Зов убывающей Луны

— Ты помнишь, что сегодня тренировка по Квиддичу? — Пенелопа раскладывала учебники на столе, тасуя их между собой, чтобы было удобно расположить перед собой пергамент и чернила. — Уже сегодня? — Памела чуть обернулась в сторону подруги, а потом хлопнула себя по лицу. — Во сколько? — Разве Нотт тебя не зазывал на их показательную тренировку перед этими русскими? Слизерин против Гриффиндора. Не игра, конечно, но зрелище будет ещё то, — на секундочку Кристалл немного воодушевилась в чувстве, что она знает куда больше собственной подруги, в глазах которой читался немой вопрос: «Откуда ты всё знаешь?», поэтому когтевранка смело добавила. — Не поверишь, но ко мне подходил Эван Розье. Я была в шоке! На самом деле в том, что к ней подходил Розье не было ничего хорошего, учитывая, что этот невыносимый парень так и грозит подсластить жизнь девушки из-за отношений с Перси Уизли. Но намеренность в громогласности была вызвана тем, что через ряд от неё и подруги сидела в гордом одиночестве Джемма Фарли, которая предпочла ещё пару недель назад полностью оборвать общение с «подругами» по причине того, что те лишь высмеяли боль слизеринки на тему Эвана. Джемма продолжила читать книгу по защите от темной магии, но её выдал непроизвольный жест — она поджала губы так сильно, что напряглись все лицевые мускулы. Пенелопа вновь обратилась к своей подруге, проводя указательным пальцем по изящным локонам той. Всё же на подсознательном уровне Элтон так и стремиться быть той, на ком Теодор Нотт задерживает взгляд. К когтевранкам обернулась пухлощёкая девушка с факультета Пуффендуй. — Что, что? — она когда говорит о ком-то имеет привычку сильно пригибаться, словно зверек. — Перед Колдовстворцами? Но зачем? У них даже нет такого предмета, как полет на метлах. — Я тоже не знаю зачем нужно сдвигать план тренировок, чтобы поразить этих ненормальных, — пожала плечами Кристалл, ища глазами рыжую шевелюру Уизли. — Я, конечно, не Марена и не превращусь в труп лошади, чтобы заставить тебя снова обосраться перед всеми, — с последней парты голову подняла сонная Глафира, которая не могла уснуть из-за бормотания невесть откуда взявшегося домового в углу спальни Пуффендуй. Она пригладила волосы и потерла лениво щеку, на которой остался отпечаток от рукава её платья. — Но тоже могу сделать так, что наше местное знакомство ты будешь вспоминать до самой кончины. — Пф, — фыркнула в ответ Пенелопа, делая вид, что она ничего не говорила. Но вот если Глафира не выспалась, то быть беде. Особенно если сну мешали чертовы домовые, которые без устали копаются в чужих вещах и что-то бормочут про злых духов. С грохотом обрушив свои ладони на поверхность стола, Глафира склонилась над Кристалл, которая от неожиданного хлопка по столу подпрыгнула и приподняла голову на студентку Колдовстворца. — Чего тебе надо? — нетерпимо спросила Элтон, чуть выпрямляясь в плечах и находясь от колдовстворки на расстоянии. — Не припомню, чтобы твоего мнения спрашивали. Если ещё не стало ясно, то вполне нормально, что люди могут обсуждать вас. И это не повод каждый раз набрасываться. С одной стороны могло показаться, что Памела сказала всё по существу, но вот сама Глафира не считала так. Её утомляло, что большая часть студентов Хогвартса считает буквально своим долгом обсуждать не только друг друга, но и её школу. Девушка стремилась ядовито ответить, напирая собой и морально надавливая на ту же Пенелопу, которая оказалась к колдовстворке ближе, чем её подруга. Практически перед самым носом когтекранки скользнула чья-то рука и Марена отодвинула Глафиру назад, обхватывая рукой за плечо. — Не надо, — спокойно проговорила ведьма. — У нас и так предостаточно неприятностей за прошлый конфликт между школами. Марена покосилась в сторону Кристалл. — Будем считать, что этого разговора не было, — подхватив Глафиру под локоть, ведьма повела ту обратно к своему месту. — Что случилось? — Надоели эти выскочки уже