Зов убывающей Луны

      Шелест травы ласкает слух и щекочет босые ноги. Астория открывает глаза и находит сумрак вдруг себя. Приподнявшись на одном локте, девочка хмурит брови и с прищуром осматривается по сторонам. Сознание всё ещё спутанное и тяжёлое — ей явно подсыпали какое-то снотворное или наложили сонное заклятье. Гринграсс посередине опушки, вокруг которой тянутся ввысь громоздкие и огромные сосны-великаны. Они верхушками подпирают сизо-серое небо, на котором нет ни звёзд, ни Луны, ни какого-либо ещё отблеска. Где я? Астория не сразу задаёт сама себе этот вопрос. Обернувшись через плечо назад, девочка видит свою лучшую подругу в паре метров от неё. Джинни ещё не очнулась. Её огненные волосы выглядят совсем блёклыми и, кажутся более каштановыми при таком освещении. Гринграсс переворачивается сначала на живот и на карачках доползает до Уизли, потому что попытка встать на ноги и дойти оказывается провальной. Всё тело всё ещё скованно липкой паутиной усталости.  — Джинни, — Астория дрожащей рукой касается плеча подруги. Она тёплая. — Джинни! Джинни, проснись, — она немного теребит девочку и Уизли, превозмогая сон, приоткрывает глаза.  — Что? — первое что видит Джинни — Асторию, чьё лицо едва размывается в сумраке странного места. Нужно сократить расстояние, чтобы была возможность детально рассмотреть лицо своего спутника. — Где мы? Что произошло?        Не поднимаясь, Уизли запрокидывает голову назад и сквозь жухлую траву видит всю ту же картину, что и Астория в первые секунды своего пробуждения.  — Не знаю, — Гринграсс зябко ёжится и обхватывает себя руками. — Я была в своей комнате, как раздался щелчок и всё, — отдалённые воспоминания не складываются в единство, потому что всё происходило слишком быстро. — А ты? Ты что-нибудь помнишь? — Тоже слышала щелчок и всё. Я была одна в комнате. Думаешь нас похитили? — от этой мысли у Джинни становится горько во рту от накатывающих слёз, сотканных из паники.        Ещё слишком свежи воспоминания, когда её спас от неминуемой гибели никто иной, как Гарри Поттер. Тогда было сложно понять — случайность или закономерность, но сейчас словно было глупо рассчитывать хоть на что-то, когда они даже не знают где именно находятся. Тайная Комната располагалась в стенах Хогвартса — сейчас же они на опушке, скорее всего где-то в злостных объятиях Тёмного Леса. А если нет? Астория замечает, как подругу начинает знобить от накативших воспоминаний, от которых, увы, так просто не убежать.       Гринграсс подаётся корпусом вперёд и обхватывает подругу за плечи и прижимает к себе, когда та уселась на колкую и сухую траву. Они сидят так минуту. Две. Вечность. С сизо-серого неба медленно начинает падать снег и покрывать землю и сухую траву слишком быстро для такого ничтожного количества.  — Холодно, — тихо говорит Астория и Джинни молча кивает. — Надо подумать, как выбраться от сюда.        Но вместо мыслей девочки продолжают жаться друг к другу в попытках согреться. Молчание висит плотной пеленой, ибо нет абсолютно никаких мыслей и идей по поводу того, что именно с ними произошло и где они сейчас находятся. Возможно — это сон и следовало бы себя ущипнуть, чтобы проснуться, но внимание девочек привлекают скрипучие шаги по снежному покрывалу и сухой траве. Астория слышит их первее, чем Джинни. Девочка оборачивается через плечо и первое, что видит — голые ноги, утопающие в снегу. Сначала может показаться, что ничего такого — их спасение! Но по мере того, как Гринграсс начинает поднимать взгляд, её сердце замедляет свой ритм, скрученное страхом. Перед ними стоит девушка с худыми и длинными руками и ногами. Она полностью обнажена и грудь скрывают длинные и спутанные волосы, наверно, очень-очень светлого цвета. Она держит голову немного опущенной, но при этом смотрит на двух девочек своими абсолютно незрячими глазами. Радужка и зрачки глаз слились с белками глаз, но этот взгляд будто бы осязаемый и тяжёлый. Взгляд давит на разум и Астория думает, что задыхается перед этим существом, что так похожа на девушку, но слишком безобразна. Уизли ощущает, как темп сердца подруги замедляется. Тук-тук — всё реже и реже, что вынуждает Джинни обратить свой взор и наткнуться на неведомого человека.        