Останови свой счёт

      Гермиона лежала на диване упираясь макушкой в его бедро, одна нога была согнута, а вторую она закинула поверх. Том уткнулся локтем в подлокотник и держал том по древней магии на весу. Он перебирал ее кудрявые волосы свободной рукой, погружаясь в еще более медитативное состояние, и лишь иногда прерывался, чтобы перелистнуть страницу.              Если бы она могла здраво рассуждать, то сказала бы, что они окончательно и бесповоротно больны, больны нездоровой связью его проклятых частей души. Все их вечера превратились в подобие бесконечного погружения в вакуум, в котором не было навязчивого шума в голове, пока они были рядом, пока касались друг друга, мозг становился чист и ясен.              Том стал заканчивать рабочий день подобно всем нормальным волшебникам и запирал кабинет от незваных гостей. Они сидели или лежали рядом, занимаясь своими делами. Том читал старинные книги и пергаменты, а Гермиона наслаждалась спокойствием вечной жизни, но чаще присоединялась к изучению и донимала множеством вопросов, которые не редко показывали бреши в логике древних исследователей, но тем не менее, все равно бесили Тома до нервного тика.              Его серьезный сосредоточенный профиль притягивал магнитом, хотелось смотреть неотрывно, что она позволяла себе, закусив губу, пока Том не отсаживался дальше или вовсе сбегал. Он не принимал физическую близость, скрипел зубами, не хотел контактировать вовсе, но понимал неизбежность происходящего, а когда отвлекался, не замечал, как сам закручивал волосы между пальцев.              — Я думаю, что он идеально подходит, — мечтательно начала Гермиона.              — Очередной сотрудник, который сбежит через месяц. Если бы можно было казнить за неповиновение...              — Не всякий волшебник выдержит то, сколько ты повесил на него работы последние месяцы. После пожара, — Гермиона выставила ладонь вверх и посмотрела на шрамы идущие по пальцам. — прошло уже много времени...              — Даже так, это должно вызывать во мне какое-то, не знаю, уважение?              — Может быть посмотришь на это с другой стороны? Полезный ресурс, какая разница уважаешь ты его или нет?              — Нет, потому что результатом будет увольнение Виктора через пару недель, — у Тома заходили желваки, а взгляд стал еще более сосредоточенным.              — А если он останется?              Гермиона все это время любовалась, смотря снизу вверх на прекрасную светлую кожу и черные глаза. Не приходилось жаловаться, ведь она могла смотреть на него со спины на протяжении всего дня, пока Том сидел и возглавлял сообщество волшебников, вершил судьбы и упивался властью. Он был прекрасен со всей присущей ему силой и властью. Но сейчас ей хотелось задохнуться в нем.              Она поднялась на локтях и подсела ближе, подогнув ноги под себя. Гермиона облокотилась о спинку дивана и потянулась к его затылку, чтобы погрузить пальцы в черные волосы              — Ты мне мешаешь, — буркнул Реддл, не отрываясь от чтива.              — Я могу уйти, и тогда ты не сможешь дочитать даже этот абзац.              Книга захлопнулась, а он повернулся к Гермионе лицом с прищуренными глазами. Был похож на настоящее грозовое облако: жутко недовольный нарушенным личным пространством, которое он так оберегал.              — Иди.              Ей хотелось услышать совершенно другое, хотелось протестовать взамен докучевшему порядку жизни. Собственно, почему бы не сделать то, что ей так хотелось. Забрать контроль себе, всего лишь одним движением руки, так легко и просто. Гермиона сжала пальцами волосы и вынудила Тома запрокинуть голову, выпустить от неожиданности книгу, приземлившуюся на пол с глухим ударом. Она позволила себе наглость, за которую можно было с легкостью получить заклинание в лоб.       Гермиона наклонилась ближе и провела языком вдоль сонной артерии, упиваясь запахом его тела. Наслаждаясь секундным моментом, который мог закончиться в любой момент.              