трезвонить всякий бред про нашу школу, что якобы мы не летаем на метлах, от того и считает отсталыми, — вторила Глафира, раздраженно поправив жемчужную заколку в волосах. Смотря на это изделие бижутерии, Марена вдруг ненавязчиво улыбнулась. — Что? — немного удивилась Глафира. — Я как-то не так выгляжу? — Не знала, что жемчуг подходит под наши традиции, — Марена указала на свои волосы. — А… Это мне Светозар подарил. Сказал, что братья Уизли приторговывают всякими безделушками втихоря от администрации Хогвартса. Хоть начал себя, как будущий суженный вести, — пробубнила девушка, чуть вздернув голову. — Это хорошо, — кинула ведьма и, поправив сумку с учебникам на плече, прошла вперед к первым партам. К удивлению подруг-когтевранок и Глафиры, которая на самом деле ждала своего возлюбленного, который сядет вместе с ней на урок, Марена опустилась на жесткую скамью подле Джеммы. — О, доброе утро, Марена, — тихо приветствует ведьму Фарли, неуютно поёрзав на стуле. Для неё было чуждо, что студентка из Колдовтсворца добровольно испытывает к ней ничтожный, но интерес, довольно часто опускаясь на уроках рядом с ней. — Как твои дела? — и слизеринка четко дала себе установку, что не стоит отталкивать от себя такого союзника, как Марена. Ведьма достала две пергаментные бумаги и перо. На мгновение её тонкая, изящная рука замерла в воздухе, прежде чем снова скрыться в сумке и достать учебник. — Я так понимаю, что отвечают, что весьма неплохо, — черные пряди волос, которые выбивались из кос, завивались в легкие локоны у виска. — Отвечают, обычно, хорошо, плохо или средне в зависимости от того, что происходит в жизни человека. Вот мои, к примеру, средние, — честно призналась Джемма. Марена чуть свела брови к переносице, вглядываясь в аккуратные черты лица слизеринки, которая уже водила взглядом по строкам книги больше для вида, чем понимала смысл слов. Ей не нужно было спрашивать что именно беспокоит девушку подле неё, потому что Фарли обладает довольно тонкой гранью своего сознания, в которое Марена способна без какого-либо труда перешагивать туда и обратно, как люди заводят и выходят в помещение и из него. И при этом сама студентка Хогвартса не ощущает никакого присутствия Марены в своём сознании, по которому та прогуливается, как по изумрудным полям свежего овса, который только начал прорастать из рыхлой и удобренной земли. Ведьма отчетливо видела те обрывки воспоминаний, которые так терзали душу Фарли и о которых она не могла забыть. Удивительно было лишь то, что Джемма Фарли наотрез не наблюдала той скверности нутра Эвана Розье, которую так отчетливо не только видит, но и ощущает каждой фиброй собственной души ведьма от Розье. Девушка тряхнула головой, чтобы сбросить с себя то наваждение, которое способна ощущать Фарли, когда Эван касается её разгоряченного тела. — Могу предложить отвар из душицы и дикой мяты, чтобы ослабить воспоминания, если ты не готова с ними распрощаться навсегда, — предложила старшекурсница Колдовстворца. — Не всё можно решить с помощью магии, — Джемма слабо улыбнулась и когда она обернулась в сторону собеседницы, то на сетчатке глаз слизеринки блеснула призма накатывающихся слез. — Мне, кажется, я не готова даже ослабить эти воспоминания. Пусть они будут частью меня самой. Марена хотела ответить ей, но её намерения были прерваны ввалившиеся шумной командой по Квиддичу Гриффиндора во главе с Оливером Вудом — капитаном команды факультета Гриффиндор. Каждый был облачен в темно-красные плащи, держа в руках увесистые метла. Команда осталась стоять в дверях, а сам капитан прошелся уверенной походкой вдоль рядов, приподнимая за собой шлейф наполированной метлы для полета, которая выглядела, как новенькая, хотя на деле этой метле шел уже третий год. — Кхм, — откашлялся Оливер, прислонив кулак к губам и привлекая тем самым внимание к себе. — Хочу сообщить вам, что игра между Гриффиндором и Слизерином начнется раньше, а именно после этого урока. К