Возможно, это наше последнее лето

      Джисон сидел на кровати, уперевшись спиной в обитую спинку и вытянув ноги. На его коленях лежала распахнутая кофта на замке, которую ещё утром принёс Минхо. Молодой учёный примерял квадратик тонкой ткани от своей старой футболки, что испортилась за недельное ношение в лагере отступников. Найдя самое подходящее место, Хан положил чёрный кусочек на одежду, а поверх всего алюминиевую, в некоторых местах потёртую и исцарапанную папиросницу. Только никотиновые палочки уже много лет не лежали внутри коробки, даже пищинок табака не осталось.       В этой жестянке хранились вещи намного важнее.       Тихо брякнув содержимым, Хан поднял тугую крышку чехла и вытащил упакованный шприц на пять кубиков и маленький стеклянный пузырёк с бледно-фиолетовой жидкостью. Учёный повертел пробирку в ладони, наблюдая за плотной субстанцией с лёгкой усмешкой. Казалось бы, маленькая склянка с какой-то бурдой, а помогла Джисону остаться в живых.       Ещё в самом начале, когда операция по чистке города только планировалось, было принято решение отправить Джисона вместе с отрядом с целью изучения останков инфекционных, пока те не сгнили после истребления, и вывести формулу против V-22. Узнав об этом, Хан очень удивился и хотел отказаться, так как он не верил, что способен на такое. Ведь он — молодой преподаватель, не так давно получивший диплом о высшем образовании, а не специалист по созданию вакцин против заражения. Только на следующий день Джисону рассказали, что его порекомендовал профессор Рокс — бывший куратор Хана и заведующий кафедрой, где не так давно учился парень. Профессор пошёл на такое, потому что верил и доверял своему бывшему студенту, у которого, как сказал Рокс, за плечами скрывался огромный чемодан знаний и потенциала. Парню дали сутки, чтобы принять решение, и в конечном итоге Джисон согласился.       Раз в него верят, то и он в себя поверит.       В этот город новоиспечённый учёный прибыл через три дня после начала чистки, когда большая часть заражённых была устранена, а некоторые граждане — в основном женщины, дети и старики — эвакуированы в безопасное место. Исследование ДНК шло в быстром темпе и уже к утру пятого дня, после приезда, Джисон подобрал препараты, при смешении которых могла получиться вакцина. Пробы лекарства разрабатывались и совершенствовались каждый день. Джисон был близок к тому, чтобы открыть, возможно, единственное спасение для всего человечества.       Но всё шло слишком хорошо.       В тот день, когда город захватили отступники, а военных из спец-отряда истребили, как животных на убое, Томсон схватил Джисона за локоть и приказал завершать работу над вакциной от заражения в самые короткие сроки и отдать смесь ему. Учёный не на шутку испугался, но не растерялся и заверил лидера, что он всё ещё на этапе исследования заражённых. Конечно, пришлось уничтожить большую часть записей случайным разлитием спиртовой горелки. А бумаги, на которых хранились записи пропорций, Хан надёжно прятал в выделенной ему коморке на втором этаже коттеджа да так, что порой сам не мог их найти. Так прошла неделя плена и к её концу появилась пробирка с вакциной, о которой никто, кроме самого учёного, не знал.       Джисон не рассказал о ней даже Феликсу, хотя очень доверял ему — только ему. Но рисковать учёный не стал из-за того, что боялся за мальчика. Поскольку Ли единственный с кем общался Хан, то его постоянно кто-то да спрашивал: не готова ли вакцина, на что белокурый всегда отвечал категоричное нет. Но учёный понимал, что Феликса могли начать шантажировать угрозами жизни его друзей — Сынмин и Чонин, — и, скорее всего, он бы выдал парня с поличным. Джисон бы не возненавидел его. Он прекрасно видел, что мальчик очень преданный и верный и никогда — никогда! — не предаст своих друзей.       А что насчёт самого Хана, то его в любом случае убили бы независимо от его решения рассказать или нет. Он не многое терял, его ничто и никто не держал в этом мире.       По крайней мере до вчерашнего дня.       Джисон убрал сложенный в несколько раз листочек с пропорциями и следом вытащил карточку, которую когда-то давно напечатал фотоаппарат мгновенной печати. На фотографии изображены Джисон с искривлённым в недовольстве лицом и съехавшими набок очками, что были раза в два больше необходимого, и красивый профиль лица Минхо, который, вытянув губы трубочкой, нежно и мягко целовал пухлую щёчку Хана. В тот день, когда была сделана карточка, их волосы были окрашены цветной тоникой: у Минхо в фиолетовый, а у Джисона — синий. Фотографировала пареней их общая знакомая, что ещё и покрасила их.       