Том громко выдохнул и прикрыл на секунду веки. Терпение заканчивалось, огнем горело раздражение или что-то, что он не мог идентифицировать, не хотелось разбираться в ощущениях, которые дарили лишь дискомфорт. Он схватил Гермиону за шею, крепкой хваткой отвел от себя, наклоняясь, почти нависая над ней в ответ. Тяжело дыша и смотря, словно разъяренное животное, он явно подбирал слова или действия, которыми хотел убить.              Она выставила руку назад, удерживая равновесие вместе с давлением сверху. Хотелось искр, огня от эмоций и действий. Чего-то совершенно нового в мире вечной политики и глухих стен. Гермиона оттолкнулась и, несмотря на сжимающие шею пальцы, потянулась, впиваясь в его губы, цепляя клыками зубы и слизистую, заставляя Тома Реддла потерять контроль. Пожалеть, что подарил ей возможность быть сильной.              Хватка на шее исчезла, Том отсел в попытке отстраниться, но Гермиона потянулась следом, обхватывая затылок руками. Адреналин поднявшись огромной волной, накрывал с головой, особенно, когда, на мгновение, она перестала чувствовать сопротивление и скользнула языком внутрь.              Голова плыла от переизбытка ощущений и чувств. От теплой кожи под пальцами, от почти черного взгляда, который обещал множество способов ее погибели, но не уточняли какой.              На плече резко сжались пальцы, со всей силы толкая вперед — спиной на диван. Он вынудил упасть назад и навис сверху. Разорвал на мгновение поцелуй и всю ту пелену, что осела в голове. Наклонился ниже, почти касаясь губами ее губ. Том испепелял одним взглядом.              — Я не хочу погружаться в это.              Гермиона хмыкнула, но чем большее осознание настигало ее мысли, тем громче становился смешок, сорвавшийся в неподходящий момент.              — Ты, такой пустой на эмоции, начал что-то чувствовать и тут же отступил. Такие, как ты, не могут любить, так чего бояться?              — Это бесполезная трата времени.              — Нет, ведь мы все равно проводим его вместе... Это всего лишь невинный поцелуй... — она решительно потянулась к нему, но встретила лишь пустоту. Реддл поднялся в полный рост, оставшись стоять рядом.              — Нет.              — Даже разделив душу легче не станет.              Он за считанные секунды полностью закрылся от нее. Отвел взгляд и занялся своей рубашкой, которая слегка покосилась и завернулась в рукавах. Том сосредоточил все свое внимание на ощущениях гладкой ткани под пальцами, маленьких пуговицах. Вышвырнул из головы все возможные мысли, какими бы они не были. Оставил лишь собственное вывернутое наизнанку сознание.              Гермиона же чувствовала себя прекрасно. Она удовлетворила давно зародившийся интерес и подарила себе новые эмоции, которых так катастрофически не хватало. Конечно, хотелось большего, его реакция осталась прекрасным послевкусием незавершенности.              Они перестали быть разделимы так давно, что тяжело было сказать, как жили до сотворения крестража. Два полюса, в которых нашлось много общего. Он хотел власти и добился ее, она же любила участвовать со стороны, используя многовековой опыт и наглость. Простая жизнь волшебников и других существ их не волновала, только желания и результат.              И без того нарушенную идиллию окончательно добил посторонний шум. В коридоре послышались шаги, и совсем скоро в дверь постучали.              — Тебе пора, — безучастно бросил он.              На пороге появился Малфой. Он увидел лишь Тома Реддла, поправляющего воротник рубашки, и деловито сидящую девушку рядом в аврорской форме.              — Министр, — он склонил голову.              Гермиона, не дожидаясь развития диалога, поднялась с дивана и крадучись пошла в сторону Малфоя. Они обменялись взглядами, и Драко, еще раз кивнул и развернулся в сторону выхода. Гермиона же оглянулась назад и хитро растянулась в улыбке.              — Сегодня, — произнесла она одними губами.              ***              Малфой отпустил ее предплечье и прошел вперед, к главным дверям ресторана, за которыми горел свет. Была глубокая ночь, в которую не работало ни одно заведение города. Гермиона осмотрелась по сторонам, слушая проливной дождь, тарабанящий по козырьку над ними. Погода горевала, а небо затянуло так, что вместо звезд на глубокой синеве были лишь черные сгустки туч.              