Крик застывает в горле и Уизли лишь открывает бесшумно рот, цепляясь за Асторию и пятясь на заду по земле чуть назад. И стоило двум студенткам Хогвартса в немом ужасе начать отползать чуть назад, как безобразная девушка поднимает костлявую руку и указывает девочкам за спину. Уизли оборачивается первая и осознаёт, что голоса всё ещё нет, чтобы закричать во всеуслышание, а кости выкручивает и ломает от страха. Если у безобразной девушки глаза заплыли и в орбитах белые сгустки, то вот второе создание перед ними лишь наполовину человек. Как и у первой девушки у создания обнажённое женское тело, но не худощавое, а более среднего телосложения: небольшие складки на животе и опущенная грудь с большими ореолами сосков, но у этого тела не было головы. Джинни и Астория смотрят на олений череп вместо головы, а в его прорезях пустующих орбит будто бы должны гореть огоньки — горящие, влекущие, таких, что вцепляются в душу и высасывают её через рот. На ветвистых рогах едва слышно трепещут потрёпанные ленточки. Существо резко припадает на одно колено и из носовых пазух на лицо Джинни ложится смердящее дыхание, наполненное сотнями разложившихся трупов и запах пепла. Астория тем временем с писком сжимает рот ладонями, зажмурившись. Мама! Папа! Дафна! Тео! Кто-нибудь! Помогите!  — Тео! — лес эхом разносит имя Нотта. Это имя зарывается в сухую траву и встревожившее ленточки в рогах оленьего черепа.        И земля резко обваливается, как в болото и Марена едва не скатывается со скамьи после пробуждения. В общей комнате тихо и в печи лениво потрескивает огонь. Аленушка, как самая мерзлячка среди девушек в женской части Колдовстворца, спит на самой печи. Она чуть свешивается во сне и тяжело вздыхает. Судя по приглушённому свисту и сапу, то сейчас раннее утро, едва ли начало зарева. Марена прикладывает ледяную ладонь к разгорячённому лбу, где в висках пульсирует и бьётся сон. И снова имя Нотта. Она знает и младших сестёр Дафны и Перси. Она знает добрую часть Хогвартса и знает, что к ним подходили Исая и Лилит. Но ведьма теперь не может знать где заканчиваются её неясные плоды воображения и начинается реальность. Девушка обхватывает себя руками и ищет глазами платок, который сложила около своего спального места.        Откинув в сторону овечью шкуру и подобрав с пола пёстрый, шерстяной платок, ведьма спешит покинуть спальню тихо, чтобы никого не разбудить. За пределами общей комнаты холод пробирает до самых костей даже потомка Богини Смерти и Зимы. Она ступает по каменным ступеням, выныривая из женского крыла в общий коридор. В Колдовстворце в ранние утренние часы темно, что не видно не зги, поэтому девушка пробирается к первому же окошку, затянутого инеем. Марена указательным пальцем подцепляет цепочку на шее и из декольте достаёт тот самый медальон, что был найден на пустоши. Радомир был против того, чтобы девушка забирала вещь себе, не предоставив находку хотя бы Распутину. Но ведьма, хоть и помнит то жгучее состояние боли, когда касалась проклятого предмета в стенах Хогвартса, сейчас разломанный медальон лишь слегка пронизывает всё тело потомка Богини Смерти и Зимы.  — Что же происходит, — шёпот превращается в пар, который ложится на почерневший материал, на котором мало что можно различить внятного.        