки и сладко поджала губу, продолжая придерживать лапой загривок принца.       Тогда он решил углубиться сильнее в её тайные недра. Старательно овладевая тесной, но податливой плотью, он увлечённо уводил свой язык всё дальше и дальше. Лапка львицы на шее то ослабляла, то усиливала свою хватку. Королева расслабленно прижала голову к камню, тяжело выдыхая и низко урча.       — Вот так, да! Хороший дикарь… — томно вырвала из себя она, на мгновение приоткрыв глазки.       Забравшись так далеко, где нечасто бывал даже самый любопытный самец, Кову мягко опустил клыки, слегка прикусывая ими внешние лепесточки набухшего бутончика. Громко простонав, королева крепко впилась когтями в его шею, вздрагивая всем телом и ещё сильнее запрокидывая голову.       Лев едва удержался, чтобы не взвыть от боли. Медленно вытянув язык и облизав отмокший от страсти самочки подбородок, он осторожно поднял взгляд. Королева безвольно лежала прямо перед ним, блаженно прикрыв глазки и облегчённо урча. Пытаясь воспользоваться этой мимолётной слабостью львички, черногрив вознамерился незаметно выбраться из её цепких объятий, но опытная охотница незамедлительно распахнула глазки и тотчас изловила его вкрадчивым словом:       — Какой хороший у нас лев… Любую львицу готов приласкать, не правда ли?       — Я… да… но вы же сами проси… — попытался было испуганно объясниться молодой самец, но Нала его властно прервала.       — Давай. Теперь твоя очередь. Покажи мне, как сильно ты хочешь свою королеву, — она оттолкнула его от себя, вновь разводя пред ним лапы, — Хочу видеть, как твоё желание исторгнется у моего хвоста.       — Но я… — растерянно пробормотал черногрив, осматриваясь по сторонам.       Нала показала острые клыки, а её мордочку исказила гримаса истинной ярости:       — Гррр! Или ты сейчас схватишь и будешь усердно начищать свой отросток, или я встану и отгрызу его по самое основание!       Самец что-то беспомощно простонал, но тут же послушно лёг на землю, поджимая к себе массивный круп. Нерешительно посмотрев на львицу, он медленно потянулся лапкой к междулапью и, сгорая от неимоверного стыда, мягко обхватил ею крохотный кончик своего перчика, осторожно выглянувшего из пушистых ножен.       — Вот так, умница, — удовлетворённо промурчала Нала, — Покажи мне, как ты любишь свою королеву.       Она снова прижалась плечиками к небольшому камню и обеими лапками оттянула створочки своего обласканного, сиявшего от влаги холмика       — Когда-нибудь ты заслужишь это, чужак, — с вызовом глядя в глаза черногриву наговаривала королевская кошка, — Но сейчас это всё, что тебе положено.       Кову сморщил мордочку, старательно натирая свою морковку, но у него ничего не выходило. Королевская самочка куда больше его пугала, нежели дразнила, а потому хозяйство льва почти не отдавалось чувством, ослаблено сжимаясь в лапе.       — Не получается, — виновато пробормотал лев, боясь поднять взгляд на Налу.       — Потому что ты не стараешься, — вмиг подскочила на лапы рассерженная самка.       Очутившись прямо перед мордой оробевшего черногрива, она схватила его за загривок и притянула почти к самому хвосту, выгнув льва клубком.       — Языком давай, языком, — строго приказала она, глядя на самца сверху-вниз.       — Но…       — Живо, я сказала! — львица обнажила клыки в опасной близости от ядрышек льва.       Тот отчаянно простонал и покорно потянул мордочку к своему хозяйству. Очутившись носом прямо у кончика затаившегося древка, он снова умоляюще посмотрел на львицу.       — Давай-давай, — сурово прорычала та, набивая хвостом из стороны в сторону, — Можешь даже не пытаться притворяться, что ты такого никогда не делал.       Кову действительно делал. Как и остальные львы, он старательно предавал умыванию шёрстку не только на видных местах, но и там, где обычно лежит тень хвоста. Отличие состояло в том, что он предпочитал делать это вдали от посторонних глаз, особенно, от глаз самочек. Особенно, таких.       Но ему пришлось преодолеть себя снова, потому что иначе было никак. Робко лизнув кончик собственного стерженька и ощутив на нём влагу первого желания, он стал осторожно ласкать его краешки, сжимаясь от стыда под пристальным вниманием королевы.       — Вот так, хороший львёнок, — грозно проурчала Нала, смешливо глядя на неловкие движения молодого самца, — Давай, не стесняйся, представь, что ты ласкаешь своего короля… ты ведь любишь это делать, не так ли?       Кову тотчас оторвался от своего занятия, изумлённо вытаращив глаза на королеву и попытавшись было что-то возразить, но лапка ловкой и яростной охотницы с лёгким шлепком ударилась о его беззащитные мандаринки.       — Любишь, я спросила? Отвечай мне, гррр!       — Нет… я… нет! — пролепетал от подступающего ужаса черногрив.       Когти королевы сжались на поджавшемся меховом мешочке, её голос был исполнен яда, точно у самой смертоносной змеи.       — Дважды спрашивать мне не в чести… Любишь или нет?       — Не…       Лапа львицы ещё сильнее сжала уязвлённую плоть принца.       — Люблю! Я… Я люблю!.. — отчаянно застонал пристыженный лев, чувствуя, как болезненно сковывает тело и саму его самость нещадная воля королевы.       — Умница, — удовлетворённо прорычала Нала, притягивая морду черногрива вперёд, — Давай, теперь возьми его весь, как послушный лев прайда. Ты ведь послушный лев прайда?       Вместо ответа Кову обтянул пастькой шипастое древко и стал медленно ласкать его языком, прикрыв глаза, чтобы только не видеть ехидной мордочки королевы.       — На меня смотри! — прорычала та, снова сжимая лапой хрупкое и пушистое естество льва.       Лев в очередной раз взвыл, едва не прикусив собственную плоть, и со злобной обидой посмотрел на свою мучительницу.       — А что это за взгляд такой? — язвительно прошипела та, — Неужели наш дикарь впервые почувствовал в себе настоящего самца? Ах, какая неожиданность! Только вот ведь беда, он совсем позабыл, что сейчас полностью находится в моей власти.       И едва договорив, Нала совсем нещадно сжала орешки принца, грубо притягивая их к себе:       — Будешь пытаться дерзить мне, я прямо здесь решу твою судьбу и как короля, и как льва.       Едва не прокусив свой перчик от чудовищной боли, черногрив надорвано застонал, а из его глаз проступили слёзы.       — Давай, работай пастькой как следует, котик, — её другая лапа незаметно скользнула ниже к самому подхвостью льва, — И тогда твой истинный король тебя достойно вознаградит.       Не сводя измученного взгляда с самки, Кову старательно обсасывал твердеющую плоть. Его язык всё сильнее и сильнее ощущал, как болезненная страсть медленно и нетерпеливо рвётся наружу, да так, что пустота пещеры вскоре стала наполняться громкими чавкающими и булькающими звуками.       — Твой правитель доволен тобою, юный принц, — коварно промурлыкала Нала, обмакивая один из пальчиков в собственном услаждённом междулапье и небрежно оттягивая мясистое основание хвоста льва в сторону, — И готовит тебе свой особенный, королевский дар.       Молодой самец едва не подавился собственным достоинством, когда почувствовал, что нечто нетерпеливо жмётся к его подхвостью. Высвободив из пастьки склизкий стержень и сплюнув обильную густую влагу, он ошарашенно выпалил:       — Что вы делаете, моя королева?!       Львица злобно ощетинилась и с новой силой сжала в лапе львиные шарики, заставив черногрива скорчиться от раздирающей боли:       — Я вижу, ты не понимаешь, грива безродная, — прорычала она, прижимая уши, словно собираясь наброситься, — Отныне ты будешь делать то, что я тебе велю и как я тебе велю. Ты будешь ласкать меня, обсасывая свой стручок, и послушно терпеть, где скажу и когда скажу. Иначе… — она на мгновение замолчала, позволяя льву обдумать услышанное, — Король Симба узнает всё об этом и много о чём ещё, и тогда и у тебя в пастьке, равно как и под хвостом на постоянном правиле поселится настоящий самцовый жезл, а о своей Киаре, как и о любой иной львице, ты позабудешь навсегда.       Черногрив в немом ужасе смотрел на разъярённую самку, чуть приоткрыв пасть.       — А теперь возьми в свой дрянной рот это никчёмное подобие самцовости и молча и предельно подобострастно его соси, пока королева в своём великом снисхождении оказывает внимание другим твоим слабостям, недостойным упоминания.       Тяжело выдохнув, лев сжал клыки, чувствуя сильную хватку самочки на своём причинном месте, и снова нехотя обвил пастькой уже выжидавший стерженёк. Нала же грубо и пренебрежительно одёрнула его хвост, прижимаясь пальчиком к испуганно поджавшемуся лазику самца.       