Возможно, это наше последнее лето

      Спальню наполняет тёплый свет толстой свечи на тумбочке. Минхо сидел на краю кровати и читал книгу, которую нашёл на полке в гостиной, но воспринимать прочитанный текст романа получалось с трудом, — его всё время отвлекало шуршание одеяла за спиной.       Точнее тот, кто под ними спит.       Военный захлопнул книжку, понимая, что читать её дальше нет смысла, и положил на тумбочку. Он потёр уставшие и слипающиеся глаза. Всё тело солдата нуждалось в долгожданном отдыхе после трёх дней в дороге, но уснуть никак не получалось. Какие манипуляции он только не делал — всё без толку.       Минхо знал причину своей бессонницы, но признавать её не хотел. Точнее, просто не мог это сделать из-за слабости. Возможно, дело именно в ней, но мужчина не был уверен. Он просто искал себе оправдание, лишь бы не думать о мирно спящей причине.       В дверь тихо постучались и со скрипом приоткрыли.       — Я не побеспокою? — спросил Сынмин, высунув голову из двери.       Минхо покачал головой и пригласил войти. Сынмин зашёл, держа в руках набор ниток и крошку-подушку для иголок, но замер у открытой двери.       — Джисон спит? — уточнил он.       Ли кивнул.       — Если нужно что-то передать, то можешь сделать это через меня, — предложил военный, давая себе мысленную пощёчину.       Он игнорировал Хана весь вечер, хотя тот ему всё рассказывал: про лагерь отступников, как окончил университет и ему предложили остаться там преподавателем и многое другое. Но Минхо просто молчал, делал вид, что Джисон не стоит рядом с ним, не улыбается ему и не ждёт ответа. Так ведь было последние пять лет. Учёный, когда понял намерения солдата, посмотрел на него влажными и обиженными глазами, словно вот-вот расплачется, и надул щёки. Он не произнёс больше ни одного слова, и Минхо ненавидел себя за это.       — Хорошо, — ответил Сынмин и прошёл к тумбочке со стороны, где спал Джисон. — Хён заходил ко мне и просил принести ему нитки, скажешь, что они здесь.       Мужчина вновь кивнул, и Ким, пожелав доброй ночи, ушёл к себе. Минхо решил ещё раз попробовать уснуть. В крайнем случае он выпьет снотворное, которое всегда спасало его во времена бессонных ночей. А посещали они мужчину, к сожалению, довольно часто.       Минхо отвёл руку назад, в поисках своего одеяла, но то куда-то исчезло. Повернув голову, он поджал губы в тонкую полоску. Его покрывало подмял под себя Джисон, укрываясь ещё и своим по самую голову. Военный вспомнил, что Хан мерзлячий. Из-за этого он обладал удивительной способностью спать под несколькими одеялами в абсолютно любую погоду. Солдату же до этого момента было всё равно, как спать, но сейчас, находясь в кирпичном доме, где всегда прохладно, он очень хотел оказаться хотя бы под кончиком тёплого одеяла.       «Не удивительно, что Джисон забрал его себе», — подумал Ли, растирая свои плечи. Несмотря на скверность сложившийся ситуации, он не мог злиться на учёного. Никогда не мог.       Минхо потушил огонёк, лёг на бок и начал пялиться в стену. В комнате темно и дальше своего носа, если не приглядываться, практически ничего не было видно. Но мрак не помогал забыться сном. От обречённости мужчина сильно захотел курить. Он вздохнул, в попытке отвлечься от навязчивых мыслей, перевернулся на другую сторону и плотно закрыл глаза. Неожиданно Ли почувствовал тёплое дыхание на своём лице и резко открыл глаза, видя перед собой причину своей бессонницы. Хан спал на боку, укрывшись одеялом с головой, но оставив лицо открытым, и тихо сопел. Привыкнув к темноте, Минхо сумел разглядеть учёного.       «Слишком близко», — пронеслось в голове военного, но отодвигаться не стал. Наоборот, он приблизился ещё на пару сантиметров, противореча и ругая себя, и еле как остановился, дабы не прикоснуться кончиком носа лица спящего.       