I love you like a Love Song

      Толпа закричала, когда он нырнул за снитчем, вытянув руку. Почти получилось. Все звуки слились в белый неподвижный гул, он полностью сосредоточился на снитче. Но потом он услышал что-то ещё, не похожее на гул толпы…       Гарри…       Он так отчётливо услышал голос Гермионы у себя над ухом, что его голова дернулась в сторону гриффиндорской трибуны.       Её лицо было бледным, она прикрыла рот руками, глаза широко раскрыты и устремлены на него.       Его сердце сбилось с ритма.       Рука протянулась, схватившись за прутья его метлы: — Чёрт возьми, подтягивайся! Чёрт!       От давления он дико шарахнулся в сторону.       — Какого чёрта, приятель? Будь внимателен! — заорал на него Рон.       — Не трогай больше мою чёртову метлу!       — Не заставляй меня снова трогать твою чёртову метлу!       Они разделились, Рон помчался обратно к воротам, а Гарри искал среди облаков снитч.       Ему нужно было вернуться в игру, ведь сегодня у них матч с Рейвенкло, а Чо так и не смогла забыть всё, что случилось на пятом курсе (может быть, и на четвертом тоже). Не то чтобы он винил её за то, что она так считает. Поэтому она очень хотела выиграть у Гриффиндора в этом году.       Гарри решительно отвёл взгляд от трибун, ища в небе снитч. Толпа снова стихла, когда он сосредоточился, но вместо того, чтобы вернуться в зону, где она превратилась в белый фоновый шум, она сменилась грохотом океанских волн.       Возможно, Гермиона черпала утешение в этом звуке — она помнила ту ночь в коттедже «Ракушка» иначе, чем он. Гермиона чувствовала, что ей было удобно и безопасно в его объятиях.       Для Гарри это была одна из самых пугающих ночей в его жизни. Только медленная прогулка, чтобы встретиться лицом к лицу с Волдемортом, могла сравниться с ней. Возможно, захват Мэнора был более травмирующим, но он был слишком сосредоточен на том, как сбежать и спасти всех, чтобы почувствовать леденящий страх от этого переживания.       Но медленная прогулка к своей смерти в тёмном лесу? Он боролся со своим страхом на протяжении всего пути.       А потом те ночи в коттедже «Ракушка» — та ночь.       Он смотрел в окно коттеджа «Ракушка», наблюдая, как Гермиона идёт по тёмному пляжу. Ночью море казалось бесконечным, бескрайняя тьма простиралась с каждым ударом волн. Билл и Рон тихо разговаривали позади него. Билл пытался убедить Рона больше разговаривать с Гермионой.       — Каждый раз, когда я смотрю в зеркало, я вспоминаю, что со мной случилось. Я не могу представить, каково ей видеть этот шрам на своей руке, — тихо признался брату Билл, пытаясь объяснить, почему он беспокоится о Гермионе.       — Мы можем позвать другого целителя…       — Целитель у нас отличный. Это не пройдёт, Рон. Ты должен помочь ей адаптироваться.       — Как я могу это сделать, если я едва могу смотреть на неё, не вспоминая о своей беспомощности помешать этому?       — Дело не в тебе, а в ней. Флер беспокоится о том, как она себя ведёт.       — Что ты имеешь в виду?       Билл прочистил горло, и Гарри так хотелось повернуться, чтобы посмотреть на его лицо, но он остался стоять на месте, чтобы не мешать разговору. Он хотел услышать, что скажет Билл, его уши были сосредоточены на том, чтобы уловить каждое слово, пока он смотрел на маленький светлый силуэт Гермионы на фоне тёмного моря.       — Она почти не ест, не спит, так много бродит по пляжу ночью…       — Гермиона любит прогулки.       — Может, тебе стоит прогуляться с ней на всякий случай?       — Она сказала, что хочет побыть одна, чтобы подумать.       — Чёрт возьми, Рон, просто пройдись с ней на всякий случай! Билл произнес последние три слова с угрожающим нажимом.       Рон продолжал спорить с Биллом, а Гарри словно окаменел, каждая его частичка тела замерла. Его взгляд был прикован к Гермионе у тёмных накатывающих волн. Гермиона приостановилась, посмотрела на чёрную воду океана и сделала шаг навстречу волнам. Темнота океана, казалось, тянулась к ней, чтобы похитить её.       Гарри повернулся и выбежал из коттеджа навстречу ей, с грохотом захлопнув за собой дверь. Страх сжал его так сильно, что ему стало плохо. Его грудь сдавило, а сердце было как камень, неспособный нормально циркулировать, и он не мог дышать. Слова Билла эхом отдавались в его голове, когда поле его зрения сузилось до Гермионы, идущей в океан.       На всякий случай.       Билл сошёл с ума, пытался убедить себя Гарри, пока эти слова закрадывались в его душу. Она уже была настолько потрёпана, что он не думал, что сможет это пережить. Даже одна только мысль об этом…       На всякий случай.       