моменту его объявления со второго балкончика спустился Профессор Люпин, опираясь шершавыми ладонями о каменные перила. Он с улыбкой посмотрел на затылок Вуда. — Так понимаю это предлог, что на моем уроке не будет Слизерина? — на голос Люпина Оливер обернулся и чуть приподнял голову, кивая. — Что ж… — мужчина слегка выпрямился и пару раз хлопнул по камню своего балкончика. — Сегодня должна была быть новая тема. Считаю, что мальчикам надо бы присутствовать на уроке, поэтому я отпускаю остальных. Оливер Вуд будьте так любезны проводить студентов до поля для Квиддичу. Часть класса воодушевилась тем, что отменился урок, а другая часть, зацикленная на предстоящих экзаменах, тихо запротестовала. И делали они это намеренно негромко, чтобы не получить от тех, кому такой отгул играл на руку. Девочки тут же зашушукались, потому что они застанут не только игру, но и разминку, на которой парни менее сосредоточены на процессе, а это значит, что есть все шансы привлечь чьё-то внимание. — Моя прическа точно в порядке? — быстро спросила Элтон, когда сгребала учебники в сумку. Её буквально подрывало встать где-то впереди, чтобы успеть занять самые лучшие места на трибунах. — Чуть-чуть на затылке придай объем руками и все будет хорошо, — посоветовала Кристалл. — Зачем многие стали прихорашиваться? — Марена нагнулась сторону Фарли и спросила, обводя взглядом всех тех девушек, которые засуетились. — Можно сказать, что существует негласное правило, что только избранные играют в Квиддич. Особенно горячими парнями считаются, как раз Слизерин. Как бы парадоксально это не звучало. Того же Нотта преследуют по пятам. Но он всё равно останавливается на том, что трахает Гринграсс, не смотря на вроде как отношения с Элтон. Не знаю, что его подкупило в её обнаженных колдографиях, — Фарли пожала плечами, даже не заметив, как на лице Марены скользнули переменчивые эмоции. Пока она аккуратно складывала пергаментные листы бумаг, то второй рукой вскользь коснулась собственной линии губ, на которых ещё вчера Теодор Нотт оставлял пламенные, короткие поцелуи. Она пустила его в своё сознание. Она показала ему собственные слабости, а он встречается с Памелой Элтон и спит с Дафной Гринграсс, не говоря об этом Марене! Возможно, парень самоуверенно посчитал своим долгом внести в свой, очевидно, длинный список и такую диковину, как ведьму из Колдовстворца. Девушка мотнула головой, поспешив покинуть класс. В дверях ей путь преградил Оливер, который среагировал быстрее, чем понял кто перед ним остановился, поднимая взгляд тяжелого, грозового неба. — Прости, — промямлил Вуд. — Но ты слышала Профессора Люпина. — Мне надо в таком случае явиться сначала к Григорию Распутину, прежде, чем я пропаду на вашей игре и подготовке к ней, — выпалила девушка, сжимая лямку тканевой сумки с такой силой, что и без того бедные пальцы стали выглядеть зловеще мертвецкими. Что-то на подсознательном уровне надавило на капитана Гриффиндора и побудило того всё же сделать шаг назад, освобождая путь перед ведьмой. Марена устремилась по пустующим коридорам, окутанные тишиной учебного времени. Она не имела понятия зачем и куда уходит, но ей придётся показаться на поле для Квиддича по распоряжению Распутина, который собственноручно будет пересчитывать каждого из своих студентов по головам. И ей придется против воли всякого столкнуться с Ноттом. Заворачивая в тупиковых коридор, ведьма резко прислоняется разгоряченной спиной в холодной стене и медленно сползает по ней на пол. Снова чувство, что она обманута всеми Богами, усиливается. Но теперь ей не удастся столь быстро найти ответы на свои вопросы, потому что река с утопленницами находится за тысячи миль от этого места. Ей хотелось узнать за что и почему история вновь повторяется? С тяжелым выдохом, ведьма прислонилась затылком в шершавой стене и запустила руку в складки платья, нащупывая там скрученные свечи и сухостои, которые она всегда держит при себе для непредвиденных обстоятельств. Как она предлагала ослабить воздействие воспоминаний с помощью настоя из душицы и дикой мяты ей не поможет. Она смотрит на скрученный зверобой, лаванду и васильки. А потом на перекрученные между собой длинные и тонкие свечи, которые оказались мягкими из-за того, что они начинают чуть таять. Марена, сжимая свечи в руке, решительно встала и направилась вперед к тупику. Слева должна быть дверь, которая подразумевала под собой забытую кладовку для уборочного инвентаря. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто любопытный не проследовал за ней, ведьма скрылась за скрипучей дверью и наложила на дверь заклинание, которое и запирает и скрывает её, оставляя каменистую стену абсолютно голой. — Люмос , — шепнула Марена и из кончика её волшебной палочки вырвался лунный отблеск света, погружая тесное пространство и спертый воздух в холодное свечение. Освободив центр пола от упавших, наполовину сгнивших рукоятей от швабры и дырявого ведра, девушка разместила свечи на полу, а потом пришлось прервать «Люмос» так как с помощью волшебной палочки, Марена зажгла перекрученные свечи. Едкий запах перетертых и спрессованных полевых трав и воска ударил в нос. Свечи заскрежетали и заурчали, рисуя на заплесневелых стенах причудливые тени от уборочного инвентаря. Отложив волшебную палочку в сторону и скинув сумку ближе к выходу, студентка Колдовстворца уселась на пол. Из правого рукава она достала ритуальный нож и задрала рукав платья на левом предплечье. Лезвие коснулось бледной кожи, надавливая и оставляя продольный надрез, из которого заструилась кровь ведьмы. Вытянув руку над свечой, багровые капли начали капать на пол и свечу, но пламя при этом не гасло, а наоборот поднималось всё выше, скворча более зло. Слух начал окутывать нечленораздельный шепот, который расслаивался и каждый голос шептал о чем-то своем. Марена зажмурила глаза и начала быстро шептать им в ответ: — Пусть явится во мгле тиши Наяда, — взывает ведьма, повторяя имя. — Прошу приди… Марена не была столь уверена в собственных силах, чтобы взывать Наяду, которую и самым сильным ведьмам не всегда власть взывать по собственной воле. Всё нутро замерло в ожидании и старшекурсница Колдовстворца зажмурилась сильней, скалываясь в собственных эмоциях. Полумесяц на лбу начинал пульсировать, а собственное сердце биться чаще. Кап, кап, кап. Ведьма не рисковала открывать глаза. Кап, кап, кап. Кровь перестала скатываться на пол и свечу, а начала наоборот опрокидывать свои капли на потолок, эхом теряясь где-то в своде камней. Кап, кап, кап. Холодное дыхание легло на девичье лицо, за которым следует раскатистый, словно детский звон колокольчиков, смех. — Как смела, чертовка, — чужой голос приглушенный, как будто язвительный шепот. — Не к каждому являюсь вот так просто. Но в тебе так много сладостных соков отчаяния и замешательства. Марена знает, что перед ней Наяда, на которую нельзя ни в коем случае смотреть иначе она в мгновение ока утянет тебя вслед за собой и поглотит душу, опуская бездыханное тело в своих водах на каменистое дно. И Наяда непременно начнет провоцировать всячески и заставлять ведьму распахнуть свои очи. Девушка медленно выдыхает через полуоткрытый рот, время от времени облизывая пересохшие губы. — Не уж то наша девочка влюбилась? — Марена вздрогнула от этих слов. Но всё же глаз не открыла, зажмуривая их сильней. Наяда коснулась когтистым и мокрым пальцем метки и голова тут же запульсировала жаром, словно раскаленной кочергой по ней ударили. Марена в мучениях глухо простонала, не выдерживая такой боли, которая погрузила разум в звенящую пустоту. — Теодор Нотт умрет. Марена была на грани того, чтобы в ужасе распахнуть глаза, но во время низко опустила голову и палец Наяды соскользнул с полумесяца на её лбу. — Как это произойдет, — в легких кипело раскаленное железо в присутствие Наяды и ей было как никогда тяжело говорить. — Его растерзают клочья Даная, Исая и Лилит, жаждущие