Связанные обетом

Всю неделю от Драко не было ответа. Гермиона уже начала переживать, хоть подарки и продолжали приходить с обычной частотой: каждое утро ровно в девять домовик Тобби стучал в дверь, вежливо сообщал о «Послании от мистера Малфоя» и передавал новую коробочку с бумажным журавликом к ней. Гермиона в первую очередь бросалась за журавликом, разворачивала и осматривала его на предмет сообщений. Но те содержали лишь стандартный вопрос: «Чего бы ты хотела от меня?» Сами подарки она перестала открывать еще с прошлой недели. Они не казались Гермионе чем-то личным и важным, ей слабо верилось, что Драко тратил время и кропотливо выбирал именно это платье из сотен других. Скорее всего, он просто попытался сменить тактику в ее «соблазнении», раз походы по магазинам не возымели успеха. Как бы то ни было, она была твердо уверена — времени у Пожирателя смерти и начальника одного из отделов Министерства магии было не так уж и много, чтобы тратить его на нее. «Возможно, — предполагала Гермиона, — он делегировал покупку подарков кому-то другому, или просто брал все подряд не глядя». Из-за такого пренебрежения, подарки казались лишь необходимым пунктом их фиктивных отношений. Что-то, чем Драко должен был откупиться от нее, что-то, что он должен был делать по умолчанию. Гермиона, ради эксперимента, пыталась вручить одну из неоткрытых коробочек Эмили, но та не смогла даже взять ее в руки: подарок был зачарован так, что открыть его могла только Гермиона Грейнджер. Гойл тогда очень обиделась, особенно увидев, что подарком была шелковая ночная сорочка нежно-бежевого цвета. Гермиона попыталась сгладить ситуацию и подарить Эмили что-то из своего огромного гардероба, но та лишь оскорбленно фыркнула и вылила Гермионе под ноги грязную воду из-под красок. В пятницу вечером, когда ужин был давно позади, Гермиона сидела в саду и смотрела в сторону темного леса. Ее пугала внезапная открытость местности и резкий переход после защитного купола на густой непроходимый бурелом. Ей казалось, что за ней наблюдают с той стороны, хотя это было невозможно: купол работал безукоризненно хорошо. Гермиона хмурилась и постоянно оборачивалась в сторону Большой сосны — вдруг Драко появится? Но его все не было. Когда в небе показалась круглая луна и вокруг дома зажглись магические огни, освещающие мягким призрачным светом территорию коттеджа, Гермиона поднялась с твердой уверенностью отправиться спать. «Малфой сегодня не придет, — уверяла себя она, обходя дом, чтобы войти через главный вход и не тревожить Эмили. — Он забыл, или работает, или сидит у себя в особняке и забавляется, представляя, как я мучаюсь тут в неизвестности». Гермиона раздраженно поджала губы и чуть не налетела на куст белых роз, в последний момент успев отступить назад. И замерла. На крыльце коттеджа, нахохлившись, словно от холода, сидела серая сова, держа в клюве письмо с печатью герба Малфоев. Гермиона медленно протянула руку за письмом. Кому оно может быть? Наверное ей от Драко, как иначе? Птица, подпрыгнув на месте, захлопав крыльями, выронила послание. И, с интересом посмотрев на девушку большим круглым глазом, тут же сорвалась и улетела с места, беспрепятственно покинув защитную территорию. Гермиона разорвала конверт и развернула письмо, приблизила его к магическому огню и вчиталась в строки.

«Поговорим про С. потом. Мне нужно знать, что ты задумала. Сегодня не ждите. Д. Л. М.»

«Спасибо что предупредил, — язвительно подумала Гермиона и тут же нахмурилась, перечитывая послание еще раз. — Почему его не будет? Что-то случилось? Может, срочная миссия?» Последняя мысль всколыхнула беспокойство о Гарри и Роне. Рука сама самой дернулась, проверяя кристалл. Но с друзьями все было хорошо. Гермиона чуть выдохнула. «Он просто не хочет приходить. Ему нет смысла проводить все время здесь. Наверное, свадьба его тяготит, как и меня. И он… он не хочет лишний раз беспокоить меня своим присутствием? — она хмыкнула. — Разумно». Вместе с запиской было пару страниц, явно вырванных из книги. Не успела Гермиона мысленно возмутиться варварству, как заметила название книги на колонтитуле. Ее охватило странное волнение, с каждой минутой все больше прорастающее в легкие и мешающее дышать. Это были страницы из книги о магических обетах. Гермиона почти не помнила, как вошла в дом, поднялась по лестнице и уселась на свою кровать. Очнулась она лишь тогда, когда из-за порыва ветра от открытого окна, страницы чуть не выпали у нее из рук и не разлетелись по комнате. Грейнджер закрыла окно и разложила все содержимое письма на кровати. Всего три страницы. Кое-где были пятна от чернил, записи, что-то было перечеркнуто или оторвано, а сами страницы выглядели так, словно их зачитали до дыр. Гермиона впилась взглядом в надпись вверху страниц, и даже потерла ее пальцем, чтобы убедиться, что это не сон. «История магических браков с Х века и до наших дней». Грейнджер нерешительно прошлась пальцами по страницам, боясь читать, что там. Сердце пропустило удар. Неужели, Малфой дал ей подсказку? Захотел рассказать наконец, зачем ему нужна свадьба? Мысленно выругав себя за промедление, Гермиона поднесла страницу к глазам и погрузилась в чтение. «…доподлинно неизвестно. Первым задокументированным применением обета принято считать магический брак Сесиль Фергюсон и Арктура Блэка. Молодые люди тщательно подготовились к церемонии, заранее обсудив с родными все нюансы и детали. Они заказали кольца из гоблинского серебра в виде змей и написали и согласовали друг с другом слова клятв. Примечание: исходя из формы колец и необратимости обета, его создание предписывают Салазару Слизерину. Однако, волшебник, наиболее известный как один из основателей Хогвартса и борец за чистоту крови, отказался признавать это своим изобретением, и лишь положительно отзывался о его применении. Он считал, что такой обет следует использовать для показательного превосходства чистокровных семей над другими волшебными семьями. После, на протяжении месяца, близкий друг Арктура накладывал на кольца необходимые заклинания и вымачивал серебро в зелье…» Дальше почти все слова были исчерканы настолько, что едва ли удавалось прочитать хоть что-то. Гермиона перевернула лист. «…выражают этим свою невероятную