« — У нас это в крови.
— Кровь ведьмы! Это очень интересная мысль. Кровь ведьмы, кровь художника,
кровь пекаря. Это власть, данная нам непонятно кем. Это изумительно, даже если и
доставляет неприятности.»
Из разговора Кики и Урсулы, «Служба доставки Кики» («Кики маленькая ведьма»).
Искатели приключений покидали Грот Утопленника с мрачным видом и такими же мрачными мыслями. Им пришлось убить всех, кто находился в этой пещере, даже Синдинга, которому хотели помочь.
«Интересно, все даэдра такие же сволочи, как этот Хирсин, или среди них есть хоть кто-то нормальный?» — размышляла Лира, спускаясь по широкой тропе, вокруг которой уже были благополучно собраны все цветы, к мощёной дороге.
— Не знаю, как ты, Лира, а меня как-то не тянет снова переваливать через эти горы и карабкаться по скалам, — поделился мыслями Свен, — зато я видел неподалёку какую-то пещеру, и через неё шёл хороший сквозняк.
— Ты предлагаешь пройти под горой? — догадалась бретонка, — хорошая идея, но надеюсь, в этой пещере нам не попадётся никаких драугров, бандитов или ходячих жиров.
— В смысле, троллей? — теперь уже настала очередь Свена угадывать.
— Их самых. Думаю, ты тоже не горишь желанием драться ещё с одним.
Наконец, пройдя ещё немного на восток, драконорожденная со своим спутником остановились у непримечательной пещеры, через которую постоянно шёл поток ветра. Неподалёку Солнце выбеливало скелет мамонта, где-то валялось поваленное дерево, а позади остались многочисленные уступы, камни и щебень. То ли вечным покоем, то ли давно прошедшей опасностью, то ли умиротворением веяло от этого пришедшего в запустение тихого местечка, согреваемого ласковым и по-летнему тёплым Солнцем.
— Свен, по пути к этой твоей пещере дремора ногу сломит! — пожаловалась чародейка, отряхиваясь у входа в пещеру. Девушке не повезло пару раз поскользнуться, из-за чего ещё больше испачкала уже не вполне чистую после событий с Синдингом мантию.
Вспоминать про Синдинга было не то, чтобы неприятно, — скорее это было жутко неприятно и даже более того; ощущения были такие, словно девушка оказалась втянута в какую-то кровавую и странную историю без каких-либо на то причин, просто потому, что она могла оказаться в это втянута. Ну, или кто-то втянул её просто потому, что была возможность — и он втянул её в свою игру, повинуясь сиюминутному порыву и даже сам понятия не имея, для чего ему всё это было нужно.
По примеру Хирсина все даэдра стали казаться чародейке чем-то вроде неразумных злых и могущественных детей, которые вредят всем, кроме самих себя, обладая каким-то животным инстинктом самосохранения, просто потому, что они могли это сделать, — и в большинстве случаев действуя совершенно бездумно. В общем, букет насыщенности, скажем так, негативных эмоций, оставшихся после всех этих событий, были такой выдержанности и крепости, словно это была старая и замшелая от прошедших столетий бутыль с каким-то редким и чрезвычайно крепким спиртным, только вряд ли нашёлся бы хоть какой-то желающий откупорить
лампу с джинном бутыль и попробовать её таинственное содержимое. Или нашлись бы? Даэропоклонников всегда можно было найти, — даже тогда, когда их никто и не искал, хоть в Скайриме, хоть в Сиродиле. Интересно, чего же даэдра могли дать такого ценного смертным, которые имели неосторожность пойти с ними на контакт и даже заключить с ними сделку?
— Зато тут много ингредиентов, и ёлки красивые. Самое то для охотника, чтобы устроить привал. — бодро объявил норд, снимая со спины рюкзак и начиная собирать хворост для костра.
Непонятно было, правда, какое значение имели ёлки в очередном путешествии, которое ждало двух искателей приключений и, по факту, то ли плавно и незаметно продолжилось, то ли началось, незаметно, коварно и плавно появившись из предыдущего, — но бретонка посмотрела на эти самые упомянутые Свеном ели так, словно те или что-то скрывали, или могли помочь каким-то ценным советом, или могли открыть какую-то тайну.
Вполне ожидаемо, деревья промолчали.
«Интересно, для скольких людей эти ёлки стали последним, что они увидели перед смертью?» — подумала бретонка, глядя под ноги.
Собственно, в другой ситуации в этом вопросе не было бы ничего такого особенного или необычного, — ведь деревья живут намного дольше людей. Другое дело, из-за чего именно наступила эта смерть — и когда.
Тут Лире вспомнилось недавнее предупреждение от какого-то стражника в Вайтране: «Если будешь охотиться, держись подальше от Ноголомного провала. Это к юго-востоку отсюда.» А следом пришло какое-то странное подозрение — дорога к пещере действительно заслуживала титула ноголомной, но, заметив вдалеке громаду Драконьего Предела и сверившись с картой, бретонка вздохнула с облегчением: она сейчас находилась к юго-западу от Вайтрана. Почему-то факт географической близости к Вайтрану ещё вызывало у неё ощущение безопасности, даже несмотря на то, сколько бандитских лагерей находилось в непосредсвенной близости от города, — да и просто нежелательные встречи преотменно случались и в степи на фоне возвышающегося Драконьего Предела, кажущегося совсем близко.
