Скорость движущихся тел (The Speed of Objects in Motion)

Когда тела, обладающие достаточной массой, чтобы иметь собственное гравитационное поле, приходят во взаимодействие, их разрушительная сила по мере стремительного приближения друг к другу увеличивается. Удача, если после столкновения им удается избежать гравитационного коллапса, разрушения своих материальных поверхностей и образования новой черной дыры, Говерт Шиллинг, «Эволюционирующая Вселенная: биография космоса»

Глава 1. Октябрь 2027 г. Почему же все эти годы он никогда не задумывался над тем, что события его жизни похожи на процессы, которые происходят в космосе? Всё так же замедлилось, парит в невесомости, и мысли то медленно восходят по нарастающей, то резко сходят на нет. Так легко прокрутить в голове всю свою жизнь – время то мчится скачками, то спотыкается, смыкаясь вокруг него. Ему легко спрятаться в идеально четкой структуре своего мозга, по своей прихоти распахивать и запирать все двери, чувствуя себя в эпицентре огромной вращающейся субстанции, крупицей знания, которая держится на своей орбите силой всё упорядочивающего разума. В нем слишком много свободной пустоты – больше никогда уж не понадобится. Во Дворце его Разума всё находится в хрупком равновесии, он подобен паутине с темным ядром и множеством разветвленных щупальцев, способной многократно выдержать вес его самого. «Джим Мориарти не человек, - сказал он однажды, - он паук». Он никогда не рассказывал Джону о том мгновенном ощущении узнавания другого хищника, о той вспышке прозрения, которая накатывает, когда ты понимаешь – вы похожи, как две стороны луны. Есть вещи, которые Джону лучше не знать – Шерлок убежден в этом, даже после всего, что случилось. Было так темно, вспоминает Шерлок, окна запотели от бесшумно моросящего дождя, Джон дожидался в кухне в квартире на Бейкер-стрит, пока вскипит чайник. Тяжелый день, присутствие Джона тяготило. Или нет: все было не так. Не было Джона в кухне, он забрал чайник в свою новую квартиру. Это было уже после. Шерлок, закинув ноги на подлокотник дивана, смотрел передачу по телеку про пауков-скакунов – беспокойных, расчетливых, не плетущих паутину. Никакой страховки, только акробатика паучьих тел. Потому ему захотелось смеяться, и он почти рассмеялся. Теперь, когда он приходит в себя от воспоминаний о тех днях, чувствуя, как тело вновь обретает физическую оболочку, свет из сада становится бледнее и рассеяннее. В птичьей кормушке одинокая галка распугала птах помельче и не спеша склевала весь хлеб, что Шерлок накрошил утром. Если бы Джон был здесь, он бы вышел в сад и, размахивая своей тростью, словно оружием, прогнал галку. Джон Уотсон, яростный защитник всех слабых и угнетенных (и, как ни странно, Шерлока, который всегда выбивался из этого ряда). Конечно же, Джона здесь нет. С каждым часом тело затекает все больше, и Шерлок осторожно встает с дивана, массируя плечо, пока не утихает опоясавшая его застарелая боль. Воздух в старой веранде холодный и сырой, с кисловатым металлическим духом, - Шерлок всегда ощущал его здесь на исходе осени, будто железо в оконных рамах начинало источать частицы мокрой ржавчины. - Возьми хотя бы одеяло, если опять собираешься торчать там часами, - мягко говорит Джон, поднимая глаза от книги. - Да ладно, - отвечает Шерлок, чувствуя нарастающее тепло. Галка внезапно вспархивает, будто напуганная чем-то. Может, одной из привольно шастающих по округе кошек из дома номер семь, ниже по улице, думает Шерлок. В надвигающихся сумерках угасают очертания старых сосен в глубине сада. Шерлок еще может смутно различить темные прямоугольные контуры ульев. Что ему сразу понравилось в этом доме, еще до того, как он увидел веранду – почтительная удаленность от соседей, густая живая изгородь между садами, приглушающая звуки – он любит тишину. Сегодня он видел грузовики: в них шкафы красного дерева, дубовый стол, белые стулья, разноцветные детские игрушки, дамское седло. Самой семьи – владельцев – не было, но Шерлок почти наверняка представлял их: это мать, отчим и трое детей в возрасте от шести до тринадцати лет – но ведь всегда остается какая-то важная мелочь, на которой легко проколоться. Мистер Доридж из дома номер девять недавно так попался. Шерлок мог бы и не узнать: он больше не утруждал себя чтением писем, которые почтальон кидал в ящик. Мистер Доридж – вдовец, рак легких в последней стадии – перестал покупать мед, который брал последние месяцы, еще долго после того, как Джон ушел. Сказал, что мед облегчает ему дыхание так, как не могут облегчить болеутоляющие. Нашел забавным спросить у Шерлока, сколько, если прикинуть, ему осталось. После того, как он перестал приходить, Шерлок понял, что они так и не узнали имен друг друга. День 758-й, думает Шерлок; разум и тело ноют, все кажется бессмысленным, и мысль теряется в темной пене, бурлящей на поверхности вечера. Апрель 2013 г. Когда Шерлок сходит с трапа самолета в Хитроу, его умело обыскивает офицер таможни. Обнаружив в кармане пальто Холмса методическое пособие по аутоканнибализму, он профессионально скрывает свою тревогу. Шерлоку на секунду приходит мысль объясниться, и этого ему хватает, чтобы понять, насколько он на грани нервного срыва. Он идет в туалет и запирается в кабинке. Прижимается к стенке и закрывает глаза ладонями, пытаясь найти точку опоры во тьме за веками. Жалкое зрелище, здесь всюду стоят камеры, и операторам может показаться подозрительным, что он так долго тут торчит. Но горло у него сдавливает что-то тяжелое и горячее, он не может его проглотить, оно мешает дышать, от него по всему телу разбегаются оставляющие после себя слабость судороги. Его осеняет – наверное, это приступ паники, и он представляет, что бы сейчас сказал ему Джон: «Посиди, постарайся дышать глубже. Ну же, Шерлок. Ради бога, давай же. Послушай меня хоть раз, у… кхм. Иди, присядь вот здесь, вот так. Дыши» – но теперь это совсем не помогает. Через некоторое время горячий камень в горле, кажется, опускается пониже, и дыхание Шерлока выравнивается. Он отнимает ладони от глаз и смотрит на противоположную стенку кабинки, выкрашенную в кремовый цвет. «Добро пожаловать в Лондон» написал на ней кто-то. «Все бабы дуры». Кто-то еще, небрежным почерком: «Это мужской сортир, болван». Майкрофт предупредил его, в самой своей раздражающей манере. «Прислать за тобой машину?» осторожно спросил он по телефону, но Шерлок, даже понимая, что брат спрашивает исключительно из добрых чувств, бросил трубку, не сказав ни слова. Потом Майкрофт прислал ему всего одно смс: «Джон не приедет в аэропорт, чтобы забрать тебя. Я пришлю кого-нибудь. М.» Он делает глубокий вздох. Пахнет мочой от писсуаров, вперемешку с мылом и хлоркой – так же, как и в любом другом аэропорту во всем мире. Беспокойное чувство не проходит, но комок в груди немного перестает давить, когда Шерлок напоминает себе, что он в Лондоне. У него снова есть дом. Город примет его в свое лоно, как раньше. Эта мысль успокаивает. Он выходит из терминала, даже не ища машину Майкрофта, и быстро садится в такси. Странно называть адрес – слова не помещаются во рту, а город вокруг все такой же стремительный и переменчивый. * Миссис Хадсон постарела с тех пор, как он последний раз видел ее. Ему это не нравится. Ясно, что она еще не пришла в себя после недавних новостей; она предлагает ему чаю из собственного шкафа, а потом нервно извиняется за то, что принимает его как гостя. А я и есть гость, осознает он. Он с легкостью догадывается, что она почти ни к чему не прикасалась в квартире с тех пор, как Джон съехал отсюда, через пару недель после похорон; после этого 221-б превратилась в нечто вроде мавзолея; здесь витал дух тяжести каждого дня. Кажется, будто Шерлок оскверняет священное место, будто он пришел на собственные поминки. Здесь ему яснее верится, что он стоит на собственной могиле, чем тогда, когда ему довелось побывать на настоящей. - Раз в неделю я протирала пыль, - говорит ему миссис Хадсон, осторожно сжимая в руке чашку чая. - Почему вы не пустили сюда новых жильцов? - спрашивает он, сидя за собственным столом и чувствуя себя не в своей тарелке. Она смотрит на него, часто моргая, влажными от слез, преданными, страдающими глазами, – кожа вокруг них морщинистая и тонкая, словно бумага. Он с внезапной остротой чувствует, что его вопрос – сам по себе еще одно предательство. - Простите, - говорит Шерлок. Он никогда еще не вкладывал в извинение столько смысла. Она ставит чашку на стол, встает и шаркающей походкой идет к телевизору, берет пульт, и Шерлок сразу же видит на экране самого себя. Давние кадры; фото для прессы; шапка; Джон где-то позади. - Они целый день твердят только о тебе, - говорит она, не оборачиваясь – темно-бордовый свитер, серебристые пряди. – И по радио тоже. - Да, - откликается он. – Майкрофт. А сам смотрит только на Джона на заднем фоне; как Джон без колебаний разобрался с его шапкой. И все остальное он потом будет делать так же. Так же следовать за Шерлоком повсюду, надевать что угодно, делать что угодно. Миссис Хадсон оборачивается, и он снова переводит взгляд на нее – в этой гостиной она кажется такой жалкой, он никогда и ни за что не хотел видеть ее такой. – Ты должен был сказать нам, - произносит она с мягким укором. Он отмечает про себя это «нам», пока не думая о том, что оно означает. Ему хочется ответить: «Я не знал, как», но вместо этого он говорит: – Наоборот, главное, что я не сказал, - что тоже правда. - Он сказал так же, - говорит она и выключает телевизор. Она храбрая, правда. Он всегда это знал. Она стара, она пережила тяжелый развод, она никогда не оглядывалась назад, никогда не сожалела о том, что у нее нет детей, она украла для него телефон, она осмелилась спорить с Майкрофтом, она всегда приходила, когда у Шерлока было дурное настроение. Он не знает никого храбрее ее. Она подтверждает это, говоря: – Кто угодно должен был рассказать нам, только не он. Ему нечего на это возразить. В глубине души ему хочется, чтобы она оставила его одного. Ему стало бы менее паршиво, если бы он сказал ей, что не хотел, но правда в том, что он с радостью спихнул на Майкрофта эту миссию. Заминка в общем плане – устрани то, что мешает. Когда ты сам не присутствуешь при событии, легко поверить, что его и вовсе не было. Миссис Хадсон есть. Мнется перед стеной его молчания. Храбрая. Но любящая. Две силы вместе. – У тебя чай испортился, - говорит она, отдавая ему назад чашку – накатывает облегчение. – В следующий раз я принесу свой. * - Мне нечего тебе сказать, - сквозь зубы выдавливает Джон, вставляя ключ в замочную скважину входной двери. - Зато я хочу тебе кое-что сказать, - с колотящимся в горле сердцем говорит Шерлок. - Не хочу ничего слушать. Как было бы хорошо высказать все, чему Джон так противится, но так, лицом к лицу, глаза в глаза, перед таким враждебным отпором у дверей – проще смолчать. Шерлок сам от себя такого не ожидал, но все эти дни в нем живет какая-то апатия – она велит признать поражение. * Предлагаю попытаться еще раз. М. Шерлок ненавидит своего братца, ненавидит, ненавидит. Он ненавидит это ощущение, будто шаг за шагом становишься меньше, мельчаешь, съеживаешься, будто ему снова восемь, и Майкрофт, взъерошенный, с раскрасневшимся лицом, вытаскивает его из глиняной ямы в лесу, где он пытался собрать образцы грязи, чтобы рассмотреть их под подаренным папой микроскопом («на день рождения», хотя сейчас только октябрь). Май 2013 г. С тех пор, как Шерлок обменялся с Джоном тремя репликами, минуло 19 дней. Это были первые слова, которые они сказали друг другу за 10 месяцев. Лейстред, тон смс-ок которого сменился с радостного на раздраженный, перестал ему отвечать, и Шерлок смутно догадался о том, что решил для себя инспектор. Молли как-то раз разрешила ему заехать в морг и глядела на него так сочувственно и понимающе, что он с чувством мрачного удовлетворения заставил ее отдать ему отсеченную руку, чего ей, конечно, делать не разрешалось. Но ощущение злорадного триумфа у Шерлока вскоре совершенно прошло, оставив после себя опустошенность. Он не стал больше просить ее о помощи, да и сама она молчала. Он не знал, выдержит ли хоть что-то из этого: квартиру ли, населенную призраками прошлого, где живому ему едва ли найдется место; миссис