свежей и лакомой плоти, — Наяда звонко рассмеялась. — Ты ведь уже была у того озера на Пустоши? Им нужно напиться кровью этого мальчишки. Время ведьмовства настало и вы об этом все прекрасно знаете, — пальцы Наяды нащупали на одной из кос тонкую ленточку, стягивая её, а затем в волосах она обнаружила одну серебристую прядь, натягивая её так сильно, чтобы Марена почувствовал её месторасположение в гуще черных волос. — Дыхание Лилит. От тебя им веет за версту. Я его учуяла, от того и пришла. — Как я могу спасти его? — Отдаться вместо него им. Ты ведь думала, что обижена на него за связь с другими, после того, как он целовал тебя, как целуют избранных женщин, но ни тебе ни ему не преодолеть эту связь, что теплится между вами. Год ведьмовство всегда выбор меж двух влюбленных сердец. Единственное послабление от трех ведьм. Жди явление Исаи. — Почему я? — Любимая дочь Марены. Они обижены на это. Любимое дитя Могущественной. Потому ты и настолько обделенная любовью смертных. Кровь, которая всё это время капала в потолок, обрушилась на голову Марены, как знак того, что Наяда отступила в своё царство. Ведьма, как после удушения, распахнула глаза и вдохнула затхлый воздух каморки, где свеча давно потухла и истлела. Прижимая порезанную руку к себе, девушка нащупала второй рукой волшебную палочку и снова использовала заклятье «Люмос». Она с тяжелым грузом на сердце переваривала услышанное. Не такую встречу она себе представляла с Наядой, которая была права лишь в одном: Марена снова испытала жгучее чувство предательства со стороны Тео за его молчание и обман и по привычке хотела выведать ответы у высших сил, но Наяда огорошила ведьму. *** Превозмогая удушливую усталость и боль в голове, Марена быстрым шагом направлялась к кабинету Распутина, прижимая не обработанную руку к себе. После соприкосновения ритуального ножа к собственной коже нельзя наносить на порез заживляющее заклинание. Рана должна стягиваться естественным путем, от того Марена и не могла столь часто обращаться к ритуалам крови, которые наиболее быстрым способом соединяют ту с потусторонним миром. Два раза тяжело стукнув в дверь и, не дожидаясь ответа, ведьма шагнула в кабинет к декану Колдовстворца. Григорий озадачено поднял голову. — Почему ты не на поле для Квиддича? — мужчина приподнял густую, неряшливую бровь. — Ко мне приходила Наяда, — выпалила Марена, даже не страшась, что после этих слов она понесет немедленное наказание. Её могут отослать обратно в Колдовстворцо, где Кощей собственноручно осуществит любое из наказаний за призыв Наяды. Лицо Распутина омрачилось болезненной белизной. — Она не приходит по собственной воле. — Я призвала её! — Ты ведь лучше остальных знаешь, чем это чревато! — декан подскочил с места, столкнув локтем кипу пергаментных бумаг, покоящихся на его столе, когда направлялся рванными шагами в сторону юной ведьмы. — Кто такие три ведьмы: Л… — Не смей произносить их имен! — воскликнул Распутин. Как в мире Старой Англии нельзя произносить имя Волан-де-Морта, так и в России запрещены эти три имени самых первых ведьм на Руси. — Основоположницы рода ведьм, — глухо произнес мужчина. — Их сожгли, осквернив самыми страшными проклятиями, которые маглы только и способны извергать из себя и своих ртов. — Наяда сказал, что их время настало. Вы же об этом времени говорили? Тот ворон… — Послание оной из них, — поморщился Распутин, зная, что живность дело рук Лилит. — Что ещё Наяда сказала тебе? — Последняя проявится в скором времени. Они убьют Теодора Нотта — студента с факультета Слизерин, — пророчество из уст Наяды звучало менее болезненно, чем из собственных уст. — И я должна помочь ему. — Нет, — обрубил Распутин. — Я поговорю с Профессором Дамблдором. А ты не смеешь встревать в это дело. Ясно? Передай отвальным, чтобы каждый раз перед сном зажигали полынь. Что-то ещё? — Можно меня переселить из дома Салазара Слизерина? *** Но Марене пришлось смириться с отказом от Распутина