любовь друг к другу и обещают быть верными одному партнеру до конца жизни. Слова клятвы могут полностью переписываться в соответствии с желаниями брачующихся, однако суть обета остается прежней. Непоколебимое соблюдение клятвы. Заключая обет, человек добровольно отказывается от своей прошлой жизни и от романтических чувств к другим людям. После бракосочетания избранники буквально становятся новыми людьми. В некотором роде, это похоже на магическое «очищение» или «перерождение». Магия змей-колец, скрепляющих клятвы, сурово бдит за молодоженами, и жестоко карает неверных». Дальше страница была оборвана и на остатках не удалось вычленить ничего полезного. Гермиона рванулась к следующей странице, чувствуя, как горло сдавливает нехорошее предчувствие. «…Обещаю любить только тебя и принадлежать только тебе и в жизни и после смерти». После того, как Сесиль закончила свою клятву и кольца скрепили обет, Арктур в то же мгновение взорвался на месте. Очевидцы утверждали, что это случилось из-за Блэка — во время церемонии он случайно изменил слова клятвы и вместо «любить только тебя» сказал «любил только тебя», что являлось неправдой — Арктур до этого состоял в недолгих отношениях с неизвестной волшебницей. После смерти мужа, Сесиль попыталась вступить в интимную связь с другим мужчиной. Хоть кольцо Сесиль и было переплавлено после смерти супруга и продано в виде ритуального кинжала, магия обета, продолжающая действовать даже после смерти, сработала. Тела любовников были найдены на полу дома Сесиль, оба совершенно обнаженные и усыпанные сотней неглубоких порезов. На безымянном пальце женщины было обнаружено серебрянное кольцо в виде змеи». Почти весь последний абзац был перекрыт записями почерком Малфоя. «Обет?», «Ритуал, может сработать», «Клятва». Гермиона взяла последнюю страницу, где заканчивалась глава и на двух сторонах нашелся всего один абзац. Она перечитала его дважды, чтобы не упустить ни одной мелкой детали. «Сейчас такие браки не практикуются из-за высокого риска смертности брачующихся. Слишком многие небрежно относились к обету, веря в вечность и непоколебимость своей любви». Гермиона вздохнула и разложила кусочки пазла на своем столе. Она перечитала все еще раз, выписала все, что посчитала важным на отдельный свиток и спрятала в одной из многочисленных книг. Потом, задумавшись, переоделась ко сну, и долго лежала, глядя в потолок и размышляя о прочитанном. «Если Малфой хочет, чтобы я заключила с ним такой брак, то это же натуральное самоубийство! Нет, возможно, он сможет продумать слова клятвы так, чтобы обойти фразы о «любви», но, Мерлин, это же очень рискованно! Вдруг что-то пойдет не так? Вдруг кольца решат, что я его не достойна? Что наша любовь недостойна обета? Я не хочу закончить как несчастная Сесиль. Неужели нет другого выхода?» Гермиона почувствовала, как ей резко стало нечем дышать. Стены давили, а в груди будто засел жмыр, заполняя своим мехом все внутренности, мешая дышать. Против воли в голове возникло лицо Рона. Старого доброго Рона Уизли, долговязого, веснушчатого верного друга. А что, если она любит его? И обет посчитает ее недостаточно убедительной, когда она произнесет клятву для Драко? Неужели нужно сделать все именно так? Гермиона резко села. Она набросила на себя легкий халат и буквально выбежала из комнаты, погрузившись в душную ночную тьму. Ноги сами несли ее к границе защитного купола, и она остановилась лишь тогда, когда до леса, а значит и границы, оставалось меньше ладони. Хотелось плакать от несправедливости. Почему Драко не сказал этого ей раньше? Зачем скрывал от нее детали церемонии? Боялся, что она откажет? Или думал, что струсит? Гермиона в бессильной ярости ударила по невидимому куполу рукой и выдохнула. Она должна подумать. Что за проклятье заставило Малфоя искать самые странные ритуалы и обеты? Какое проклятье может исчезнуть после свадьбы? Проклятие ли это вообще? Гермиона была уверена, что темная магия не обладает своим рассудком, ее нельзя обмануть какими-то словами. Но что ими можно обмануть? Человеческий разум. Быстро вытерев слезы, Гермиона развернулась и пошла обратно, скользя рукой по барьеру и чувствуя легкое покалывание в пальцах. Малфой же не дурак. Он явно не хотел бы связываться с ней обетом на всю оставшуюся жизнь. Возможно, он придумал обходной путь для своего… ладно, пусть пока это будет «проклятие». Возможно, он составит текст клятвы так, что не запретит им иметь связи на стороне или обет не будет опираться на силу и яркость чувств. Или же… или же Малфой был уверен что Гермиона влюбится в него за эти два месяца. Какая нелепость! Клятва у алтаря должна что-то изменить. Драко в это верит. Значит, дело в магии, заключенной в обете. Возможно, этим обетом он хочет нейтрализовать другой обет. Например, Непреложный обет. «Добровольно отказывается от своей прошлой жизни». Может ли это значить, что после заключения брака он де-факто станет другим? Разве магия, а особенно Древняя магия, похожа на какую-то старушку из бухгалтерии, которой можно подсунуть липовую справку? «Изменюсь и я». Гермиона задумчиво кивнула. Она возьмёт другую фамилию, станет миссис Малфой. Возможно то, что она станет частью семьи Малфоев как-то разрушит проклятье Драко. Но остается один главный вопрос — почему именно она? «Может, это семейное проклятие? Если скажешь «грязнокровка» больше ста раз, вынужден жениться на маглорожденной?» Гермиона нервно хихикнула, представляя, с каким лицом Драко узнал об этом. Если и был лимит оскорблений, Малфой исчерпал его еще на третьем курсе. Гермиона переступила с ноги на ногу, остановившись у спуска к озеру. Жара, даже ночью ощутимая как плотный холщовый мешок, заставляла покрываться неприятным липким потом. Хотелось окунуться или принять душ. А еще лучше и то и то. Гермиона не стала идти наверх, чтобы переодеваться в купальник. Она просто скинула с себя халат и тонкую сорочку, и с разбегу вбежала в воду. Луна серебрила волны озера, разбиваясь на мелкие блики. Гермиона поплыла вперед, продолжая думать о Малфое. Все ее идеи, как она не крутила информацию об обете, сводились к одному вопросу: «Почему я?» Ей казалось, что как только она это узнает, все сразу станет понятным и логичным. Гермиона слабо