Хадсон ли, такую мягкую, спокойную и которая полностью на его стороне, что даже хуже осуждения; мысли ли о том, что даже Молли Хупер не очень-то рада его видеть. Она только и может, что смотреть на него с чем-то вроде раздражающего сострадания, – чувства, которое, наверное, есть у всего человечества, кроме него. Тихая сырая ночь, уличные фонари на фоне дождя желтеют противными пятнами. Он не может заставить себя задернуть шторы, хотя даже свет мирно спящей улицы бесит его все сильнее. Миссис Хадсон легла час назад; он ясно представлял себе ее ежевечерний ритуал отхода ко сну, слушая скрежет стула по полу, то, как открываются и закрываются шкафы, стук в водопроводных трубах и, наконец, тишину. Бедро беспокоило ее сильнее, чем в предыдущие дни; Джон бы за нее встревожился. От неприятной беспокойной энергии он никак не может угомониться, ходит без конца от кухни к дивану, от дивана к кухне. Впервые с тех пор, как вернулся на Бейкер-стрит, Шерлок разрешает себе найти в телефонной книжке номер Джона. Это просто имя, просто номер. Нет никаких оснований предполагать, что Джон его сменил; Уотсон ведь не исчезал. Ему не надо было заметать следы, оставлять свои волосы в туалете грязного паба и каждую неделю бронировать номера в отелях под разными именами. На Шерлока накатывает внезапная острая вспышка гнева – он не сделал ничего плохого. Он поступил правильно. Кто бы еще решился на такие меры, чтобы защитить людей, а они… Подстегиваемый злостью, без всякого плана, он набирает номер. Джон берет трубку после первого гудка. - Уотсон, - устало говорит он – явно еще не ложился, несмотря на поздний час. Мозг Шерлока - это уникум, чудо, система, которая за секунды проносится по галактикам знаний и отблеском собственного сияния высвечивает из них цифры и факты. Так где же сейчас всё его красноречие и сообразительность? - Э-э, - говорит Шерлок, чуть не споткнувшись на ровном месте. - Уотсон, - повторяет Джон чуть громче. - Холмс, - почти на автомате отзывается Шерлок. – Это Шерлок Холмс. Шерлок. Джон на том конце линии молчит. Шерлок сильнее прижимает трубку к уху, но все равно ничего не слышно. - А, - наконец произносит Джон. Шерлок стоит в собственной гостиной, весь его гнев вдруг улетучивается, и его место заполняет такая огромная, такая отчаянная тоска, что она связывает язык, душит, от нее слабеют колени. - Ну? - спрашивает Джон. – Что такого важного случилось, что ты звонишь мне в три утра? Он ждет. Шерлок пытается заговорить, пытается облечь в слова всю правду о том, как ему не хватает Джона; как мысль о том, что его здесь нет, похожа на ощущение, будто глотаешь острые камни, и придавливает так, что кажется – больше никогда не подняться; как то, что они теперь снова живут в одном городе, даже хуже, потому что Шерлок знает – Джон не хочет его видеть. Это невозможно. - Давай увидимся, - наконец выдавливает он. – Сходим на ланч. Или выпьем кофе. - Господи, Шерлок… - рявкает Джон и, кажется, пережидает минуту, чтобы успокоиться. Шерлок слышит, как он набирает полную грудь воздуха. – Позвони мне утром, как нормальный взрослый человек, и тогда мы это обсудим, - отрезает он и вешает трубку. Шерлок бросает телефон на диван, а сам остается стоять, чувствуя, как сердце потихоньку спускается из горла обратно в грудь. Ему хочется смеяться. Нормальный взрослый человек, кто бы говорил. Ха. Он посмотрел на часы – почти пятнадцать минут четвертого. Еще как минимум четыре часа до того, как Джон сочтет, что наступило нормальное утро. * Джон стряхивает дождевые капли с воротника куртки и случайно обрызгивает даму за соседним столиком. - Простите, - говорит Джон, морщась и поднимая руку в извиняющемся жесте. Она, сначала недовольная, смягчается и улыбается ему. От этого у Шерлока все внутри сжимается. Воздух в «Спидис» влажный, пахнет сохнущей от дождя одеждой. Приглушенный гул кафе действует Шерлоку на нервы. Джон садится напротив Шерлока. Он настороженно, напряженно опускается на сиденье, будто заранее просчитывая, как будет лучше сбежать. - Тяжелая смена в больнице, - говорит Шерлок, машинально читая по лицу Джона, и только потом понимает, что сначала следовало бы поздороваться. Джон так натянуто улыбается, что его гримасу трудно назвать улыбкой. – Приятно видеть, что ты не очень-то изменился, - он подносит чашку с кофе ко рту и отводит взгляд, барабаня пальцами по столу и нервно мурлыча что-то про себя. - Послушай, Джон, - начинает Шерлок, пытаясь вспомнить по порядку все то, что он хотел сказать Джону. Он нервничает, видя, как Джон озирается по сторонам. – Ты должен знать, что я сделал то, что сделал… - Я смотрел новости, - обрывает его Джон спокойным ровным голосом, от которого Шерлок сразу же замолкает. Джон облизывает губы. – Я знаю, почему ты это сделал. Шерлок моргает. За исключением того раза, когда он поймал взгляд миссис Хадсон, он избегал напоминаний о том, что о нем и его возвращении говорили в СМИ. Ему незачем было все это знать: мнения других людей едва ли его занимали. - Там сказали про снайперов? - Да, - отвечает Джон, глядя в стол. - А сказали, что ты мог бы погибнуть, если… - Да, - обрывает его Джон и наконец, наконец-то смотрит ему в глаза. – Да, это нас спасло. Это было сильно. По-настоящему героический поступок, Шерлок. Очень… бескорыстный. Шерлок нервничает, видя на лице Джона столько холодной ярости, уродующей знакомые черты. У Джона новое лицо, такого Шерлок прежде у него не видел. Он прищуривается, чтобы изучить его, попытаться понять. - Но ты все еще злишься, - говорит он. – Почему? Ведь если ты знаешь, почему… Почему ты все еще злишься? Джон зажмуривается и потирает двумя пальцами переносицу. – Ты такой… Ты действительно не понимаешь, почему я тут не скачу от радости? – Когда Шерлок смотрит на него, Джон издает разочарованный стон. – И ты, мать твою, не мог послать мне всего лишь одну смс-ку, или хоть что-нибудь? - А… нет, - отвечает Шерлок. – Это могло быть… - Или остановиться где-нибудь у автомата, позвонить мне и сказать: «ой, кстати, Джон, я ведь не умер». - …опасно, - заканчивает Шерлок. - Послать открытку, откуда-нибудь, уж не знаю, где ты там, твою мать, был. «Джон, погода здесь ужасная, а еда отвратительная. Но тебе бы понравилось. Я жив. Шерлок». От нелепости последней фразы Шерлок издает смешок. – Джон, это действительно было невозможно. - Или телеграмму, - говорит Джон с застывшим лицом. – «Джон. Тчк. Я не умер. Тчк. Объясню позже. Тчк. Не волнуйся. Тчк. Шерлок. Тчк». – Он замолкает и мгновение смотрит Шерлоку прямо в глаза. Шерлок не знает, что делать, и просто смотрит на Джона в ответ. – Или, не знаю, - продолжает Джон безжизненным голосом, - закодированное объявление на сайте знакомств. «Придурочный долговязый детектив ищет коротышку доктора. Знакомлюсь только с живыми кандидатами». Или ты мог бы нанять кого-нибудь, чтобы он пролетел над городом на аэроплане с растяжкой: «Джон и миссис Хадсон, я не умер. Ш… блядь… Х». - Джон, послушай, - говорит Шерлок с полуулыбкой, потому что рядом сидит Джон, во плоти, с его голосом, глупыми шутками и невозмутимым лицом, потому что прошло десять месяцев с тех пор, как Шерлок разговаривал с ним, без всяких надежд получить ответ – но лицо Уотсона непроницаемо. - Господи, - произносит Джон и смотрит на него, теперь скорее грустно, а не зло. – Ты ведь никогда мне не доверял, правда? Это заявления настолько сбивает Шерлока с толку, что он не знает, как реагировать. Есть только один человек, которому он доверяет, доверяет так безоглядно, что даже его инстинкты порой протестуют, доверяет безоговорочно, без всякого намека на собственные интересы. Только Джон не должен этого узнать, потому что он смотрит на Шерлока с напряженным, натянутым выражением лица, в котором нет и следа от недавних кривобоких шуток. Джон дает Шерлоку время ответить, но секунды утекают, а Шерлок никак не может собраться с силами и сказать другу, что все не так, что он совсем не прав, что он идиот, что он, конечно же, ему доверяет, смешно даже думать об обратном, но это было необходимо… Джон кивает, будто происходит то, чего он и ожидал. – Да, - говорит он. – Ты просто не способен делиться с другими, ничем. – Он горько усмехается. – Мог бы, по крайней мере, сам сказать нам, что жив. Препоручил это Майкрофту, Шерлок? Да? Джон смотрит на Шерлока с отвращением и допивает свой кофе. – Миссис Хадсон целый час плакала, когда узнала, что ты жив. И кто ее утешал? Майкрофт. Сучий Майкрофт. Майкрофт Холмс утешил ее лучше, чем ты, потому что тебя там не было. – Джон вскакивает на ноги, роется по карманам в поисках бумажника и вытаскивает из него мелочь, чтобы расплатиться за кофе. - Ты был там, - говорит Шерлок, глядя, как Джон отсчитывает монеты. Джон кладет деньги на стол. – Это, - говорит он таким холодным тоном, которого Шерлок никогда не слышал, - совсем другое. Он уходит твердой ровной походкой. Женщина за соседним столиком, та, которая до того улыбнулась Джону, ловит взгляд Шерлока, слегка ему улыбается и, как бы извиняясь, пожимает плечами, будто разделяя его чувства. Это неприятно пронзает Шерлока насквозь, будто прикосновение к обнаженному нерву. В нем вспыхивает внезапная ярость, и он рявкает на нее: – С кем бы вы ни спали, вам следует знать, что этот кто-то заразил вас герпесом, - и встает до того, как она успевает среагировать. Он оборачивается и через окно кафе замечает, что она все еще смотрит на него мягко, жалостно и сочувствующе. От этого ему хочется колотить кулаками по стене. - О, дорогой, - говорит миссис Хадсон, когда он заходит к ней в кухню, - давай я поставлю чайник. Июнь 2013 г. В годовщину своей мнимой смерти Шерлок изо всех сил старается не думать о том, что сейчас делает Джон, что он чувствует или о чем вспомнил, взглянув этим утром на календарь. * Джон, все еще приклеив к лицу вялую улыбку, которую выдавливал из себя на протяжении всего разговора с Молли, держит в руке бокал с апельсиновым соком. Он вздрагивает, когда Шерлок неслышно подходит сбоку, но больше никак не реагирует. - Здравствуй, - говорит Шерлок. - Привет, - без всякого выражения отвечает Джон, отпивая сок. Шерлок подавляет желание сказать ему, как нелепо смотрится со стороны пить сок из винного бокала. Они долго стоят рядом, разглядывая комнату. Один из главврачей, с косым пробором, в очках в громоздкой оправе, рассказывает что-то нескольким обступившим его медсестрам, и те смеются. В углу два хирурга, жестикулируя, обсуждают что-то свое, судя по значительности их физиономий. Главный нейрохирург стоит левее, окруженная своими подчиненными, плечи ее поникли от угрозы надвигающейся пенсии и разлуки с сослуживцами, к которым она явно привязана. Кто-то набросил ей на плечи несколько нитей красной мишуры, оставшейся после рождественской вечеринки. У стола с напитками Молли, краснея и теребя волосы, что-то спрашивает у одного из медбратьев. - Молли думает, что медбрат с ней флиртует, - отмечает Шерлок, наблюдая, как Молли проливает вино на платье, когда чересчур поспешно подносит бокал к губам. - А может, и флиртует, - почти с вызовом отвечает Джон. Шерлок может назвать, по крайней мере, четыре признака того, что не это не так, но молчит. – Это она тебя пригласила? - вместо этого спрашивает он. - Да, - нехотя говорит Джон. – Если бы не она, меня бы тут не было. Шерлок смотрит на него. Такой знакомый профиль Джона, так близко, что это рождает острый приступ нежности где-то под ложечкой. Но губы Джон сжаты, он не поворачивается, чтобы встретиться с Шерлоком глазами. - А ты-то почему здесь? - наконец спрашивает Джон. - Стэмфорд, - говорит Шерлок. - Майк всегда приглашает тебя, на каждую вечеринку в Бартсе, даже на те, где тебе абсолютно нечего делать, - говорит Джон. – И ты никогда на них не ходишь. - А на этот раз пришел. - А-а, - роняет Джон и отпивает еще сока. - Джон, - тихо и осторожно начинает Шерлок, - в «Спидис» я не сказал ни слова из того, что собирался сказать. Джон слегка поворачивает голову. Лицо у него настороженное, но он явно ждет чего-то - брови приподняты. Шерлок понимает, что это его шанс, и в нем внезапно вспыхивает страх. - Я не… - начинает он, потом немного овладевает собою. – То, что ты сказал там, было… неправдой, - наконец выговаривает он. Джон смотрит на него все с тем же вопрошающим