переселить её на другой факультет и в другую гостиную, потому что это уже будет отнюдь странным, если ведьма не назовёт истинную причину своего странного пожелания. Но Марена не смогла признаться, что хочет избежать столкновений с Теодором, которого ещё пять минут назад стремилась защитить от трех ведьм. Идя по размозженной от ночных дождей дороге в сторону поля для Квиддича, уже на подступе трех метров она слышала крики. Ведьма чуть поморщилась, потому что ей и в голову не приходило, что эта расхваленная игра настолько громкая. И это ещё, судя по всему, лишь разминка перед самой игрой. Кое-как найдя первый же попавшийся подъем на трибуну, Марена медленно взбиралась по деревянной лестнице выше и выше, пока не оказалась примерно на четвертом ярусе, где вышла на трибуны. Девушка не знала где её товарищи или же Джемма Фарли, поэтому она просто наугад села на первое же понравившиеся ей место. Оглянувшись по сторонам, на два ряда выше, чуть ближе к углу сидела та самая Дафна Гринграсс, кутаясь в кашемировый платок. Ведьма резко отвернулась от чистокровной волшебницы, которая походила на фарфоровую куклу нежели на живого человека. По сравнению с ней, Дафна выглядит, подобно Графиням из сказок и повестей. Такая же уточненная, наделенная хорошими манерами. Само воплощение красоты. Марена указательным пальцем потерла свой полумесяц на лбу, которым её пометила Богиня Зимы и Смерти при рождении. Она даже не заметила, как над ней скользнула чья-то тень. — Нотт, немедленно вернись в игру, — зло рявкнул Розье, выбешенный уже лишь тем, что раздухорившиеся гриффиндорцы начинают нагло себя вести на поле. Особенно близнецы Уизли. Тео что-то из жестов показал Эвану и спрыгнул с метлы прямо рядом с ведьмой. — Уж думал ты любыми путями избежишь появление здесь, — он уселся рядом со студенткой Колдовстворца, протянув руку к её вьющимся височным прядям волос, стремясь их убрать, но девушка довольно резко отшатнулась от него. — Не стоит… Не стоит ко мне прикасаться. Тео удивленно взглянул на ведьму, которая уже становится слишком невыносимой в своих проявлениях. Он нахмурился. — Что опять случилось? Марена посмотрела за плечо парня на восседающую и наблюдающую за этими двумя Гринграсс и повторила свои слова холоднее обычного: — Не стоит. Нотт проследил за взглядом и обернулся, напарываясь на Дафну Гринграсс, которая лишь поджала свои накрашенные пыльно розовым оттенком помады губы. — Тебе чем-то не угодила Даф? — Все хорошо, — Марена решительно встала с места и фурией двинулась в сторону спуска с трибуны и Теодор не успел подорваться с места и ринуться за ней, как та уже скрылась. Метла с грохотом упала на деревянный пол, когда Нотт всё же поднялся на ноги, буравя место, где скрылась ведьма. — Умеешь же ты располагать к себе внимание, — фыркнула Дафна, поправляя на плечах тот самый кашемировый платок, который был подарен той как раз Тео. — Ей Фарли проронила про все твои похождения, что встречаешься с Элтон, а потом трахаешься со мной. Я, кажется, говорила, что ложь твоя выплывет. Хотя не уж то ты рассчитывал, что она у тебя на шее повиснет, стоит тебе ей лишь улыбнуться и поманить пальцем? — голос девушки звучал гордо и ядовито. Она была рассержена на своего друга детства за то, что тот так и тянется за Мареной. Теодор Нотт вновь опустился на скамью и опустошенно зарылся пальцами в мокрые волосы. — Харе рассиживаться, — подлетел Эван, зло выдыхая расгоряченный воздух из легких. — Твоя ведьма свалила, так что соберись, черт тебя дери. Ты уже задолбал меня! Ничего не отвечая, Тео подобрал метлу и запрыгнул на неё. В крови всё бушевало с такой силой, которая выплёскивалась наружу. И эта злость не отпускала его и всю игру против Гриффиндора, когда трибуны набились до самого отказа. Но паря над трибунами, он всё никак не мог найти среди разномастных зрителей Марену. И это лишь сильней побуждало его задавать жестокий темп игры, который принес Слизерину долгожданную и