верила в злобное семейное проклятие. О нем бы знали задолго до начала войны. И Драко, как бы ему не противно было бы, пытался сблизиться раньше. Значит что-то изменилось после начала войны. Но что? В Хогвартсе теперь учились только чистокровные волшебники. Могло ли там произойти что-то, что связало ее с Малфоем? Нет, это маловероятно. В школе ученики держались в стерильной заботе, она была в этом уверена. Гермиона доплыла до границы купола, развернулась и, оттолкнувшись ногами от стенки, поплыла обратно. От ее рук кругами расходились волны по темному озеру. Квакали лягушки, до звона в ушах громко стрекотали сверчки. Гермиона улыбнулась. Если бы не условия нахождения здесь, то она бы посчитала это место раем. Здесь было так спокойно и хорошо. Словно это место было местом из другого мира. Такого, где не было войны и несправедливости. Такого, где она могла бы закончить учебу и приехать в Озёрный край отдохнуть. Она вылезла из воды и потянулась к сорочке. Стряхнула с себя капли, выжала мокрую косу. Наскоро оделась. Уже возвращаясь к главному входу и продолжая раздумывать над обетом, она заметила странное помутнение в воздухе в стороне от Большой сосны, за куполом. Гермиона решила было, что ей это показалось, но воздух снова сжался, пошел рябою. Грейнджер бросилась ближе к проходу, чтобы рассмотреть ночного визитера. «Это Драко? Или… или кто-то, кто разгадал местоположение коттеджа?» О последнем не хотелось даже думать. Гермиона остановилась и до боли в глазах вгляделась перед собой. Через пару десятков секунд, там, где в воздухе сжималось и растягивалось пространство, возникло два тела. Гермиона испуганно отшатнулась, сразу и не признав в парне, держащим у себя на плече кого-то, Драко. Он был весь перепачкан кровью. Малфой поудобнее перехватил того, кого держал на плечах, и на его светлой рубашке еще больше расползлось кровавое пятно. Гермиона скользнула взглядом по кудрявой макушке и ее сердце тревожно сжалось — она узнала Теодора Нотта. Малфой тихо зарычал и рванулся вперед, к Большой сосне. Через мгновение он оказался по эту сторону защитного купола и осторожно уложил Теодора на землю, буквально рухнув рядом. Гермиона бросилась к ним. Драко дернулся, когда она тенью промелькнула у него перед глазами, прищурился и, узнав ее, с облегчением выдохнул. Едва заметно дернулся, распластался на земле и выдавил сквозь зубы: — А я думал, ты уже давно спишь, и мы пройдем незамеченными. — Что случилось? — Гермиона в первую очередь быстро оценила состояние Драко. Он не выглядел раненым. Тогда она принялась за Нотта, рванув на себя его одежду. Вся майка Теодора была пропитана кровью и не поддавалась ее рукам. Гермиона сердито зарычала — если бы у нее была палочка, ей не пришлось бы делать все руками. Но ведь… — Дай свою палочку! — она требовательно потянула руку к лежащему на земле Малфою. Тот колебался лишь секунду. — Ты сможешь ему помочь? — боярышниковая палочка скользнула в руку Гермионы, приятным теплом отдавшись на ладони. Девушка взмахнула рукой, и майка Теодора полностью исчезла, обнажив его тело. У Нотта почти не было левого плеча. Все мышцы будто обглодала какая-то большая собака, разодрав до костей, отсутствовали куски трапециевидной и дельтовидной мышц. Часть кости торчала наружу, едва соединяя руку с туловищем. В мягкой красной плоти Гермиона увидела даже выглянувшую кость ключицы. Плохо. Слишком рядом с артерией. По всему остальному телу то тут то там были рваные раны, но их можно обработать бадьяном до полного заживления, плоть была сохранена. А вот плечо… — Акцио бадьян! — Гермиона взмахнула палочкой и к ней из маленького чулана под лестницей прилетела баночка с раствором. — Что с ним случилось? Она призвала поток чистой воды, обмыла большую рану, чтобы оценить повреждения. Кровь все прибывала и прибывала, стекая тонкими струйками на землю, оставляя черное пятно на земле. Гермиона капнула бадьяном на края раны и глубоко выдохнула, наблюдая, как кровь понемногу сворачивается. Теодор, бледный как привидение, глухо застонал. Тогда она быстро обработала остальные раны, с облегчением замечая, как они затягиваются на глазах. Это были не темные проклятия. Лишь укусы какого-то зверя. «Надеюсь, не ядовитого». — Китайская жующая капуста, — коротко ответил Драко. — Ему нельзя отключаться, — Гермиона похлопала Теодора по щеке. — Потеряно слишком много крови… Акцио крововосполняющее зелье! И он потерял слишком много мышц. Это не залечить бадьяном. Ключица, кажется, сломана. Я… — руки Гермионы дрожали, когда она пыталась откупорить зелье. Драко, уже пришедший в себя и сидевший по другую сторону от Теодора, мягко взял склянку у нее из рук и сам залил своему другу вязкую жидкость в рот. — Мне придется вырастить ему мышцы заново. Я раньше такого не делала, только читала… Мерлин, куда вы вляпались! — Потом расскажу, — Драко поднял взгляд на коттедж. — Я занесу его внутрь на второй этаж. Ты пока посмотри, что тебе понадобится. Бери все что нужно сама знаешь где. — Мне нужна моя палочка, — Гермиона заскрипела зубами от унижения, но выбора не было. — Я не уверена, что у меня все получится с твоей… Пожалуйста. — Хорошо, — внезапно легко согласился он. — На один день. Гермиона ошеломленно кивнула. Но тут же собралась, вспоминая все, что ей может помочь и составляя в уме список необходимого. Драко заклинанием поднял стонущего Теодора в воздух. Нотт изогнулся и дернулся, любое движение причиняло ему невыносимую боль. Отсутствующее левое плечо выглядело жутко, словно кто-то, забавляясь, небрежно впихнул в кровавое месиво человеческую кость. «С кем они так? Орден Феникса? Нет, если бы они сражались с нашими, то Малфой и Нотт были бы уже в Мунго. Мунго лояльно Пожирателям после падения Министерства, и они получают там полное обслуживание. Неужели они добыли крестраж? Но Малфой же говорил «в августе»!» Девушка встрепенулась и бросилась открывать двери, пропуская Малфоя, левитирующего Нотта, вперед. Потом быстрым шагом добралась до шкафчика с зельями, рывком распахнула его и щедро напихала бутыльки в карманы халата, прилипшего к еще мокрому телу. Немного успокоилась — здесь было все необходимое, чтобы в теории вылечить Нотта и сохранить ему руку. Тот, кто составлял запасы зелий для Малфоя, явно