выражением на лице. Несколько ударов сердца – и он моргает. – О, - говорит он, - так что же тогда правда? Шерлоку вдруг позарез хочется сигарету. Свет в комнате по-больничному яркий – такой и нужен, чтобы было видно каждую рану. Джон горько усмехается. Потом качает головой. – А я-то ждал… Но, конечно, ты все сделал только хуже. Шерлок, боясь упустить свой шанс, хватает Джона за руку. – Джон, прости меня, - говорит он, слова вырываются слишком сбивчиво, слишком быстро, слишком обыденно, никак не выражая скопившуюся за все это время постоянную боль у него внутри, монотонную мучительную пульсирующую боль тоски по Джону, желания Джона. Джон долго молчит, а потом одним махом допивает сок, будто опрокидывает стопку текилы. Облизывает влажные губы. - Я тоже, - говорит он. – Мне нужно еще время, Шерлок. - Сколько, - машинально говорит Шерлок, он даже не может переделать свою реплику в вопрос. - Не знаю. Затянувшееся молчание. Отдаленный ровный гул вечеринки. Шерлок немеет. - Пойду возьму еще что-нибудь выпить, - говорит Джон и уходит, а Шерлок остается там, где стоял. Шерлок следит за Джоном глазами; вот он идет ровной походкой, свободная рука – та, что не держит бокал – сжата в кулак. У столика с напитками к нему слегка наклоняется Молли и о чем-то спрашивает, Джон отвечает, и его плечи напрягаются еще сильнее. Шерлоку отчего-то становится нехорошо, когда он ловит на себе потрясенный и полный сомнения взгляд Молли. На улице Шерлок раздавливает сигарету в пальцах, даже не успев поднести ее к губам. Обломок падает на тротуар, ветер вяло относит его на несколько футов, но быстро теряет к нему интерес и бросает в лужице. Август 2013 г. - Оставь меня в покое, - говорит Джон две недели спустя – он выходит из дверей больницы и кажется таким усталым. - Не могу, - отвечает Шерлок и, тянясь почти вслепую, берет Джона за руку. Он отмечает во взгляде Джона мимолетную тревогу, а потом привлекает его к себе и обнимает за плечи. Джон теплый, от него слабо пахнет тальком, резиновыми перчатками, потом от жаркого летнего дня, и он жесткий, как доска. Шерлок чувствует твердые незнакомые очертания прижатого к нему тела. Ему приходит на ум, как они несхожи – голова Джона как раз на том уровне, чтобы он без труда мог прижаться губами к его волосам, и удивительно хорошо ложится ему на плечо. Джон поеживается, а потом неуклюже поднимает руку и поглаживает Шерлока по спине – один раз, другой. - Хм, ладно, - говорит Джон, явно удивленный, когда Шерлок немного отстраняется, все еще держа руки на его плечах. Их лица так близко друг от друга, что, когда Джон облизывает губы, Шерлок невольно смотрит на его рот. Джон так близко, такой теплый, и все в Шерлоке вспыхивает огнем от этой внезапной близости, и он хочет, он так давно хотел… – это может быть так просто, вот так… Джон издает тихий смущенный звук. Шерлок, словно обжегшись, выпускает его и отступает на шаг назад. Они долго смотрят друг на друга, и Шерлок чувствует, как все его внутренности медленно распадаются на части и падают в какое-то бесконечное пространство. От ужасной догадки у Джона отвисает челюсть и округляются глаза. Глупо. Глупо. Шерлок ищет слова, хоть какие-нибудь, но внутри остается только пустота. В голове гудит. - Шерлок… - начинает Джон, но Шерлок качает головой, потому что не может этого допустить – чтобы Уотсон разговаривал с ним так, чтобы его шок обратился ласковостью – жалостью. Это хуже всего, что он может себе представить, хуже злости, хуже, чем больше никогда не увидеться с Джоном. Это отвратительно, и он не может этого допустить. - Прости, - говорит Шерлок. – Это… все, что я хотел сказать. Я оставлю тебя в покое. - Шерлок, подожди, ты… - начинает слегка ошеломленный Джон, но Шерлок поворачивается и убегает, потому что нельзя, недопустимо! чтобы он закончил эту фразу. * Минут через двадцать после того, как Шерлок бросает Джона у больницы, его телефон тренькает. Не читая смс, Шерлок достает телефон из кармана и бросает его в ближайшую урну. Позже, сидя за столом в 221А, Шерлок даже жалеет об этом, но миссис Хадсон ласково треплет его за руку, и он пьет ее чай, упорно не обращая внимания на печенья, и разглядывает ряды бледных розочек на обоях. Впервые с тех пор, как он вернулся, миссис Хадсон, кажется, расслабилась в его обществе, болтает о миссис Тернер, своей сестре и скидках в «Теско». Он знает, что отчасти она делает это для него, чтобы ему было на что раздражаться. Он сидит здесь, и ему кажется, что ему больше ничего не надо, он думает, что справится со всем, если будет проживать вот так день за днем, день за днем. * Пять дней спустя Шерлок покупает новый телефон. В телефонную книжку он записывает городской номер миссис Хадсон, рабочий – Лейстреда и, чтобы не забыть – Джона. Он изо всех сил старается не думать о том, почему последний номер больше никогда ему не понадобится. Поняв, что не может изгнать эту мысль из темного пыльного уголка Дворца своего Разума, он на мгновение испытывает сильнейшую опустошенность. Он меняет контакты на своем сайте. Заодно просматривает свои заметки о расследованиях – они пришли в удручающее состояние. Он заставляет себя не заглядывать в блог Джона, и ему это удается. Он ест, когда вспоминает, что нужно поесть. Позволяет миссис Хадсон ворчать на него за худобу. Он пишет Лейстреду. Лейстред отвечает ему – кратко, но охотно. Он спит, урывками. Он удаляет любезные сообщения от Майкрофта с просьбой держать братца в курсе всех дел любым удобным для него способом. Три дня спустя звонит телефон, и Шерлок столбенеет на целую секунду, глядя на имя на экране «Джон Уотсон». Ну и что ты вытворяешь? Я думал, что что-то случилось. Д Можешь даже не говорить. Я все знаю. Д Пообедаем? Д Шерлок несколько раз пролистывает мимо меню «Сообщения», но потом, наконец, его дрожащие пальцы начинают набирать ответ. Выбросил телефон в урну. Думал, ты сказал, что никто не читает мой сайт. Да. ШХ Ну, я читаю. И ты, уж конечно. Д Договорились. Завтра в 12 в кафе у больницы. Если это решит проблему. Д Решит. ШХ * О многом из того, что Шерлок ожидал, Джон не говорит. Напротив, он говорит нечто совсем неожиданное. - Я больше не злюсь на тебя, - сначала говорит он. - Я знаю, что ты влюблен в меня, - не роняет он вскользь, и Шерлоку не приходится беспомощно смотреть в теперь всё знающие глаза Джона. - Просто... Дай мне знать, если тебе захочется поговорить или… еще что-нибудь. И тогда мы… увидимся, - сбивчиво произносит он и толкает в сторону Шерлока два пакетика сахара. - Сколько же у тебя, скотина, еще секретов? - не спрашивает он вопреки ожиданиям Шерлока. - Ты не очень изменился, - говорит он, но не добавляет: – А я да. Сентябрь 2013 г. - Рад видеть тебя, Джон, - скупо улыбается Лейстред Джону поверх своего стаканчика с кофе. Джон отвечает ему искренней улыбкой. – А я рад вернуться, - отвечает он. – Хотя я подозреваю, что со стороны меня посчитают слегка тронутым. - Ну да, - говорит Лейстред, на секунду скользнув взглядом по Шерлоку. – Мы сами все здесь такие. - Теперь, когда вы оба обменялись положенными любезностями, - нетерпеливо говорит Шерлок, - где тело, Лейстред? Лейстред широко улыбается – так он выглядит моложе, меньше измотанным. – Наверное, ты скучал по нему, Джон. Господи, да и я тоже. Шерлок пользуется возможностью, чтобы посмотреть на Джона. Джон тоже смотрит на него, едва заметно улыбается сжатыми губами и отводит взгляд. Лейстред, уже переключившийся на свое, допивает кофе и машет, чтобы они шли за ним. Ноябрь 2013 г. Шерлок не сразу понимает, что Джон смотрит на него. Конечно, Джон всегда смотрел на него, всегда им восхищался, никогда не скупился на выражения своего восхищения. Но теперь – теперь, кажется, он смотрит на Шерлока по-другому, задумчиво, почти с любопытством, будто видит в нем что-то новое. Шерлок приказывает сам себе, стоя в гостиной своей осиротевшей без Джона квартиры, перестать воображать то, чего на самом деле нет. Рождество 2013 г. Миссис Хадсон вручает Джону сразу три бокала с вином и весь вечер смотрит на него влажными глазами, улыбаясь, будто это он воскрес из мертвых. Шерлоку непонятны эти сантименты, тем более что Джон с каждым часом становится всё добрее и мягче, всё румяней и улыбчивей. Он садится на диван, будто у себя дома: скидывает ботинки и ставит ноги в носках на край журнального столика. Большую часть вечера Шерлок сидит за своим ноутбуком, но больше для прикрытия, а сам наблюдает за Джоном и миссис Хадсон, которые играют в настольные игры, популярные еще в 80-е, и лениво перебрасываются фразами. Шерлока их бессмысленная болтовня даже не раздражает, он всегда готов сквозь пальцы смотреть на кое-какие выходки обоих, которые никогда не простил бы другим. Подвыпивший и расслабившийся, Джон в его гостиной – на своем месте. - Давайте я, - говорит Шерлок, когда время близится к одиннадцати и миссис Хадсон начинает собирать бокалы, чтобы отнести на кухню и помыть – он видит, что она устала, и у нее побаливает бедро. Она охает, но лицо у нее смягчается. – Только если ты пообещаешь не бросать их грязными в раковине. - Обещаю, - говорит он, отвечая улыбкой на ее благодарный взгляд. - Не вставай, - говорит миссис Хадсон Джону, ласково похлопывая его по ноге. – Ведите себя хорошо, - улыбаясь, приказывает она им обоим у двери и шаркающей походкой спускается вниз по лестнице. Джон потягивается и зевает. – Кажется, она счастлива, что ты вернулся. Шерлок бросает на него взгляд поверх экрана ноутбука. – И что ты – тоже. Джон кивает и легонько улыбается. – Спасибо, что пригласил. - Спасибо, что пришел. Они долго смотрят друг на друга. Джон, кажется, понимает, насколько искренна эта фраза, и признательно наклоняет голову. Шерлоку остро не хочется, чтобы Джон уходил. Но он и не очень спешит уходить. Он напряженно смотрит на Шерлока, будто ждет от него чего-то. Шерлок щелчком закрывает крышку ноутбука, не зная, что делать. От пристального взгляда Джона ему становится жарко и неловко. - Еще вина? - спрашивает он, только чтобы не молчать. Джон, прищурившись, рассматривает свой пустой бокал, будто прикидывая, сколько в него войдет. – Может, я уже и перебрал, - говорит он, - но почему бы и нет. Шерлок наливает им обоим вина. Когда он протягивает Джону бокал, тот неловко берется за него, накрывая всей ладонью ладонь Шерлока. Странное прикосновение, оно длится слишком долго, чтобы быть случайным, а потом Джон неуклюже выхватывает бокал из руки Шерлока. Шерлок моргает, пытаясь не обращать внимания на волну тепла, – или чего-то еще – которая заполняет его грудь от того, как смотрит на него Джон своими светлыми глазами. Пытаясь овладеть собой, он подносит бокал к губам, и отпивает, и, не рассчитав силу глотка, едва не закашливается. Пару секунд они молчат, а потом одновременно начинают говорить. – Шерлок, - говорит Джон, а Шерлок бормочет: – Звонил Лейстред … Джон изумленно приподнимает брови, а Шерлок слегка хмурится. - Сейчас не время говорить о работе, - роняет Джон и смеется, его обычный суховатый смех от вина становится глубже и развязнее. – Хотя, наверное, ты больше не знаешь, о чем. - Я… - начинает Шерлок, но запинается и замолкает, когда Джон поворачивается к нему и неторопливо и уверенно кладет руку ему на плечо. Тепло ладони ошеломляет даже сквозь рубашку. Шерлок машинально поворачивается к Джону, источнику этого жара. - Только ты можешь не обращать внимания на физическое желание и все такое, - удивленно говорит Джон, глядя на свою руку, лежащую на плече Шерлока. – Любой другой нашел бы способ перепихнуться еще много лет назад. Эти несколько недель… каждый раз, когда ты что-то говорил, я просто хотел… и ты всегда смотрел на меня, Господи, ты должен перестать так на меня смотреть. - Я всегда так смотрел, - замечает Шерлок, еще не до конца сознавая, что именно говорит Джон. У Шерлока сбивается дыхание, когда Джон передвигает руку выше по его плечу и кончиками пальцев легонько касается шеи. - Да, - говорит Джон. – Точно. Шерлок делает глубокий вздох. Ему кажется, будто он готовиться прыгнуть в озеро, на дне которого прячутся смертоносные скалы – дух перехватывает, а во рту – смутный привкус страха, от которого сосет под ложечкой. - Я знаю, что ты… я и сам тоже давно об этом думаю, и больше позволительного, - выдыхает Джон, а