сладостную победу под ликующий вопль Розье. Но сам Нотт не испытывал при этом ни толики удовлетворения. Проигнорировал товарищеские толчки и хлопки по своей спине, парень лишь стянул с себя защиту и, не переодеваясь, ринулся прочь. — Ты куда? — крикнул ему в след Грэхем. — Мы же отмечать собрались! Но слизеринец даже не обернулся на его возглас. Ну и где же тебя искать? Вариантов было куча, где могла запропаститься ведьма, которую Нотт намерен во что бы то ни стало найти, как его со спины настигает Элтон. — Поздравляю с победой, — заворковала девушка, заключая свои руки в замке на торсе парня и прижимаясь к его разгоряченной и мокрой спине. — Ой, а ты так не простудишься? — Отпусти, — Теодор довольно резко выпутался из чужих объятий и обернулся в сторону Памелы. — Между нами всё кончено. Слышишь? И не смей больше ко мне прикасаться, — прорычал слизеринец, даже не ведая того, насколько жестоко он сейчас поступает в пылу своей злости. Глаза Элтон сделались большими и наполненными слезами. — Что? — тихо прошептала она. — Но ведь ещё утром… — Забудь, — Нотт потер пальцами переносицу. — И прекрати уже с Кристалл обсуждать на каждом шагу как и где мы спим. — Ты из-за этого что ли? — девушка попыталась ухватиться за единственную причину, по которой парень настолько разозлился. — Милый, обещаю, что больше не буду ничего говорить! Только давай не будем из-за этого разрывать наши отношения! — она развела руками. — Все кончено, Пэм, прости, — выдохнул Тео, всё же понимая насколько жестоко он сейчас поступает, но пути назад будто бы не существовало. Не дожидаясь того, что Элтон разрыдается прямо перед ним, не вынося её плача на высоких нотах, слизеринец поспешил скрыться стыдливо с глаз долой. Дыхание парня сбилось от бега, уделяя каждому предполагаемому уголку, куда могла была деться ведьма, свое внимание. Но все поиски были безуспешными и последнее место, куда пришел слизеринец, была Асторономическая Башня. Забравшись по последним ступеням через силу, он надеялся, что увидит Марену там, но интуиция посмеялась над ним. На площадке было пусто и лишь одинокий ветер гулял между колоннами. Теодор медленно доплелся до самого края, смотря под ноги вниз. Отчего-то было абсолютно не по себе от того, что между ними происходит. Необъяснимое и непреодолимое влечение с его стороны и бесконечные палки в колеса в самые неподходящие моменты со стороны других, которые побуждали ведьму в мгновение ока выстраивать непреодолимые стены. Он видел, что творится внутри девушки и через что той пришлось пройти. И было опрометчиво Нотту думать, что у него в запасе есть немного времени, чтобы расставить все точки над «и» с Элтон и даже Дафной. Но длинные языки опередили ход событий. — Ну да, — горько усмехнулся Теодор. — И кому после этого я буду нужен? Вот же чертов дурак! — На таком расстоянии от выступа опасно стоять, — Тео резко обернулся на чужой голос, но вот только никого не увидел. — Кто здесь? — на всякий случай парень и правда отошел от самого края, озираясь по сторонам. — На таком расстоянии от выступа опасно стоять, — голос насмешливо повторил своё предупреждение. Нотт достал волшебную палочку, водя ею по сторонам и прислушиваясь к тишине, а потом снова повторил: — Выходи сейчас же! Незваный и невидимый присутствующий спутник лишь приглушенно рассмеялся. — Мы скоро встретимся. Так сказали мне сестра. Но мне уже не терпится прямо сейчас… — голос прозвучал с истомой муки, будто бы этот «кто-то» изнывает по моменту прикоснуться к чужому телу. Так звучит голос женщины, которая изголодалась по мужскому вниманию и прикосновениям. Теодор напрягся всем телом, продолжая отходить чуть в сторону, в надежде заглянуть за ту колону, откуда доносился неведомый голос. И когда осталось сделать ещё пол шага в сторону, чтобы заглянуть за злополучную колону, как обладательница голоса вдруг резко завопила и что-то в сгустках тьмы бросилось на парня, опрокидывая того с края Асторономической Башни.