Lecter Family

      Ганнибал методично перемалывал кофейные зёрна. Сухой треск десятков маленьких кофейных камушков освобождал искристый аромат будущего напитка. Прошла всего неделя с момента подписания официального диагноза. Они всё ещё пытаются найти подходящие способы, чтобы заглушить симптомы Лии. Жаль, что только заглушить. Мужчина сжал губы. На днях им нужно наведаться в приют, подписать некоторые бумаги. И доктор Лектер пока не решил, будет ли он поднимать эту тему на разговоре с заведующей.       – О, Ганнибал, ты варишь кофе? Как вовремя, мне чёрный.       Уилл будто возник из воздуха, хотя скорее всего Ганнибал просто был погружён в свои мысли достаточно, чтобы не услышать три поворота ключа за шумом кофемолки. Грэм сел на своё место за столом и быстро печатал кому-то сообщение. Печатал он оперативнее, чем собирался с силами взять и позвонить.       – Было бы странно, будь это латте.       – А мне латте! – раздалось наравне с быстрыми шагами вниз по лестнице.       – А тебе нельзя кофе, – обернулся к дочери Уилл.       – У меня снова мигрень, так что можно, – девушка тоже села за общий стол. Кажется, профайлер ФБР пытался просканировать её через свои бликующие очки. Или того хуже, прожечь в ней дыру этими невидимыми лазерами. – Не смотри на меня так, единственный врач в доме сказал ибупрофен запивать кофеëм, что я собираюсь сделать.       Девушка показала таблетку обезболивающего в ладони. Уилл, конечно, осознавал, что его запрет на кофе в этом доме выглядит просто смешно: как пить вино всей семьёй, так это пожалуйста, а кофе за завтраком это вредно, конечно, вот уж нет. Однако он же не из вредности, а из заботы о дочери. Мужчине было сложно слезть с бесчисленных чашек кофе в день до стабильных двух (иногда трёх), не больше. Пришлось признать кофеин зависимостью. И если ему в свои годы тяжело с этим бороться, то и думать не хочется о том, чтобы подсаживать свою единственную и любимую дочь на коварные и лишь с виду безобидные кофейные зёрна.       Он устало вздохнул и поднёс чашку к губам. Следующий вдох уже был наполнен уютом пледа из рук Ганнибала, тёплыми вечерними объятиями и горчинкой, которая перебивала всю остальную горечь прожитого дня.       – Сильно болит? – поинтересовался Лектер. Он же видит, что дочка хмурится, будто борется с колоколом в голове.       – Достаточно, чтобы здоровый сон и таблетка не помогли, – её улыбка казалось разочарованной. Будто она не смогла победить мигрень в неравном бою. – Перехожу на кофе, как ты и советовал. Но глаз или зубы не болят, как в прошлый раз, если ты об этом. Просто голова, – девушка благодарно кивнула и запила таблетку двумя глотками кофе. Да, отец старался делать ей послаще и всё такое, но какая же гадость этот ваш энергетический горячий напиток. Придётся привыкать.       – Жаль, что тебе нехорошо, – пожал плечами Уилл. – Мы же планировали с тобой наконец обыграть этого жулика в монополию.       – Попрошу, Уилл, никто не жульничал, – хотел было гордо заявить доктор Лектер, но его бесцеремонно перебили и не давали вставить и слова в своё оправдание.       – Мы тебе не верим, уж извини.       – Нисколько, пап.       – Ладно бы ты обыграл нас однажды!       – Или даже дважды!       – Но мы уже и не помним, когда выигрывал не ты со своими злосчастными отелями.       – Chortovy oteli, – закатила глаза Лия.       – Я уверен процентов на девяносто, что это было грязное русское ругательство, но вынужден согласиться с дочерью, – серьёзно заявил Уилл.       – Отец. Мы тебя любим, но объявляем тебе войну.       Они вдвоём сидели, гордо вскинув брови, держа в руках каждый свою чашку кофе. Сколько уверенности! И по глазам было видно, они настроены серьёзно, будто для них это было очень и очень важно. Но это только больше смешило Ганнибала. Какие же они наивные. Оба.       – Я вынужден принять ваш вызов, – в свою очередь крайне серьёзно ответил Ганнибал, не отрывая глаз от горячей чашки. – И когда вы вновь проиграете, так и быть, я научу вас играть. А то потом ещё позорить меня перед гостями будете.       Ганнибал ни разу не высказал вслух недовольства, что эти двое так подло организовали альянс против него одного (как им теперь доверять в любых других играх?), однако решил не давать этой команде мстителей и шанса на шулерство, внимательно отслеживая каждую цветную купюру из банка. Не успел он и потянуться за коробкой с микро-купюрами, как её самым наглым образом увели из-под носа.       – Сегодня я на банке, дорогой, уж извини.       И улыбается так, что придушить хочется. Медленно. Но это ночью.       – Как скажешь, – только ухмыльнулся Лектер. – Извинишься позже.       Одним лишь взглядом они обменялись всеми сладкими угрозами на вечер и продолжили раскладывать карточки.       