А ещё — внимание чародейки привлекли свинцово-серые слоистые облака, затянувшие небо. Свежело, и казалось, что резко наступил вечер.
— Свен давай лучше пойдём в пещеру, по-моему, близится ливень. — предложила девушка. Почему-то у бретонки было неприятное ощущение, что в вампирской броне этот дождь будет особенно неприятным — ведь доспех совершенно не закрывал верхние половинки её грудей, которые, как и положено, сильно выдавались вперёд и собрали бы всю воду.
— А было бы интересно посмотреть, как капли дождя будут падать на… ну, на тебя. — Свен как-то хитро улыбнулся и, кажется, догадался, о чём подумала его спутница.
— Свен, мне казалось, ты старше, и уже знаешь, как люди под дождём мокнут. — пошутила бретонка, заканчивая сбор соцветий пушицы — Я бы поняла, если бы была каджиткой, сама никогда не видела их мокрыми, но я бретонка. Брось уже этот хворост, пошли в пещеру!
Сама чародейка никогда ещё не видела мокрых каджитов, — но почему-то знала, что вряд ли зрелище мокрой кошки должно было быть таким уж смешным или весёлым… прежде всего для самого кошака. Кошки ведь воду не любят — или к каджитам это правило уже не относилось?
Спустившись по припорошённому снегом и на удивление удобному туннелю, Лира остановилась перед древней нордской жаровней. Интересно, кто поддерживал в ней огонь? Вряд ли сами драуры, даже после смерти сохранившие тягу к теплу и любовь к уюту. Хотя… бутылки с элем или мёдом здесь тоже иногда встречались, и не так уж и редко.
— Нордские развалины… Враги — или, может, сокровища? — вопросил Свен из-за спины девушки.
— Думаю, и то, и другое. — мрачно заметила Лира, готовя заклинание огненных стрел.
— Тогда, может, пойдём через перевал? — с некоторой надеждой предложил юноша. — Так будет безопаснее.
— Чтобы я мёрзла и мокла, а ты смотрел, как о мою грудь ударяются капли воды? — чародейке такая мысль совершенно не понравилась — Нет уж, лучше будет гонять драугров.
«Насколько мне известно, они уже ни на кого не заглядываются. — подумала она — Правда, с ними проблемы другого рода, но за те сотни лет, которые они здесь пролежали, они, наверное, уже всё забыли, в силу своего возраста. Во всяком случае, пошлые драугры мне ещё ни разу не попадались.»
В тот же момент девушка поняла, что то, что происходит с женской грудью, когда она мокнет в холодной воде и особенно мёрзнет, может стать заметным, — если тонкая ткань вампирской брони окажется тоньше допустимого, — то один не в меру любопытный и чересчур любящий красоту женского тела бард увидит это тоже. Интересно, как с таким безобразием боролись вампирши — или у них, учитывая некоторые особенности анатомии, такого просто никогда не возникало? Сама Лира хорошо знала, что в таких случаях груди набухают, причём чётко обозначаются и твердеют соски, — но меньше всего ей хотелось, чтобы они так отвердели и проступили под вампирской бронёй. Потому что Свен обязательно прокомментирует этот момент, — не он будет, если промолчит, это уж точно.
Обругав вполголоса вампиров, троллей и драугров, бретонка достала висевший у пояса кошель для ингредиентов, уже наполовину полный, а потому распространяющий характерный запах подсыхающих трав и цветов, собранных ранее, и стала высматривать возможные ингредиенты, время от времени бросая незаметные взгляды на свою броню, вернее, на её «проблемную часть». Нет, надо будет обязательно сделать себе нормальную броню, через которую ничего не будет просвечивать или проступать, — ну, и эльфийская броня ей тоже не подойдёт, опять же из-за Свена, неумеренно обуреваемого красотой женской брони и того, что именно, на его взгляд, она должна была подчёркивать.
Но после первого поворота, когда Лира срезала с каменной арки бородатый мох, даже Свен перестал сожалеть о том, что пошёл через Ноголомный провал. Несколько колонн вздымались высоко вверх, а из пролома наверху падал свет, в котором висящие над сводами сосульки блестели и переливались, подобно драгоценным камням. По краям каменных склонов, через потрескавшиеся плиты пробивались папоротники, далеко, на противоположном краю, зеленели молодые ёлочки, а впереди, над постаментом, сверкали молнии.
— Во имя Девяти! — выдохнул Свен, поняв, через какое красивое место они с Лирой решили пройти. — Лира, а ты не знаешь, что там за молнии?
— Кажется, знаю, — бретонка кивнула и подготовила заклинание огненной стрелы, — Свен, отойди, я сейчас разберусь.