знал свое дело. Гермиона поднялась на второй этаж и бросилась к приоткрытой двери одной из пустующих комнат. Там уже были Драко и Теодор. Последний лежал на кровати и сквозь зубы выплевывал самые изощрённые ругательства. Драко, не отрываясь, смотрел на его покалеченную руку. Пальцы уже начинали синеть. — Моя палочка! — Гермиона выхватила ее из рук Малфоя. Чуть не расплакалась, чувствуя знакомое тепло. Она уже и забыла, каково это. Грейнджер быстро создала маленькую тумбочку, куда выставила все необходимые зелья. Присела на кровать рядом с Теодором. Края его раны уже обуглились, словно от огня — бадьян не мог вырастить заново большой кусок тела. Он лишь не давал ему полностью истечь кровью. Гермиона послала пару заклинаний на кость, заставляя трещины срастись. К счастью, с ключицей не было проблем. Теодор замотал головой от боли, дернулся на кровати. Драко прижал его, озабоченно подняв взгляд на Гермиону. Та сочувственно коснулась голой груди Нотта, успокаивая и подбадривая. Самое сложное будет впереди. Она откупорила сразу несколько зелий. Укрепляющий раствор, чтобы ускорить регенерацию тела, Животворящий эликсир, чтобы поддерживать Теодора в сознании, обезболивающее зелье, рябиновый отвар и еще один пузырек бадьяна. К сожалению, обезболивающее она сможет дать Нотту только в конце, после того как убедится, что его рука полностью функционирует. — Десять капель Животворящего эликсира, — скомандовала Гермиона Драко. Тот послушно взял на себя роль ассистента. Грейнджер приободрилась, но по бледному лицу Малфоя поняла, что он совершенный ноль в целительстве. И поэтому так легко передал ей командование. Она сглотнула. Лишь бы не оплошать. Гермиона послала на руку несколько импульсов, проверяя нервные окончания. Те, что были на кончиках пальцев, уже совсем ослабли. Нужно было быстрее восстанавливать нервную систему, или он не сможет пользоваться рукой! Гермиона взмахнула палочкой, очертив в воздухе для себя схему тонких нитей нервов. Подняла из баночки ярко-зеленый кружок рябинового отвара. Часть от него она заставила поплыть в рот Теодору, а другую часть оставила висеть в воздухе. Ей придется выращивать ему нервы заново. И все, что она имеет под рукой — зелья. Ничего не берется из ниоткуда. Чтобы нарастить килограмма три человеческого мяса, ей придется хитрить. Использовать зелья, «тянуть» еще живые части тела друг навстречу другу… Гермиона принялась соединять нервы, как искусный ткач соединял нити для гобелена. Тоненькой струйкой рябиновый отвар тек к плечу Теодора, сияя в свете масляных ламп и превращаясь в темные полоски нервов. — Ты можешь пошевелить пальцами? — Гермиона влила в рот Теодора весь Укрепляющий раствор. Тот что-то едва слышно пробормотал, даже не раскрывая глаз. Гермиона закусила губу. Заклинания говорили ей, что нервы полностью восстановлены. Нужно продолжать и наращивать мышцы, параллельно восстанавливая мелкие сосуды и кровоснабжение. Пока его тело борется и держится, но так он долго не протянет. Обугленные от зелья мышцы пришлось срезать заклинанием. И снова превращать рябиновый отвар в соединительные ткани. Нужно лишь обмануть тело, заставить его регенерировать быстрее. В дело пошел бадьян. Гермиона слой за слоем наращивала плечо Теодора. Ее мутило от большого количества крови, от яркого металлического запаха, застревающего в ноздрях. Нотт почти не стонал и не шевелился, Драко следил за его состоянием и пытался держать в сознании. Наконец, Гермиона закончила. Она капнула бадьяном в последний раз, глядя как на плече вырастает тонкий полупрозрачный слой свежей кожи. Дала Теодору большую дозу обезболивающего и сонного зелья. — Он должен проспать около суток, — сказала она Драко, выходя за дверь. Малфой, бледный и нервный, резко кивнул, запирая комнату. — В понедельник ему нужно идти на работу, так что завтра мы его в любом случае поставим на ноги. — Ему может быть плохо, — с сомнением покачала головой Гермиона. — Нужно время… — Ему и будет плохо, если его не увидят на планерке. Придется потерпеть. Гермиона окинула Малфоя с ног до головы тяжелым взглядом. Вся его светлая рубашка была насквозь пропитана кровью Теодора, и даже платиновые волосы побагровели. Он выглядел уставшим и измученным, как магловский разнорабочий, вернувшимся с третьей смены подряд. Он еле держался на ногах, но упрямо задирал подбородок перед Гермионой, будто если он признает свою усталость, то она точно в него не влюбится. Гермиона фыркнула своим мыслям, вызвав у Драко странное подергивание века. Он устало провел рукой по лицу, стирая мрачное выражение и вымученно улыбнулся: — Я приму у тебя душ? Не хочу шуметь и будить Эмили. Гермиона рассеянно кивнула и посмотрела, как он зашел в комнату, даже не спустившись за сменной одеждой. Она зашла за ним и посмотрела на следы его обуви на темном паркете, ведущие в ванную. Отработанным движением взмахнула рукой, невербальным заклинанием убрав грязь, и застыла. Неверяще перевела взгляд на свою руку. У нее была ее палочка. У нее. Была. Ее. Палочка! Волнение и возбуждение захватили ее, будто и не было тех изматывающих часов, проведенных за лечением Теодора. Пока Малфой не видит, она может попробовать спуститься к Большой сосне, исследовать проход. Вдруг ей удастся ее «взломать»? Или, может попытаться поискать тайник Малфоя? Он точно должен быть где-то на первом этаже, она была уверена! Но Гермиона собрала всю свою волю в кулак и просто села на кровать. Возможно, Малфою нужен повод. Любое ее действие, что он посчитает «неправильным». И она снова лишится своей палочки. Нет, нужно было действовать от обратного, показать, что она уже с ним смирилась, и эти дни, проведенные в одиночестве и уединении сделали из нее послушную овечку. А потом, когда он уснет, тихо проверить столько, сколько сможет. Гермиона просушила свои волосы, еще мокрые после ночного спонтанного заплыва. Приманила из шкафа чистую сухую сорочку и тонкий халат, бросая косые взгляды на дверь в ванную. Оттуда доносился плеск воды, сквозь щели пробивался яркий запах соснового леса — кажется, Малфой щедро добавил в воду ароматизаторов и гелей для душа. Быстро натягивая чистую сорочку, Гермиона почувствовала легкое волнение в груди — а вдруг Малфой сейчас выйдет из ванной и