Ей чудится будто бы вещь служит неким проводником. Если сон не является разыгравшимся воображением, то Астория и Джинни действительно могут оказаться сейчас в лапах Лилит и её последователей в виде Исаи и Данаи. Марена проводит подушечкой большого пальца по находке, задаваясь при этом мысленным вопросом: что же делать? И в этот же момент где-то отдалённо разносится по горным хребтам рёв дракона. Из стен русской школы волшебства и магии нельзя трансгрессировать, словно являешься заложником её извечно холодных и угрюмых стен, разбавленные пылкими кострами и различными магическими практиками и ритуалами, что связывают разум с природой.       Девушка, пряча медальон, приподнимается на цыпочки и горячо выдыхает на стекло, чтобы растопить иней дыханием. Потерев его, девушка с прищуром всматривается в те дали, где в основном и обитают суровые серебристые драконы. Среди них можно встретить и двуглавых или трехглавых тварей, но последние самые агрессивные к людям и миру в целом.        Тень улыбки скользит по устам юной ведьмы, потому что внутри закручивался план, как именно она сможет узнать правда или вымысел все эти сны. А главное — она сможет увидеть Теодора Нотта в этот раз уж точно наяву.  ***        Светозар макает сушку в малиновое варенье и Глафира едва успевает кинуть под каплю варенья салфетку, чтобы не испачкать белые скатерти. Она ничего не говорит, потому что отныне ей, как мудрой женщине, нужно мириться с небольшими промахами своего суженного. Студенты сидят всё той же своей компанией за одним из трапезных столов, стянутые белыми скатертями. За завтраком никогда не бывает шумно и разговаривают лишь единицы и то совсем тихо, склоняясь к собеседнику. Это считается актом уважения к другим студентам и разномастный смех и громкий свист можно слышать лишь на общих праздниках и прочих ритуальных весельях, которыми богата русская культура.  — Все какие-то напряжённые, — тихо подмечает Добринка после того, как, выпрямившись, оценивает обстановку за общим завтраком.  — Я думал, что буду радоваться, когда Кощей свалит, — так же тихо ухмыляется Святослав. — Но вот кто ж знал, что его жёнушка в стократ хуже, чем этот дряхлый старик? — Будет тебе, — хмурится Радомира, обмакивая сухарь в тёплое парное молоко. — У этих стен уши и ты сам прекрасно знаешь об этом. Не стоило в столь вычурной форме отзываться о директоре.  — Поэтому его вчера Василиса Премудрая уже вызывала к себе, — довольно ядовито давит из себя Глафира, так и не расцепляя рук со своей груди. — И вообще, что такого произошло, что аж сам Кощей подорвался в Англию?  — Всё таки в Англию?        Порой кажется, что за обширными территориями таёжных лесов заканчивается мир в целом. Нет других стран, где свой язык и своя культура. Нет другой магии. Что есть ещё школы подобии Колдовстворца — к примеру тот же Хогвартс.  — Год ведьмовства, — облизав пальцы от варенья, поясняет деловито Светозар. — Мир должен объединяться.       На юношу уставляются немного напряжённые взгляд его близких друзей. Тихомир поднимает брови настолько высоко, что создаётся мнимое чувство будто бы его лицо ещё больше начинает походить на лошадиную морду.  — Этого не может быть.  — Мои родители были на совещании с министерством магии в Англии. Там по странным стечениям обстоятельств гибнут волшебники и ритуалы, при помощи которых их убивают, приближены к нашим шаманским обрядам. Так же находят подле трупов предметы, коем владеют потомки Богинь. Наших Богинь.       Глафира теряет свою суровость и яд, прикладывая ладонь к губам.  — Быть того не может.  — Считают, что это связанно с… — Даже не смей произносить эти имена всуе! — Глафира вскрикивает громче, чем следовало бы это делать.        Ребятам приходится на время уткнуться в свои тарелки с завтраком, чтобы интерес к ним немного поостыл, прежде чем продолжать разговаривать.  — И что родители ещё сказали? — совсем сипло и шёпотом спрашивает Святослав.  — Лель и охотники поехали туда, чтобы выяснить что происходит. Как раз они оказались Хогвартсе, про который судачила Марена. Там пропали две студентки с третьего курса.        