Остальные четыре аврора распределились согласно плану, подготовленному еще днем. Двое остались караулить улицу у главного входа и запасного выхода, еще двое пошли вперед Драко. Они все, словно мрачные тени, с накинутыми капюшонами скрывались под защитным слоем мантий. Молча выполняли свою работу, лишь переглядываясь.              Гермиона вспомнила о первостепенном, обернулась и заметила приоткрытую дверь и мужскую руку, придерживающую ее за ручку изнутри. Он ждал, когда она соизволит пройти во внутрь.              Как благородно с твоей стороны, Драко.              Интерьер внутри говорил о дороговизне и исключительном обществе, которое могло позволить себе обед или ужин в таком заведении. О позднем времени их визита свидетельствовали расставленные под линейку стулья и кресла, отсутствующая сервировка и полная пустота зала — не было даже обслуживающего персонала.               Малфой в таком же красиво пугающем темном снаряжении прошел вперед, осматривая каждый миллиметр пространства. Он выглядел угрюмым и уставшим, с тяжелой волочащейся походкой. Драко терпел собственное истощение и заставлял себя двигаться дальше. Гермиона следовала за ним и, скорее, с интересом наблюдала за происходящим. Ее не волновали возможные следы нарушений или спрятавшийся волшебник за барной стойкой, которого там не было. Она наслаждалась маленьким вдохом свободы попутно решая поставленную задачу. Каким-то удивительным образом, никак не укладывающимся в ее голове, Драко не попробовал с ней заговорить, не предпринял малейшей попытки, а Гермиона начинать не собиралась.              Они вышли к коридору, ведущему на кухню, подсобные комнаты и туалеты. Драко поочередно открывал каждую, проверяя на защитные заклинания, но предпоследняя дверь не поддалась. Он попробовал еще раз — магический замок остался висеть.              Дверь проломил магический взрыв, оставив большую обугленную дыру. За ней скрывался уходящий вниз коридор, в самой глубине которого были слышны музыка и голоса. Малфой переступил остатки дерева и пошел вниз, надвигающейся угрозой не торопясь приближался к цели.       Они вышли в небольшое пространство угловатого коридора, от которого лучами уходили комнаты и залы. Туда-сюда сновал обслуживающий персонал с спокойным видом, невозмутимо скользя взглядом по аврорской форме.       Может не говорить ему, что среди верных псов завелась похотливая крыса? Когда вскроется правда, она обещает быть веселой и, вероятно, кровавой.       Гермиона довольно оскалилась в спину Малфоя. Они шли по коридору, заглядывая в комнаты, некоторые из которых были приватного посещения, судя по неопределимой эмоции на лице Драко, резко захлопывающего двери.       Когда они почти достигли конца коридора, из углов, как крысы, повылазили волшебники с палочками наготове. Один из них казался более зажористой крысой, похожей на предводителя шайки. Он вышел вперед и пустил луч в Малфоя. Вытянутой до предела рукой, он ловким движением палочки скинул искру в сторону подобно грязи.       — Вечно вам все мешают, живут не по тем законам, носят в себе не ту кровь. Сидели бы себе в поместьях, передушили бы друг друга и освободили мир от настоящего дерьма, — важным тоном заявил волшебник, пока прихвостни подступали со всех сторон.       Гермиона обернулась и увидела, как один из авроров открыл свое истинное лицо, отступая в ряды врагов с злобной ухмылкой на лице и искрой в глазах. Она шагнула назад, ближе к спинам авроров. Они втроем образовали треугольник, прикрывая Малфоя.       — Я знал, что вы явитесь рано или поздно, — мужчина нагло ухмыльнулся. — Но сейчас неплохое время, хоть в чем-то вы бываете не так отвратны...       Драко с напарником бросили череду заклинаний по противникам, но те их отбили. Гермиона продолжала наблюдать за обстановкой, предпочитая не высовываться без веской причины.       — Сложите палочки, и суд не вынесет вам смертный приговор, — громом ударил голос Малфоя, напрягшегося всем телом. Он косился по сторонам, стараясь не упускать из вида главного зачинщика.       Волшебник громко нахально рассмеялся.       — Зато наш суд уже вынес тебе смертный приговор. Что будет делать наш дорогой Министр без своей белобрысой шавки? Лучше б вы сдохли в том пожаре всей чистокровной сворой! Редукто!       — Извини, но мои планы на эту шавку куда важнее, — успела подумать Гермиона, переместившись вперед, прежде чем ей в левую руку прилетело заклинание, оттолкнувшее назад. Она потеряла землю под ногами, летела на Драко, который успел во время среагировать. В плечи со всей силы впились крепкие руки, не дав Гермионе упасть.       Она мазанула взглядом по обожженной коже — взрыв повредил рукав защитной формы, скрывавший шрамы, до самого плеча. Узкий коридор наполнило ядовитое шипение, заставившее встать дыбом волосы у всех присутствующих, двое из которых, крикливый волшебник и Малфой, смотрели удивленными глазами на существо между ними. На искалеченную кожу в белых рубчатых полосах, а затем на белоснежную пару клыков.       В нее летело заклинание за заклинанием, но дубовая голова вредителя с палочкой не осознавала, что нужно было продолжать бить взрывными. Гермиона шла на него с открытой угрозой, с бьющей по венам агонией, будто он был виновником всех шрамов.       Заклинания разбивались о пол, не досягая цели. Она переместилась рывком к нему и, вцепившись пальцами в жесткие полуседые волосы, с остервенением оттянула голову в сторону. Клыки погрузились в горячую плоть, разрывая ткани, вырывая мясо из тела.       Она чувствовала спиной, как он смотрел, потеряв нить жизни. На несколько жалких мгновений сердце Малфоя стояло колом, вероятно, за столько времени позабыв, кто существовал подле его господина. А ей было так хорошо в нескончаемом потоке жгучей крови...        Гермиона оттолкнула бесполезный мешок костей и обернулась. Кто-то запустил туман и перекрыл видимость. Лишь яркие искры вылетающие их густого серого облака свидетельствовали о продолжении битвы. Она посмотрела в прилегающие комнаты, но увидела лишь перепуганных девушек и пару гостей с тем же выражением лица. Гермиона тяжело вздохнула и сорвалась с места за нервно бьющимся сердцем оставшегося врага.       Но даже с осевшим туманом и покатившейся головой волшебника в другой угол коридора, нельзя было с чувством выполненного долга отправиться в Министерство. А как же ей хотелось послушать внутренний звоночек, непреодолимую тягу, которая, если бы могла звучать, истошно выла без остановки, пока она не вернется к Тому.       Рядом с Малфоем проскочила черная тень с посланием, медленно расслаиваясь в воздухе до невидимых частиц.       — Морган пытается сбежать через черный ход! — крикнул Драко, и, бросив опасливый взгляд на нее, трансгрессировал следом за напарником.       Хотелось тоже перемещаться по щелчку... Хотелось назад в кабинет к нему-у-у... К черным, как смоль, глазам и вечно напряженному взгляду... Как же тяжело вычеркнуть навязчивые мысли. И как легко они вычеркивают все то, что им неугодно              Гермиона побежала следом за аврорами, продолжавшими погоню по улице, невзирая на проливной ливень и плохую видимость. Она старалась не отставать и моментально реагировать на очередные хлопки по разные стороны. Только они вели по правильному пути через несколько кварталов, пока кроме запаха дождя, мокрого асфальта и прочей мешанины, не появился отчетливый оттенок крови, совершенно ей не знакомый.       Чем дальше они преследовали виновника, тем больше она осознавала, что впившийся в пазухи запах не исчезал, потому что принадлежал волшебнику. Именно в этот момент он потерял возможность вырваться на свободу...              ***              Они явились за несколько минут до восхода солнца, которое притеснили тучи с дождем. Драко в мантии с накинутым капюшоном на голову, с которого медленно капала на пол вода, Гермиона с насквозь промокшими волосами и владелец ресторана, Морган Лорис, с закованными за спиной руками, тоже промок насквозь. Малфой толкнул его вперед, и тот, не удержав равновесие, вбил колени в деревянный пол с глухим стоном.              