заметит ее полуголой? Сердце забилось быстрее, а руки машинально дернулись вниз — быстрее натянуть одежду. Ну уж нет! Даже если ей придется спать с ним, сейчас светить своим телом перед Малфоем она не намерена. Из ванной донесся странный грохот, будто кто-то неосторожно сбросил все шампуни, стоящие на краю ванной. Гермиона бросилась к двери и в нерешительности замерла. Не может же она просто так ворваться к нему? Он же там абсолютно голый. А вдруг ему нужна помощь? Вдруг она не углядела, и он где-то ранен, а сейчас истекает кровью на полу в ванной? Гермиона чертыхнулась и забарабанила по двери: — Эй, с тобой все в порядке? — А ты уже соскучилась по мне, Грейнджер? — с задержкой донесся ироничный смешок. Гермиона слегка выдохнула. Если есть силы на шуточки, значит живой. А если и ранен, то только душевно. — Нет, просто беспокоюсь, чтобы ты не вылил все шампуни на свою белобрысую башку! — рыкнула она и, резко развернувшись и отойдя от двери ванной, без сил упала на кровать. Нервное напряжение, еще сидящее где-то в сердце, требовало выхода, пусть даже и в виде острот. — Сколько галлеонов в месяц ты тратишь на свою прическу? Двадцать, сорок? — О, я трачу столько, что Уизли бы галстуком удавился от зависти! — донеслось из-за двери. — О-о-о, замечательно! — Гермиона скривилась. — Мы оскорбляем моих друзей, так? А почему не меня? Давай, скажи какие у меня неухоженные волосы! Съязви что-нибудь о моей внешности, да позаковыристее! Дверь рывком отворилась и из ванной вышел Малфой. Светлые влажные волосы были зачесаны назад, из-за чего его длинное лицо казалось еще более вытянутым. Темные тени еще больше выделяли острые скулы, делая его лицо уж слишком изнеможденным. А вот тело Малфоя… Гермиона поперхнулась от неожиданности. На нем было всего одно белое махровое полотенце, обернутое вокруг бедер, так что она могла рассмотреть все в деталях. Подтянутый худощавый торс, четкая линия плеч и… Гермиона отвела взгляд, смущаясь неприлично долго смотреть на уж слишком подозрительно подтянутое тело Малфоя. Он не выглядел как человек, не знающий, что такое спорт. А квиддич… Гермиона задумалась, мог ли квиддич поспособствовать появлению мышц, и решила, что следовало бы спросить такое у Гарри — тот никогда не отличался атлетическим телосложением, больше склоняясь к худощавому. Гермиона перевела взгляд обратно, стараясь смотреть только в его холодные серые глаза, и уже придумывая новую колкость в ответ. Ее взгляд зацепился за светлую деталь — шея Драко была плотно обмотана широким бинтом, скрывающим кожу. Гермиона невольно подалась вперед. Желание посмотреть, что под бинтом, боролось с ужасом ожидания, что она может там увидеть. Драко, заметив ее взгляд, поднес руку к шее, скрывая часть бинта. — Я не хотел задеть твое самолюбие, — медленно произнес он. Гермиона громко фыркнула, прогоняя все лишние мысли. Нужно было сосредоточиться на главном. — Я жду объяснений, Малфой! Что с вами случилось? Почему Теодора покусала китайская жующая капуста? Вы решили ограбить магические теплицы? Вы не справились с обычным волшебным растением? Он дернул уголком рта, словно сдерживался от нервного смешка, подошёл к кровати и взглянул на нее сверху вниз. — Могу я сесть? Гермиона дернула ногой, отодвинувшись на край кровати. Приглашающим жестом указала на противоположный край, рукой очерчивая допустимую территорию. Это было глупо, но находиться рядом с голым Драко ей было некомфортно. Как будто он мог наброситься на нее. Гермиона сглотнула. Какая глупость! Нужно думать о действительно важных вещах. «Нужно спросить его об обете». Но вместо этого она тихо пробормотала: — Что будем делать с Теодором? Не уверена, что я смогла полностью вылечить его. — Утром я вызову целителя Барлоу под предлогом того, что мне стало хуже, — Драко, не торопясь сесть, задумчиво коснулся своей повязки на шее, словно то, что было под ней, давило на него. — И, когда он придет, попрошу заодно глянуть Теодора. Гермиона кивнула, принимая такой ответ, и скрестила руки на груди, с вызовом глядя на Драко. — Тогда я жду объяснений. Зачем вы рисковали? Это же было не ради крестражей, я права? Драко отрицательно покачал головой. Провел рукой по шее, вытянул тонкую ниточку бинта, скомкал ее между пальцев. Прикрыл глаза, словно ему было трудно вспоминать о случившемся. Гермиона решила было, что он проигнорировал ее вопрос и как обычно уйдет от ответа, но он начал говорить. — То оборотное зелье, что достал Теодор, было испорчено, — его голос звучал отрешенно, но в глазах скользила невероятная злость. Он смотрел не на Гермиону, а в сторону треугольного окна, за которым едва серело летнее утро нового дня. — Оно было испорчено, но испорчено искусно. Никто из нас ничего не заподозрил. Ни я, ни даже… — он фыркнул, — ты. И когда ты его выпила, оно начало растворять тебя изнутри. Повезло… — Драко сглотнул. От былой язвительности не осталось и следа. — Повезло, что твоя интоксикация начала действовать раньше. И не все успело… иначе было бы совсем поздно. — Я не помню, чтобы мне было совсем уж плохо, — смущенно пробормотала Гермиона. — Утром я чувствовала себя прекрасно! Драко дернул уголком губ, его глаза смягчились а сам стал похож на школьника, который гордится сложным школьным проектом или СОВ, сданным на «Превосходно». — Это потому что я залил в тебя кучу рвотного, исцеляющего и восстанавливающего зелья. А еще потратил целый безоар. Гермиона невольно охнула. Подтянула колени к груди, обхватив их и уставившись в одну точку перед собой. Вот почему утром она себя хорошо чувствовала и не было даже намека на ужасное ночное состояние! Но она никогда не испытывала на себе интоксикации от оборотного зелья, откуда ей было знать, как это ощущается? Драко вздохнул. Его пальцы едва заметно дернулись и он чуть дернулся вперед, словно хотел дотронуться до нее, но передумал. Вместо этого он лишь уперся ладонью в край кровати и заглянул в глаза Гермионе. В нем была несвойственная ему усталость. И, как показалось Гермионе, странная мольба. Она отвела взгляд. Должно быть, она должна поблагодарить Малфоя за спасение, но в голове крутились строки прочитанного из книги о магических обетах, и слова сами застревали в горле. Драко задумчиво пошевелил губами, сомневаясь, верно, стоит