Гермиона сделала ещё один шаг в сторону надвигающейся темноты. Должно быть, Гарри поднял шум, потому что она повернулась и посмотрела на него, а он, как сумасшедший, побежал к ней. Он потянулся к ней, но она покачала головой, отвергая его, и словно ударилась о стену.       На всякий случай.       Гарри остановился так быстро, что споткнулся. Он напряженно стоял на мокром песке, готовый броситься к ней. Спасти её. Вытащить её обратно из…       На всякий случай. Остановить её… На всякий случай.       Волны заглушали его мысли, заполняя его голову лишь звуком их ударов о берег.       Гермиона снова посмотрела на него, медленно удаляясь от тёмных вод. Так медленно. Наконец она отступила достаточно далеко, чтобы морские воды больше не доставали до неё и снова начала идти параллельно волнам.       Он не приближался, лишь беззвучно следовал за ней, его горло было сжато.       После этого Гарри следовал за ней каждую ночь, напрягая слух, чтобы услышать, когда она покидает кровать для своих прогулок. Он молча следил за ней каждый раз, когда она выходила из своей комнаты.        Билл и Рон заметили это, но ни один из них ничего не сказал ему об этом, все были слишком поглощены травмой, полученной в поместье.       Возможно, Гарри тоже потерялся в этом, потеряв рассудок от одного только намёка на то, что никогда не произойдёт.       Никогда, пообещал он себе.       Гермиона была маяком, за которым он следил каждую ночь, светлая ночная одежда на фоне кромешной тьмы моря.       Он не пытался говорить с ней об этом — слова были для него чем-то непосильным. Он держался достаточно далеко, чтобы дать ей возможность уединиться, но достаточно близко, чтобы быть рядом на всякий случай.       Под глазами Гермионы появились тёмные круги, и он с тревогой обсуждал с Флер, как приготовить побольше любимых блюд Гермионы на каждый день.       Ты можешь достать тыквенный сок? Можно ли достать сахарные перья?       Звёзды холодно мерцали, когда Гермиона остановилась в ту ночь, чтобы встретить приближающийся прилив.       Гарри напряжённо ждал, что она оглянется на него, как раньше, но она не оглянулась.       Тогда она сделала шаг навстречу стремительной темноте. Она обернется через секунду, утешал он себя, делая шаг к ней, не позволяя расстоянию между ними увеличиться.       Затем она сделала ещё один шаг. Потом ещё один. Она была глубже, чем раньше, настолько высоко, что обрезанные брюки, которые она носила, намокли.       — Гермиона! — крикнул он, сокращая расстояние между ними.       Она не повернулась, как будто не слышала его. Её нога снова поднялась, и он внезапно оказался позади неё, подхватив девушку на руки.       Гермиона дрожала в его объятиях, чувствуя себя как ледяная глыба. Она обвила его шею руками и уткнулась носом в его шею.       Гарри судорожно огляделся по сторонам, крепко прижимая её к себе и не зная, что делать, когда заметил выступы скал. Он пошёл туда с Гермионой на руках. Она была слишком лёгкой. Она казалась такой хрупкой в его руках, как будто могла ускользнуть в ничто.       Гарри неуклюже поднялся на скалу и наколдовал подушку, сначала положив её голову на неё, но когда она посмотрела на него, он не смог оставить её там.       Ураган эмоций пронесся внутри него, захлестывая его. Ни одну из них он не мог назвать, ни одну не хотел назвать, но она разрывала его изнутри на куски.       Гарри наколдовал одеяло и притянул девушку к себе на колени, тщательно укутав. Так плотно, что она не смогла бы отодвинуться, даже если бы захотела, а затем прижал её к себе. Он опустил свою голову на её макушку, и стал нежно укачивать.       Гермиона медленно согревалась, и её взгляд становился тяжёлым, когда она наблюдала за ним.       Гарри не знал, как он выглядит в её глазах, потому что он чувствовал себя неуправляемым, и он ненавидел это. Он слышал, как меняется её дыхание, когда укачивал её, плотно укутанную в одеяло, глядя на океан.       Гермиона спала, но Гарри не спал всю ночь, его глаза горели.       Ты так крепко обнимал меня, что было почти трудно дышать… но наконец-то я снова почувствовала себя в безопасности. Это был первый раз, когда я по-настоящему спала после поместья, без помощи зелья.       Сверкнуло золото, и его рука взметнулась вверх, возвращая его в настоящее. Шум волн исчез из его ушей, резко сменившись гулом болельщиков. Гарри посмотрел в сторону кричащей толпы и увидел, что Гермиона прыгает, её кудри дико летают в воздухе.       Прошло несколько часов, прежде чем ему удалось увести её с празднования, тайно утащив в сторону общежития мальчиков и накинув на неё мантию-невидимку.       Он быстро наложил заглушающие и защитные чары вокруг своей кровати, захлопнув занавески вокруг них.       