Девушка попыталась выпустить заклинание в центр источника молний, но ничего не произошло. Ещё несколько стрел — искры по-прежнему сверкали над постаментом, а у бретонки уже начала болеть голова. Девушка не решалась подойти ближе, но у неё оставался ещё один план действий…
Лира набрала воздуха, вспомнила про значение выученного ей на Ветреном Пие слова силы и прокричала «FUS» в сторону молний. В одно мгновение все разряды пропали, оставив только пустой постамент.
— И что это было? — недоумённо спросил норд, осторожно спускаясь по лестнице.
— Сейчас покажу, — Лира обогнала своего напарника и обогнула постамент, ища на земле небольшой бледно-фиолетовый кристалл.
Камень оказался примерно в трёх метрах от своего прежнего места и теперь уже не представлял угрозы. И хотя впереди уже раздавался подозрительный и знакомый по Залу Мёртвых скрип, чародейка изящно подхватила валяющийся на полу и не представляющий опасности минерал, выпрямилась и развернулась к своему спутнику.
— Вот этот камень душ и вызывал молнии, — объявила бретонка, — но теперь он не опасен, можно спокойно… ой-ёй!
Скрип костей теперь раздавался совсем рядом. Девушка резко развернулась… и увидела прямо перед собой светящиеся в пустых глазницах синие огоньки. Похоже, к ней незаметно подкрался целый скелет.
К счастью, рефлексы сработали раньше, чем наступил шок — бретонка молниеносно запустила огненную стрелу в оживший экспонат анатомической выставки и отскочила в сторону. Однако этот разлетевшийся на косточки скелет был не единственным — через туннель уже шлёпал по камням ещё один.
Чародейка подготовила ещё одну огненную стрелу, намереваясь подбить второго мертвеца с правого боку, но стоило только скелету показаться в проходе, как Свен выстрелил в него из лука. Идея оказалась… не самой удачной — стрела просто застряла между рёбрами и только слегка мешала скелету двигаться. Да и двигаться ему уже было особо незачем — оживший мертвец уже занёс секиру для удара.
— Свен, ну ты и помощник. — прошипела Довакин, разбивая и этого неупокоенного вторым заклинанием. Меч свалился рядом, чуть не задев девушку, а стрела улетела куда-то на другой конец пещеры вместе с рёбрами и позвоночником.
— С чего ты взял, что в скелетов надо стрелять из лука? — отчитала напарника Лира — Как ты рассчитывал его повредить?
— Ну там, попасть в сердце и… — Свен сам понял, какую глупость сморозил — Вот зараза!
Если бы Лира сейчас не оказалась на волоске от смерти, она бы расхохоталась.
Железный Дровосек Скелет и не знал, что у него есть сердце!
Кажется, нам сюда. — произнёс норд, указывая на колонну, к которой было приставлено какое-то распиленное бревно и вокруг которой вилась винтовая лестница.
Пока Лира искала, есть ли у скелетов что-нибудь ценное, непонятно каким образом хранившееся у них где-то, а теперь просто валяющееся среди груды костей или раскатившееся по полу, бард первым вскарабкался наверх и протянул девушке руку. Чародейка поднималась осторожно, и в мыслях гадала, как Свен вообще сумел вскарабкаться по такому скользкому, узкому горбылю, однако помощь приняла с радостью и улыбнулась норду, когда оказалась наверху.
— Вот теперь всё как положено, теперь уже я подаю даме руку, — гордо объявил Свен, вытаскивая топор и возглавляя восхождение по винтовой лестнице, — пойдём, я уверен, там будут ещё скелеты.
Лира поднималась несколько обеспокоенной. Он знала, что в Скайриме некоторым покойникам не лежится в гробах, они могут просто встать и пойти бить ни в чём не повинных посетителей упокоища. Но с этими скелетами было что-то не так, они точно не сами восстали из мёртвых. И бретонку такая мысль немного пугала.
Однако на вершине Лиру ждал ещё один сюрприз, неприятный для неё самой в первую очередь. Из ещё одного разлома высоко над площадкой сыпался снег. Много снега.
Свен тем временем абсолютно спокойно, без каких-либо проблем, обогнал спутницу и ждал её у входа в следующую каверну, а Лира остановилась перед снегопадом.
— Вот уж не думал, что какой-то снег тебя так напугает. — пошутил норд, увидев неловкое выражение на лице чародейки.
— Свен, ещё одна такая шуточка, и в следующий раз ты будешь разгуливать под дождём в сыромятной броне. Может, тогда поймёшь, как оно чувствуется.
— Не, это необязательно, я разбойников могу спросить, каково оно под дождём. — легкомысленно ответил бард, словно речь шла о каджитах из торгового каравана.
— Ну да, особенно тех двух данмерок из лагеря Тихих Лун! — Лира вспомнила ещё одну выходку норда.
— Что ты так к прицепилась к этим эльфийкам? — недоумённо спросил Свен — У меня с ними ничего не было, только обозвали каким-то «навахом»!
Лира задумалась — в Бруме ей несколько раз попадал снег за шиворот, и ощущения от такого были, мягко говоря, противными, а сейчас, в вампирской броне, ощущения от снежинок в неположенном (и куда более чувствительном) месте были бы ещё хуже. И что самое неприятное — вряд ли у бретонки получилось бы легко убрать снег, не получив от Свена какой-нибудь неуместный комплимент.