Из тени гостевой части кабинета показался Том. У него был уставший вид и проступали синяки под глазами. Вчерашняя рубашка, которая говорила о том, что он не ложился спать, была расстегнута на две верхние пуговицы, а рукава закатаны. Он ждал, ждал когда они появятся с виновником спокойствия. Гермиона хищно крадучись обошла кругом кабинет и остановилась позади него.              Малфой откинул капюшон и зачесал волосы назад. Он был похож на громадную черную тень без лица, без сил и ясного разума от неискоренимой усталости. Мистер Лорис под его ногами вытирал коленями пол и пытался подняться на ноги, но крепкая хватка Драко заставила его замереть на месте.              — Морган Лорис... — таинственно начал Том, подойдя к мистеру Лорису ближе, он смотрел на него свысока собственного роста и полной власти в руках. — Не желаете объяснить, почему находитесь здесь?              — Министр, — с виноватым видом мистер Лорис громко сглотнул, и, судя по всему, вся смелость провалилась в желудок, — я... я... я не знал... не знал...              — Что ты не знал? — в руках Тома материализовалась палочка. Ему нравилось смотреть в эти жалко короткие секунды полного осознания собственной безнадежности, глупости и провала. Пальцы медленно проходились по гладкой древесине, словно момент удовольствия можно было растянуть.              Гермиона, вдоволь нагулявшись и наевшись, безразлично наблюдала за происходящим. Ее не волновало прошлое волшебника, его поступки и проблемы в жизни, как и не волновали нарушенные законы. Том был прекрасен в своем гневе, в легкой ненавязчивой игре хищника и жертвы. Прямо как она.              — Б... Б... Бер... та-а-ам Фе-е-е-ни-и-кс, со... совла... владелец ре... ре... стора... н... н... а, — мистера Лориса сильно заметно трясло, он безостановочно моргал и шмыгал носом. — Это... это.. он... он... орга... га... низо... ва-а-ал.              Том с напускной снисходительностью посмотрел на мистера Лориса и пожал плечами, а затем опустился на корточки и заглянул прямо в темно-карие глаза.              — Что организовал? Может воды? — он похлопал по плечу мистера Лориса и поднялся. На столе стоял стакан с водой, который Том всегда оставлял для Гермионы, когда сам пил вино или виски. Как маленькую издевку полного контроля ее жизни.              — Д... да, п... по... жа... луйста, — мистер Лорис поднял голову в сторону подошедшего Тома. Его зрачки судорожно дергались из стороны в сторону от запредельного уровня страха.              Реддл опасно плавно опустился на корточки и заинтересованно посмотрел в лицо напротив. Хотелось выколоть бешено крутящие глазные яблоки чертовому умнику. Он вскинул стакан вперед, облив водой мистера Лориса. Тот завыл и зажмурил веки до белых пятен перед глазами.              — Уже лучше? — с таким переживанием в голосе можно было только слать проклятия.              Мистер Лорис скрутился вопросительный знак и завыл еще громче. Он рвал руки за спиной, пытаясь освободиться от магических оков. В уголках глаз собрались слезы.              — Ты врешь мне — я делаю то же самое. Интересно, правда? — Том пощелкал пальцами перед ним, привлекая внимание мистера Лориса. Он попытался открыть веки, но тут же зажмурился с еще большим усилием. — Это сыворотка правды.              Лицо мистера Лориса вытянулось, он предпринял попытку еще раз открыть веки, но не смог побороть жжение.              — Кто организовал подпольный клуб? — требовательным тоном произнес Том.              — М... мой соучредитель... — мистер Лорис поежился и виновато свесил голову. Его все еще трясло, а пол под ногами был мокрый от слез.              — Ты участвовал в этом?              — Не-ет.              — Но ты знал, что он нарушает закон и не противился этому.              — П... п.... про... про... стите! По... по... — он не успел закончить, рухнув на пол в судорогах и диком вопле, режущем по ушам. В мистера Лориса полетело второе заклинание со стороны Тома, и оглушающий вой прекратился.              Он молча занес палочку в сторону Малфоя.              — Круцио, — уже громче произнес второй раз в показательном наказании. — Непростительная ошибка, Драко, требует тех же последствий.              