Возможно, это наше последнее лето

      — Чан, стой! — окликнул Хёнджин, но его в который раз проигнорировали.       Командир, словно танк в бою, шёл только вперёд и не оборачивался, считая это лишним. Хван чувствовал, что вот-вот расплачется и одновременно с этим безжалостно придушит Чана, после чего закопает его (да простит солдата Сынмин) под распустившимся розовым кустом во дворе участка. Каждый раз, когда между ними возникали споры или недопонимания, всё заканчивалось одинаково: ссорой и тотальным игнорированием друг друга.       Это происходило не специально, а в силу их характеров. Чан упёртый и всегда усердно отстаивающий свои позиции, а Хёнджин строптивый и такой же упрямый. Их словесные битвы напоминали второй последний день Помпеи, только оно было намного быстрей, ведь вместо одного извергающегося вулкана было два. Но одно качество всё же объединяло военных: гордость. Именно поэтому они подолгу не разговаривали после ссор, ведь оба считали своё мнение правым, потому и не вслушивались в слова и аргументы друг друга.       Но сейчас это было некстати.       — Чан! — вновь принял попытку докричаться Хёнджин, хлопая дверью спальни.       Мужчина расправлял свою форму и собирался переодеваться, как к нему быстро подошёл Хёнджин и выхватил камуфляжную рубашку, отходя на несколько шагов назад.       — Хван, отдай, — твёрдо приказал командир и сложил руки на груди.       Хёнджин испуганно забегал глазами по хмурому лицу Чана и обиженно поджал губы, чувствуя лёгкую дрожь пальцев. Бан редко обращался к нему по фамилии, только на службе и то не всегда, и он никогда не позволял себе показывать свою злость при парне, прекрасно зная, как Хёнджин на это реагирует. Неужели он настолько разозлился? Обида заставила солдата взять себя в руки и решительно отвести кулак, что сжимал рубашку, в сторону.       — Отдам, если вместо Минхо с тобой пойду я, — заявил военный, смотря на лидера из-под бровей.       — Мы, конечно, с тобой в отношениях, Хёнджин, но командир здесь всё-таки я, — пугающе спокойно говорил Чан и медленно подходил к парню, что растерял свою былую смелость. — И это я решаю, кто со мной пойдёт.       Крис вплотную прижался к резко сжавшемуся от такого напора Хвану и смотрел чётко в его глаза. Хёнджин хоть и был выше, но из-за гневного взгляда, направленного на него, ощущал себя сейчас крошечным и испуганным мальчишкой. Он отвернул голову, но его тут же взяли за подбородок и заставили снова смотреть на своё напуганное лицо в отражении ореховых глаз. Джин впервые за несколько лет отношений видел Чана таким и совершенно не знал, как себя вести и реагировать. Хотя до этого они не ругались из-за всяких, как их прозвал лидер, «пустяков». Подумаешь, Бан решил сходить за машиной, чтобы уехать из этого городишки, с Минхо, а не с Хваном. Тому же не привыкать отсиживаться. Наверное, это и стало причиной на раздувание спора, ведь Хёнджину было обидно, что его ни разу никуда не отправляли после начала эпидемии, а теперь это происходит в собственном отряде. Да и они с Чаном стали реже проводить время вместе, из-за постоянного отсутствия старшего на заданиях или чистках. Хван надеялся, что хотя бы здесь, в маленьком городке в трёхдневной езде от базы, сможет побыть с мужчиной плечом к плечу, но тот явно этого не хотел.       — Тогда объясни мне нормально причину такого решения, — тихо попросил молодой солдат, чувствуя так не вовремя проявившуюся влагу на щеке.       