Поэтому девушка поднялась в полный рост и со всех ног перепрыгнула через опасный участок, придерживая руки сверху, чтобы точно никакой снег не попал на открытую часть костюма. Свен, впрочем, не оценил её усилий и расхохотался.
— Ну ты даёшь, Лира! Ты бы их ещё подхватила по бокам…
— Свен, тебе говорили, что ты за-а-а-сранец? — радостно от того, что наконец-то подвернулся удобный момент, чтобы сказать это, спросила Лира — Если нет, то я только что исправила эту оплошность.
Засранцем своего спутника Лира считала уже давно, правда, периодически, когда он проявлял прямо-таки детскую или первобытную непосредственность, или непосредственность ребёнка, родившегося в семье дикарей, — и в большинстве случаев, небезосновательно. Если, конечно, не принимать в рассчёт тот факт, в результате чего она наконец «сказала ему всю правду», которая, однако, ничуть не испортила непутёвому барду отличного настроения, девушке отчего-то было очень приятно. Ну, конечно же, только от того, что она поставила бессовестного барда на место, из-за чего же ещё?
Конечно, Свен, как и любой другой мужчина, не имел ни малейшего представления о том, как правильно прикрывать женскую грудь от падающего сверху снега, — но вот его веселье по этому поводу показалось девушке довольно странным. Кто бы мог подумать, что у неё, оказывается, такие весёлые и смешные
си… груди? Хотя, наверное, дело было совсем в другом, и просто её спутнику в очередной раз оказалось гораздо меньше лет, чем им обоим казалось до этого.
Однако разговор прервал ещё один скелет, на этот раз с топором, которого видимо, привлёк смех недотёпистого барда. Вовремя заметив противника, Лира вызвала прямо за спиной у напарника огненного атронаха, так что, когда Свен развернулся, он увидел перед собой разлетающегося на косточки мертвяка и недовольное лицо пылающей даэдрической дамы. Недовольны были оба: Свен, как истинный норд, не любил и опасался магию и недолюбливал магов, — Лира была исключением, — а атронах просто была при исполнении обязанностей, так что причины для недовольства у них были разными.
— Не делай так больше! — неловко попросил Свен, испуганно отскочив от атронаха.
Атронах смотрела на барда настолько равнодушно и безразлично, насколько это вообще было возможно при её огненной и даэдрической внешности. Очевидно, она обладала редкой для женщин нелюбопытностью, и всё, что не являлось врагом или её призывателем на тот момент, для неё просто не существовало.
Однако скелет был не единственным, кто заметил чужаков. Откуда-то справа в атронаха вонзился ледяной шип, а Лира услышала чьё-то бахвальство про огонь, лёд и молнию. Её опасения подтвердились: в пещере хозяйничал некромант, который уже сейчас поднял из мёртвых одного из своих подопытных.
С криком «Да сдохни ты наконец!» Свен бросился на поднятого мертвеца, которым оказался какой-то норд, в то время как Лира и атронах остались вдвоём против мага. Девушка прижалась к стене пещеры и вслепую выпустила пару огненных стрел, чтобы просто заставить своего противника искать укрытие. Некромант, впрочем, был куда более самоуверенным, и вместо поиска надёжной защиты от заклинаний противницы вышел в центр комнаты, прикрытый каким-то прозрачным магическим щитом.
«Оберег? Вот это плохо, — промелькнула мысль в голове бретонки, — хотя мне вроде говорили, что он защищает только от магии. Кажется, есть одна идея.»
Про то, как пару раз эти же самые обереги почти что не защищали от враждебных заклинаний её саму, девушка предпочитала не думать, — и, разумеется, всё получилось с точностью наоборот. Если кто-то скажет вам «не думай о слонах», о чём вы подумаете в первую очередь? О слонах, правильно. В данном случае — об оберегах. Пользоваться ими бретонка умела, только не любила: каждый раз они расходовали слишком много магических сил, так что казалось, что любое, даже самое слабое заклинание, обтекает поверхность магического барьера, чтобы потом ударить по голове, — настолько сильно она потом болела. Давно это уже было… ещё тогда, в Бруме…
Отскочив в сторону и направив на некроманта заклинание пламени — не столько чтобы пробить защиту, сколько для отвлечения внимания, девушка другой рукой сняла со спины рюкзак и принялась судорожно рыться в нём в поисках лука. Атронах тоже должен был потянуть время, но уже после третьего ледяного шипа взорвался, раскидав пожитки тёмного мага по всей пещере. К счастью, здоровенный изогнутый кусок орихалка с тетивой было сложно перепутать с чем-нибудь другим, а теперь, вооружившись, можно было и пострелять.
Свен тем временем наконец-то разобрался с ходячим трупом, благо тот ещё и оказался совершенно безоружен, и переключил своё внимание на некроманта. С громким криком он накинулся на тёмного мага сбоку, но… промахнулся топором.
Маг быстро отреагировал на новую угрозу и молниеносно всадил в вовремя поднятый щит Свена несколько шипов. Ледышки разлетелись на куски, так и не пробив защиту, но всё равно сила удара заставила норда пошатнуться. Спустя пару секунд последовал ещё залп, и ещё один.