Добринка патетично прикладывает ладонь к груди, округляя глаза.  — Не уж то Матушка Природа судачит взаправду? — девушка не сразу понимает, что её никто за столом не понимает.        Тихомир полностью оборачивается к Добринке, но тянется к хлебу, чтобы не привлекать внимание других студентов. То, о чём они ведут беседы — запрещено.  — Я полагаю тебе что-то известно больше, чем Светозару от его родителей.  — Я подслушивала Василису Премудрую и Лель перед тем, как вторая отправилась за дальние края, — как на голубом глазу произносит девушка, хотя у самой сердце бьётся колко. Она косится на непроницаемое лицо Радомира, который будто бы стремится отстраниться от этого разговора.        Добринка считает, что исключительно из-за неё возлюбленный и горячо любимый сердцу настолько отстранённый.  — О чём они говорили? — воодушевляется Святослав, когда дело запахло чем-то запретным.  — Кто-то пробрался на Пустошь прямиком к дереву.        Радомир впервые за всё время разговора вздрагивает и сжита в руке деревянную ложку. Он сглатывает вязкий вязкий и тёплый ком своих эмоций, который проваливается в связанный в жилистый узел желудка.  — И что произошло? — невзначай интересуется юноша. Ему ещё не совсем ясно, что именно тогда произошло и как столь явное видение может отразиться на его будущем и будущем всего Колдовстворца.  — Они говорили… — но не успевает Добринка договорить, как окна под потолком со звенящим грохотом бьются и в помещение врывается огромная стая воронов, которые крякали и крякали, пока не начали падать замертво.        Студенты ринулись  подскакивать со своих мест с криком, а некоторые преподаватели выбежали в центр зала прямо под разбитые стёкла, наступая на осколки и раздавливая их в мелкую пыль.  — Какого лешего, — ворчит и кряхтит Баба-Яга, расталкивая клюшкой, на которую опирается, студентов, что, как трусы (по её мнению), хлынули перед лицом бесовщины. — Тьфу, то же мне защитники! Расступись помои свиные! — она ногой отталкивает в сторону мертвые тушки чёрных птиц.        Достав из-за верёвочного пояса зверобой и наспех поджигая жирный пучок трав с помощью огненного заклятия, старушка дунула на огонь, который в мгновение ока окутывает всё пространство. В зале в этот момент остаются в оцеплении лишь друзья Радомира, которые хоть и повскакивали со своих мест, но лишь для того, чтобы прижаться к одной из влажной и слегка заплесневелой стене большого зала. Дым полз по полу и стенам, а карканье птиц стихло и больше не слышались удары тушек о пол. Некоторые птицы раздавлены из-за торопливого хаоса прерванного завтрака. Глафира давит в горле накатывающий ком тошноты, когда в нескольких сантиметрах от её ног из брюшка ворона зияли внутренние органы. Она хватается за суженного, который, хоть и брезгует, но ногой откидывает вспоротого ворона дальше от девушки.        Двери в зал повторно распахиваются и дым от зверобоя застывает, нависая над пространством, как неподвижный туман над яблоневым садом по раннему утру. Василиса Премудрая шагает в помещение, держа в левой руке неизменный атрибут — человеческий череп на коле.  — Какое бесчинство, — не смотря на мягкий и чарующий голос Василисы, в тоне звучит сталь. Она проводит перед собой своим оберегом и трупы птиц превращаются в мелкую и чёрную пыль.        Баба- Яга, глядя, как легкий и ползущий по полу сквозняк превращает горы тушек в пыль, чешет бородавку на носу.  — Чёрная магия, — подытоживает старушка. — Это не настоящие птицы. Кто-то хотел дать нам знак.  — Проказы студентов, — отрезает Василиса Премудрая. — Все сейчас охвачены бесовщиной перед тёмными сутками.        