Злость в глазах напротив сменилась на растерянность и беспокойство. Чан прижал к себе перепуганного парня, зарываясь носом в его шею. От неожиданности Хёнджин захлопал глазами и расжал кулак, из-за чего рубашка бесформенным комком упала на пол. Он знал, что для мужчины важен физический контакт в эмоциональные моменты, потому не отстранился, хотя очень хотелось. Хван прижался к горячему телу сильнее, оплёл своими длинными руками спину и положил ладони на широкие плечи, вдыхая родной запах.       — Я боюсь за тебя, — признался Бан и, чуть отстранившись, сцеловал мокрые дорожки.       Хёнджин зажмурил глаза, тихо хихикая от щекотных прикосновений, и просил прекратить так делать. Когда же он раскрыл глаза, то увидел в ореховых омутах столько любви и раскаяния, что звёзды всех галактик и вселенных не сравнились бы с их числом.       — Я тоже за тебя боюсь, — ответил он, мягко улыбаясь. Джин нежно прижался к пухлым губам Чана, теперь обнимая руками его шею и зарываясь пальцами в крупные кудри волос.       Их ссоры всегда заканчивались двумя путями. Первый: не разговаривать друг с другом несколько дней, но в какой момент одновременно переступить свою гордость и пойти извиняться. И второй — любимый Хёнджина: более приятный, страстный и с большим количеством прикосновений. Порой, на эмоциях к нему прибегали сразу после начала спора.       И Хёнджин собирался им воспользоваться.       Он без препятствий вторгся в горячий рот Чана, ловкий язык прошёлся знакомым и тягучим путём по зубам, дёснам, а затем сплёлся с языком мужчины в страстном и ласковом поцелуе. Бан тихо мычал и поддавался на каждое движение Хёнджина, вызывая довольную усмешку у младшего. Лидер напоминал мягкую глину, из которой можно было слепить всё что угодно без какого-либо сопротивления. Хван этим в наглую пользовался, пытаясь таким образом утомить Чана и переубедить всё-таки взять с собой вместо Минхо. После того, как они закончат, конечно.       — Мне кажется, что нам стоит уединиться, — прошептал в налитые губы Хёнджин. — Вдруг Ликси зайдёт.       После упоминания мальчика целая толпа мурашек приятно пробежалась по спине Хвана. В этот же момент он почувствовал, как чужое возбуждение трётся о его бедро, что завело Хёнджина ещё сильней и заставило еле слышно простонать.       — Согласен, крохе пока рано на такое смотреть, — тихо усмехнулся Чан и лизнул раковину покрасневшего уха.       С губ Хёнджина сорвалось хныканье. Он быстро повёл их в ванную и вновь впился в губы Бана, мучительно медленно спускаясь ладонями по мощной спине к пояснице мужчины, дразня и возбуждая. Чан тоже не отставал, он аккуратно положил свои руки на преступно тонкую талию парня, ощутимо сжимая её, из-за чего останутся синяки, и продолжал ласкать нежные губы.       — Чанни, — тяжело ворочая языком, обратился Хван, — дверь… её надо…       Хёнджину не дали договорить.       Лидер резко развернул податливое тело к себе спиной и наклонил над раковиной так, что младший чуть не столкнулся носом с краном, но вовремя вцепился пальцами в края раковины.       — Глупый, глупый Джинни, — томно зашептал командир, заставляя парня под собой напрячься. — Думал, что сможешь меня перехитрить?       Чан повёл грубыми и тёплыми ладонями по изящной спине Хвана, задирая свободную футболку, и большими пальцами поглаживал открывающуюся кожу. Незакрытая дверь отступила на дальний план, ведь сейчас Хван чувствовал, как мурашки бегут вслед за нежными касаниями мужчины и тихо хныкал. А когда Бан стал покрывать чуть выпирающие позвонки лёгкими, почти незаметными, поцелуями и вовсе не сдержал стона.       Он так давно этого не ощущал.       — Жаль, что ты всё время забываешь, что это двусторонняя игра, — продолжал шептать Крис, нависнув над покрасневшим ухом и порой задевая его губами. — Но мы можем её продолжить, если будешь вести себя тихо. Ты же сможешь это сделать, Джинни?       