— Победа за тобой, я сдаюсь, я сдаюсь! — в панике взмолился Свен, прижатый к земле градом осколков, но не успел он закончить фразу, как в плечо некроманта вонзилась стрела.
Громко охнув, тёмный маг развернулся в сторону, где находился предполагаемый стрелок, только для того, чтобы увидеть бретонку, уже натянувшую тетиву для следующего выстрела.
— Руки прочь от моего парня! — гневно объявила девушка, выпуская ещё одну стрелу и одновременно используя заклинание захвата душ.
В этот момент ей было совершенно не до того, что слова, обращённые к тёмному магу, может услышать и Свен тоже, — а так-то, в нормальное время, чародейка вовсе не была готова к тому, чтобы признаться Свену в любви. Тем более, для того, чтобы он стал её парнем, нужно было участие и согласие обеих сторон.
В тот момент она сама не понимала, для чего именно она это сделала, словно что-то управляло её рукой. По тому, как по тёмной мантии некроманта растеклась призрачная, но прочная мягко светящаяся тёмно-синяя призрачная сеть, призванная захватить его душу после смерти: заклинание, всплывшее из недр памяти и словно прочитавшееся само собой, сработало безошибочно.
Следующая стрела попала точно в голову, и некромант свалился замертво. А яркие голубовато-синие потоки энергии, напоминающие какое-то завихрение грозового воздуха, означали, что захват душ был осуществлён; у Лиры ведь был каким-то образом попавший к ней пустой чёрный камень душ — и сейчас он, по всей видимости, и заполнился. Бретонка отбросила оружие, спрятала минерал с пленённой душой некроманта в карман и торопливо подбежала к Свену, который уже медленно поднимался на ноги.
— Спасибо, хотя я не думаю, что это было необходимо. — в своей привычной манере поблагодарил норд девушку, пока Лира лечила его заклинанием. — Кстати, я знал, что я тебе нравлюсь. Ещё в логове Кемату.
— Вот скамп… я думала, ты не заметил. Или не расслышал. Мне кажется, за это Кемату можно и ещё разок убить.
Проблема заключалась в том, что давным-давно уже мёртвого Кемату убить не представлялось никакой возможности. Так что теперь этот гад, встреченный в недобрый для всех час Лирой благодаря мерзавке-Садии, был теперь в полной безопасности, — в той самой, какую всегда любезно предоставляет всем только сама смерть. Нет, ну кто бы мог подумать, что этот оболтус, этот недотёпа из всех этих разрозненных происшествий, событий и всего того, что ему говорила Лира, сможет не только сделать правильные выводы, но ещё и запомнить! И мало того, что он запомнил, — но даже ни единым словом не обмолвился о том, что ему теперь стало известно. Кажется, Лира ошиблась с возрастом своего спутника, говоря, что ему было около десяти лет: десятилетние такие секреты точно так долго хранить не могли… пусть даже и секреты очень приятные. А кому стало бы неприятно узнать, что его, оказывается, любят?
Неожиданно Лире стало удивительно хорошо и как-то по-особенному приятно, — охватило сладкое и уже откуда-то известное чувство свободы и полёта, и ощущение, передаваемое словами о выросших крыльях, почему-то на миг показалось не метафорой, а скорее полуправдой и полуявью. Но оно длилось недолго и исчезло с мягким толчком, — словно тёплая волна в Топальской бухте накатила, вынесла на мягкий берег, прогретый Солнцем, и снова ушла обратно. Но ощущение полёта на крыльях и Солнца где-то совсем близко оставалось ещё долго. Неужели такое ощущение возникло благодаря тому, что её чувства к Свену теперь для него уже не были тайной? Конечно, он мог про это узнать, может, и должен был, хотя он вроде как и парень совсем другой девушки…
— Да я и не против быть твоим парнем, ты мне тоже нравишься, — Свен пожал плечами, как будто говорил о чём-то совершенно обыденном, — не Камиллой же единой…
— Знаешь, для меня тоже стало облегчением узнать, что я тебе нравлюсь. — заметила Лира, легко улыбаясь, однако улыбка быстро сменилась тревогой — но последняя фраза меня сильно настораживает.
— В смысле? — Свен то ли не понял, то ли просто мастерски притворился, хотя… учитывая то, каким его знала Лира за всё время их совместных приключений и путешествий, чародейка знала, что до уровня мастера ему в этом деле было ещё далеко. Пусть не так далеко, как до уровня великого и бесстрашного нордского воина, способного даже двуручный меч держать одной рукой, — но всё-таки.
— В том плане, что тогда тебе определённо надо будет выбирать. — совершенно спокойно и серьёзно ответила Лира, словно речь шла о чём-то абсолютно незначительном и повседневном — Камилла при этом разговоре не присутствовала и её здесь нет, а вот я — да.