Святослав шмыгнул под белые скатерти одного из столов и тянет за собой остальных, пока дым от зверобоя не до конца развеялся. Это служило их защитой от того, чтобы не быть замеченными, потому что старшее поколение считает, что находятся одни в зале. Остальные ребята снуют за своим товарищем под стол, притаившись и задерживая дыхание. Радомир под столом подкрадывается ближе к двум женщинам, чтобы не упустить ни слова. Слишком странно, что спокойствие покинуло стены школы, думает про себя Радомир и болезненно морщится, вспоминая всё ту же Пустошь и боясь, что это из-за него и Марены покой больше не сберечь.  — Это скажешь своему супругу, как оправдание, — отмахивается Баба-Яга, опираясь о клюшку. — Сама ж видишь, что даже вода дрожит перед чем-то неизвестным. Иначе бы заморские пижоны не захлёбывались собственной кровью, — старушка плюёт на пол. — Культуры смешиваются. Луна продолжает убывать. В этой заморской школе, куда ринулся Кощей пропали два дитёныша и на территории их школы находят наши ритуальные атрибуты.        Василиса Премудрая хмурится. Она всегда обладала исключительным умом и логическим мышлениям, славясь не только изумительной красотой. Но сейчас всё буквально ускользает из её рук, как песок сочится сквозь щели и время не вернуть назад. Эти события затягивают вглубь. Она касается своего лба пальцами и жмурит глаза для того, чтобы быстрее придумать, как можно всё исправить.  — Что значит смешиваются культуры? — уточняет Василиса Премудрая. — Супруг не говорил мне об этом и слова.  — Сама погляди-ка на Пустошь. Это никоем разом не наших традиций сожжение. И Владана далеко не русских кровей юная девушка.  — Но едва ли не на месте этого ритуала возведены стены Колдовстворца! — Василиса всплёскивает руками.  — Премудрая, Премудрая, а Кощей уберегает твою головушку от лишнего, — кряхтит старушка. — Мы все одной культуры девица-краса. Когда-то очень-очень давно, когда и моя прабабка была юна и свежа, не было в мире делений в магии и колдовстве. Всё дышало и питалось ею. Все предавались воде и огню, восхваляли и отпевали Природу. Лишь потом со временем эволюция, как маркер времени, начал менять само представление магии. Народ делится, унося за собой что-то одно и из этого уже основывал свои потерны.        Василиса премудрая собирается задать ещё один уточняющий вопрос, как пустые глазницы оберега начинают источать яркий свет, как фонарь.  — Что? — ахает супруга Кощея. — Кто-то сбежал! Срочно созвать Серого Волка и его подчинённых! — Не останавливай Марену, — Баба-Яга криво усмехается, обнажая сквозь сухие и потрескавшиеся губы частокол жёлтых зубов. — Серый и плешивый всё равно не нагонит её. Пусть девка стремится туда, куда её Зов манит.        Радомир выскакивает из своего укрытия и Тихомир со Святославом не успевают его схватить за ногу и удержать на месте. Если старушка посмеялась бы над ними, то вот Василиса Премудрая может и сурово наказать за гадкое подслушивание.  — Что значит сбежала? Почему мы не должны ей препятствовать? — перед ним возвысилась Василиса, а череп продолжал моргать вспышками света.  — Почему ты здесь? Подслушивал? — женщина дарует юноше самый суровый взгляд, который красноречиво намекает на наказание.        Баба-Яга усаживается на ближайшую скамью позади неё. Поправив платочек, который скрывает на половину лишённый волос череп, старушка складывает костлявые руки на клюшке. Она кратко смотрит на тот стол, под которым скрываются остальные, но после переводит взгляд на юношу.  — Зачем спасать того, кого тёмная вода уже затянула вглубь? И сам погибнешь и её не спасёшь. Ты, коль девицу другую избрал, не стремись погибнуть за просто так. Ни восхвалят, ни отпоют толком. Богиня Смерти и Зимы уж сохранит собственное дитя.        Юноша сжимает кулаки и невольно скрипит зубами: — Коль вам столько известно, то куда Марена стремится сбежать и как она это сделает?        