Ещё одна Басу

      Калькутта, 1980 год.        Следующие минут двадцать, Дивья, до мельчайших подробностей, рассказывала свои ощущения, что было на самом деле. Говорила она быстро, порой, её просили повториться. Язык заплетался и мысли путались вместе с ним. Эмоции брали верх, но она изо всех сил пыталась сдерживать слова, рвущиеся из неё непрекращающимся потоком.        Не забыла она упомянуть и про злополучный сон, который напугал девушку пару дней назад. Она описала всё в точности, посвятив мужчин во все детали.        Ей казалось, что она переживает все эти моменты снова. Чувства и эмоции окатили девушку с головой, погружая за собой в пучину липкого прошлого, от которого Дивья хотела бы избавиться. Забыть, как страшный сон. Но даже несмотря на свои желания и предпочтения, она не побоялась приоткрыть эту завесу забытого.        После рассказа, Рэйтан выглядел слишком нахмуренным и мрачным, несмотря на всегда добродушное и спокойное выражение лица. Тень задумчивости легла на его почти молочного цвета лицо, придавая ему вид слегка отстраненного человека.       — У меня есть несколько версий, но мне нужно всё тщательно обдумать… Много всего произошло. — наконец подал голос аватар.       — Это может быть связано с Дурга — Пуджей, которая будет со дня на день? — вопросил Амрит, сидя на кровати с женой, которая положила ему голову на сильное плечо.       — Это одно из предположений.       — Так может ты выскажешь другие? — подняв бровь поинтересовалась Дивья.       — Я не хочу тыкать пальцем в небо. Лучше наверняка знать.       — Говоришь как Амрит в своё время. — ухмыльнулась Дивья, после чего получила щелчок по носу от Дубея.       — Если мы так говорим, то по делу значит. — прокомментировал Амрит, явно довольствуясь возмущенным выражением лица девушки, — Хотя, я бы тоже послушал, в чем же дело.        Дивья собиралась было высказать Дубею свое недовольство, но сдержалась, обещая себе, что в следующий раз, как-нибудь, да отомстит.       — Возможно, опять-таки, я просто предполагаю, — вполголоса начал Рэйтан, отобразив на своем лице задумчивое, вперемешку с нахмуренным, выражение лица, — Дивья могла слишком долгое время держать в себе свои силы и предрасположенность к брахманским способностям. Вы сами знаете, что в Амале с Дивьей, что в Киране есть малая капля крови Дубеев, но изначально никто из них не является брахманом. Однако, видимо именно в Дивье этой силы больше, и она как бы «заперла» её в себе, либо же использует малую часть. Исходя из этого, всё это направлено на высвобождение её силы из, так называемой, «клетки», которую она сама и создала.        При упоминании сестры и брата, внутри Басу всё сжалось тугим и пульсирующим комком, сковав тело. В носу защипало, но Дивья упрямо это игнорировала, сосредоточившись на рассуждениях.       — Бред… — с нахмуренными бровями прошептала девушка, всё больше теряясь в догадках, — тогда зачем богиня посылает эти… души или кто они, и все их видят. Это не мои видения или бред в голове. Да и к тому же, я иногда использую силу.       — Видимо мало. — ответил Рэйтан.       — Вот это уже другой вопрос, касаемо того, что не только Дивья видит это нечто. — кивнул Амрит, устремив взгляд куда-то в пустоту, также впав в задумчивость, как и Вайш.       — Но этому тоже может быть объяснение. Если я правильно помню, то Див упомянула про то, что посыльный говорил о том, что она… кхм… трусиха, слабачка, чего-то боится и не может это принять…       — Оно явно что-то напутало. Может это было просто, чтобы меня запугать. — сразу же возразила девушка, резко выпрямившись и отрицательно помотав головой, о чем пожалела. Голова снова загудела от резкого движения, вызвав слабость во всём теле.        «Я не трусиха. Не для них.»       Внутри себя Дивья любила спорить и противоречить. Для себя она могла признать свои слабости и страхи, могла переживать и волноваться. Могла быть собой. Могла быть настоящим человеком.        Но не для других. С самого своего прихода в дюжину, Басу выставила себя властной, дерзкой, непоколебимой и не позволяющей себе лишнего. О каких-либо страхах речи и быть не могло. Страх — болезнь. Болезнь, от которой нужно вылечиться и найти лекарство. От которой нужно выработать иммунитет, и не заражать этим других людей.       — Узнаю этот всё-отрицающий-тон. — ухмыльнулся Дубей, поспешив снова опустить голову девушки себе на плечо, — Мама-рати, это нормально. Мы просто хотим разобраться, а не упрекать тебя в чем либо.       — Разбирайтесь, кто вам мешает. — буркнула Дивья, скрестив руки на груди.        Она любила спорить, но сейчас на это не было не сил, не эмоций. Даже её не иссякающий поток дерзости и некоторого нахальства мог иссякнуть. Но лишь на время.       — Так вот, — деликатно кашлянув продолжил Рэйтан, — возможно, Темная Мать чувствует твой страх. Твои метания. Видимо, она не потерпит такого среди своих детей. Тем более среди тех, кто когда-то ушел и снова вернулся.       — Это может быть началом зова Матери? Зова тьмы? — словно очнувшись ото сна прочеканил Амрит.       — Предполагаю, что всё может быть. И даже такое. — ответил Рэй, сверля взглядом наследника, который после этой реплики явно был не в настроении.        Дивья пихнула Дубея в бок, призывая его усмирить свои эмоции. На что тот недовольно глянул на жену, но всё-таки постарался найти ниточку спокойствия и ухватился за неё, как за спасительную соломинку.        Теория с зовом Матери не во всех моментах была логична, однако возможна. Девушка начала размышлять над этим, но в итоге, решила отложить эти мысли в дальний ящик своего сознания, обещав, что откроет его, как только представится возможность.       — В любом случае, мне сейчас что-то грозит? — прямо спросила девушка, безо всякого увиливания.        Со стороны могло показаться, что Дивья ничуть не беспокоится о своей безопасности, что ей всё равно. Однако, за этой ледяной, как айсберг, безразличностью было сокрыто многое, что бывало растапливало это холодность.       — Не знаю. — честно ответил аватар, одарив Басу сочувственно-теплым взглядом, на который был способен только он.       — Тогда…       — Тогда ты будешь под пристальной охраной. — перебив жену категорично отрезал Амрит, — Мы усилим наблюдение за поместьем и внутри него. Шехар будет больше времени проводить около твоих покоев, пока меня рядом не будет. Пускай охрана никого из виду не упускают. Следят за каждым, кто входит и выходит…       — Стоп, — на этот раз перебила Дивья, возмущенно глянув на мужа, — я не маленький ребенок, нравится тебе это или нет, это во-первых. Во-вторых, разве на всё это не дана воля богини? Разве это не она гневается и посылает сюда своих душ?       — Мы так и не разобрались, в чем дело. Это может быть как и обычная выбившиеся из своих душа, так и посланник от богини. Мы не знаем. Значит до того момента, как мы во всём не будем уверены, ты будешь под охраной и точка.        Дивья возмутилась, одарив Амрита яростным, даже пылающим взглядом. Гнев разгорелся в ней ярким пожаром, отображаясь в её глазах злобной искрой.        «Да какое право он имеет так распоряжаться моим личным пространством? Что за собственник?»       — Усмири свою собственническую натуру и выслушай меня. — раздраженно прошептала Басу-Дубей, — Я не ребенок, повторю ещё раз. Если на всё это есть воля богини, то что мы тогда можем сделать? Да и вообще, я смогу сама себя защитить. Не надо нарушать мое личное пространство.        