ли говорить дальше. — Я все еще не понимаю, как испорченное зелье связано с ранением Нотта, — Гермиона задумчиво постучала палочкой по колену. Привычный инструмент казался чем-то успокаивающим посреди ночной суеты. У нее до сих пор дрожали руки, а перед глазами стояло раскуроченное плечо Теодора. Гермиона сглотнула. — Нам нужно было поговорить с продавцом, — Драко злобно усмехнулся и сжал и разжал пальцы в кулак. — Сказать спасибо за такой прекрасный… товар. Тео искал его две недели по всему Косому переулку. — Вы его убили? — Гермиона вздрогнула. — Он не виноват, он думал, что борется против Пожирателей! — Идиот он, — сквозь зубы злобно выплюнул Малфой. — Мы просто хотели поговорить. По-дружески предупредить. Если бы от его зелья пострадал хоть один Пожиратель или работник Министерства, смерть показалась бы ему лучшим из возможных исходов! Ему повезло, что сдай мы его в Министерство, пришлось бы объяснять, зачем нам понадобилось зелье. Он не стал бы утаивать такое. — Вы нашли его? Почему-то Гермиона вспомнила Наземникуса Флетчера, но вряд ли Наземникус был еще жив. — Да. Крысеныш устроил себе целую подпольную лабораторию. Бодяжил зелья, кстати, не он. Этот «гений» только перепродавал. Я не уверен, что зелье испортил он, а не кто-то из его поставщиков. Так что пока стоило оставить его в живых, чтобы разузнать больше деталей. — Кто бы это ни был, он сопротивлялся власти Темного Лорда, — пробормотала Гермиона. Мысль о том, что она могла умереть, нерационально засела в голове. Ей было очень неприятно быть у Малфоя в долгу. — Он сопротивлялся и нам, — Драко медленно лег поперек кровати, ощупывая горло и морщась. Его голое плечо коснулось пальцев ног Гермионы, и от одного только этого касания ее словно молнией пронзило, сотней иголок пробежав по телу до висков. Она резко отдернула ноги, еще больше съеживаясь на своей части кровати. — Думал, что мы пришли мстить за умершего товарища. Бросил в нас парочкой заклинаний, выпустил акромантула и перевернул целый ящик китайской жующей капусты… — Малфой хмыкнул. — Тео хороший боец, но не идеальный. Я решил, что он сможет выстоять против зелени и, бросив его одного, убежал вперед. И пока он отбивался от жрущей его капусты, я уже догнал мерзавца и подробно объяснил, что будет с ним в следующий раз. — Как ты объяснил? — Гермиона прерывисто выдохнула. Хоть она и старалась думать только о деле, все ее внимание было приковано к полуголому Драко, лежащему на ее кровати. На его плечах и груди еще блестели капельки воды, скатывались и расплывались мокрыми пятнами на светлом покрывале. Широкие плечи, крепкие руки, подтянутые мышцы пресса, собирающиеся в кубики и пропадающие где-то под небрежно наброшенным полотенцем. Ее взгляд дольше чем следовало задержался на узле полотенца, будто она боялась за его целостность, и осеклась Гермиона лишь тогда, когда Малфой повернул голову в ее сторону. Она сглотнула, откашлялась и, стараясь не замечать насмешливого взгляда, повторила свой вопрос. — Доходчиво и понятно, — отрезал Малфой. Он не стал уточнять подробности, а Гермиона и не спрашивала. Они оба помолчали и, заметив, что Драко начал засыпать, девушка откашлялась. — Что? — Малфой приоткрыл один глаз. — Я прочитала твое письмо и страницы из книги… — начала Гермиона, чувствуя, как по телу пробегает неприятная дрожь. — Какие страницы? — он резко сел. Гермиона удивлённо приподняла брови и достала из-под подушки конверт, куда сложила письмо Малфоя. Тот вырвал у нее из рук письмо и суетливо разбросал отрывки. Тяжело вздохнул и едва слышно пробормотал: «Ох, мама…» — Что? — Гермиона сделала вид, что не расслышала. — Ничего, — Малфой одним движением палочки беспощадно сжег все записи. Гермиона порадовалась, что успела переписать себе самое важное. — Ты, наверное, ждешь объяснений? — Хотелось бы. Драко ухмыльнулся. — Их не будет. — Но обет… — Я все подготовлю. Тебе ничего не грозит, — тихо сказал Малфой, глядя в сторону. Гермиона сама не понимая зачем попыталась дотронуться до его плеча, но тот отшатнулся от ее руки, как от огня. — Там говорилось, что многие умирали после заключения обета. Драко вздернул подбородок. — Глупые, ничего не соображающие самодовольные идиоты. Гермиона опалила его гневным взглядом. — И ты все еще не хочешь объяснить мне в чем дело, что с твоей шеей и на кой черт я вообще сдалась тебе? — Все верно, Грейнджер. Какие-то проблемы? — он ухмыльнулся. — О, нет, все в порядке, — она взмахнула руками и тут же пристыдила себя за импульсивность. — Я лишь хочу знать, — чуть тише добавила она. — Из-за чего я умру. — Ты не умрешь, Грейнджер, я обещал защищать тебя. И я сделаю это любыми доступными мне средствами, — Драко снова устало растянулся на кровати. — Но все объяснить я пока что не могу, уж извини меня. Это письмо отправил не я. Извини, — из его губ это прозвучало слишком чужеродно, словно и не Драко сказал это. — Если тебе станет легче, забудь об этом. — А я думала, ты решил быть более честным со мной, — вздохнула Гермиона. — Увы, — Малфой потер глаза. — Что-то еще? Я дико хочу спать. Гермиона повертела в руках палочку и приманила к себе свиток с недавними записями о крестражах и с цитатами из книг о магических артефактах. Она коротко выложила Малфою свои предположения на счет Когтевран и высказала предположение, что Серая дама может что-то знать о местонахождении диадемы или чего-нибудь, принадлежащего основательницы одного из хогвартских факультетов. Драко слушал ее внимательно, не перебивая, только изредка проводя пальцами по своим волосам и дотрагиваясь до повязки на шее. То, что было под ней, скорее всего до безумия беспокоило и терзало Малфоя, но он не спешил жаловаться. Гермиона то и дело бросала на него косые взгляды, но спрашивать не стала — ясно же, что Драко как обычно не поделится. Возможно, он решил, что если она увидит его проклятие, то не сможет влюбиться в него? От этой мысли Гермиона едва ли не рассмеялась вслух, вовремя сдержавшись. Малфой дослушал ее до конца и задумчиво кивнул. Потом сел на кровати и, не слушая возражений, выхватил из рук Гермионы свиток. Гермиона попыталась возразить, махнула руками, случайно задев его голую грудь и испуганно, словно он мог укусить, одернула руку. Драко даже