Старательно напирая на крайне неподатливую плоть, она недовольно прорычала:       — Сколько раз он брал тебя? Мой лев.       Молчание. Пришлось снова сжать пушистую грушу в своих лапах.       — Гррр!.. Раз.. всего раз, — обиженно прорычал самец, на мгновение отвлекаясь от своего занятия.       — И только? — сделала нарочито изумлённую мордочку Нала, — Мало. Очень мало. Вас надо почаще так драть, всех вас, чтобы знали своё место, — её пальчик оттянул тугие стеночки подхвостья и резко ворвался внутрь.       Молодой лев взвыл от боли и унижения, сильнее поджимая тесное нутро. Крепко обхватив пульсирующий стержень языком, он неожиданно почувствовал, как тот становится необыкновенно крепким, решительно вырастая в длине и напирая на щеку.       — Ну ничего, — продолжала тем временем королева, — Мы найдём тебе ещё львов. Покрупнее и побольше… во всех отношениях. Или даже… — она мечтательно увела взгляд куда-то в сторону, а её пальчик ещё сильнее овладел самцом, мучительно впиваясь в его нутро по самое основание подушечки лапки, — Не львов. Слыхала, у газелей очень интересная штучка, такая длинная и неуклюжая… Представляешь, как было бы забавно, — она стала делать поступательные движения, старательно растягивая ромбик ухвостья льва, — Если бы самец такой газели взял принца прайда? Вот смеху бы было.       Кову сжимал мордочку от тянучей и жгучей боли в основании хвоста, продолжая ласкать самого себя. Стыд стал удивительным образом рассеиваться, уступая дорогу странному и весьма неловкому желанию.       Лев не мог поверить, что ему всё сильней и сильней это нравится.       — Хотя нет, газелей ты пока не заслужил, — королева мяла его упрямое нутро со всё большим и большим остервенением, а на её мордочке появилась мрачная ухмылка, — Ты заслужил кое-кого более пятнистого и вонючего, мой обожаемый дикарь… Как думаешь, на каком по счёту самце гиены ты начнёшь получать удовольствие и стонать точно твоя сестра-шлюшка?       Черногрив сжал глаза от мучительных, оскорбительных и одновременно притягательных слов королевы. На мгновение ему и впрямь показалось, словно им обладает сам король Симба, а в его пастьке не иначе как хозяйство какого-то другого льва, наверное, настоящего принца прайда, который и сильный, и смелый, и Киара его везде любит, и львицы, и прайд, а он, Кову, просто никчёмный маленький лев, любимая игрушка королевской семьи, жалкая и податливая, словно антилопа, окружённая хищными охотницами, что ловят её, и берут, берут, сильнее берут, и снова и снова, и под хвост и в пастьку, и снова под хвост, не щадя…       Все эти мысли пролетели в голове самца так стремительно и внезапно, что он не успел ни удивиться, ни пристыдиться. Впрочем, кое-что он действительно успел сделать — густая львиная патока нежданно, но весьма предсказуемо ворвалась в его тёплую пастьку, наскоро наполняя её своими щедрейшими потоками.       Услышав сильные булькающие звуки, а затем увидев, как нелепо вытаращил глаза черногрив, Нала бросилась к морде льва и хищно обхватила её лапой, сжимая так, чтобы тот не смог разомкнуть клыки.       — Это унижение, которое ты должен проглотить до последней капли, мой юный принц, — коварно промурлыкала ему она на самое ушко.       Так и пришлось поступить. Давясь и глухо кашляя, Кову вынуждено познал солоноватый и терпкий вкус собственной страсти.       Дождавшись, когда лев утихнет, Нала необычно мягко убрала лапку, внимательно, с весьма странным выражением глядя в самые глаза черногрива. Тот облегчённо раскрыл пасть, испуская из своих объятий родной и мокрый шипастый леденец. Откашлявшись и сплюнув остатки собственного семени, лев настороженно обернулся к королеве, ожидая с её стороны какой-то новой гадости.       Но её не последовало. Вместо этого королева вдруг невинно улыбнулась и ласково положила лапу на щёку принца:       — Ну как тебе наша игра, мррр?       — Игра… это ты… вы называете игрой?.. Это же… — не находил слов молодой лев.       Нала опустила лапку на пасть черногрива:       — Игра, мой Кову, конечно же игра, — она грациозно выгнулась, обвив грудь льва и притираясь мордочкой о его заляпанный подбородок, — У королевских кошек и игры королевские, мррр.       — Это… это было немножко слишком для меня, моя королева, — недоверчиво проронил лев, ощущая тёплую ласку самочки на своей груди.       — Для тебя Нала, просто Нала, мой юный черногрив, — напомнила ему львица Симбы, не прекращая ласкаться — А игра такая, какой и должна быть. Поверил бы ты мне, если бы я поступила иначе? Если бы я была мягче и ласковей, мррр?       — Мне трудно поверить, что вы… то есть, ты можешь бы мягкой, — немного подумав, признался лев, до сих пор ощущая след невидимой лапы королевы на своём пушистом мешочке и чуть пощипывающую боль со стороны опробованного ею подхвостья.       — А ты поверь, ведь я могу, — коварно блеснула зелёными глазками львичка, — Могу быть весьма и весьма податливой… если, конечно, сумею поверить в игру своего льва.       С этими словами она жадно припала к пасти черногрива, хищно облизывая его перепачканные семенем губы; её язык быстро и ловко проник внутрь. Страстно оперевшись когтистой лапой о грудь самца, она жадно и долго ласкала его своим поцелуем, пока, наконец, нехотя не отвела мордашку. От её подбородочка к подбородку льва потянулась густая ниточка львиной патоки. Усердно и старательно обсмаковав её до самой последней капельки, она с предельно невинным выражением мордочки обратилась к потерявшему дар речи принцу:       — Ляжешь со мной? А то мне немного страшно засыпать, не чувствуя сильного и смелого самца рядом.       Все эти весьма свежие и яркие воспоминания вызвали в молодом льве множество самых противоречивых чувств. С тех пор они больше не чувствовались так близко с львицей Симбы, встречаясь разве что на Воссоединении прайда. Не зная, что и сказать по поводу всего этого, черногрив нервно облизал губы и неопределённо посмотрел куда-то вниз.       — И как, — слегка улыбнувшись и хитро прищурив глазки поинтересовалась Нала, ясно почуяв его настроение, — Понравилось тебе… тогда?       Кову нервно выпустил коготки из лапок, чуть царапая камень, а его хвост предательски шлёпнул по земле.       — Было… довольно странно, но… и хорошо… немного хорошо… тоже, — сглотнул он, стараясь не смотреть на самочку, — Такого у меня… точно никогда не было…       — Мррр! — довольно прижалась к нему королева, — Приятно знать. Я тоже осталась… немало довольна тобой… мой лев.       Она вдруг мягко выпорхнула из объятий Кову. Усевшись рядом в самой благородной осанке, она принялась старательно вылизывать свою изящную лапку. Вдруг на самое мгновение она остановилась, бросив краткий и мимолётный взгляд на несмыкающего с неё глаз льва:       — А хотел бы… повторить? — и тут же снова вернулась к своему умыванию, словно и не было от неё всех этих слов.       Лев напрягся всеми мышцами, беспокойно переступая с лапы на лапу. Его дыхание замерло, а взволнованный взгляд встревоженно скользнул в сторону. Нала же мягко улеглась на бок, будто бы случайно укладывая задние лапки так, чтобы между ними проглядывался краешек тайной пушистой складочки.       — Ну так, м-м-м? — её лукавые изумрудные глазки встретились с жаждущими изумрудными глазками самца.       — Прямо… так же? — нервно выдыхая, вопросил молодой лев.       — А как бы ты хотел, мррр? — королева замерла с грациозно поджатой лапкой в воздухе, с самым коварным видом взирая на мнущегося в сомнениях и тревогах черногрива.       Принц возбуждённо забил хвостом, подняв чуть виноватую и пристыженную мордочку:       — А что, если… Киара узнает… — он облизал губы, завороженно рассматривая красивую мордочку с изящной белой окантовкой вокруг светящихся озорством глазок, грациозные пышные лапки охотницы, гибкий хвост с бурой кисточкой и роскошный пушистый холмик, пропитанный первыми капельками порочной влаги.       — Не узнает, — хищно улыбнувшись, поднялась львичка.       Кову был столь очарован ею, что совсем позабыл о всяких правилах приличия, оставшись оцепенело лежать на своём месте. С изящной утончённостью и затаившимся коварством она неспешно обошла юного самца сзади и мягко опустилась на его плечики, массируя их своими острыми коготками. Его разбуженное естество тотчас вонзилось в холодный и грубый камень пещеры. Томно прижимаясь к черногриву всем своим жаждущим телом, королева с дикой, почти безумной страстью прошептала ему на самое ушко:       — Ну так что, кем ты желаешь быть сегодня, мой юный принц: очередной покорной и податливой добычей, или на этот раз мне придётся иметь дело с хищным и яростным охотником?