Дубей возмущенно глянул на наследницу, уловив в её голосе гневные нотки, которые ему явно не пришлись по душе. Он терпеть не мог ссориться с Дивьей, но если и начинал, то эта битва колкостями могла не заканчивается часами, а порой и днями.        Оба были гордыми, оба были в какой-то мере собственниками, оба были ревнивыми и вспыльчивыми, но это не мешало им жить вместе, несмотря на такие ссоры.       — Мы не знаем, что это, и чего оно хочет. — аккуратно прокомментировал Рэйтан, пытаясь потушить нарастающий между парой пожар, — Такие действия разумны, Дивья. Для твоей же безопасности.       — Можно обойтись и без стоящего возле моей двери охранника, причем твоего, Амрит. — категорично ответила девушка, давая понять, что на большее не согласна и будет отстаивать свое до последнего.       — Предлагаешь мне тебя сторожить? — язвительно заметил Дубей, всё ещё не теряя надежды достучаться до неприступной Дивьи.       — Предлагаю вообще никого у моей комнаты не ставить. По дому и так будет больше охраны. Да и к тому же, мы не знаем, кем может обернуться это нечто, оно же может стать и охранником около моей комнаты, не думаешь?       — Я подумаю над твоим предложением. — выдохнул Амрит, тем самым невербально признав свое маленькое поражение.        Девушка победно ухмыльнулась, но быстро скрыла это движение губ за невозмутимой холодностью и спокойствием на лице.       — Что ж… — отозвался Вайш, вставая с кресла, в котором не так давно спал Амрит, — раз мы всё обсудили, я оставлю вас в покое. У меня есть другие дела. Поправляйся, Дивья.       — Спасибо, Рэй. — благодарно сказала девушка, теперь искренне, без масок, улыбаясь аватару и выражая ему все свою благодарность и теплоту.       — Не за что. Всегда рад помочь. — с этими словами, Вайш вышел из комнаты, напоследок кивнув Амриту в качестве прощания.        Пару мгновений пара просидела в успокаивающей тишине, пребывая каждый в своих тяжелых мыслях и раздумьях. Каждый погряз в них, как в тягучем и вязком болоте, выбраться из которого казалось трудным им обоим.        И Амрит, и Дивья, оба переживали друг за друга. Им обоим хотелось защитить другого, обезопасить, наконец спасти от того, что может быть в будущем. Но оба они даже и представления не имели, с чем они могут столкнуться.        Наконец, теперь уже гнетущую тишину, нарушил Дубей, вставая с кровати, на что девушка удивленно моргнула.       — Мне пора идти, махарани. Переговорю важные моменты с отцом и сразу вернусь к тебе.       — Не стоит. Я себя чувствую лучше, так что не надо весь день тратить на меня. — сказала Басу, послав полуулыбку мужу.       — Позволь мне это самому решать. — решительно заметил мужчина.       — Не позволю. Дюжина без тебя никуда, так что не огорчай всех своим отсутствием.       — Мне плевать на остальных. Я боюсь огорчить тебя своим отсутствием.        Дивья невольно улыбнулась ещё шире, чувствуя, как внутри всё буквально порхает от таких слов. Несмотря на то, что они уже прожили какое-то время вместе, такие слова и высказывания заставляли девушку чувствовать себя влюбленной и наивной девочкой — подростком, а не собранной наследницей, коей ей подобает быть.       — Не огорчишь. Иди уже. — махнула рукой Дивья, ложась на бок прикрыв глаза.       — Как скажешь, но я всё равно тебя навещу. — заверил Амрит, поцеловав напоследок в щеку девушку. — Люблю тебя.       — И я тебя. — зардевшись ответила Басу-Дубей, окончательно растаяв.        После этого, Амрит тихо вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Наконец, Дивья провалилась в безмятежный, безо всяких кошмаров и переживаний, успокаивающий сон, ставший настоящим спасением для неё.