затем, наконец, наклоняется вперед и касается своими губами губ Шерлока. Дыхание у Джона слегка кислое от вина, и Шерлок почти не знает, что ему делать. Он вцепляется в рукав Джонова свитера и пускает ситуацию на самотек, позволяя Уотсону прижиматься к его рту и осторожно обводить языком контуры его губ. Джон отстраняется. Щеки у него все еще красные. – Ты в порядке? - Да, - машинально отвечает Шерлок, но это «да» даже отдаленно не выражает того, что с ним творится: внутри него взрывается что-то темное и пьянящее, что все это время дремало на узде в позабытом углу. Когда первый шок немного проходит, это растущее чувство внезапно побуждает его схватить Уотсона за плечи и неуклюже, без недавней изысканной Джоновой ласковости, прижаться к его губам. Но в Шерлоке столько уверенной страсти, что Джон обхватывает его за шею и с жаром отвечает на поцелуй. - Ммм, - стонет Джон, не разнимая их губ. Несколько долгих, неистовых мгновений они прижимаются друг к другу, страстно целуются, случайно сталкиваясь зубами, отчего Джон задушенно смеется, не разрывая поцелуй. Шерлоку больше невмоготу. Джон стонет, когда руки Шерлока пробегают по его плечам и груди и ныряют под толстый свитер. - Черт… я… слишком пьяный, Шерлок, - говорит Джон, дыша уже слишком часто, - не думаю, что смогу… Шерлок убирает руки, пристально вглядываясь в Джона. Сердце колотится у него в ушах. – Но ты же хочешь, - говорит он, наполовину спрашивая, наполовину делая вывод, угадав это по телу и лицу Джона. - Да, - выдыхает Джон. Шерлок снова целует его, на этот раз более целомудренно. Джон отвечает ему, без недавней спешки, более лениво. Они отстраняются, чтобы отдышаться. – Думаю, тебе не расхочется и завтра, когда ты протрезвеешь? - спрашивает Шерлок, прижимая ладонь к тому месту на шее Джона, где бьется пульс. - Я в этом уверен, - хрипло говорит Джон. Шерлок наклоняется к нему и целует его, целует, целует. * Утром Джон долго не отвечает на смс: Если ты свободен, приходи в любое удобное время. ШХ отчего все извилины в мозгу Шерлока наполняются темным ужасным предчувствием, и он больше не может ни о чем думать. Он принимает душ, одевается, возится с микроскопом, проверяет сайт и по одной только электронке расследует дело. Все это совершенно не поднимает ему настроения, и он думает только о том, что у него была, наверное, единственная возможность, один, негаданный, исключительный шанс, и он его упустил. Через три часа его телефон тренькает. Ок, вызывали на работу, уйма дел, – сегодня же 26-е. Скоро буду. Д Шерлок на мгновение задумывается над тем, как обычные люди справляются со всем этим: как, надеясь, испытывая неуверенность и страх, они забывают себя, как умудряются, словно воздушные шарики, очень скоро не лопнуть. * Джон будто бы и не так уже сгорает от нетерпения, как накануне вечером. Смело можно сказать, что он нервничает, но когда Шерлок переступает через свой страх, берет его лицо в ладони и целует, Джон вздыхает и, несмотря ни на что, приникает к нему. Он настаивает на спальне Шерлока, задергивает шторы, но даже в полумраке понятно, что он думает о тех вещах, которые Шерлок угадать по нему не в силах. Но когда Шерлок садится на кровать и спускает по бедрам трусы, Джон, несмотря ни на что, смотрит на него и чувствует что-то вроде старого знакомого трепета. Он быстро наклоняется вперед и целует Шерлока, проводя пальцами вдоль его возбужденного члена. Несмотря ни на что, он издает звук, очень похожий на стон, когда Шерлок вздрагивает и между их прижатыми друг к другу телами становится липко. Несмотря ни на что, он показывает Шерлоку, как ему больше нравится, гораздо медленнее, чем Холмс делал до того, – длинные, неспешные движения, чтобы растянуть удовольствие. Шерлок зачарованно наблюдает, как в полутьме изменяется выражение лица Джона по мере того, как он все ближе и ближе приближается к краю. Кончая, Джон вцепляется в волосы Шерлока и тянет за них, приглушенно выдавливая: «Шер…» ему в плечо. Он одевается, стоя к Шерлоку спиной. Шерлок, гадая, что же положено делать после взаимного оргазма, – раньше ему в большинстве случаев как-то не требовалось никаких особых реверансов – неловко предлагает чай. Они пьют его, в основном, в молчании, Джон не слишком разговорчив. Уходя, он кладет руку на плечо Шерлока, пожимая его, приподнимает Холмса за подбородок, чтобы заглянуть ему в глаза. - Увидимся, - говорит он. – Спасибо за чай. Шерлоку остается только смириться и ждать. Январь 2014 г. - Я так рада видеть вас обоих вместе, как раньше, - хихикает миссис Хадсон однажды вечером, отрезая кусок торта для Джона. – Когда тебя здесь не было, он тяжело это переносил. Он не создан для одиночества. Нет, нет, не вставай, я тебе всё подам. Джон, который прижимался к бедру Шерлока, чуть отодвигается, когда миссис Хадсон подходит к дивану, улыбается ей и берет тарелку. - Я всего лишь пришел в гости, миссис Хадсон, я больше здесь не живу, - мягко напоминает он ей. Шерлок смотрит на Джона и вспоминает, как сорок минут назад тот мягко прижимал его голову, деликатно задавая нужный ритм, позволяя с каждым новым движением чуть глубже вбирать в рот его член; как Джон замер и содрогнулся, когда он попробовал обвести языком головку. На губах у Шерлока до сих пор его вкус, но он совершенно не понимает, что значит мрачный взгляд, который бросает на него Джон, словно обвиняя в чем-то. - Ну конечно, - слегка разочарованно роняет миссис Хадсон. – Хочешь кусочек, Шерлок? Февраль 2014 г. - Ради бога, Шерлок, - ворчит Джон, выворачиваясь из рук Шерлока, обнимающих его за талию. - Что? - настороженно спрашивает Шерлок, убирая руки. - Я просто хочу посмотреть «QI»[1], оставь меня в покое. Шерлок хмурится, внутри него нарастает вспышка раздражения. – Ну, извини, если я подумал, что ты приехал сюда не просто посмотреть телек, с тем же успехом ты мог бы скоротать возле него вечер и у себя в квартире… - Хватит… скулить, - говорит Джон с такой угрозой, что Шерлок сразу же замолкает. Джон вновь смотрит на экран, но Шерлок видит, что он почти не вникает в передачу – у него злой взгляд, на челюсти играют желваки. Через несколько звенящих от напряжения минут Шерлок встает с дивана и садится за микроскоп в кухне. Только через двадцать секунд он вспоминает, над каким слайдом работал, когда пришел Джон. Когда «QI» заканчивается, Джон выключает телевизор и уходит, не сказав «спокойной ночи». * Невыносимые девять дней от Джона нет ни слова. Шерлок с такой свирепостью расследует дело в Ярде, что Лейстред после спрашивает, все ли у него в порядке, и, кажется, смущается собственного вопроса. Решив разом исцелиться от всего, что связано с именем Джона, Шерлок превосходит сам себя – так, что, чуть позже обнаружив себя за барной стойкой в пабе с Лейстредом, он удивляется, как вообще сюда попал. Лейстред большими глотками опустошает свою пинту и терпеливо растолковывает Шерлоку что-то вроде «некоторые вещи ведь требуют времени». Вернувшись домой, Шерлок буквально бьется головой об стену и с чувством мрачного удовлетворения выслушивает изумленное кудахтанье миссис Хадсон, когда она лепит пластырь на ранку на его лбу. * Потом: Ты вечером будешь дома? Д Джон приносит карри со свининой и наан, который остается недоеденным на журнальном столике, вместе с невысказанными извинениями. Шерлок смотрит вниз, на светло-русую голову и вздрагивает от первого осторожного прикосновения языка Джона к своему члену, чувствуя, как даже костный мозг плавится и превращается в жидкую горячую субстанцию. Он почему-то не может справиться со смешком, когда кончает; оргазм подкрадывается к нему так неожиданно и внезапно, что он не успевает предупредить Джона, и, когда тот поднимает голову и смотрит на Шерлока широко раскрытыми глазами с нечитаемым выражением в них, на щеке у него разбрызганы капли спермы. Шерлок, не думая, стирает их большим пальцем. От этого жеста тело Джона вздрагивает, будто от удара током, и, когда он встает, чтобы поцеловать Шерлока, поцелуй выходит сильным, резким – он почти кусается. - Нет, - выдыхает Джон, разрывая поцелуй, но потом всё же трется своей липкой щекой о щеку Шерлока и наклоняется вперед, когда Холмс накрывает ладонью его пах. Шерлок не знает, что это значит. Правда не знает, совсем. Март 2014 г. - У нас есть свидетель, - говорит им Лейстред, - но от нее толку мало. Кажется, уже отошла от шока, но продолжает говорить, что это было чудовище. Черное, мохнатое, поросшее шерстью, похожее на волка – думай что хочешь. Оборотень или еще какая-то хрень. На записи камер наблюдения мы не обнаружили никого подозрительного среди тех, кто входил или выходил из здания; либо какой-то ловкач стер пленку, либо тот акробат сам себя пырнул ножом в спину. Настоящая загадка. - Для тебя да, - говорит Шерлок, усмехаясь в предвкушении хорошей головоломки. – Нам нужно допросить свидетельницу. - Она там, - говорит Лейстред, указывая на дверь кофейной ложечкой. Свидетельница оказывается спокойной и разумной, она явно не в шоке, хотя и испугана. Она сразу замечает и Джона, бросая на него оценивающий взгляд – и Шерлок не знает, куда ему деваться от совершенно не логичной вспышки собственничества. Он ненавидит ее за это и еще за устремленный на Джона спокойный заинтересованный взгляд. Когда Шерлок добивается от нее всего, что ему нужно, и встает, чтобы уйти, Джон медлит. Шерлок замечает это, только возвратившись к Лейстреду – Джона нет рядом. Наконец, Джон с легкой улыбкой, донельзя выпрямив спину, выходит из той комнаты. Когда Шерлок встречается с ним глазами, он слегка приподнимает брови, явно давая понять: «Какие-то проблемы?» Шерлок не знает, что такое внутри него заставляет его хотеть схватить Джона за лацканы куртки и трясти, трясти, целовать, а потом опять – трясти, трясти. * Вряд ли это серьезно, размышляет Шерлок, если Джон после очередного свидания с ней по-прежнему приходит на Бейкер-стрит, а не возвращается к себе домой. Джон зарывается рукой ему в волосы на затылке и призывно целует его полуоткрытыми губами. Вряд ли это серьезно, если Джон пристально всматривается в лицо Шерлока, проталкивая в него палец, и закусывает губу, когда Шерлок ахает и подается бедрами навстречу, а палец по миллиметру проскальзывает в него все глубже и глубже. - Ты такой чувствительный, - почти с благоговением произносит Джон и нажимает подушечкой большого пальца на простату Шерлока. - Я… ах… могу кончить только от этого, - стонет Шерлок, часто дыша, - если ты будешь так продолжать. Вряд ли это серьезно, если Джон смотрит на него потемневшими от похоти глазами и шепчет: «Боже», будто Шерлок какое-то откровение, чудо, диво. * Вряд ли это серьезно, и Джон, входя, просто пожимает плечами, когда Шерлок удивленно поднимает брови. Джон вешает мокрую от дождя куртку на вешалку, которой, по сути, пользуется только он один. - Не надо объяснять мне, что произошло, - сухо говорит он. – Я сам там был. Пиво будешь? Май 2014 г. - Ты должен вернуться, - говорит Шерлок в темноте. Лежащий рядом Джон фыркает, его тяжелая рука свободно перекинута через грудь Шерлока. – Сразу после оргазма обсуждать такие вещи не очень подходящее время, - бормочет он. - Наоборот, сейчас вполне подходящий момент, - говорит Шерлок. – Кроме того, это логично. Ведь ясно же, что твоя квартира в финансовом плане подходит тебе меньше, чем эта, и она не такая просторная и удобная. Бейкер-стрит ближе к твоей больнице. И здесь ты проводишь большую часть времени. Миссис Хадсон будет в восторге, если ты вернешься. Это очень разумно. - Разумно, - неопределенно повторяет Джон. Шерлок чувствует, как он перекатывается на спину, подальше от него. Сейчас глубокая ночь, Шерлок отсчитывает секунды, которые физически ощутимо утекают в чернильно-черной темноте его спальни. Дойдя до двадцати, Шерлок протягивает руку и кладет ее на мягкую часть живота Джона, чувствуя, как Уотсон слегка вздрагивает. Шерлок не шевелится, прижав ладонь, растопырив пальцы, отмечая каждое движение грудной клетки Джона при дыхании и тепло его кожи. - Я бы хотел этого, - наконец говорит он, понижая голос почти до шепота и удивляясь – не подошел ли он к грани, той грани, о которой они никогда не говорили. Иногда ему кажется, что она самовольно и внезапно перейдет в новую фазу. Джон кладет свою руку на руку Шерлока и переплетает вместе