не обратил на это внимания, он лишь нахмурился, перечитывая ее быстрые заметки. Почерк у Гермионы был под стать родителям-врачам — размашистый, иногда пропускающий буквы или превращающий их в нечитаемые символы. Но Малфой на удивление хорошо разбирался в них, всего лишь два раза уточнив особо неразборчивые места. — Я поговорю со Снейпом, — сказал он после долгого молчания. — Твои выводы весьма логичны. Посмотрим, сможет ли он разговорить Серую даму. — Он все еще директор Хогвартса? Малфой утвердительно кивнул, исподлобья глядя на нее. Гермиона неуютно поежилась — его взгляд чрезмерно давил, заставляя чувствовать себя неловко. Будто он ждал от нее чего-то, чего-то, что могла сделать только она. Гермиона отогнала от себя эти мысли, и сосредоточилась на мягком пергаменте в своих руках. Она наскоро сделала копию заметок, заколдовала и вручила ее Драко. Малфой с интересом уставился на плавающие по свитку буквы, собирающиеся в полнейшую ерунду. — Когда нужно будет, чтобы оно вернуло первоначальный вид, скажи «Debito tempore» и коснись три раза левого верхнего угла свитка. Обратно заколдовать уже не выйдет, просто сожги. — Хорошо, — Драко свернул свиток и отложил его в сторону. Посмотрел на Гермиону и ухмыльнулся. — Сегодня я сплю у тебя. Должен же я, как и обещал, оценить твою кровать по достоинству? Раз моя пришлась тебе не по вкусу. — Вот еще! — Гермиона неожиданно для самой себя покрылась ярким румянцем, а ее губы истерично дрогнули. — Ты голый, — она ткнула в полотенце на его бедрах, — это раз. И где мне спать? Это два. — В коттедже множество кроватей, Грейнджер, выбирай любую, — насмешливо ответил Малфой, парируя ее же отговоркой, а сам он тем временем уже бесцеремонно растянулся рядом с ней, нагло забрав себе ее подушку. — Я жутко устал, чтобы плестись еще и вниз, в свою дико неудобную кровать. — Тебя не смущает, что на тебе даже белья нет? — Гермиона вскочила, чувствуя странную дрожь во всем теле. Как-то не так она себе представляла первую ночь, когда ей придется спать с Малфоем. Драко что-то сонно пробормотал и одним взмахом закутался в покрывало с головой. Через минуту на пол полетело его белое полотенце, и воображение Гермионы живо дорисовало картину полностью обнаженного Малфоя, растянувшегося на ЕЕ кровати. В области паха мозг, стесняясь, нарисовал туманное облачко, но даже этого было достаточно, чтобы издевательски подкинуть Гермионе пищу для ума. Она задохнулась, борясь со смущением, и вылетела из комнаты, пробормотав только имя Нотта. Драко согласно пробурчал что-то ей в ответ. Коридор был будто первый глоток зимнего воздуха после душной финской бани. Гермиона застыла в коридоре, вся покрытая испариной, вцепившись в косяк двери, тщетно пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. «Не может быть. Этого не может быть. Я не могу… хотеть Малфоя. Только не это!» Гермиона замотала головой, сердясь на саму себя, и сделала несколько глубоких вдохов. «Просто… это просто жара и недосып. Мне нужно поспать и все пройдет. Мерещится… всякое». Повторяя это себе как мантру, Гермиона почти успокоилась. Она осмотрела себя и только сейчас сообразила, что все это время была одета в легкий халатик и шелковую сорочку, хоть и уместные ко сну, но смотрящиеся на ней довольно провокационно. Она слегка выдохнула. Возможно, дело было именно в этом! Драко увидел ее наряд, воспринял это как некий прогресс в «соблазнении Грейнджер» и попытался сделать свой вид соответствующе-вызывающим. Она мотнула головой, прогоняя образ полуголого Малфоя. Глупо. Полностью успокоившись и приведя мысли в порядок, Гермиона на цыпочках вошла в комнату к Теодору. Тот уже давно спал, под огромной дозой обезболивающих и снотворных зелий. Плечо в том месте, которое восстанавливала Гермиона, еще светилось призрачным зеленоватым светом, отражаясь и бликуя на мутных баночках из-под зелий. Организм продолжал излечиваться и активно наращивать мышцы и соединительные ткани. Гермиона послала пару простых импульсов, проверяя нервные окончания и облегченно выдохнула — до всех пальцев разряды магии доходили без проблем. Если Теодора посмотрит еще и настоящий целитель, у него будут все шансы сохранить руку здоровой. Посидев еще около часа рядом с Ноттом и слушая его размеренное дыхание, Гермиона спустилась на первый этаж и завернула в гостиную. Она была жутко вымотана и все, чего ей сейчас хотелось — хорошенько выспаться. Сегодняшняя ночь была богата на события, и даже радость от возвращения палочки утонула в безумном водовороте страхов и переживаний. А еще из головы не выходил Малфой и его повязка на шее. Хотелось уже узнать о том, что за проклятие поразило Драко, но он так просто ей не ответит. Он будет до последнего отрицать любые ее догадки, лишь бы не рассказать правду. Почему-то он боялся раскрытия сути своей проблемы так сильно, что это походило на паранойю. Гермиона свернулась калачиком на широком диване, глядя на яркие пятна солнца на досчатом полу. И, хоть она была выжата донельзя, Морфей не торопился принять ее в свои объятья, заставляя мучиться и по сотне раз прокручивать в голове недавние разговоры. Гермиона почти провалилась в сон, когда ее руку, сжимающую палочку, будто иглой пронзило осознание — это ее шанс! Шанс найти тайник Малфоя, пока он спит. После тяжёлой ночи он вряд ли скоро проснется, а Гермиона будет максимально осторожна, чтобы не задеть никаких охранных заклинаний. Осознание громом прокатилось по мыслям, стирая любой намек на дрему или усталость. Гермиона резко села, сжимая палочку до боли в пальцах. Пока Драко спит. Пока никто не может ее остановить. Пока у нее есть палочка. Она должна найти его тайник. Гермиона вскочила и, не чувствуя ног, бросилась проверять гостиную. Сердце отплясывало на ребрах, рискуя вылететь через рот. В ушах шумело море, в висках давило от страха: быстрее, быстрее! Гермиона проверила все углы, вызывая заклинание, обнаруживающее тайные проходы. Проверила углы и камин, все книжные полки. Магией отодвинула мебель. Но нет. Все напрасно. Гостиная чиста. Коридор чист. Столовая и кухня чисты. Подвал чист. Комната Эмили? Гермиона застыла в нерешительности, в последний момент задержав руку над ручкой от двери Гойл. Нет. Малфой бы не стал делать свой тайник в