***

       Амрит сдержал свое обещание. Следующие пару дней, он регулярно приходил к жене, спрашивая её состояние. Приставив к ней личного лекаря, Дубей постоянно справлялся о здоровье девушки, не угрожает ей что либо, как скоро она поправится.       Обещание и про охрану он также не нарушил. В поместье и правда, появилось больше охраны, чем некоторые из жильцов были раздражены, однако виду не подавали.       Амрит донес всю ситуацию отцу, заверив его, что лучшим решением будет усиление безопасности Дивьи. Девдас, даже безо всяких споров, согласился на инициативу сына.        Но самое главное, что Дубей послушал просьбу, в какой-то степени даже приказ, девушки о том, чтобы не ставить телохранителя у её комнаты. Он счел её комфорт важнее, чему Басу была безмерно благодарна.        Жизнь в поместье Дубеев, после того случая с Дивьей, протекала как обычно. Как стабильно текущий ручеек, со своими особенностями и извилинами. Но у всех в голове было только одно. Приближающаяся Дурга-Пуджа.        Яркий индийский фестиваль был значимым событием не только для обычных людей, но и для представителей дюжины, в особенности, брахманов. В преддверии этого впечатляющего празднования, просветленным представителям высших каст, у которых связь с богиней была больше остальных, являлись частые видения, иногда очень пугающие.       Во время приготовлений к празднованию, брахманы нередко оставляли людей, удаляясь совершать ритуалы и практики, чтобы усилить свою связь с богиней и высвободить энергию.       Исключением не стал и Амрит, да в принципе семья Дубеев. Вместе с Тхакурами, они стали ещё чаще посещать храм богини Кали, проводя там очень долгое время. Регулярные служения с участием всех привилегированных членов индийского общества стали ещё чаще.        Обязательным этапом, которого с явным волнением и, отчасти переживанием, ждала Дивья, была майтхуна. Ритуальное соитие, направленное на высвобождение энергии для богини было необходимым ритуалом, которое проводилось в само празднование фестиваля.       Непосредственное и прямое участие в этом году в нем принимала Дивья. Собственно, как и в предыдущие года.       Человеку со стороны, приезжему, туристу, это может показаться какой-то дикостью и извращением, но, по сути, это таковым не являлось. Странным и необычным — вполне, но никак не диким.        Живя в разных культурах, у людей редко возникает желание вникать и понимать культуры другого народа, однако индийское общество твердо убеждено в обязательном проведении таких практик.       Участие в них считалось честью и привилегией, доступной далеко не каждому. Амрит и Дивья как раз и были удостоены этой возможностью.        Однако главным поводом для переживания у девушки служила её сестра. А точнее, реакция Амалы, не только на этот ритуал, но и на все аспекты в целом.       Впечатлительность старшей сестры влияла и на её характер, каждый раз делая все более непредсказуемой. По мнению большинства, в частности дюжины, Амала больше всего подходила под типаж Басу, нежели её младшая сестра, которая сейчас заправляет всеми делами семьи и является её главой.        Тем не менее, в тот момент, когда Амала пройдет нужное обучение, получит необходимые для дюжины и её самой знания, она займет уже нагретое Дивьей почетное место главы семьи.       «В любом случае, меня это сейчас не очень то и волнует, со всем этим разбираться будем позже, важнее Пуджа.» — спокойно и размеренно, словно грациозная кошка, прогуливаясь по коридорам поместья размышляла Дивья.       В данный момент, ни иерархия, ни должности, ни дюжина не волновали девушку. Ощущение скованности и легкого, туманного страха, плотно поселившегося в сознании Басу-Дубей, отображались не только на ее душе, но и на лице.        Даже тень улыбки не виднелась на плотно сжатых губах Дивьи, а карие глаза, обычно с ореховыми или иногда янтарными бликами, сейчас казались потемневшими, будто ночное небо, покрытое штормовыми тучами.        