Учёный приблизил фото к лицу, вдохнул запах табака и вишни, что пропитал карточку полностью, и на несколько секунд прикрыл глаза.       — Потрясающе, — несдержанно прошептал учёный, большим пальцем поглаживая уголок карточки, где была окрашенная голова Хо.       Сердце Джисона забилось чуть быстрее, а в голове загорелись картинки из счастливого прошлого. Как они с Минхо выпускали табачный дым в курилке их университета; как вместе ехали в трамвае домой к Хану, чтобы отпраздновать его совершеннолетие; как Ли дул мыльные пузыри со своего балкона, пока ждал Джисона к себе в гости; как Хо вжимал Сонни в стену и страстно целовал на застеклённом балконе, смешивая на их языках вкус ванили и вишни; как Хан каждые выходные ночевал у Минхо, обнимался, целовался и дурачился с ним на зависть всем.       Их могло скопиться намного больше, если бы Минхо не бросил его одного.       Выйдя из приятных воспоминаний, Хан зажевал губу, убрал всё самое важное в папиросницу и принялся пришивать карман для неё. Постепенно маленькие стежки стали надёжно скреплять две ткани между собой, а голова Джисона избавлялась от плохих мыслей. Он же всё знает, зачем надумывать то, чего не было? Единственное, что Хан всё никак не мог понять — что происходит между ним и Минхо. Они даже не поговорили толком о произошедшем, да и Ли, по всей видимости, не собирался этого делать.       Джисона это расстраивало.       Дверь в спальню резко распахнулась и ударилась о стену. От неожиданности Хан вздрогнул и уколол себя иглой, несдержанно шипя от боли. Он поднял взгляд полный осуждения и раздражения, чтобы потревоживший его человек осознал, как он не вовремя зашёл. Но Джисон сразу же поменялся в лице, когда увидел в проёме Минхо, чья грудь часто вздымалась, волосы растрепались, а лицо покраснело, словно он пробежал стометровый кросс.       Как учёный оказался прижатым к телу Ли, Джисон не успел понять, только и делал, что глупо хлопал глазами и пытался сообразить, что случилось. Но когда Минхо зарылся носом в волосы Хана и вдохнул их запах, парень, точно также, как и ночью, поплыл от приятных прикосновений и плотнее прижался к натренированному телу военного, утыкаясь носом в поцелованное им же местечко на шее старшего. Ему казалась, что оставленный им поцелуй всё ещё отдаёт жаром.       — Собирайся, — спустя какое-то время сообщил Минхо, одаривая учёного холодным и безразличным взглядом, — мы должны успеть уйти до начала грозы.       Ли ушёл собирать свои раскиданные вещи в рюкзак, а Джисон наблюдал за ним и надеялся, что качели «я тебя игнорирую, но при этом липну как пиявка» закончатся в скором времени и они нормально поговорят.       Может тогда Хо наконец узнает, что он давно прощён.

• ◇ •

      Ветви кедров шуршали и раскачивались из стороны в сторону, показывая, что не такие уж они крепкие, как могло показаться на первый взгляд. В глазах мелькал белый свет молний, что всё чаще разделял чёрное небо на неровные куски. Джисон шёл следом за Чонином, периодически спотыкаясь о торчащие корни деревьев. Их отряд быстрым шагом следовал вперёд за командиром Чаном, что шёл впереди и сверялся с мобильником, дабы не сбиться с маршрута.       Они вышли из дома Сынмина около часа назад и всё это время шли мимо одинаковых кустов и деревьев. Из-за похожего пейзажа у Джисона было ощущение, что отряд ходил кругами по одной той же поляне. На очередном таком кругу Хан вновь зацепился носком кроссовка о торчащую корягу и чуть не встретился лицом к лицу с землёй, но Минхо, что шёл за учёным шаг в шаг, вовремя его подхватил за туловище.       — Чан, — обратился к командиру Ли, помогая парню найти равновесие и ощутимо сжимая ладони на чужой талии, — сделаем привал? Мы уже достаточно отошли от частных секторов.       — Да, конечно, — как болванчик закивал лидер. — Отдыхаем минут десять и идём дальше.       Солдат Хван, о котором все уши Джисона прожужжал белокурый мальчишка, устало выдохнул и приземлился на голую землю прямо там же, где и стоял. Рядом с ним присел Феликс и быстро что-то прошептал военному на ухо, робко улыбаясь и косясь на Чана. Хёнджин ему тихо ответил и тут же засмеялся, открыто смотря на командира, который в непонимании нахмурил брови и бегал глазами от блондина к подчинённому.       «Походу разговор прошёл отлично», — подметил Хан.       Изначально он думал, что Ликс так и не осмелится сходить к военному и поговорить с ним. Учёный уже собирался сам идти и культурно побеседовать с Хваном, но мальчик сразу же заступился и решился пойти сам. Что больше всего радовало Джисона так это то, что не только Феликс решился, но и солдат, которого огрели дверью, тоже.       Можно им с Минхо также?       — Учёный Хан, — Джисон, чувствуя горячее дыхание Ли на своей щеке, чуть вздрогнул от непривычного обращения и отвлёкся от размышлений. — Я бы рекомендовал вам почаще смотреть под ноги, в другой раз я могу и не поймать.       Минхо осторожно отстранил от себя Хана, впавшего в ступор, и ушёл к Чану.       «Может придушить его? В тихую, пока никто не видит, — подумал Джисон, надувая щёки и чувствуя на них жар недовольства. — Всё равно он не хочет со мной нормально разговаривать»       Осмотрев полянку, на которой был устроен привал, учёный решил пойти к Чонину, что с самого отхода от дома Ким шёл один и чуть в стороне. Даже сейчас мальчишка сидел на сухой земле, уперевшись о дерево, в полном одиночестве, выводя не длинной веточкой кривые круги. Джисону было не привычно видеть Чонина без Сынмина. Хан ещё тогда, когда они были в плену у отступников, заметил, что эти двое были неразлучны и Сынмин всегда старался защитить своего младшего друга. А сейчас Ким стоял на приличном расстоянии от Чонина и пил воду из фляги, предложенной солдатом Со, ни разу не уронив даже короткий взгляд на друга.       — Я присяду? — Джисон остановился в паре шагов от Чонина, слегка нависнув над ним.       Чонин поднял лисьи глаза на учёного и легонько кивнул, возвращаясь к вырисовыванию узоров.       — Ты чего один? — Хан опустился перед мальчиком на корточки. — Почему не с Сынмином?       Чонин ничего не ответил и продолжил водить палочкой, делая вид, что перед ним никого нет. Джисон же спокойно хмыкнул на игнорирование и с силой выдернул ветку из руки мальчишки, выкинув куда-то в сторону. Его терпения хватало только на молчание Минхо, ещё одного человека он не выдержит.       — Ты же понимаешь, что я не отстану? — Хан блефовал. Если бы Чонин сказал ему отстать, учёный так бы и сделал. Личные границы он уважал, но в редких случаях закрывал на них глаза и делал то, что считал необходимым.       Чонин громко вздохнул, отвернулся и прижал колени к себе, обнимая их. Джисон продолжал смотреть на парня и чуть склонил голову в бок.       — Мы поругались, — раздался тихий ответ мальчика вместе с громом. Учёный всё равно сумел его расслышать, они сидели достаточно близко, чтобы это сделать.       — Из-за чего?       — Сынмин никак не отреагировал на смерть родителей, и я накричал на него из-за этого, назвал бесчувственным монстром, — мальчик сглотнул после того, как произнёс последние два слова. — Но я не подумал, что он может переживать утрату по-своему, и просто выплеснул все свои эмоции на него. Но я не считаю, что Минни монстр, правда! Наговорил всякой ерунды, не подумав, а теперь нагнетаю себя плохими мыслями.       Мальчик зашмыгал носом и Джисон положил руку на его острую коленку, тихо и успокаивающе шикнув.       — Ты молодец, что признал свою вину, но не скидывай всё на себя. Лучше обсуди это с Сынмином и извинись перед ним.       «Как всем советовать поговорить, так это я первый, — ругал себя учёный. — А как начать разговор, так я гордый и последний. Пора брать всё в свои руки! Другого шанса поговорить с Минхо может и не выпасть»       Хан кивнул своим мыслями и в качестве поддержки похлопал Чонина по ноге, вызывая у того тихий смех и тонкую улыбку. Джисон улыбнулся в ответ, в тот же момент чувствуя лёгкий, мокрый и холодный удар на своей макушке, а затем ещё один и ещё. Капли дождя стали появляться на одежде и расползаться крупными кляксами.       — Идём! — прокричал Чан, поправляя рюкзак за своей спиной. — Надо найти укрытие, пока дождь не разошёлся!       В сопровождении грома и дождя отряд отправился дальше. С каждой минутой столб воды набирал силу; одежда стала полностью мокрой и неприятно липла к телу, одаривая кожу холодом. Обувь чавкала от воды и скользила по грязи — идти становилось невозможно. Несколько раз Джисон чуть не упал, но его вовремя ловил Минхо, а потом и вовсе не отходил от учёного и держал его за локоть, чтобы удержать от падения в грязь. Хан изо всех сил старался не замечать приятный жар от ладони солдата, но он был честен с собой, потому очень даже замечал.       Откуда-то сбоку послышался хруст веток и тихий утробный рык. Все тут же замерли и обернулись на звук. Из чащи продолжало доноситься рычание и постепенно стали вырисовываться очертания длинных конечностей и острых когтей.       Джисон задрожал от страха и холода. Он чувствовал, как рука Минхо сжалась сильней и притянула к себе ближе. Ли наклонился к уху парня и прошептал:       — Когда отпущу — беги и не оглядывайся.       Джисон понял, что, возможно, на этом всё закончится. Вся его жизнь. Жизнь Хо.       — Хо, я всё…       Грохот молнии ударил по ушам, а глаза зажмурились от яркого жёлтого света.