их пальцы. Вот так, в темноте, когда им не видно друг друга, пропасть между ними кажется не такой широкой. - Да, - говорит Джон, испуская долгий мягкий вздох. – Ты прав, это разумно. * Миссис Хадсон печет для Джона его любимый лимонный пирог, и они все вместе пьют с ним чай после того, как Уотсон разбирает все свои коробки, время от времени ворча на Шерлока: «Мог бы и помочь». На самом-то деле Джон не слишком сердится, что Шерлок не обращает на него внимания, предоставив самому возиться с переделкой старой спальни наверху. Миссис Хадсон в таком восторге оттого, что они снова вместе, что Шерлок не может устоять перед искушением нежно взять Джона сзади за шею и сжать твердую мышцу под кожей. Джон смотрит на него с улыбкой и кажется таким счастливым, что у Шерлока появляется странное ощущение, будто и у него что-то сжимается, только где-то в груди. * - О боже, - стонет Джон, сжав Шерлока за бедра, когда Холмс медленно опускается на его член, стиснув зубы от резкого жжения. – Черт, это так хорошо… Шерлок… Для равновесия Шерлок хватается за изголовье кровати и опускается до конца – волосы в паху Джона щекочут его задницу. Кожа у Джона горячая и слегка вспотела под тяжестью бедер Шерлока. Джон замирает под ним, дыша уже рвано. – Подожди… минутку, - хрипло произносит Шерлок; он уже столько времени этого не делал, и от мысли о том, что на этот раз он с Джоном, ему нужна пауза, чтобы унять шум в голове. - Эй, - говорит Джон, переводя дыхание, проводя ладонями по бокам Шерлока и ниже – по бедрам, - все хорошо. Не спеши. Шерлок на мгновение закрывает глаза – темнота за веками кромешнее мрака в спальне, и когда он снова их открывает, то ему удается различить Джона чуть лучше: очертания тела, поблёскивание пота на лице. - Джон, - говорит Шерлок низким голосом и пробует слегка двинуть бедрами – от этого движения Джон задушенно постанывает. – Я хочу… включить… свет, - продолжает он, осторожно покачивая бедрами в такт каждому слову. Джон с каждой фрикцией все сильнее сжимает руки на бедрах Шерлока, но долго молчит. - Джон, - повторяет Шерлок. - Да… ладно, - говорит Джон, задыхаясь, одной рукой тянется к прикроватному столику и включает лампу – комнату сразу окутывает мягкий свет. Широко раскрытыми глазами Джон встречает взгляд Шерлока. Вот так, глядя глаза в глаза, Шерлок размеренно двигается, постанывая от нарастающего напряжения, и мышцы его бедер горят огнем, когда он до упора впечатывается в лобковую кость Джона. Шерлок с какой-то особой завороженностью смотрит на приоткрытый в беззвучном наслаждении рот Джона, на то, как он не может отвести взгляд, переживая всё полностью, до конца. * Чуть позже этим же вечером Шерлок, откинув со лба влажные после душа пряди волос и водрузив ноги на журнальный столик, совершенно случайно ловит взгляд Джона. Он делает в кухне чай, и, как только Шерлок замечает его взгляд, сразу же отводит глаза, и отворачивается. Шерлок чуть подвигается на диване, стараясь отогнать смутное чувство тревоги. Июнь 2014 г. Когда они возвращаются домой после расследования, Шерлок берет скрипку и становится у окна – его мозг уже лихорадочно обрабатывает подробности нескольких прошедших часов. - Я устал, - говорит Джон из прихожей. – Я лягу и попытаюсь поспать. - Ты можешь мне понадобиться, - отвечает Шерлок и оборачивается – Джон стоит в дверях гостиной и пристально на него смотрит. - Мне в самом деле нужно хоть пару часов поспать, - говорит Джон, и по напряженности во всем его теле Шерлок легко угадывает усталость от бессонницы. – Ты всегда можешь разбудить меня, если что-то случится. - Ладно, хорошо, - неохотно отвечает Шерлок. Он отворачивается, вскидывает скрипку на плечо и, забывшись мелодией, не обращает внимания, как Джон поднимается в свою комнату. * Окли-стрит, 86. Ты мне нужен, прямо сейчас. ШХ Я не могу, сегодня моя смена, прости, потом расскажешь, кaк все прошло, ладно? Удачи Д * Наконец, Шерлок появляется дома, чуть не лопаясь от остатков адреналина, с нетерпением мечтая рассказать Джону о событиях последних нескольких часов за чаем и какой-нибудь заказанной на дом индийской едой. Он почти взлетает вверх по лестнице. - Джон, - говорит Шерлок, расплываясь в улыбке. - Ты пожалеешь, что не уволился с работы, дело было… - он замечает, что Джон одет и замолкает. – Ты уходишь? Джон, кажется, удивлен его появлению. – Э-э, да, Майк позвонил. Хочет увидеться, поболтать. - О, - говорит Шерлок. – А я думал, мы закажем еды на дом. - Я уже поел, прости, - отвечает Джон. – Я не знал, когда ты вернешься. – Он замолкает и медлит. Из Шерлока будто выкачали весь воздух, и радостная приподнятость от расследования медленно остывает и проходит. Внезапно он чувствует себя усталым. – Ладно, хорошо, - говорит он и хмурится – адреналиновый жар сменяет разочарование. Ему так не терпелось увидеть Джона, рассказать ему о расследовании, чтобы от тепла восхищения и интереса Уотсона они вновь сблизились, как это иногда бывало раньше. Теперь, за всеми этими искусственными барьерами между ними, Шерлок даже не знал, с чего начать. Джон мимолетно улыбается. – Увидимся завтра. Он достает из кармана телефон и долго смотрит на экран, а потом осторожно обходит Шерлока. – В холодильнике есть паста, - кричит он в самом низу лестницы, даже не оборачиваясь. Июль 2014 г. После того, как расследование, наконец, завершается, после слезных благодарностей клиента и выпитого пива, которое почти насильно купила им подружка клиента, после молчания и усталого пути домой в кэбе, Шерлок наклоняется и без долгих раздумий пытается поцеловать Джона прямо над коробкой с тайской едой, что стоит между ними на диване. Джон настолько застывает, что Шерлок останавливается на полпути, даже еще не коснувшись губ Уотсона. Он медленно отстраняется, вопросительно подняв брови. Джон похож на зверя в клетке – глаза расширены, каждая черточка в лице напряжена. – Прости, - говорит он, поднимая руки, будто защищаясь от… чего-то. Шерлок догадывается – это «что-то», наверное, он. - Что-то не так? - спрашивает он, прищурившись. Джон потирает пальцами веки, а потом спокойно смотрит на Шерлока. – Мы должны перестать это делать, - ровным тоном говорит он. - Это, - повторяет Шерлок. - Да, это, – Джон делает какой-то неопределенный жест в сторону Шерлока. - Так, - говорит Шерлок. – Нарушаем негласное правило «не обсуждаем этого вне спальни». Интересно. Джон шумно выдыхает через нос. – Я хочу прекратить. Шерлок, сам не замечая, как, вскакивает на ноги и неуклюже останавливается перед диваном, сам не зная, что в следующий момент заблагорассудиться выкинуть его телу. Он открывает рот, но понимает, что ему совершенно нечего сказать. Будто внутри у него всё разом выключилось. Джон наблюдает за ним и, когда он молчит, качает головой. – Это становится нездоровым, Шерлок. Шерлок хмурится. – Не притворяйся, что тебя хоть в малейшей степени интересуют здоровые отношения, пожалуйста. Не смеши меня. Джон скрещивает на груди руки, чтобы придать своей позе по-военному прямую осанку – он всегда так делает, когда напряжен. – Я провожу с тобой слишком много свободного времени. Шерлок хмурится. – И что не так? Раньше тебя это не волновало. - Но ведь раньше все было по-другому, правда? Шерлок смотрит на него сверху вниз, пытаясь зацепиться за что-то в выражении лица Джона. Раньше было по-другому – да разве; всё дело в сексе, в том, что Джон пытается отстоять свою идентичность, в его неумении открыто принимать то новое, что случилось между ними. - В чем же все-таки дело? - наконец решается спросить Шерлок, прищурив глаза. - Ну… - Джон облизывает губы. – Я встретил кое-кого. И теперь всё по-другому. Так что мы… должны это прекратить. Шерлок моргает. Как же он не…? - Все пока так неопределенно, - говорит Джон. – Я даже не уверен, что из этого что-нибудь… получится. Но я понял одно – что нам нужно поговорить. – Он откашливается и спокойно смотрит на Шерлока. Шерлок смотрит на Джона, и его мозг лихорадочно перебирает все детали, пока они не складываются в целостную картинку: долгие оценивающие взгляды Уотсона во время расследований; то, как он чаще, чем обычно доставал телефон из кармана, а порой просто держал его в руке, будто прикидывая на вес; то, как он ушел тогда спать наверх, распрямив напряженные плечи. Шерлок ясно увидел все это, но он все равно не может… Джон что-то говорит. – И… то, что есть между нами, что бы это ни было, я не знаю. Вряд ли это… - он перекатывает слово на языке, будто пробуя его. – Долго продлится, - заканчивает он. На лице у него написано что-то вроде покорного отвращения – так он смотрел на грязную посуду или на какую-нибудь сильно разросшуюся плесень. – Верно? - Верно, - эхом отвечает Шерлок, и внутри у него холодеет. Джон слегка улыбается ему сжатыми губами. – Я подумал, что мы должны перестать сейчас… ну. С минимальным ущербом. - Минимальным ущербом, - тускло повторяет Шерлок. В голове у него сейчас странно тихо; он не может ничего делать, кроме как смотреть на говорящего Джона. - Да, - говорит Джон. – Давай просто все будет… как раньше. – Он смотрит Шерлоку прямо в лицо, зрительный контакт трудно вынести дольше секунды, и Холмс отворачивается и берет с журнального столика смычок. Он проводит пальцами по струнам – они из тонкого конского волоса, и одна лопнула, свернувшись в кружок. Он вновь смотрит на Джона – тот хмурится. – Я думал, ты уже сам обо всем догадался. Мы были заняты, но… ты должен был заметить, что я избегаю… тебя, - говорит он, делая еще один неясный жест. - Конечно, я заметил, - отрезает Шерлок, ведь он же заметил, так? Но только теперь выяснились истинные масштабы и смысл всего этого. Последние несколько недель расследования шли почти одно за другим, ему было чем занять мозг, и он понадеялся на то, что Джон тоже занят. У Шерлока и мысли не было подозревать что-то. Ему кажется, что внутри разверзлась какая-то бездна. Джон, кажется, как-то об этом догадывается – у него есть этот странный дар особого знания, которого порой даже Шерлоку не хватает, – он смотрит на Холмса опасливым, почти мягким взглядом. – Ты как? - спрашивает он. - Все нормально, - быстро и почти бездумно отвечает Шерлок. Джон слегка ему улыбается – той улыбкой, которую Шерлок сразу узнает как неискреннюю. – Ладно, хорошо, - говорит Джон, откашливается и смотрит на часы. – Рад, что… мы поговорили. Эээ, я пойду. Шерлок молчит, и через секунду Джон встает и идет мимо него к двери. Шерлок не может оторвать взгляда от его удаляющейся фигуры. У дверей Джон делает какой-то рывок, будто останавливая себя на полпути, и оборачивается. – Шерлок, - говорит он. – Ты ведь знаешь, что ты… мы ведь товарищи, верно? Ничего не… ты мой друг. - Да, спасибо, Джон, - твердо говорит Шерлок, уже немного придя в себя, и снова сосредотачивается на своем смычке, проводя большим пальцем по струнам. - Вот и хорошо, - говорит Джон. И еще долго не уходит. Дверь за собой он закрывает даже аккуратнее, чем всегда. Шерлок еще стоит на том же месте, ласково поглаживая смычок. Потом глубоко вздыхает, достает скрипку из футляра и кладет ее на плечо – знакомая, приятная тяжесть. – Вряд ли это долго продлится, - тихо повторяет он. Верно? Верно. Ну конечно. А как же иначе. Это всегда было ясно, как божий день. Он нажимает пальцами на струну: выходит резкое фальшивое пиццикато. Он машинально начинает подкручивать нужные колки, чтобы скорректировать звук, но потом внезапно на него наваливается усталость, и он медленно и бережно кладет скрипку назад в футляр. * Шерлоку почти хочется, чтобы Джон рассказывал, когда они с ней ходят куда-нибудь, когда он ночует у нее, когда трахает ее всю ночь, потом готовит для нее завтрак и торопится, чтобы успеть вовремя на работу, когда всю смену думает о ней. Шерлок не ждет, что Джон будет изображать, будто у него к ней что-то проходное и неважное. Так будет лучше. Шерлоку всего лишь хочется, чтобы Джон не выходил в коридор, отвечая на ее смс, не прятал улыбку, прикрываясь рукой, когда вспоминает какую-нибудь приятную мелочь. Все равно Шерлок все знает. И притворяться, что ничего не замечаешь, для него во много раз хуже, чем наблюдать всё прямо у себя под носом. Связь Джона теперь, словно призрак, вечно стоит между ними, и все слова, которые бы Уотсон ни произнес, кажутся натянутым и заранее