Любезное выражение лица спадало всякий раз, как она сначала улыбалась обитателям дома, а после снова погружалась в свои мысли, словно в бесконечно глубокий океан.        Бирюзовое, по краям прошитое серебром, сари прикрывало стройное тело и голову Дивьи. В этот раз, словно выстраивая защиту от внешнего мира, она перевязала сари, сделав один из его концов в виде капюшона.        Буйная каштановая копна волос снова была собрана в пучок, а на ушах красовались обычные серьги-кольца, инкрустированные любимым жемчугом наследницы. На загорелых кистях поблескивали золотые браслеты, а на пальце всегда носимое Дивьей кольцо госпожи Дубей.       Шуршание тканей сари и юбки всё ещё создавали впечатление, что девушка находится в реальном мире, а не в её липких и глубоких мыслях о собственной семье.       По иронии судьбы (или всё же её издевке), Дивья, среди прочих звуков, услышала приглушенный разговор в комнате, справа от неё. Она без труда узнала звонкий, даже во время шепота, голос Амалы, немного властный, а иногда и с нотками истерики.        Первый возникший вопрос в голове Дивьи был, а какого, собственно, асура Амала сейчас в резиденции, причем ни слова не сказав сестре.        Второй вопрос был связан с личностью того, кто находился в комнате с Малой и вел с ней диалог.        Над определением второго собеседника пришлось пошевелить и без того уставшими извилинами мозга, но девушка догадалась.        Рэйтан. Его спокойный и обволакивающий голос был на несколько тонов ниже голоса сестры, и не сразу был узнаваем.       — … лилия …должна …терпеливой… — донесся успокаивающий, даже ласковый голос аватара.       «Какого асура, какая лилия?» — вскинув брови вопросила девушка в голове.        Уже привычное любопытство будто проснулось ото спячки внутри Дивьи. Внутренний голос, ведомый этим чувством, советовал подойти поближе и прислушаться к столь интересному разговору.        Но другой голос, ведомый банальным уважением и рациональностью, пытался убедить девушку не совершать такого некрасивого, по отношению что к Амале, что к Рэйтану, поступок.        Две противоречивых личности стали бороться в душе Дивьи, однако в итоге, в который раз, любопытство взяло верх над остальными чувствами, и повело девушку ближе к двери.        «Ну, если они выйдут, скажу, что мимо проходила. Если слуги мимо пройдут — не их дело. А если кто-то из более значимых людей… Придумаю что нибудь.» — отмахнулись девушка и подошла к двери.        На её, в некотором роде, удачу, дверь была совсем немного приоткрыта, и девушка заглянула в небольшую щель. Её крайне любопытному взору предстала с одной стороны ожидаемая, с другой необычная картина.       Полубоком, на бархатном кресле, положив ногу на ногу и скрестив руки сидела Амала. Её лицо было видно лишь на половину и то, не очень из-за приглушенного света в комнате. Темно-русые волосы разметались по хрупким плечам, которые в свою очередь были прикрыты рукавами легкого зеленого сарафана.        Даже видное наполовину, лицо казалось немного уставшим и напряженным, практически как в их последнюю с Дивьей встречу, хотя и прошло уже пару дней.        Боком к Амале и спиной к подглядывающей Дивье, всегда спокойный и невозмутимый Рэйтан смотрел в окно, сцепив руки за спиной. Аватар явно о чем-то усердно думая, иногда поглядывал на собеседницу.       — Я и так терпелива, но меня это буквально выводит из себя. — с ноткой ярости проговорила Амала, — прошло два дня, а я до сих пор не понимаю, почему нельзя было мне обо всём сказать раньше. Гораздо раньше. Да и этот треклятый фестиваль на носу.       — Моя июньская лилия, ты же сама прекрасно слышала почему. — спокойным и, опять-таки, ласковым голосом ответил Рэй, — Твоя безопасность была для всех в приоритете, тем более для Дивьи.        «Асур меня раздери, неужели они наш с Малой разговор обсуждают?» — безо всякого труда догадалась Дивья.        Обращение, которое произнёс Вайш, по отношению к Амале, ничуть не удивило Басу-Дубей. Её пытливый ум и натура давно догадались, что между этими двумя стопроцентно что-то есть.        