«И в этом одно из моих преимуществ перед этой никчёмной и манерной курицей.</i> — с внезапной досадой подумала Лира, вспомнив свою…
соперницу (
что?), оставшуюся в Ривервуде и ожидающую непонятно чего. Похоже, Камилла ждала просто так, — только чтобы ждать. Когда закипит и сварится похлёбка на огне, когда пройдёт день или придёт очередной покупатель — надо же ей было чем-то заняться? — Интересно, чем она вообще могла заинтересовать Свена, который при всех его недостатках, несущественных, на самом деле, если подумать, да ещё и Фендала? Неужели им нравятся такие ненастоящие,
игрушечные женщины, ничего не умеющие делать и абсолютно ни на что не годные? А вот Хильде — она совсем не такая». — тут же добавила Лира, чтобы убедиться в том, что у неё нет никакого
женоненавистничества и что она просто хорошо разбирается в людях.
Более чем правдоподобное объяснение, чтобы обмануть саму себя и при этом не вдаваться в излишние подробности. Как бы там ни было, факт её знакомства со Свеном, целиком и полностью благодаря Камилле, и тот факт, что Свен решил просто из благодарности проводить её в Вайтран, её совершенно не трогал и не волновал. Ни сейчас — и ни раньше. И девушка даже не задавалась вопросом, как же так получилось, что ситуация, которая должна была стать временной, мало того, что не спешила заканчиваться, теперь ещё и быстро и как-то свободно переходила на другой уровень, которого вроде как быть не должно. Не иначе как у драконов свободные нравы, да и к тому же, они все большие собственники — а ещё, они не любят делиться тем и теми, кто или что принадлежит им, по праву или нет. Главное, принадлежит же? Но даже обладая даром драконьей крови, девушка родилась и воспитывалась среди людей, каджитов, аргониан, эльфов и… кого угодно, кто не назывался драконом и никогда не умел летать.
«А ведь верно… — подумал Свен, и от этой мысли, словно от неожиданной догадки, ему стало неприятно. Так неприятно, словно он, как давным-давно, в далёком детстве, встал ночью в темноте с постели, чтобы пробраться на кухню и взять лежавший на столе сладкий рулет, а вместо этого по пути нечаянно наступил в ведро с холодной водой для поливки огорода, забытое мамашей с вечера — Камилла ведь осталась там, в Ривервуде… Она вроде как ждёт меня… или уже не ждёт? Там ведь ещё и этот проклятый эльф, откуда я знаю, может, она уже с ним?»
Про то, что он сам не остался в Ривервуде и если и возвращался туда, то совсем по другим делам и ненадолго, он почему-то не хотел думать. От этого становилось как-то неприятно, и сам юноша никак не мог понять, что же именно здесь такого неприятного, — неприятного настолько, что ему совершенно не хочется вспоминать ни про Ривервуд, ни про Камиллу, и даже попросить кого-нибудь, чтобы передал его мамаше, что они могут встретиться где-нибудь в другом месте, подальше от деревни. И в этом тоже Фендал виноват не был, как и во многом другом… как бы ни было трудно в этом признаться, пусть даже и самому себе: а кто сказал, что труднее всего делать признания другим, а не самим себе?
Неожиданно Свен выпрямился, повесил на пояс топор и бодрым шагом, с широченной улыбкой, пошёл навстречу Лире. Бретонка уже было подумала, что её недотёпистый спутник сейчас хочешь обнять её, прижать к себе и поцеловать, чтобы они вместе испытали новое общее счастье… но вместо этого норд прошагал мимо своей спутницы к стоявшему рядом с ней в нише сундуку.
«Вот же скамп… а я думала, он мне так обрадовался».
Подняв незапертую крышку, Свен первым делом вытащил оттуда на удивление новый, практически неповреждённый двемерский топор с каким-то переливающимся зелёным узором.
— Лира, ты не знаешь, что за магия на этом топоре? — юноша протянул находку своей спутнице — Мало ли, вдруг этот топор при ударе лечит?
Бретонка прыснула от смеха — она изучала магию, но о целебных топорах узнала впервые. Нет, вот так нелепо зачаровать оружие не смогла бы даже она. Она слышала, что давным-давно в Сиродиле какой-то недотёпистый маг умудрился зачаровать оружие на восстановление здоровья или запаса сил, — но это было уже так давно, что никто не смог бы с полной уверенностью сказать, правда это была или просто вымысел, шутка, которую учителя любили время от времени рассказывать своим ученикам, просто чтобы посмешить их.
— Свен, а я думала, тебе эта сфера магии нравится, и ты в ней разбираешься, — сквозь смех упрекнула норда Лира, — или ты всё-таки больший специалист по женской красоте?
— А чего ты ждала? — удивился бард, — взяла и разделась перед молодым мужчиной. Я не мог ничего поделать, оно само так вышло!
— Вообще-то я должна была разобрать другой доспех, а не тот, который был на мне. — Лира вспомнила тот случай с вампирской бронёй и слегка покраснела, так что у меня оно тоже… «само вышло». А этот топор при ударе вызывает усталость.
Бретонка протянула оружие обратно, чтобы получить для опознания ещё один артефакт — красивый позолоченный обруч с инкрустированным в него рубином и другим зеленоватым свечением.
— А что делает этот обруч? — как бы невзначай спросил норд.