продуманными, даже если на самом деле это не так. Сентябрь 2014 г. Что-то случается. Джон ведет себя как всегда, и они слишком редко видятся, чтобы точно рассеять эту иллюзию. Несмотря на конец отношений, дома Джон тщательно избегает Шерлока, не смотрит ему в глаза дольше трех секунд, и особенно ему неловко, когда он сталкивается с Холмсом в замкнутом пространстве кухни. Во время расследований он держится как обычно, помогает, и никто – даже Лейстред и миссис Хадсон – не замечают в нем никаких перемен. А Шерлок замечает, потому что наблюдает. И он видит: Джон напуган. Ноябрь 2014 г. Кажется, Джон даже не думает о том, чтобы съехать с Бейкер-стрит. Шерлок ломает над этим голову. Совершенно не логично, что Джон живет здесь, ведь он даже от малейшего прикосновения к телу Шерлока застывает от напряжения. Они почти не разговаривают, только во время расследований. Джон много работает. Шерлок чувствует, что происходит что-то непонятное, но вот что? Сколько он ни думает, а понять не может – новое и ужасно не ловкое ощущение. И он делает то, что только и может придумать: ждет (и надеется, хотя уже несколько раз сам себе велел перестать). Декабрь 2014 г. Он сразу понимает, когда это, наконец, случается. Джон приходит домой замерзший, с раскрасневшимися от холода щеками, и Шерлок, увидев его, встает и без слов начинает делать чай. Ведь наверняка Джон мечтал о чае. - Шерлок, - тихо произносит Джон позади него, Шерлок оборачивается и видит, что Уотсон стоит в кухне, глубоко засунув застывшие руки в карманы брюк. То, как он сжимает челюсти, когда Шерлок недоуменно смотрит на него, уже говорит само за себя. – Я… вел себя как скотина. И если ты… я не знаю… если ты еще… Шерлок, ничего не усложняя, делает шаг вперед и наклоняется, чтобы поцеловать Джона. * День за окном солнечный и морозный, и Джон не задергивает шторы. Шерлок ладонями прогоняет озноб с кожи Джона и смотрит, как Уотсон выгибается, как дрожит его челюсть, когда они толкаются навстречу друг другу в скользком кольце его кулака, как Джон совершенно беззвучно вздрагивает от оргазма, вжимаясь лицом ему в плечо. Он долго не двигается, крепко обнимая Шерлока, и Шерлок, не зная, что ему делать, просто смирно лежит, легонько проводя ладонями по спине Джона. Холмс чувствует себя до странности умиротворенным, его мозг лениво перебирает разные мысли, крутит их так и сяк и тут же отбрасывает за ненадобностью. Наконец, Джон поднимает голову и тяжело вздыхает. - Ладно, - говорит он, будто признавая поражение, - ладно. * На следующее утро Джон со стуком спускает по лестнице чемодан. - Собираюсь пару дней провести с Гарри, - говорит он в ответ на поднятые брови Шерлока. – Поезд уходит через 45 минут, надо поторопиться. - Ты терпеть не можешь Гарри. Джон пожимает плечами. – Она все-таки моя сестра. - Прекрасно, - небрежно говорит Шерлок, хлопнув в ладоши. – Думай что хочешь, но при твоем… маленьком кризисе всё это неизбежно. Джон сердито смотрит на него, но без настоящей злости. Они оба знают, во что играют, и эта игра устраивает их обоих. Даже притвориться, что они вернулись хоть к какому-то подобию нормальности для Шерлока, словно глоток свежего воздуха. У двери Джон оборачивается и говорит: – Я постараюсь вернуться к Рождеству. Шерлок слушает, как хлопает входная дверь, и складывает ладони под подбородком. 31 декабря 2014 г. Джон возвращается домой в четыре. - Рад видеть тебя живым и здоровым, - мягко говорит Шерлок, опуская смычок и не оборачиваясь. Последняя нота ясной, чистой трелью живет на долю секунду дольше. – Как Гарри? - Ужасно, - отвечает Джон. - На удивление, ты выдержал целых девять дней. - Она не все время вела себя ужасно. - А, ну да. Думаю, в краткий промежуток между первым и третьим кофе с виски она сама любезность. – Шерлок откладывает скрипку и оборачивается. Джон кажется спокойным, это обнадеживает. – Ни о чем больше не хочешь мне сказать? - понижая голос, спрашивает Шерлок. Джон, который вне спальни почти никогда первым не прикасается к Шерлоку, который едва не подпрыгивает, когда Холмс мимоходом вполне невинно дотрагивается до него, делает шаг вперед и всеми десятью пальцами прикасается к лацкану его халата. От ощущения легкого давления у Шерлока по спине прокатывается волна тепла. Он скучал по Джону, откровенно и прямо, и это чувство нельзя ни с чем спутать и невозможно проигнорировать. - Думаю, я… - начинает Джон, глядя на свои пальцы, а не в лицо Шерлоку, потом откашливается. – Недооценил, э-э, силу… Всего этого. Тебя. – Он смотрит на Шерлока и заметно сглатывает. - Ты запаниковал, - говорит Шерлок. – Я заметил. - Да, - откликается Джон. – Запаниковал. - Последнее время с тобой это редко, но бывало. Джон горько улыбается. – Нет того, чего бы ты не заметил. Шерлок несколько мгновений смотрит на Джона, потом скользит взглядом вниз и вверх по его телу, вбирая в себя все приметы и детали: скверно спал у Гарри на диване, стирал руками свитер, потому что у Гарри нет стиральной машины, порезал подбородок, когда вчера брился, пользовался шампунем Гарри, сидел возле окна, подставив лицо солнцу, по крайней мере, часа три… Джон кладет обе ладони на грудь Шерлоку. – Я был таким гнусным ублюдком. Прости. Шерлок едва не падает в обморок от облегчения, под ложечкой затапливает теплом. Он делает глубокий вдох. – Как ты смотришь на то, чтобы не изменять друг другу? Меня это устраивает, все равно я сплю только с тобой и не хочу ничего менять. Тебя тоже, в общем-то, все устраивает, ты не хочешь слишком все выпячивать, кому-то рассказывать, хотя, наверное, расскажешь, если кому-то придет в голову спросить. Тебе надо как-то осознать всё это, как-то назвать, даже если дело касается только нас двоих. Извинения приняты. Джон фыркает от смеха. – Цель достигнута. - Ты пропустил Рождество, - говорит Шерлок после паузы. – Предупреждаю, что миссис Хадсон хочет наверстать упущенное и накормить тебя насильно. Джон улыбается настоящей, искренней улыбкой, крепко сжимая ткань Шерлокова халата, и Холмс поддается порыву и наклоняется, чтобы губами стереть эту улыбку. 1 января 2015 г. Джон стонет и бормочет что-то нечленораздельное, и Шерлок переворачивается и обнимает его одной рукой, чтобы они снова прижались друг другу – во сне оба ворочались. В комнату Шерлока уже просачивается утренний свет, слышны разрывы наверняка «левых» петард, которые запускают неподалеку. Потом доносится настырный рев сирены, и Шерлок закатывает к небу глаза. Идиоты. Джон гудит что-то в знак протеста против шума, но больше не шевелится. Очнувшись в следующий раз, Шерлок сам удивляется, как он так незаметно заснул. * - С тобой все в порядке? - осторожно спрашивает Шерлок у Джона после того, как миссис Хадсон зашла пожелать им счастья в Новом году и двадцать минут кряду мягко журила Уотсона за то, что он пропустил Рождество. Джон сидит на диване с тарелкой недоеденного йорширского пудинга, взирая на него с обреченностью осужденного. Он переводит взгляд на Шерлока и так искренне улыбается, будто внутри него зажигается лампочка. – Да, - отвечает он, отставляет тарелку, а потом медленно, будто не решаясь, протягивает руку, ждет, пока Шерлок примет ее, и тянет его к себе на диван. Шерлок искоса смотрит на него, наполовину радостно, наполовину настороженно. Джон наклоняется и утыкается лицом в промежуток между плечом и подбородком Холмса. - Почему я такой идиот? - глухо бормочет Джон. - И порой даже чересчур, - хмыкает Шерлок и обнимает Джона за плечи, почти смущаясь жаркого, мощного потока счастья, который вспыхивает у него внутри. Март 2015 г. Шерлок выпрямляется над пятнами крови, щелчком закрывает свою лупу и замечает, что Джон на него смотрит. Откровенным, жадным взглядом, и Шерлок отвечает, глядя ему прямо в глаза и чувствуя, как под ложечкой вспыхивает искорка предвкушения. Джон улыбается одним уголком рта. Лейстред нахмуривается, переводя взгляд то на одного, то на второго. – Я что-то пропустил? - Не больше, чем всегда, Лейстред, - отвечает Шерлок, не сводя с Джона глаз. – Успокойся. Май 2015 г. - Ты невероятен, - выдыхает Джон в кэбе. Шерлок все еще наэлектризован энергией, его разум ликует, когда он перебирает последние детали дела и понимает, что всё сходится, абсолютным, чудесным образом сходится. – Это было невероятно. - Подумаешь, - говорит Шерлок, но все в нем торжествует, каждый нейрон поет от эйфории. - Черт, ты просто диво какое-то. Гребаное чудо, - голос Джон срывается, и Шерлок, наконец, догадывается посмотреть на него. Он моргает, когда их взгляды встречаются. – Ты сильно возбужден, - замечает он. - Черт возьми, да, - отвечает Джон с потемневшими от вожделения глазами. – У меня стоит с тех пор, как ты начал говорить про Чечню. - Странные у тебя пристрастия, Джон, - говорит Шерлок, улыбаясь и позволяя Джону стиснуть его в объятиях, сосать его губы, облизывать шею и тянуть за волосы. Весь путь до дома они оба тяжело дышат, и возятся, и даже не спорят с кэбменом, когда он требует с них плату за порчу сидений, хоть они их и не портили. Июль 2015 г. Растянувшийся на диване Шерлок сбрасывает с лица газету и испускает долгий разочарованный стон. – Я больше не могу этого выносить! - Господи, можешь ты хоть немного успокоиться? - доносится голос Джона из кресла, в котором он устроился с совершенно дебильным романом. Шерлок знает, что в нем полно безвкусных диалогов на плохом русском с транскрипцией на латинице и предсказуемый конец: мать главного героя окажется двойным шпионом. - Не могу, Джон. У нас ничего. Ничего. - С последнего расследования прошло всего четыре дня, - говорит Джон вроде бы терпеливо, но по тону ясно, что ему все это до чертиков надоело. - Четыре дня разжижающей мозг скуки, - стонет Шерлок. – Лучше бы я умер. Невелика разница. - Велика, - чуть ли не мягко говорит Джон. Шерлок замолкает, но только на минуту. – Ты не знаешь, каково это, Джон. Будто все клеточки моего тела визжат от бездействия. Я скоро превращусь в овощ. - Иногда я спрашиваю себя, сколько тебе лет, - Джон умудряется перевернуть страницу с каким-то хлестким щелчком. - Да, я умственно деградирую. Мой мозг атрофируется. – Шерлок кладет ладони на лицо и быстро начинает постукивать пальцами по щекам. Ему остро требуется отвлечься, занять себя чем-нибудь, что… - Почитай книжку, - ровным тоном предлагает Джон. – Прогуляйся. Досмотри тот документальный фильм, который шел на прошлой неделе, когда позвонил Лейстред. Складывай, черт побери, паззлы, я не знаю. Или вот что, помой-ка посуду. - Дурацкие предложения, от них только станет яснее, сколько в мире идиотов. - Мытье посуды напоминает тебе, сколько в мире идиотов? – Шерлок слышит, как Джон захлопывает книгу, не заложив закладку: наконец-то просек, насколько она дебильна. Лучше поздно, чем никогда. - Да, и все остальное. Ни минуты передышки от осознания, насколько все это глупо. – Шерлок зажмуривается, чувствуя, как каждый нерв в его теле тупо ноет, требуя внимания. Джон щелкает языком. – Если я тебе отсосу, ты заткнешься? Шерлок открывает глаза. Он практически чувствует, как весь его мозг выдыхает от ожидания и обещания какого-то облегчения. – Стоит попробовать, - говорит он, приподнимается, чтобы развязать узел на поясе халата, распахивает полы и ждет. Когда несколько секунд спустя ничего не происходит, он поворачивает голову – Джон сидит и смотрит на него, высоко подняв брови. - Я имел в виду, - поправляется он, - это было бы неплохо. Джон. Джон качает головой, а потом, будто не в силах сдержаться, улыбается уголком рта. – Тогда сядь. Я не буду стоять на коленках на полу, чтобы тебя ублажить. Джон прекрасно знает, что делать, чтобы Шерлок не кончил слишком быстро – то просто покачивает член на языке, то всей поверхностью языка проводит от основания до головки, не стараясь интенсивно сосать. - Господи, как хорошо, - стонет Шерлок, больше он не способен вымолвить ни слова, ни сказать, сколько времени уже находится у Джона во рту. Удовольствие, затопившее его пах, начинает одну за одной вытеснять бегущие с сумасшедшей скоростью по собственным траекториям внутри его разума остальные мысли. Это длится так долго, и в Шерлоке начинает гореть другая жажда, он пытается толкнуться бедрами навстречу, но Джон удерживает его руками. Наконец, когда это становится почти невыносимым, Джон