Всякий раз, как речь заходила о старшей Басу, Рэй мгновенно менялся в лице, но быстро это скрывал за своим обычным выражением. Тем не менее, эти секундные перемены ни разу не ускользали от пристального внимания Дивьи.        А в один день и сам Амрит подкрепил подозрения Басу-Дубей, сказав, что аватар провел уж слишком много времени в доме, где проживала Амала. Пара без труда сложила два и два и после ещё несколько раз удостоверилась в своих догадках. Но ни Дивья, ни Амрит не стали лезть в их отношение или спрашивать что-либо напрямую.        Дивье не хотелось рыться в личной жизни сестры, однако в глубине души была та самая тяга узнать то, чего знать далеко не обязательно. Ей была не безразлична судьба Амалы, тем более когда дело касается избранника.       «Ну с другой стороны, Мала сама виновата, ничего не рассказывала, теперь я стою подслушиваю.»        Кандидатура Рэйтана на эту сложную роль второй половинки старшей Басу была самая нестандартная, но в то же время лучшая. Эти двое были самым контрастным дуэтом, который когда либо встречала Дивья. Пылкая и дерзкая как языки пламени Амала, и спокойный, непоколебимый словно айсберг Рита-Шива.        Басу-Дубей была уверена, эта пара ещё удивит всех. Однако, она все же понимала, их ждет непростая судьба. Но всё же, главное, что сейчас эти двое были счастливы и наслаждались теми короткими мгновениями наедине. Во всяком случае, Дивья на это надеялась.        Тем временем, диалог пары продолжался:       — Я знаю, знаю… — устало пробормотала Басу, — Я просто… это… Это всё случилось слишком внезапно.       — Никогда не знаешь, какие сюрпризы принесет тебе жизнь. Она полна внезапных и крайне неприятных моментах, к которым нужно быть готовым. — ответил Рэйтан отвернувшись от окна и встав лицом к Амале. Дивья заметила нежную, легкую улыбку на лице аватара.       Басу-Дубей мысленно согласилась с высказыванием Вайша. Тень привычной ухмылки коснулась уже более расслабленных губ девушки.       — Наверное… Наверное, ты прав. Может мне просто страшно, поэтому я так реагирую. Нервы уже совсем ни к черту.       — Моя лилия, тебе нечего бояться, я всегда защищу тебя, поверь.        Как бы в подкрепление своих слов, Рэйтан нежно коснулся напряженных плеч Амалы, словно она и впрямь была хрупким, и таким беззащитным цветком. Он стал поглаживать их совсем невесомо, будто боясь сделать ей лишний раз больно.        Старшая Басу подняла поблескивающие в слабом свете солнца зеленые, словно свежая зелень глаза на аватара. Даже с такого ракурса, Дивья заметила ту любовь, ту чистую, как прозрачные воды лесного ручья, и ни с чем не сравнимую любовь.       Затаив дыхание, Басу-Дубей продолжила смотреть на эту химию, происходящую между парой. Эти любовь и нежность между ними была практически осязаема. Такой контраст между девушкой и мужчиной создавал что-то необъяснимое между ними. Эти двое дополняли друг-друга, но их отношения были той золотой серединой их характеров.        Дивья ухмыльнулась ещё шире, вспоминая про свои отношения с Амритом. Совершенно полярные по отношению к Амале и Рэйтану.        Первые были взрывной горящей смесью, вулканом, который мог начать извергаться в любой момент, но их обоих это устраивало. Это было их изюминкой.        Вторые же были воплощением нежности, легкости и трепета, которые вместе создавали безупречные и прочные отношения.        Как будто в подкрепление размышлений Дивьи, Рэй легко коснулся губ Амалы, а та в свою очередь углубила поцелуй, сделав его более чувственным, более сокровенным для них обоих. Они слились в этом трепетном танце, полностью отдавая свои чувства и тепло друг-другу.        Нехотя, Басу-Дубей призналась самой себе, что хотела бы смотреть на это вечно. Прежде всего, на счастливую, влюбленную, слово девочка-подросток, сестру. Была счастлива Мала — была счастлива Дивья. И никак иначе.       Тем не менее, удовольствие от созерцания прекрасной картины было прервано раздавшимся окликом, который был адресован Дивье.