— Сложно сказать, но в бою он точно будет бесполезен. — чародейка вертела обруч в руке, пытаясь разобраться, что же он всё-таки делает, — по-моему, он позволяет более точно засекать время и определять температуру жидкости в сосуде.
— Если существуют такие нелепые чары, я готов и в целебный топор поверить, — пошутил Свен, — а вышиванию он случайно не поможет?
— Знаешь, Свен, иногда мне так хочется в тебя чем-нибудь запустить, — высказалась бретонка, — этот обруч пригодится алхимикам, чтобы варить более качественные зелья.
— Ты уже швырялась. Морскими желудями. И крабом. — напомнил юноша, набивая карманы найденными в сундуке монетами. — Кстати, это тоже тебе.
Норд ловко бросил Лире небольшой изумруд, а затем продолжил собирать оставшиеся септимы, как ни в чём не бывало. Бретонка тем временем поднялась на возвышение, где у жертвенного стола прежде корпел некромант.
Судя по лежавшему на жертвеннике скелету, маг работал именно с ним, видимо, готовился пополнить ряды своей маленькой армии, однако эти останки девушке были не нужны и, более того, неприятны. Стараясь не притрагиваться к костям, Лира аккуратно вытащила бутылочку с зельем, откупорила пробку и принюхалась — судя по запаху, это был укрепляющий отвар, но на всякий случай чародейка сложила эту находку отдельно.
Следом в рюкзаке оказались «Предки и данмеры», «Книга даэдра» и «Арктурианская ересь» — вполне типичный для некромантов набор литературы, не хватало лишь воззвания «Аркей — наш враг». Свен тем временем собрал три стрелы, разбросанные атронахом при взрыве, и с досадой пнул в сторону горлышко разбитой бутыли ещё с каким-то варевом.
Спустившись и пройдя мимо клеток, одну из которых покинул ходячий труп какого-то бедолаги, искатели приключений уже приблизились к другому выходу из логова некроманта, когда Лира случайно бросила взгляд на стол справа от неё… и увидела миску с лежащим в ней человеческим сердцем.
Бретонка подняла взгляд, чтобы убедиться в реальности того, что она увидела… и сделала это зря. Стол оказался весь покрыт кровью, рядом лежали какие-то жуткие инструменты, а миска с сердцем оказалась настоящей. Девушке резко поплохело, ноги ослабели, а взгляд поплыл. Перед глазами всё расплывалось, постепенно погружаясь в полумрак, а голос учителя по зачарованию, звучавший в голове, бесстрастно перечислял отличия между человеческим сердцем и сердцем даэдра, — и по внешнему виду, и по свойствам, потому что и то, и другое по странной иронии судьбы являлись ещё и алхимическими ингредиентами. Резко отвернувшись, чтобы больше не видеть этого омерзительного зрелища, бретонка опёрлась на прутья клетки.
— Что с тобой? Лира, ты в порядке? — голос Свена раздавался словно откуда-то далеко, словно из-под воды — Лира!
В глазах потемнело, ноги подкосились, лёгкие словно налились свинцом, приближающиеся торопливые шаги Свена звучали всё тише, и на несколько секунд (секунд ли?) всё померкло.
Следующее, что почувствовала девушка — это неприятное холодное покалывание по всему лицу, и особенно на лбу. Бретонка открыла глаза: Свен растирал её кожу снегом, видимо, чтобы привести в чувство. Ему это удалось, но ощущения были довольно противными.
— Свен? Что со мной произошло?
— Не знаю, похоже на обморок. — бард перестал растирать снегом лицо своей спутницы и уже собрался было опустить руку ниже, но бретонка вовремя его остановила, ухватив за запястье.
— Больше не нужно, мне хватит, — медленно, с трудом, но максимально убедительно попросила своего напарника Лира, — а если ты хотел сделать это, чтобы посмотреть на то, что не следует, тем более.
— Не для этого, конечно, чтобы ты взбодрилась и полностью пришла в себя. — возразил Свен с аэдрически невинным выражением.
— Мог бы искусственное дыхание рот-в-рот сделать, — укоризненно заметила бретонка, медленно поднимаясь на ноги, — а от такого ободрения я бы сама на тебя набросилась, причём совсем не в порыве страсти.
— А искусственное дыхание зачем? Ты дышала как обычно, — пожал плечами норд, так и не поняв намёка своей спутницы.
Другой выход вёл в пещеру, густо заросшую папоротниками и молодыми ёлочками. Из пролома ближе к центр пробивался дневной свет и валил снег — к счастью, как приметила Лира, не так обильно, как до схватки с некромантом. Пролом в первую очередь освещал какую-то древнюю нордскую статую, вернее, огромную каменную голову с роскошной бородой лопатой — кто это был, не знали ни Драконорожденная, ни её спутник.
Зато в чём Свен точно разбирался — так это в спрятанных сундуках. Норд быстро заметил один на уступе слева от входа, ловко влез на склон и принялся колдовать над замком, пока Лира. внимательнее осмотрев пещеру, нашла более цивилизованный подъём чуть дальше, за папоротниками, и поднялась к сундуку безо всяких усилий и позёрства.