Пухлые губы Джисона были приоткрыты, длинные ресницы трепетали словно бабочки на щеках. Те в свою очередь потеряли свою детскую пухлость, но остались такими же очаровательными и мягким на вид, как пять лет назад. А ведь тогда Минхо имел возможность наслаждаться ими каждый день и лежать с Сонни также, как сейчас, на выходных в своей съёмной квартире на раскладном диване или кровати и ни о чём не думать. Просто лежать и смотреть на его очаровательное лицо, рассказывать всякие глупости и целовать, когда только вздумается, выслушивая тихие протесты и просьбы прекратить щекотать.       «Неужели ты думаешь, что он простит тебя? — шипел мерзкий голос в голове мужчины, заставив Минхо напрячься. — Ты согласился его бросить и, ничего не сказав, уехал от него! Ты сам всё испортил! Сам всё разрушил! ТЫ И ТОЛЬКО ТЫ!!!».       Минхо резко сел и, порывшись под подушкой, вытащил маленький фонарик, который сразу включил, после чего встал и второпях искать свою рубаху, в которой лежала пачка ещё не распечатанных сигарет и зажигалка. Он делал всё быстро и громко, наплевав, что шумом мог разбудить Хана. Ему нужно просто уйти из комнаты, чтобы не чувствовать ноющее чувство глубоко в сердце. Просто уйти, уйти от него… снова.       — Минхо? — Ли повернулся к сонному голосу за своей спиной. Джисон тёр заспанные глаза, потому что солдат направил свет фонарика ему в лицо. Его волосы немного растрёпанны, а на щеке остался след от подушки. — Ты куда-то собираешься?       Солдат больше не мог его игнорировать, он не хотел делать Джисону больно. Особенно, когда он выглядит таким обеспокоенным, хотя толком не проснулся.       — Я покурить хотел, — в горле внезапно пересохло, и Минхо прохрипел свой ответ.       Все признаки недавнего сна Джисона, как рукой сняло. Он шустро соскочил с постели и бодро подбежал к военному.       — Можно с тобой? — смотря прямо в глаза, спросил учёный. — Я так курить хочу, ты бы знал.       Нижняя губа парня чуть надулась в просьбе, умоляя взять его собой.       «Вот же… деволёнок», — думает Минхо, а сам как-то обречённо выдыхает:       — Только если ты наденешь что-то тёплое наверх.       Джисон радостно улыбнулся и сделал пару шагов в сторону тумбочек, но замер. Мужчина непонимающе наклонил голову набок.       — У меня ничего такого нет, — вспомнил Джисон. — А идти к Сынмину что-то просить поздно. Они наверняка уже спят.       От печали его голова опустилась, плечи чуть сутулились, а щёки немного вздулись. Минхо мысленно умилился виду учёного, но внешне этого никак не показал, только задумчиво зажевал губу. У него была одна идея, как помочь учёному, но вот нужно ли это делать — не знал. Ведь если это сделать, то мужчине предстоит сидеть рядом с Джисоном, разговорить с ним, возможно, даже о том, о чём говорил ему Чан. Минхо не уверен, что готов к этому да и будет когда-нибудь.       Военный подошёл к своему рюкзаку, что лежал на полу рядом с кроватью, недолго порылся в нём и кинул в Хана чёрный комок ткани. От неожиданности Джисон чуть отпрянул, но лёгко поймал летящий в него предмет.       — Что это? — спросил он, осторожно разматывая нечто.       — Моя толстовка.       — Боже, Минхо, столько лет прошло, а ты так и не научился нормально вещи складывать?       Этот вопрос военный предпочёл пропустить мимо ушей, но всё равно закатил глаза и вздёрнул подбородок.       — Буду ждать тебя на улице, — накидывая камуфляжную форму, предупредил Минхо и покинул спальню.       В этот раз мужчина не стал идти к скамейке, а решил приземлиться прямо на ступенях крыльца. Он избавил сигареты от плёнки и бумажки внутри упаковки. Закурив, Ли рассматривал небо. Из-за ветра облака сгустились и накрыли своим пуховым одеялом лампочки звёзд.       — Походу дождь будет, — задумчиво предположил Хан и сел рядом с военным.       Носки грязных кроссовок и коленки Джисона непроизвольно соединились, из длинных рукавов кофты виднелись только аккуратные пальцы, а часть волос скрыта под капюшон. Сейчас Хан был тем семнадцатилетним Ханом, с которым Минхо познакомился и до беспамятства влюбился.       — Это что, Капитан Блэк? — удивился Джисон и забрал пачку с колен Ли, раскрывая её и внюхиваясь в запах сигарет. — Прям как в вишнёвом саду! Откуда ты их взял? Насколько я помню, ты говорил, что их сняли с производства.       Сердце мужчины забилось чаще от слов парня. Хан всё ещё помнит его жалобы. Хотя такое трудно забыть — Минхо целую неделю изливал душу о несправедливости и закупался сигаретами, словно белка, собирающая запасы на зиму.       — Всё верно, — кивнул солдат. — За них надо благодарить Хвана — военный, который остался в городе.       — И привёл Феликса, — добавил Джисон, и его профиль осветил огонёк от зажигалки.       Укол ревности больно кольнул в груди мужчины. Этот Феликс даже кеды стянуть не успел, как Хан на него налетел и прижался к нему. Джисон так бежал раньше только к Минхо при каждой их встречи.       Учёный громко и хрипло закашлял, выронив сигарету из рук.       — Фу! Такая же дрянь какая и была!       Мужчина хмыкнул и по-кошачьи улыбнулся.       — Это тебе не твою ванильку курить.       Джисон обиженно цокнул и отвернулся, натягивая капюшон ещё сильней. Солдат тихо засмеялся, рассмотрев надутые губы младшего. Но ревность, возникшая из-за мальчишки, вернулась и терзала мужчину. Нехотя, он всё же спросил:       — А вас с Феликсом что-то связывает?       Учёный развернулся к нему и поражённо захлопал глазами, но через несколько секунд он встряхнул головой и нахмурился.       — Нет, а даже если бы и связывало тебе какая разница?       Военный разомкнул губы и растеряно забегал глазами по лицу Хана, который сжигал его на месте горько-шоколадными глазами.       Действительно, ему какая разница?       Пять лет назад Минхо сам согласился бросить Джисона, сам согласился забрать документы из университета и уйти. Но согласиться — это одно, а решиться — совершенно другое.       — Никакая, — ответил мужчина. — Извини.       Повисла неприятная тишина, которую разбавляли только сверчки и перешептывание деревьев, наполнявшие ночь звуками. Солдат старался как можно быстрее докурить, сбежать в дом и выпить снотворное.       — Я пойду спать, — вставая со ступени, сказал Минхо и зашёл внутрь.       Он снова бежит от него, снова теряет…       Ли, толком не задумываясь, проделал все манипуляции и лёг на кровать. Он не стал выключать фонарик, — Джисон ещё не вернулся, — и просто лежал на спине с закрытыми глазами, ожидая действия таблеток. Скрип двери, тихие шаги и щелчок переключателя — никакие посторонние звуки не мешали ожидать долгожданного сна. Но тяжесть тела, которое оказалось непозволительно близко, вынудило Минхо повернуть голову и разомкнуть веки. Джисон хлюпал носом, его щёки были в мокрых дорожках, а глаза наполнены слезами.       — Хо, — прохрипел он, — прости меня.       — Это не тебе нужно извиняться, а…       — Нужно! Мне не следовало этого говорить!       — Но ты сказал правду… меня никак не касается твоя личная жизнь.       — Ты ничего не понимаешь! Я… я…       Хан захлёбывался слезами и его тело било дрожью. Минхо притянул младшего к себя и уложил на свою грудь, медленно и нежно поглаживая мелко трясущуюся спину.       — Сонни, — зашептал Ли, — тебе нужно поспать. Я уверен, что эта неделя далась тебе не легко. Тебе и твоему телу нужен отдых.       — Но я…       Минхо шикнул.       — Когда отдохнёшь и наберёшься сил, тогда и поговорим.       Хан перечить не стал.       Около двадцати минут они лежали в тишине, каждый в своих мыслях. Минхо продолжал гладить Джисона, хотя тот давно успокоился и аккуратно выводил узоры кончиком носа на груди мужчины. Раньше он часто так делал. Ли чувствовал постепенное действие снотворного.       — Хо, — шёпотом позвал парень.       — М?..       Джисон ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, но затем чуть приподнялся и уткнулся носом в шею Минхо, выдыхая тихое:       — И всё же прости меня, — и оставил отпечаток горячих губ на коже мужчины.