вбирает его в себя так глубоко, как может, и начинает двигать головой, с каждым тактом посасывая все сильнее. В Шерлоке мгновенно вспыхивает сильнейшее наслаждение. – Ахх, - единственное, что осмысленно может произнести он, и выдавливает: – Спасибо, я… - и кончает Джону в рот, одной рукой вцепившись ему в волосы, а другой – в спинку дивана. Джон не думает отстраняться и глотает почти всю сперму. Он выпускает член изо рта только тогда, когда он опадает. Удовольствие волнами все еще прокатывается по телу Шерлока. – Пожалуйста, - хрипло говорит Джон, вытирая губы. – А теперь, пожалуйста, заткнись на хрен. - Он нежно целует Шерлока в бедро. - Да, - выдыхает Шерлок и отяжелевшей рукой лениво поглаживает волосы Джона. Сентябрь 2015 г. - Даже не начинай, - говорит Джон, поднимая руку. – Мы уже черт знает когда забронировали билеты. Ты говорил, что хочешь посмотреть Помпеи, помнишь? Посмотреть на тела? Почитать надписи на стенах? Шерлок стонет. – Джон, это очень важное расследование. Джон фыркает. – Вчера ты это говорил, по крайней мере, дважды. А сам даже письмо по электронке не дочитал. И не собираешься подниматься с дивана. – Он подчеркивает «ты» и «с дивана», тыча в Шерлока указательным пальцем. – Ты абсолютно ничем не занят. Последние несколько дней ты только и делаешь, что изводишь миссис Хадсон мистером Стефенсом. Она почти умоляла меня увезти тебя отсюда. - А что, ей следует быть осмотрительнее, - едко замечает Шерлок, и в ответ на сердитый взгляд Джона подкатывает к небу глаза. – Поехать вместе в отпуск, Джон? В самом деле? Будто какая-то женатая пара средних лет. - К твоему сведению, мы и есть пара средних лет. Я взял отпуск. Я быстро обгораю и не собираюсь ехать в Италию без тебя. Шерлок глубоко вздыхает, проводит рукой по волосам и говорит: – О боже, ладно. Я поеду. Кроме того, мне 39 лет, тебе 43 – едва ли мы вписываемся в средний возраст. - Тогда я буду говорить за себя, - отвечает Джон. – Пребывание рядом с тобой наверняка лет на 20 укоротило мне жизнь. - Чушь, - говорит Шерлок, зевая. – Я поддерживаю в тебе молодой дух. * В самолете коленки Шерлока упираются в кресло в переднем ряду, отчего он почти складывается пополам и ерзает добрых пятнадцать минут. Потом, наконец, он пристраивает коленки на ноги Джону и зарабатывает мрачнейший взгляд – Уотсон изо всех сил гасил в себе раздражение, пока Шерлок возился. Шерлок не обращает на него внимания. - Джон, - громко говорит он, - тот господин напротив нас мастурбирует, накрывшись листком с информацией о рейсе. Джон смотрит на него с видом человека, совершившего глупейшую, непоправимую ошибку. * - Иногда можно даже разглядеть выражения их лиц, - мягко говорит Шерлок Джону, всматриваясь в гипсовый слепок одного помпейца, совсем еще ребенка, неуклюже скорчившегося в предсмертной агонии. - Потрясающе. Они умерли почти две тысячи лет назад. - Я же говорил, что тебе понравится, - говорит Джон, проводя рукой по потному лбу и поправляя солнечные очки на макушке. Шерлок не возражает, приседая на корточки, чтобы получше рассмотреть тело. Слепок кажется грубым, в нем нет плавных линий обычной скульптуры, но Шерлок с каким-то страхом осознает, что ему еще не доводилось так тщательно изучать тело за секунды до смерти, в те мгновения, когда человек, точно зная, что его ждет, действует на одних только инстинктах. Даже если перед ним всего лишь гипсовые отпечатки, оставленные телами в пепле, и собранные данные весьма расплывчаты, Шерлоку хочется протянуть руку и коснуться слепка ребенка. Он сдерживается, вспомнив быстрый поток сердитых слов, который обрушил на него один из смотрителей, когда он переступил за ограждение и с любопытством потрогал древнюю фреску. Его знания итальянского хватило, чтобы понять, что его в категорической форме предупредили. Ему не хочется, чтобы его вышвырнули – только не отсюда. - Мальчик обнял сам себя, - говорит Шерлок. – Защитный жест. Может, он услышал, что приближается пирокластическое облако [2], и проснулся. Он жил еще всего несколько секунд – и одним чистым страхом, больше времени ему ни на что не хватило. - Наверное, это была девочка, - говорит Джон, указывая на небольшую мемориальную доску на стене дома. – Полагают, что это женский квартал. - Всегда есть что-то, - говорит Шерлок, улыбаясь самому себе. Джон отступает на шаг, за спину Шерлока. – Я тебе говорил, что ты мне нравишься в шортах? – ласково говорит он, проводя теплой ладонью по его кудрям. - Да, и не один раз, - мурлычет Шерлок, тянясь за лаской, несмотря на то, что волосы надо лбом у него слиплись в потный жесткий ежик. – Я разрешу тебе это повторить, когда мы вернемся в отель. * - Это… это… ах, - будто удивляясь, произносит Джон, когда Шерлок раздвигает внутри него пальцы ножницами, а потом замолкает, как только Холмс направляет себя в него, поцелуем заглушая срывающиеся звуки, глотая их, вбирая в себя. В гостиничном номере пахнет солью и чистыми простынями, а теплый морской бриз из открытого окна сушит пот на их коже. * Далеко в бухте можно плыть, медленно покачиваясь на волнах, подставив лицо солнцу, закрыв глаза и раскинув руки, и думать о смерти. Смерть – это что-то простое и незначительное, пик, точка экстремума, длиной меньше секунды. Только потом она вдруг становится чем-то необратимым и постоянным – иной фазой существования. Он не может придумать смерти никакого аналога, за исключением жизни. Его разум, ленивый, как морские волны, начинает думать о другом: загадочном пространстве в глубине, полном миллиардов тонн воды, затонувших старинных кораблей и морских гадов, взирающих на вторгшегося к ним пришельца. Солнце жжет лицо, остальному телу прохладно от моря, и кажется, будто плывешь по границе вселенной – целый мир над тобой, целый мир под тобой. Джон приподнимается на локтях, когда Шерлок возвращается от кромки пляжа. С него капает вода. - Господи, Шерлок, тебя почти не было видно, - говорит Джон, хмурясь. – Ты далеко заплыл? - В университете я профессионально занимался плаванием, - сухо отвечает Шерлок, плюхаясь животом на полотенце. Джон издает негодующий звук и трясет головой, отряхиваясь от капель. – Это было скучно. Переплывать туда-сюда бассейн, только разными способами. - А я думал, тогда ты был наркоманом, - говорит Джон, откровенно любуясь плечами Шерлока. - Я просто баловался наркотиками, Джон, - бубнит Шерлок, уткнувшись в полотенце. – Кроме того, это не могло отнять у меня все свободное время. Мне нужно было найти для себя еще занятия. - Хмм, - говорит Джон. – Послушать Майкрофта, так он будто бы каждые полгода сдавал тебя на реабилитацию. - Совершенная неправда, а Майкрофт кретин, - бормочет Шерлок без злости и лениво вытягивается на полотенце, чувствуя под собой горячий песок. Спустя секунду он слышит, как Джон берет книгу, лежавшую у него на животе, и перелистывает страницы. Три часа спустя Джон ерошит Шерлоку волосы и беззастенчиво смеется: от соли они стали жесткими и топорщатся, словно иголки. Джон натирает кремом от загара красные, как у вареного рака, плечи Шерлока, и хихикает, когда Холмс шипит проклятия. - У тебя здесь рука отпечаталась, - говорит Джон дрогнувшим от злорадного веселья голосом. – Наверное, это я положил сюда руку и задремал. - Заткнись и мажь меня. * - Ты так хорошо себя вел, - шипит Джон, - не надо сейчас все портить. Шерлок кривится и тыкает вилкой в жареные сардины. – Портить? Портить? Джон, он смухлевал. Смух-ле-вал. Сыграл под фонограмму. - Да какое тебе дело? Зачем раздувать из этого целую историю? Не надо сцепляться с гостиничным пианистом, чтобы сказать ему – бог знает что. Не надо – вот всё, о чем я прошу, - приглушенно говорит Джон, оглядывая других посетителей ресторана и отпивая большой глоток вина из своего бокала. - Всё дело в том, что от этого у меня мозг высыхает, - говорит Шерлок сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как в нем волной поднимаются ядовитые слова. – От всего этого. - От всего? – переспрашивает Джон. Он каменно-спокоен – значит, Шерлок ходит по тонкому льду. Шерлок пытается остановиться. Он вообще теперь много чего пытается делать – и не делать. – От скучных людишек с их скучными отпусками, скучными книжонками, которые они читают на скучных пляжах, вообще от их скучного жалкого прозябания, - отрывисто бросает Шерлок, он больше не может выносить этого душного ресторана, этих пронзительных трелей фонограммы, сверлящей ему мозг. Он так быстро вскакивает на ноги, что задевает коленями стол, и нож Джона с грохотом падает на пол. – Пойду подышу. – Он даже не дожидается, что ответит Джон. Выйдя на улицу, он лихорадочно роется по карманам, проклиная себя за то, что не захватил сигареты. Ему остается только смотреть, как по выцветшему небу клонится к закату раскаленное солнце, окрашивая воздух в воспаленно-красный оттенок. * Когда Шерлок возвращается в номер, Джон лежит в кровати, но явно еще не спит. Шерлок молча раздевается, не зная толком, хочется ли ему вообще здесь находиться. Джон молчит; он лежит спиной к Шерлоку, и в бледном лунном свете, льющемся через окно, ясно и отчетливо виден его силуэт. В номере пахнет морем. Шерлок ложится в кровать, его мозг до сих пор зудит и разрывается от раздражения. Тишина настолько абсолютная, что кажется громкой. Шерлок не выдерживает первым (как всегда). - Ну, говори уже, - бормочет он. Джон ерзает, но еще долго молчит, оттягивая момент. – То, что ты сказал. Ты серьезно? – наконец спрашивает он хриплым после долгого молчания голосом. Шерлок отвечает не сразу, раздумывая. – Мне кажется, что с меня вот-вот сойдет кожа, - ему, наконец, удается облечь свои ощущения в слова, - от того, как они… плывут по течению. Все-все. Абсолютно бессмысленно. - Да плевать мне на пианиста и на всех остальных, - жестким голосом спрашивает Джон, - ты действительно так думаешь обо мне? Шерлок моргает, глядя в потолок. – Про тебя я ничего не говорил. - Скучные книжонки, которые они читают на скучных пляжах. Их скучное жалкое прозябание, - цитирует Джон. – На пляже я читал дурацкую книжку, и ты это знаешь. Шерлок на секунду закрывает глаза – исчезает всего лишь лунный свет, серебрящий комнату, и больше ничего. – Я не имел в виду тебя. - Еще как имел. Шерлок вздыхает, внутри него нарастает раздражение. Он заставляет себя смолчать. Джон поворачивается, приподнимается на локтях и смотрит на Шерлока. В спину ему бьет безмятежный лунный свет, а лицо оказывается в тени. – Тебе отвратительна вся эта поездка, - ровным тоном говорит он, даже не спрашивая, а утверждая. - Нет, - говорит Шерлок. - Да, - резко бросает Джон. – Знаю, ты считаешь все это необязательным, но я все же жду, что ты скажешь мне, если… - Она мне не отвратительна, - обрывает его Шерлок и снова закрывает глаза, потому что в данный момент это неправда. – И я не имел в виду тебя. Джон молчит. Шерлок буквально ощущает его печаль, она мягче и глубже, чем злость. Обычно его всегда до дрожи волнует способность вот так читать Джона, но сейчас ему хочется, чтобы он этого не умел. - Тогда что же ты имел в виду? - тихо, почти без выражения спрашивает Джон. - Это… - снова делает попытку Шерлок, - мне тяжело, - упорно продолжает он, - когда ты притворяешься, что тебя волнует мнение других людей. Это неправда. И тебе не идет. Матрас скрипит под тяжестью Джона – он отодвигается от Шерлока и встает с кровати. Шерлок открывает глаза и видит в неверном прозрачном свете, что Джон в одних трусах стоит у окна спиной к нему. – Почему же я не должен волноваться, если ты испортил мне вечер? - сухо говорит Джон, растягивая слова. - Вечер у тебя испортился тогда, когда люди стали обращать на тебя внимание, - резко бросает Шерлок. – Вернее, на нас. Тебе это невыносимо, ты хочешь, чтобы я постоянно разыгрывал из себя нормального. Тогда никто ничего не заметит. Джон оборачивается. – Дело не в этом. - Именно в этом. - Господи, - говорит Джон и трет глаза руками. – Да нет же, Шерлок. Ты же знаешь, что я… нормально к этому отношусь, что я… горжусь тобой и тем, что мы здесь вместе что я… - Он замолкает. – Не стыжусь, если нас увидят вдвоем. Шерлок смотрит на него, пытаясь прочесть что-нибудь в его белеющем в полумраке лице. Это трудно. – За исключением случаев, когда я вытворяю что-нибудь, что не укладывается в общепринятые нормы. - Я просто хочу