Малфоя скрутило пополам. Он ударил коленом в пол и свесил голову, прикусив язык. Все тело лихорадило, и Драко едва держался, чтобы не упасть в агонии и крике. Истощенный организм сдавал позиции, оставлял за собой лишь слабость, жуткую тягучую слабость. Он мог отключиться в любой момент от перегрузки.              — Где же теперь искать мистера Феникса? Кто-нибудь мне подскажет? — Том осмотрелся по сторонам и зацепился взглядом за Гермиону, стоявшую позади.              — Думаю, он уже не сможет вести бизнес или получить порцию Круцио... — таинственно начала она.              — Мертв?              — Было очень вкусно, — она растянулась в наглой ухмылке, облизывая клыки, и подошла ближе. Больше не было сил терпеть. Хотелось коснуться, хотя бы на мгновение почувствовать его рядом. Том повел плечом уворачиваясь от женских пальцев. Он не выглядел рассерженным, но и не был доволен исходом.              — Ты не могла выбрать кого-то другого?              — Он хотел убить нас... Они знали, что за ними придут, видимо, заметили неладное прошлой ночью, — Гермиона добилась своего и провела пальцами по рубашке чуть выше лопаток. — нам пришлось за ним побегать...              — Я заметил.              Том сделал шаг вперед. Он не принимал прикосновений в присутствии посторонних. Отстранялся и держал противоречивую магию в узде. Сжал ладони в кулак и завел руки за спину. Малфой начал приходить в себя. Он медленно, заметно пошатываясь, выпрямился во весь рост и посмотрел невидящим взглядом вперед.              — Ты хочешь закончить так же, как он? — строго спросил Том.              — Нет, Министр, — Драко склонил голову, но не опустил взгляд, пытаясь удержать фокус внимания. — Прошу меня простить. Такого больше не повторится.              Не первый раз он слышал эти слова от совершенно разных волшебников, но Малфой держался достойнее остальных. Возможно, ему везло, но кого волнует стечение обстоятельств, когда есть результат? Он редко совершал ошибки, не заставлял Тома лишний раз выполнять чужую работу и был крайне покладистым.              Том подошел ближе к мистеру Лорису, свернувшемуся в жалкий узелок в собственных соплях и слезах. Он потерял сознание и пускал слюни на пол из дорогого дерева. Реддл поморщился. Абсолютно мерзкое представление перед ним не могло продолжаться. К тому же, для их планов нужен был живой волшебник.              — Лиим.              На зов собственного имени рядом с Томом появился маленький домовик в потертом белом тряпье. Он опустил уши и посмотрел преданным взглядом наверх.              — Лиим слушает, хозяин!              — Забери его в темницы.              — Конечно, хозяин. Лиим заберет этого волшебника в темницы, как вы и сказали, хозяин, — с каждым словом домовика на лице Реддла появлялось все больше раздражения. Лиим подошел к бессознательному телу и, схватившись за рубашку, исчез.              Как и с вампирами, он предпочитал терпеть несносность домовиков в обмен на их полезность и безоговорочное повиновение.              Том вернул свое внимание Малфою, продолжавшему молча наблюдать за всем.              — Ты очень полезен, Драко, но, кажется, ты еле держишься. Может быть ты слишком слаб для этого? — он сделал плавный шаг вперед, потирая руки.              — Я способен выполнить любое ваше поручение, Министр. Вы можете не сомневаться в моих силах и преданности.              — Любое?              — Да, ваше слово — закон.              — Приятно слышать, Драко. Ты даже не представляешь, насколько был важен этот вопрос, — Реддл опасно ухмыльнулся и заглянул в серые глаза. — Можешь идти, Драко. Тебя ждет долгий отдых, — об этом знали немногие, конечно, никто из них не был в живых — его тон не предвещал ничего хорошего, кому был адресован.              Драко развернулся и направился в сторону выхода под острым взглядом двух пар глаз. Он и в самых отчаянных мыслях не мог представить, какую участь уготовили ему эти двое, отсчитывающие секунды до точки срыва.              Как только Малфой покинул кабинет, Том с Гермионой почувствовали, что момент наступил. Аазарт внутри разгорелся жутким огнем. Она успела подойти и провести подушечками пальцев по руке вниз, вызывая мурашки на коже.              — Давай, — прошептал на ухо он.              Гермиона заговорщически улыбнулась и скользнула взглядом по дверям, словно может посмотреть сквозь них. Бьющееся сердце за стеной само подсказывало, где его владелец.              — Одна тысяча девятнадцать, — отчаянным надрывным шепотом пронеслось в голове у Драко, стоявшего за дверью и пытавшегося унять бешенный ритм сердца, но ему не оставили выбора. Не дали лишней секунды перевести дыхание. Секунды, которая могла изменить исход сегодняшнего дня.              Что-то сломалось. С треском обвалилось в пропасть. Она поставила точку его истощенной нервной системе.              — Останови свой счёт! Оставь меня в покое, Салазар тебя дери! — в коридоре раздался отчаянный дикий рев, который прозвучал приглушенно через защитные заклинания. Гермиона почувствовала запах крови, от разбитых кулаков о стену, рвано дергающееся сердце, захлебывающееся потоком, как звенел бешено пульс в ушах Малфоя, осевшего на пол, пока никто не видит.              Он больше не мог, не выдерживал всестороннего давления и груза ответственности. История ее появления в этих стенах началась с него, с его отряда в подземельях логова вампиров. Столько проведенных месяцев в полном молчании под дверьми, где единственным звуком был ее шепот в его голове. Прошло столько времени, а счет перевалил за тысячу... Драко не знал, учитывались ли те дни, когда он не был ее охраной, когда был момент, в котором он думал, что ее больше не существовало. Чужая ничего не значащая жизнь твари, которая прожила несколько веков, почему-то задевала избитую совесть, а числа каждый день добивали его все больше. Что она от него хотела все это время? Что, Салазар его дери, она добивалась?              — Просто заткнись... прекрати это...              В груди сдавило, и Драко, схватившись за рубашку и ремни, со всей злостью и отчаянием потянул от себя. Лишь бы вдохнуть полной грудью, но отчего-то получалось только хрипло цедить воздух ртом. Он попытался оттолкнуться ногами, уперевшись ладонью в стену, но и сил подняться не нашлось. Малфой не спал уже несколько суток, истязая себя работой, почти не ел и не видел дневного света. Сидел в кабинете, заваленном пергаментами, и ночами занимался оперативной работой.              — Пожалуйста, хватит...              Он всегда думал только о новых делах и очередном числе, что прозвучало в голове утром. Драко столько лет пытался уберечь многих окружавших его людей, но появилась еще одна, которая должна для него значить столько же, сколько грязнокровки. И сквозь все сожаление от несправедливости мира, он оставил всю свою эмпатию за дверьми лаборатории, но эта непрекращающаяся пытка не позволяла отпустить и изводила по сей день. Она насильно навязала ему чувство вины, подсадила дурную привычку вести счет. Драко знал, сколько дней провел в стенах Министерства, как много людей умерло за это время, скольких из них убили его руки. Он знал слишком много, следил за каждой мелочью и считал, считал, считал...              Гермиона перевела заинтересованный взгляд на бездонные черные глаза, повернувшись к Тому лицом.              — Он готов.              Слишком слаб, чтобы пойти против, чтобы поддаться собственным желаниям. Вместе с тем достаточно стойкий, чтобы не сойти с ума за время ее сладкой пытки. Он терпел все это время. Идеальный кандидат, который позволит ей разделить силу между ними. Обезопасить Тома, найти возможность мыслить трезво... ради него, да, обязательно, только ради него.              Она оскалилась, тихо посмеиваясь. Грейнджер будто была частью Тома всегда. Не хотелось отрываться и идти за жертвой. Не хотелось делить его душу с кем-то еще. Но ради безопасности он станет гарантией их вечности. Щитом от всех врагов или запасным вариантом. Нет. Она не умрет, никогда не покинет его...              С дьявольской улыбкой Том коснулся носом ее виска. Его добровольный шаг навстречу стал многообещающим, маленькой искрой света, которая обязательно разгорится, когда он перестанет ломать себя на части. У него впереди целая вечность, чтобы разобраться в собственных ощущениях. Реддл наклонился к уху и прошептал:              — Пора.