— Всё, надоело. — объявил Свен после того, как сломал ещё одну отмычку, снял с пояса топор и просто сбил замок обухом. В этот самый миг над его головой просвистел какой-то шипастый шар на цепи, но, к счастью для Свена, железяка ударилась о шлем и только оставила небольшой синяк. Тихо ругнувшись, бард выбросил обломки замка куда-то под ёлки, а затем аккуратно поднял крышку.
— Лира, тебе это понравится. — объявил норд, протягивая книгу с символом магии Изменения.
Бретонка пролистала фолиант — в нём подробно описывалась формула заклинания «дубовая плоть». Судя по описанию, оно не должно было стать какой-то мощной и надёжной защитой, но точно пригодилось бы в будущем. На всякий случай девушка спрятала книгу в рюкзак и присоединилась к сбору трофеев.
К выходу из Ноголомного провала Лира и Свен приближались, разбогатев ещё на полтысячи септимов, однако некромант, как оказалось, выставил охрану и у другого входа. Впрочем, два скелета, набросившихся на искателей приключений, очень быстро пожалели бы о своём решении… если бы умели.
С криком «Сейчас ты упадёшь и истечёшь кровью!» юный бард бросился в бой ещё до того, как Лира успела понять, что вообще произошло, и по очереди раскроил оба черепа, одновременно закрываясь щитом от ответных ударов. К счастью для бретонки, её помощь не понадобилась, потому что после того обморока боец она всё ещё была такой себе.
Завидев широко распахнутые двери, через которые шёл поток свежего воздуха, искатели приключений ускорили шаг: теперь они были совсем рядом с выходом, однако шум дождя резко отбил у Лиры желание выходить из пещеры.
— Свен, дорогой, давай пока переждём, а то на улице ливень. — бретонка вежливо попросила своего напарника, остановившись у массивных дверей.
— С каких это пор я дорогой? — удивился бард.
— С таких, что для моего здравомыслия твоя компания в последнее время обходится недёшево. Ты мне снег за пазуху засунуть хотел, это само по себе бесценно! И бесценно в плохом смысле.
— Мне казалось, мы спешили в Фолкрит. — Свен по-прежнему стоял на своём.
— Фолкрит никуда не денется, а мне надо прийти в себя после того обморока, — возразила Лира, наклоняясь над мухоморами и доставая кинжал, — давай устроим привал в этой пещере, отдохнём, а потом пойдём в город, когда погода улучшится.
— Ладно, понятно, — Свен пожал плечами, снял походную сумку и уселся рядом со ступеньками, колоть щепки для костра — в поленьях и хворосте всё равно недостатка не было.
Уже через несколько минут искатели приключений уютно устроились у огня, пока на улице бушевала непогода, и в это момент чародейка наконец вздохнула спокойно: пускай Свен пока не уверен насчёт Камиллы, на её, Лирины чувства, он ответил взаимностью. Девушка аккуратно взяла своего спутника за руку, посмотрела ему в глаза и увидела то, о чём мечтала.
Несмотря на все приключившиеся с ними неприятности, и Лира, и Свен были счастливы.
Они долго сидели рядом у весело потрескивающего костра, а ливень снаружи всё не унимался.
— В Сиродиле такое тоже часто бывало. — сказала девушка, глядя на струи дождевой воды, которые теперь напоминали сплошную непрозрачную дождевую завесу. Пахло свежей зеленью и мокрой землёй. — В таких случаях люди говорили, что небо спешит очиститься, поэтому и дождь льёт, как из ведра.
Почему-то где-то с края сознания промелькнула мысль, — беглая и неприятная, что давным-давно кто-то другой в похожей ситуации в проливной дождь всегда или почти всегда предлагал ей пойти погулять и так рвался под дождь, словно речь шла о спасении его жизни. А когда она однажды спросила, зачем он это делает, — получила ответ, что он не хочет всё это время сидеть дома взаперти в её компании. Стало неприятно.
— Лира, а зачем тебе нужен этот заполненный чёрный камень душ? — спросил Свен — Для зачарования или для чего-то ещё?
Девушка вынула из кармана переливающийся мутный камень, заполненный душой убитого ей некроманта, и поймала себя на мысли, что теперь, когда Свен напомнил ей об этом злосчастном камне, у неё появилось смутное, но явственное ощущение, что они здесь не одни и что кто-то незримо присутствует при их разговоре. Зато, по крайней мере, чувство тошноты, за которым последовал обморок, прошло, и мерзкая инсталляция, устроенная колдуном при жизни, уже начала забываться, словно на самом деле была сделана из крови и сердца животных и служила исключительно для вполне себе безобидного обучения.
— А я и сама не знаю, для чего я это сделала. — ответила бретонка, задумчиво вертя кристалл в пальцах — Может, я его потом использую для чего-то… а может, и нет, — пока и сама не знаю. Просто — пусть он у меня будет, вот и всё.
Сжимая в руке чёрный камень, девушка задумчиво смотрела на усиливающийся дождь, словно стараясь рассмотреть за пеленой дождя что-то, недоступное никому, и её светлые глаза на мгновение стали насыщенно-жёлтого цвета с вертикальным зрачком.
Как у дракона.