комнате Гойл. Он бы спрятал его… в своей комнате! Гермиона осторожно проверила комнату на охранные заклинания. Чисто. Ничто не скажет Драко, что она была здесь. Вообще не похоже, чтобы он как-то охранял эту комнату. Она была такой же, как и другие. Ни следа магии. Ошиблась? Но нужно проверить, чтобы знать точно. «Быстрее. Найти. Узнать. Понять», — мысли перемешались в голове яркими красками, расплылись чернильными пятнами. Гермиона вошла, встала в центр комнаты и едва слышно прошептала: — Диссендиум! Прямо под ее ногами пространство забурлило, снимая защитный слой. То, что казалось раньше обычным паркетом, превратилось в каменную дорожку, ведущую к пустой стене. В ней, под напором заклятия, вырисовывалась широкая дубовая дверь с проржавевшими от времени металлическими пластинами. Ручкой к ней служило широкое кольцо, целиком отлитое из тяжелого металла. Дверь в тайник казалась вырванной из странного средневекового замка, словно тут обосновался сам Мерлин и открыл свою алхимическую лабораторию. Так странно и нелепо посреди современной комнаты. Прямо как и старые печи на кухне. Гермиона, как завороженная, сделала шаг вперед. Мистический флер после применения заклинания спал, и теперь вся комната была залита ярким утренним светом. С улицы доносилось щебетание птиц и далекий, едва слышный, шум озера Уиндермир. Девушка потянулась к кольцу, но в последний момент отдернула руку. Она снова послала поисковой импульс, на случай охранных заклинаний. Ничего. «Странно, — подумала Гермиона, хмурясь. — Малфой так боялся за свой тайник, но не оставил даже банального уведомляющего заклинания. Лучше мне пока не трогать дверь, возможно, я что-то не заметила. Что если…» Не успела она подумать о том, чтобы внимательнее осмотреть дорожку из камня, как дверь в тайник отворилась сама собой. Она медленно, но абсолютно бесшумно, провернулась на петлях, приглашая войти и узнать наконец, что так долго было в тени. Грейнджер нерешительно подошла ближе и заглянула в тёмный проём. Но вместо комнаты Гермиона увидела еще одну дверь. На ней, красным контуром вокруг ручки, бегало охранное заклинание. Гермиона знала такие. Они будут требовать пароль, а пароль она не знала. Даже с палочкой она не сможет быстро взломать дверь. Девушка разочарованно отступила назад. Адреналин шел на спад, возвращая обычную усталость и пустоту в голове. Следовало закрыть все и отправиться вздремнуть. Гермиона кивнула своим мыслям, радуясь, что хотя бы немного продвинулась в исследовании секретов Малфоя. Но не успела она взмахнуть палочкой, чтобы заставить проход закрыиься, как за ее спиной кто-то громко кашлянул. Грейнджер дернулась и, развернувшись, выставила палочку перед собой. Острый наконечник уперся прямо в голую грудь Малфоя, едва укрытого все тем же злосчастным покрывалом. Он смотрел на нее так, что Гермионе резко стало стыдно от собственных поступков. В его обезоруживающе ледяных глазах было столько боли, что Гермионе хотелось тут же признаться ему во всех грехах и извиниться, лишь бы не… — Ты читала сказку о Синей Бороде, Грейнджер? — размеренно сказал он. Словно профессор на занятии, собирающийся рассказать забавную историю по теме урока. Малфоя, казалось, даже солнце, освещающее всю комнату, избегало, оставив его в невесть откуда взявшейся тени. Он сейчас казался таким бледным, просто до безумия бледным, словно был смертельно болен, что, наверное, было не так и далеко от правды. Гермиона сглотнула и опустила руку с палочкой, отвела взгляд. — Он привез новую жену к себе в дом. Она жила как королева, в достатке и вседозволенности. Только одного просил Синяя Борода — не открывай одну единственную дверь, — чеканя каждое слово сказал Драко. Он отстранил Гермиону от прохода и захлопнул дверь в тайник, пробормотал заклинание. Дверь медленно растворилась в воздухе, возвращая комнате ее привычный вид. — Но его жене не сиделось на месте, и она пошла открывать именно одну единственную, Салазар ее побери, дверь. — Ты держишь там трупы своих прошлых жен? — попыталась дерзить Гермиона, но вышло плохо. Она и сама понимала, как некрасиво поступила. «Но Малфой не оставил мне выбора». — Если бы, — хмыкнул Драко и провел рукой по лицу. Покрывало, в которое он был до сих пор закутан, придавало ему внешнее сходство с античной статуей филосова, и в голове у Гермионы невольно всплыли строки одного из них. — Неисследованная жизнь не стоит того, чтобы жить. Драко Малфой дернул уголком губ в едва заметной улыбке, понимая цитату и вступая в словесную дуэль: — Je voudrais mourir par curiosité, — он отвел взгляд, и едва слышно добавил. — Mais je mourrai d'amour… Гермиона вздрогнула, словно его слова были не безобидной дополненной цитатой, а признанием. Возможно, это было загадкой, которую стоило разгадать в первую очередь. А, может, Драко лишь в который раз издевался над ней, выдавая лишь мутные фразы и непонятные слова. — Ты разочаровала меня, Грейнджер, — медленно сказал он. — Твоя отвага граничит с глупостью и переходит все мыслимые границы. Однажды твоя принадлежность факультету недальновидных смельчаков погубит тебя. — Лучше умереть свободной, чем жить рабыней, — Гермиона встретила его взгляд, испещренный злобой, как старый бывалый хищник встречал конкурента за добычу. На душе тяжким грузом висело смущение и стыд, но она не готова была признавать их и лишь запихнула подальше, открестившись от чувств. — Я лишь хочу узнать, что с тобой случилось, Малфой. — После того, как все получится, я расскажу тебе, — Драко требовательно протянул руку. — А пока, твоя палочка снова вернется ко мне. Не заставляй отбирать ее силой, — быстро сказал он, увидев в ее взгляде, брошенном на собственные руки, сомнение. — Сейчас не могу верить тебе на слово, уж извини. — Я не клялась не искать твоих скрытых тайников, — медленно проговорила Гермиона, с ненавистью скользя взглядом по Драко и уже не чувствуя того, что она буквально пару часов назад не могла выгнать из своей головы. — Я лишь клялась, что не буду убивать тебя. — То, что находится внутри, буквально убьет меня, если это увидишь ты, — Драко выдернул палочку из ее рук и, прокрутив в пальцах, горько усмехнулся: — А ведь я все еще надеюсь завоевать тебя, Грейнджер. Но уже начинаю об этом жалеть.