Игра шла не как обычно, этот горе-альянс решил сменить тактику, чтобы их последующие ходы было сложнее предсказать. Раньше было совершенно очевидно, за чем охотится Лия, на что засматривается Уилл, но в этот раз они будто скупали всё подряд, никакой логики, никакого смысла. Боже, да Ганнибал будто играл с детьми!       – Пап, а что там у тебя за зелёная карточка? – сощурилась Лия, пытаясь прочесть название карточки, которая лежала от неё на расстоянии вытянутой руки. Пока она щурилась, Уилл молча снял свои очки и надел ей на голову. Очки упали на нос девушке, такие большие и нелепые. – О, теперь вижу! Спасибо.       – Тебе твои очки принести? – уточнил мужчина, усмехаясь этой серьёзной юной леди в таких несоразмерных очках.       – Только если тебе нужны свои, чтобы за папой следить. А то в этом доме только он зрячий.       – И не говори, настоящая несправедливость, – хмыкнул мужчина и передал коробку с игровым богатством дочери в руки. – Я сейчас вернусь, сторожи банк.       – Принято! – кивнула Лия, подозрительно поглядывая в сторону отца. – Ты посмотри, еще не оторвался от нас.       – Да, – показательно горько вздохнул её отец. – Да только оторвётся от нас исключительно Уилл. Вон, посмотри, он берёт не по двести за круг, а по триста.       – Папа, прекращай. Знаю я тебя, – заёрзала она на месте. – Уилл не будет жульничать, ты его видел?       – Ох, Лидия, наивный ребёнок. Если хотела выиграть, надо было меня спрашивать, как это делать, золотце, – шаги по лестнице заставили их закончить разговор. – Ещё не поздно, кстати.       Лия нахмурилась. Она прекрасно понимала, что самостоятельно этого мужчину прочитать она не может, обыграть его просто так не получается. На секундочку она даже успела задуматься над вероломным предательством по отношению к своему альянсу, но тут появился Уилл с её очками.       – Спасибо, пап, – и как бы невзначай она уточнила. – Сколько там нам даётся за круг? Двести?       – Да-да, двести, – согласился он, возвращая свои очки на законное место. – А что такое?       – Нет-нет, ничего. Ты ходишь, кстати.       Как же хорошо, что до конца игры она была в очках! Ей казалось, что мимо и муха не пролетит, и лишняя соточка из банка не проскочит. Всю игру она внимательно следила за ходами родителей, их выбором, количеством потраченных и заработанных денег… И не обнаружила никакого жульничества. Даже обидно.       – Лия, ты чего не радуешься? Мы выиграли! Утёрли ему нос, – Уилл радостно обнял дочку за плечи, та отчего-то не выглядела довольной.       – Да отец знал, что ты выиграешь. Он видел, что ты жульничаешь, – фигурка собачки грустно упала в крошечный пакет мордой вниз. – А я так и не заметила.       – Я? Жульничал? Ты что, ему веришь что ли? – Уилл растерянно глянул на Ганнибала, а на его лице так и сияла эта самодовльная ухмылка.       – А дочка верила тебе до самого конца, Уилл. Как некрасиво.       – Ой, знаешь что, мистер! – Уиллу резко захотелось пнуть кресло мужа и уйти курить. Но он сдержался. – Я с тобой потом разберусь.       Уиллу было всё понятно: этот дьявол (с человеком Уилл не мог его поравнять в эту самую секунду) специально ему поддался, при этом подставив самым подлым образом, выставив жуликом в глазах дочери. Это уже переходит все границы! Ох, и истерику он ему устроит за закрытыми дверьми, берегись, Лектер. Ну вот он же знал, чем это кончится! Специально его разозлил? Намеренно? Сволочь.       – Либо вы оба слишком умны и надо сменить игру, либо вы отменные мошенники, господа, – подвела итог их пятнадцатилетняя дочь. Нельзя сказать, что она где-то не права. Очень наблюдательная девочка.       – Принцесса, хочешь в следующий раз сыграем в скрэббл?       Уилл не злой, он действительно не заметил в этом предложении ничего такого.       – Ха-ха. Собирать слова на английском? Тут-то у нас с вами совершенно равные шансы, конечно, – если бы сарказмом можно было бы подавиться, то Лия бы уже задыхалась. – Лучше в элиас. Будем объяснять слова. Тут я вас порву.       Родители были только рады предоставить дочери возможность их "порвать" в любой другой игре, помимо монополии. Возможно, они оба слишком азартны, но простая монополия пробуждала в них обоих очень острые чувства: у Ганнибала это было стремление построить всё и вся как ему нужно, а у Уилла… Желание сносить столы от злости на этого манипулятора и стратега. По факту в монополию они играли вдвоём, лишь время от времени вспоминая, что с ними играет ещё и дочка, – да, Ганнибал помогал ей иногда, но выигрывать всё равно не давал.       Им обоим следовало бы взять перерыв от этой картонки с карточками и перейти на что-то более мирное.       Семейное.