Бан прикусил тёмный загривок, и Хёнджин согласно промычал. Мужчина огладил чуть выпирающие рёбра и спустился к груди, пальцами оглаживая твёрдые бусины сосков. Хвана затрясло от приятной ласки, ноги и руки в один момент ослабели, не желая больше держать их обладателя, а нижняя губа ощутимо прикушена, дабы сдержать так и жаждущие сорваться высокие стоны. Теперь той самой глиной был парень, что выгибался от каждого прикосновения, иногда всхлипывая или мыча, и радовался долгожданной близостью с Чаном, которой так долго не было.       Бан всё продолжал свои пытки. Слизывая испарину с кожи и целуя её, он спустился ладонями до резинки штанов, пробираясь ловкими пальцами и аккуратно приспуская их вместе с бельём. Хёнджин был безумно благодарен за избавление от лишнего давления и долгожданную стимуляцию члена, что была, как всегда, идеальна. Чан проводил рукой от основания к головке, иногда поглаживая ту большим пальцем и размазывая природну смазку. Командир начал мягко толкаться, имитируя толчки, в закрытые тканью ягодицы парня, и под ним всё же тихо простонали. Мужчина усмехнулся, обжёг губами чувствительное место за ушком и, держа парня за талию, прижал к своей груди спину Хвана.       Толчки сравнялись с рукой, постепенно ускоряя ритм. Хёнджин, учащённо дыша, откинул голову на широкое плечо и приоткрытыми глазами посмотрел на себе через зеркало. В глазах немного плыло, но он увидел, что его лицо было румяным, губы раскраснелись и блестели от большого количества поцелуев, некоторые пряди прилипли к мокрому лбу, а по вискам скатывались капли пота, что заботливо слизывал Чан и возвращался к покусыванию бледной шее, не оставляя следов. Хёнджин не выдержал и закрыл глаза — слишком горячо и желанно.       Эту битву Джин проиграл, толком не успев что-то сделать для победы. Он был обижен и сердит на себя, из-за невозможности что-либо предпринять и повлиять на Чана, который так хорошо надавил на уретру и вызвал новую волну дрожи по всему телу Хвана. Узел внизу живота затягивался с каждым движением командира всё туже, а голова Хёнджина стремительно пустела, крутя словно заевшая пластинка только одну мысль и желание — дойти до пика и освободиться.       Чан на грани слышимости постанывал куда-то в ключицы младшего, заставляя того откинуть голову в бок сильнее. Хёнджин капризно захныкал и, Крис стал буквально вдалбливаться в задницу парня, ускоряя ладонь на члене. Этого оказалось достаточно, чтобы Хван блаженно простонал и излился в руку командира, чуть позже чувствуя влагу через ткань сзади, — Чан тоже кончил. Бан выпустил солдата из своих рук, и тот полностью перенёс вес на раковину.       Джин судорожно приводил дыхание в норму и разомкнул глаза, пытаясь сфокусироваться на чём-нибудь. И у него получилось увидеть Феликса, что стоял перед проёмом незакрытой двери в ванную.       Феликс.       Мальчик, держа жёлтого цыплёнка в руках, стоял оцепеневший, с румяными щеками, опять закушенной до крови губой и расширенными зрачками, внимательно смотрящими на военных. Глаза Хёнджина округлились от удивления и страха, а в голове крутились, словно в вихре, только грязные ругательства. Феликс, поняв, что его заметили, быстро выбежал из спальни, громко закрыв дверь.       — Что это было? — вздрогнул Бан, стоявший за солдатом.       Младший всё ещё пытался прийти в себя после оргазма и шока, но, сглотнув, он прохрипел:       — Нас видел Феликс.       Джин спиной почувствовал, как напряглись мышцы лидера.       — Пиздец.       Наверное, впервые за несколько лет мнения, после конфликта Хёнджина и Чана сошлись.       Это полный пиздец.