Не только с территории Колдовтсворца нельзя трансгрессировать, но и в целом из страны. Только в Министерстве из храма Василия Блаженного есть возможность совершить скачок в иные города и страны.  — Как — это уже её забота. А путь держит в Англию. Пусть слова милого её обогреют.  ***       Кутаясь в плащ из шкурок лис, Марена приподнимает ворот и прячет в него нижнюю часть лица. Не смотря на то, что сама ведьма приспособлена к холодам, но эти части лесов до Уральского Хребта беспощадны даже для неё холодом и ветром, который пробирается сквозь величественные сосны. На ресницах замерзает иней от разгоряченного дыхания, а ноги проваливаются в глубокие сугробы снега. Что-то слишком сильное и невообразимое тянет её продолжать свой путь. Медальон жжёт грудную клетку и плавя кожу. Рёв драконов всегда кажется слишком недалёким из стен Колдовтсворца, но эти существа обладают весьма мощными связками и их зов накрывает большую часть России. Но обитают они все лишь в одном месте.        Марена оступается и угождает ногой в глубокую лунку и падает вперёд. Ей приходится убрать руки в ворота плаща и подставить их перед собой. Кожа пальцев краснеет от холода и её режет корочка льда, что покрывает снег. Каждый учащийся в Колдовстворце и в целом добрая часть русских с малых лет обучается анимагии, но вот только сил уже обращаться в волка у девушки не было. Она истратила очень много своей энергии, что сердце до сих пор напористо толкает грудную клетку. Приподнявшись, ведьма с трудом вновь поднимается на ноги. Запрокинув голову назад, Марена прикрывает глаза, горячо выдыхая: — Ох, матерь… Куда меня заносит? Слово бы тону…        Где-то в чертогах разума скользит улыбка Тео… Очаровательная и теплая. Улыбка — служащая ответом. И девушке хочется чуть больше времени дать самой себе, чтобы вспомнить до мельчайших деталей, но прерывает её мысль щелчки зубами. Ведьма опускает голову и видит в нескольких метров от себя нечто высокое в белом, хлопковом плаще, костлявые пальцы скрещены на ногах, потому что существо сидит на пне и перед ним ещё больший по диаметру пень со стеклянной бутылкой и двумя маленькими рюмками по сторонам. Марена всматривается в голову существа, но пустоту покрывает череп лошади, украшенный красными цветами и ленточками, тканевые уши и пустота в глазницах. Существо открывает рот, держась прямо.  — Время странное течение. Совсем, как горы, что плачут в реки. Не находишь?  — Кто вы? — Марена силится, чтобы не показать свой страх перед созданием.        В воспоминаниях вспыхивает образ того чудовища с головой оленя, когда только голос Нотта спас её от чего-то неминуемого. Но это существо остаётся неподвижным. Лёгкий мороз колышет белый плащ и красные ленточки.  — Mari Lwyd, — произносит он на незнакомом ведьме языке. Существо чувствует это смятение и произносит вновь. — Серая лошадь по-вашему.  — Зачем вы здесь?  — Для начала выпей со мной, — рука медленно приподнимается с колена и берет стеклянную бутылку, что в свете ночи выглядит весьма старой с плотным слоем пыли и паутины.        Марена и не допускает мысли, чтобы отказаться. Всё это — часть её жизни, пусть и Серая Лошадь не её мира и культуры. Пробравшись к пню, девушка видит и для себя приготовленный небольшой пенек, на который усаживается. Серая Лошадь даже в сидящем положении около двух метров ростом. Костлявые человеческие пальцы откупоривают бутылку и мутная жидкость льётся по стаканчикам. Первую стопку он протягивает гостье. Ведьма, обхватив пальцами двух рук небольшой стаканчик, сначала пригодности напиток к носу. Не смотря на сомнительный цвет и мутность, в нос ударяет запах пчелиного воска и розмарина, но потом она чувствует нотки шафрана, мяты и отголоски магловских сигарет, которые любил курить Теодор.        