Гарри начал дёргать её за одежду, и Гермиона рассмеялась, в ответ потянув его за форму для квиддича. Он притянул девушку к себе, ощущая её мягкую кожу на своей. Он провел руками по её спине, пока не добрался до попки, схватил её и крепко прижал к себе.       — Я люблю тебя, — прошептала она, прижавшись ртом к изгибу его шеи и сладко целуя его.       — Ещё, — хрипло сказал он, чувствуя, как что-то застряло у него в горле.       Её руки пробежали по его телу, лаская напряженные мышцы, — Я люблю тебя, Гарри.       Он зажмурил глаза, обхватил её руками и осторожно опустил на кровать. Её ноги обхватили его, а ногти легонько прошлись по его спине.        — Посмотри на меня, Гарри.       Гарри зарылся головой в изгиб её плеча, не в силах говорить, его руки потянулись между ними, чтобы выровнять себя с её киской и медленно войти в неё. Тепло окутало его член, когда он медленно двигался внутри неё.       Гермиона была здесь, под ним, крепко обнимая его, и он пытался унять этим затянувшуюся боль в груди. Она была у него, и он не собирался её отпускать. Он отстранился на дюйм или два, а затем снова глубоко вошёл, двигаясь внутри неё короткими отчаянными толчками. Он почувствовал, как её ноги снова обхватили его бёдра, сцепив лодыжки за его спиной.       Гермиона глубоко вдохнула, запустив руки в его волосы. Она начала шептать то, что, как она знала, ему нравилось слышать — хитрая ведьма. — Твой член так хорошо чувствуется во мне, Гарри. Пожалуйста, трахай меня сильнее, Гарри. Да, Гарри.       В закрытой шторами постели было жарко, они вспотели, двигаясь друг к другу, их руки лаская, скользили по горячей коже.       — Ах, — вырвалось у неё, когда он вошёл в неё до упора, глубоко проникая внутрь, отчаянно пытаясь быть глубже.       — Чего ты хочешь? — хрипло спросил он, вжимаясь в неё бёдрами.       Гермиона чувственно улыбнулась ему, вытянув руки над головой, так что она была выставлена напоказ. — Я хочу, чтобы ты кончил в меня, Гарри.       — Хорошая девочка.       Он наклонил голову и взял в рот её сосок, проводя языком по твёрдой горошинке, когда она застонала. Гарри потянулся вниз между её ног, чтобы надавить на клитор, и она тут же выгнулась навстречу ему, с её губ сорвался пронзительный стон. Он поглаживал её клитор, трахая её, а его рот не отпускал её сосок в течение долгих минут. Её ноги резко напряглись, и он понял, что она близка к оргазму. Гарри отпустил её сосок, любуясь влажным розовым цветом в течение короткой секунды, прежде чем просунуть руки под её спину, чтобы притянуть девушку ближе, и она напряглась, когда оргазм начал накатывать волнами.       Его член задрожал, и он позволил себе кончить вместе с ней, когда её киска ритмично сокращалась вокруг него, пытаясь выжать из него всё до последней капли спермы. Вместо того чтобы держать себя в ней как можно дольше, как он обычно делал, когда кончал, он рухнул на бок, прикрыв глаза рукой.       Он почувствовал, как она зашевелилась, придвинулась ближе к нему, её голова легла на его плечо. — Что случилось?       — Ничего.       Гермиона провела рукой по его груди. — О чём ты думаешь?       — Ни о чём. В моей голове сейчас пусто.       — Должно же там что-то быть.       Он наконец-то посмотрел на неё, его глаза были серьёзными. — Нет, просто воспоминания, от которых мне нужно отвлечься.       — От каких воспоминаний? Она наклонилась, погладила его челюсть и приблизила свои губы к его.       Его губы скривились, и он перекатился на неё, её дыхание перехватило, когда его руки скользнули между её ног, чтобы поласкать её. Он целовал её тело, пристраиваясь между её ног.       — На всякий случай, — ответил он двусмысленно, когда его голова опустилась к её киске, язык скользнул между её складок.       — Что Гарри, подожди, что ты имел в виду… нет! Мне слишком больно! Она вскрикнула, когда его голова опустилась ниже, его сильные руки широко держали ее ноги, пока он лизал её.       Он хмыкнул, касаясь её киски. — На вкус ты не болезненная.       — О, Мерлин, твой язык…       Он улыбнулся, лаская влажную киску, высунув язык ещё дальше.       Парселтанг был весьма полезным навыком, когда нужно было свести Гермиону с ума.       Её руки крепко вцепились в его волосы, прижимая его к себе, несмотря на её протесты.       — Я, блядь, не могу жить без тебя, — шипел Гарри на парселтанге, лаская её киску, и она закричала, заставив его усмехнуться.       Воспоминания отступили, и он сосредоточился на настоящем, на маленьких руках в его волосах, на бёдрах, сжимающих его голову. Он снова высунул язык, погружая его в неё так глубоко, как только мог.       — Ты чертовски удивительна!