Девушка в сомнении поднимает голову на Серую Лошадь, который подносит свою порцию к резцовым зубам и после запрокидывает голову, раскрывая челюсть и вливая туда напиток:  — Запах тушенной ягнятины с овощами всегда напоминает о доме, — говорит Серая Лошадь. — Спрашиваешь почему у тебя столь странное чувство от запаха? — девушка кивает, неотрывно глядя на собеседника, если можно так того наречь. — Это особый напиток Уэльса, который стремится напомнить кое о чем важном — любовь.       Серая Лошадь указывает на то, чтобы Марена испила этот напиток. Ведьма преподносит стаканчик к губам, чьи острые от ветхости края царапают губы,  и залпом  обсушивает содержимое. Стопка выскальзывает из рук и разбивается о пень, служащий столом. Все горло обжигает, словно она испила плавленный металл. Марена хватается за горло и громко кашляет, а в носу стоит запах шафрана настолько едкий, что слезятся глаза.        Серая Лошадь проводит дистальными фалангами пальцев по носовой кости, внимательно наблюдая за ведьмой. Сама Марена не видит, но для собеседника становится очевидна некая связь, которая красными нитями, едва пульсирующие прожилками света, тянутся в никуда.  — Ты готова покинуть свой дом навсегда, даже не зная ждут ли тебя в другом месте? — спрашивает Серая Лошадь. — Драконы весьма сомнительная затея.        Кашель и удушье резко отступают и в ушах звенит тишина. Марена медленно поднимает голову, чувствуя, как в груди всё сжимается.  — Покинуть дом навсегда? Не ждут? — Ты готова навсегда отречься от своего наследия ради человека, который на самом деле не знает тебя и где гарантия того, что он полюбит тебя и примет? — речь явно идёт про Теодора Нотта, но в голове всё пытается запутаться донельзя.  — То есть я не смогу вернуться более в Колдовстворец? И Россию? —тихо спрашивает девушка и Серая Лошадь соглашается с её словами.  — Твой предел будет Таёжный Лес в самых глубинах, где обитают Богини, чтобы продлить связь с Матерью. Твои друзья, твой прежний уклад жизни отвернется от тебя. И стоит ли игра свеч? Ведь он не знает тебя, — Серая Лошадь специально сеет смуту. — Он не знает кто ты и как ты поступишь? Грядут перемены и тёмные времена.        Серая Лошадь всматривается пристально в юную ведьму пустыми глазницами. Он буквально вынуждает Марену сделать выбор. Девушка медленно обернулась в ту сторону, откуда шла всё это время, зная, что за высокими соснами и буреломами стоит её школа, её мир и её люди. Она не верила в дружбу ни с одним из них, но знала, что тот же Радомир вопреки всему всегда на её стороне. Летом вне Колдовстворца её ждут бескрайние степи и поля с изумрудной травой, где пасутся коровы, отмахиваясь хвостами надоедливых насекомых. Там протекает река Амур. Там вся её жизнь и привычный уклад. Стабильность. Безопасность.        Затем девушка медленно поворачивается в сторону Уральского Хребта, откуда доносится тяжелый выдох одного из драконов. Там неизвестность, покрывающая будущее толстой корочкой льда. Там надменный и ядовитый Эван Розье. Там высокомерная Дафна Гринграсс. Там удушливые Пьюси и Монтегю. Там все, кто смотрел на Марену с презрением, страхом и отчуждением. Там нет той лёгкости, что царит в месте, где ведьма была рождена.  — Там Теодор Нотт. И я поставлю на кон всё, но чтобы у меня была возможность увидеть его. Я знаю, что Англия мне чужда и я увяну там. Но не могло произошедшее оказаться сном, — уверенно произносит девушка. — Я готова отречься от своей жизни.        Серая Лошадь приподнимается со своего места, вырастая ещё на метр в высоту, что ведьме приходится поднять голову вверх. Красные ленточки цепляются за нижние ветки сосен и он протягивает руку. — Лель мертва. — Что? — Марена, съеденная муками выбора, даже ничего не почувствовала. Она принимается хватать себя в области груди, словно стараясь нащупать нечто. — Но как? Что происходит? — Наши культуры смешиваются перед общим врагом. Ты не просто так хочешь уйти. И ты сделала правильный выбор. Но тебе потребуется моя помощь, чтобы спасти Нотта.