хорошо отдохнуть. Когда ты становишься… неуправляемым… это… - Неуправляемым, - повторяет Шерлок – от этого слова у него холодеет во рту. Джон шумно выдыхает. – Тогда мне кажется, что тебе неинтересно. Что одного меня тебе мало, чтобы быть счастливым. Вечно было мало и будет. Шерлок качает головой, поражаясь абсурдности этого заявления. Джон единственный человек, который неизменно ему интересен, тот, кого никогда нельзя разгадать полностью, кто снова и снова занимает его ум. – Это глупо, - поэтому говорит он. - Да, но скорее для тебя, - тихо произносит Джон. Шерлок хмурится, понимая, что ума не приложит, чем заполнить наступившую тишину. – Пожалуйста, ложись, - наконец просит он о том, чего ему больше всего хочется в этот тягостный момент. Шерлок почти удивляется, когда Джон повинуется. Он ложится на спину на свою половину кровати. - Джон, ты мне интересен, и… я правда не имел в виду тебя, - еще раз пытается Шерлок, расстраиваясь, что слова не выражают ни капли его истинных чувств. Он придвигается к Джону, накрытому простыней, поближе, скользит рукой по его груди, задевая пальцами редкие волоски. - Заткнись, - устало говорит Джон, но позволяет Шерлоку прижаться к себе сбоку, высвобождает свою руку, зажатую между их телами, и обнимает Холмса за спину. Шерлок какое-то время выжидает. Дыхание Джона постепенно выравнивается, а тело расслабляется. - Еще жалеешь? - тихо спрашивает Шерлок в ароматной ночи, напоенном дыханием моря. - М-м-м-нет, - говорит Джон, немного помолчав. – А ты? Шерлок прижимается губами к плечу Джона, кожа вокруг шрама грубая и солоноватая от моря и за день – от пота. - Нет, - тихо произносит он, громко думая про себя – никогда. * В самолете на обратном пути Джон дремлет, то забывается, то несколько раз резко приходит в себя, а потом все-таки по-настоящему засыпает, все ниже и ниже клоня голову, пока она не остается на плече Шерлока. Шерлоку немного неудобно, но он весь полет поддерживает расслабленно обмякшего Джона, бережно прижавшись щекой к его волосам. Декабрь 2015 г. - Что это? - почти с отвращением спрашивает Шерлок, уставившись на кремовый конверт, который сует ему в руки Лейстред. - Приглашение на новогоднюю вечеринку в Ярде в январе, - чуть ли не извиняющимся тоном отвечает Лейстред. – Ну, потому что… ты стал официальным консультантом и все такое. Кажется, так они со скрипом пытаются заставить тебя забыть о том, как третировали раньше. Шерлок возводит глаза к небу, вскрывает конверт и вытряхивает оттуда карточку. Шерлок Холмс плюс еще одна персона, напечатано на ней, а ниже, от руки, приписано неразборчивыми каракулями Лейстреда: Джон Уотсон. - Это ты приписал, - говорит Шерлок. - Ну да, - пожимает плечами Лейстред. – Просто подумал, что было бы глупо выписывать ему отдельное приглашение. Но я не хочу, чтобы он был просто «плюс одна персона». Потому что он… он много делает, верно? Ну и так как вы оба, ну… - под неотрывным взглядом Шерлока выражение лица инспектора становится слегка обеспокоенным. – Но, конечно, э-э, если ты хочешь пригласить кого-нибудь еще, или он… Шерлок моргает. – Нет, всё… всё в порядке. Э-э, всё прекрасно, Лейстред. – Он кладет приглашение назад в конверт. – Э-э. Спасибо. Но Лейстред все равно кажется смущенным, и потому Шерлок просто решает улизнуть. - Тогда увидимся, - кричит Лейстред ему вслед. В такси Шерлок забирается рукой в карман, проводит пальцем вдоль жесткого края конверта и слегка улыбается. Февраль 2016 г. За какие-то двадцать минут Шерлок успевает понять, что Люк и Лея на самом деле родные брат и сестра, у режиссера нездоровая тяга к кровосмесительным отношениям, актер, который играл Хана Соло, почти во всех сценах был в стельку пьян, а память Джона сильно искажена тем идиллическим флером, с которым люди среднего возраста вспоминают свою юность, и кинокритик из него никудышный. А потом Джон засыпает. Шерлок осторожно встает, стараясь его не потревожить: Джон всегда чутко спит, – ласково проводит рукой по его расслабившимся во сне бровям, укрывает одним из одеял, которые подарила им на Рождество миссис Хадсон, выключает телевизор и, наконец, надевает пальто. На журнальном столике он оставляет записку: Вышел ненадолго прогуляться. Ночью Риджентс-парк не такой унылый, сейчас здесь холодно и почти совсем тихо, если не считать мерного гула автострады. Шерлок одну за одной выкуривает три сигареты – эту роскошь он приберегает как раз для таких случаев, как сегодня, и смотрит, как дым словно примерзает к неподвижной, в ледяных звездах, вышине над головой. Джон пишет ему: Идиот. Губу не раскатывай – если придешь с холодными ногами, я выкину тебя из постели. Кстати, я обиделся, что ты не досмотрел фильм. Д. Шерлок, улыбаясь, прячет телефон в карман и с наслаждением полной грудью вдыхает колючий морозный воздух. Май 2016 г. - Не сейчас, Джон, - полураздраженно говорит Шерлок, чуть уклоняясь от недвусмысленного прикосновения губ Джона к своей шее и теснее прижимаясь к окулярам микроскопа.  Джон отступает и с шумом выдыхает через нос. – А когда же? - Я работаю. - Ты работал три недели подряд, - отрывисто бросает Джон и плюхается на диван. – А сейчас ты просто возишься с экспериментами. Шерлок отрывается от микроскопа и, нахмурившись, смотрит на Джона. – Ты же знаешь, мне надо побыстрее с этим разделаться. Это важно, и я… - О да, я уверен, - ворчит Джон, тянясь за газетой. – Невероятно важно. Шерлок секунду смотрит на него, потом закатывает глаза и возвращается к микроскопу, стиснув зубы от раздражения. - Нам надо поговорить, – доносится до Шерлока голос Джона, как только он закрывает за собой дверь спальни. - Почему ты не спишь? - спрашивает Шерлок, начиная в темноте расстегивать пуговицы. – Почти четыре утра. - Потому что нам надо поговорить, и ты уже на славу постарался в течение дня меня игнорировать, черт побери. – Джон включает лампу возле кровати. Взъерошенный и недовольный, он щурится, пока его глаза привыкают к резкому свету. - Если ты про то, что было днем, - начинает Шерлок, настраиваясь на отпор. - Да, именно об этом, - обрывает его Джон. Он привстает и садится, опираясь на спинку кровати, - и о том, что в последнее время слишком часто повторяется. – Он, кажется, не злится, хоть это обнадеживает. Шерлок хмурится, стягивая с плеч рубашку. – Тебе же нравится, когда мы заняты. - Мне нравится быть чем-то занятым. Кроме того, я не возражаю, когда у тебя есть свои собственные дела, которые меня не касаются. Мне не нравится, когда ты перестаешь разговаривать со мной, потому что занят. Шерлок складывает свою рубашку, убирает ее и расстегивает пуговицу на брюках. – Ты просто сексуально не удовлетворен, - говорит он. Джон возводит к небу глаза. – Дело не совсем в этом. - Конечно в этом, раньше ты всегда бесился, когда я не хотел секса. - Ладно, не буду отрицать, - спокойно соглашается Джон, скрестив на груди руки. – Ну да, за то время, что мы вместе, я слегка психовал, когда мы не спали. Но знаешь, почему? - Базовые инстинкты, - отвечает Шерлок, снимая брюки. Джон бросает на него недовольный взгляд. – Да потому что, идиот, когда мы занимаемся сексом, у меня появляется ощущение, что мы делаем что-то вместе, только вдвоем, и никто нам больше не нужен. Удовлетворить себя я прекрасно могу и сам. Но это совсем не то по сравнению с сексом с тобой. Пойми, мне приятно знать, что мы плюем на всё, плюем на время и занятость, чтобы только заняться сексом друг с другом. Шерлок мгновение смотрит на него. – Ты ведь знаешь, что так оно и есть. - Да, но… - говорит Джон, - дело в том, что… я знаю, тебе это в диковинку, но мне и сейчас, и всегда, нужно что-то вроде подтверждения. Я всего лишь обычный человек, Шерлок. Я не умею читать твои мысли. Сделав про себя вывод, Шерлок слегка улыбается. Кажется, Джон не понимает, что Шерлок, который точно угадывает последовательность событий или даже его настроения, и Шерлок, который точно знает, какой будет его реакция или чем она обусловлена – две большие разницы. Холмс ложится в кровать и поворачивается на бок, чтобы видеть Джона. – Тебе кажется, будто тобой… пренебрегают, - почти наобум говорит он. - Конечно, не очень весело, когда ты предпочитаешь часами смотреть на то, как развивается плесень, чем разговаривать со мной. - Развитие плесени… - Важно, да, я знаю, - говорит Джон, слегка хмурясь. – Я и не требую, чтобы ты перестал заниматься… чем бы то ни было. Я просто хочу, чтобы ты… ну, знаешь… помнил, что я тоже живу здесь и что ты… - он подыскивает нужное слово, - мне нравишься, - заканчивает он с легкой запинкой. Шерлок прячет улыбку – от этого признания у него бесследно исчезает легкое чувство неловкости. Он видит, что Джон прав: в некоторых вещах он, хотя и в такой своей своеобразной манере, бывает прав, как никто. Но Шерлок знает и себя – он может настолько забыться и зациклиться на какой-нибудь загадке, что все остальное для него просто перестает существовать. Раньше он только этим и жил, и до сих пор расследование дает ему такое чувство эйфории – пусть и краткое – как ничто иное дать не может. И вот в чем вся проблема: это абсолютное состояние, полностью или почти полностью не оставляющее места для чего-либо другого, и то, о чем просит Джон… Шерлок не уверен, не знает, сомневается. Джон легонько прикасается костяшками пальцев к скуле Шерлока. - Я буду очень-очень стараться, - тихо говорит Шерлок, поворачивая голову, чтобы ответить на прикосновение. Июль 2016 г. - Да, я почти… почти… ах, - стонет Джон и так крепко тянет Шерлока за волосы, что это болезненно-приятно. Шерлок всей поверхностью языка влажно облизывает головку, снова вбирает ее в рот и начинает страстно сосать, зажав основание члена в кулаке и двигая им навстречу своим губам. Бедра Джона вздрагивают, он издает сдавленный звук и выгибается на кровати. Шерлок позволяет головке выскользнуть из его губ, обхватывает член Джона и рукой доводит его до оргазма. Член дергается и выстреливает сперму, пачкая ему губы и щеки. - Боже, это… - говорит Джон, а потом задушенно смеется. – Черт, блин, я… так тебя люблю, черт, - выдыхает он, его тело расслабляется, а член, еще зажатый в кулаке Шерлока, опадает. Шерлок на долю секунды замирает, а потом внутри него вдруг громко и неожиданно срабатывает сигнал тревоги. Джон, явно ничего не замечая, тянет Шерлока вверх и лениво проводит пальцами по его скользким губам и подбородку, размазывая собственную сперму. - Господи, - выдыхает Джон, тянется к прикроватной тумбочке, берет оттуда салфетку и медленно, дрожащей рукой вытирает Шерлоку лицо. Внезапно он останавливается. – С тобой все в порядке? - Да, - благоразумно отвечает Шерлок, но на самом деле он растерян, потому что внутри него бьется настойчивый импульс: опасность, опасность, опасность. Джон опускает руку, в которой зажата салфетка – от догадки взгляд у него меняется. – Что случилось? - спрашивает он обеспокоенно. Они долго смотрят друг на друга. - Ты… никогда этого раньше не говорил, - хрипло отвечает Шерлок. Джон моргает. – Ну да, не говорил… - отвечает он, будто слегка сбитый с толку. – Но ведь, конечно, это для тебя не новость или… - Нет, - говорит Шерлок. Вообще-то верно, не новость. Если бы он когда-нибудь задал себе этот вопрос, то, пожалуй, сам бы на него ответил: да, скорее всего, Джон любит его. Джон мирился с такими его выходками, которые никому и ни за что не простил бы, их отношения длились дольше, чем предыдущие связи Уотсона. Но почему-то теперь, когда Шерлок слышит это из уст самого Джона, в горле у него сдавливает от мощного, мрачного предчувствия опасности. - Тогда ладно, - говорит Джон, хмурясь, и проводит рукой по волосам Шерлока. – Только… не волнуйся, хорошо? Тут совершенно не о чем волноваться. Шерлок смотрит на Уотсона – так остро ощущается тягостное давление ожидания ответных слов. Глупо, потому что сам Джон всерьез не соблюдает правил этой игры. Ему просто нравится притворяться, что он соблюдает, но Шерлок всегда быстро его раскусывает. Да и всё равно – это просто слова. И дело не в том, что Шерлок ничего не чувствует. Просто у него всё выражается иначе: когда Джона нет рядом; когда Шерлок начинает разговаривать с ним и только потом понимает, что он уже ушел; когда он молчит, если Джон выкидывает какую-нибудь штуку в своем духе. Шерлок вздыхает. – Все в порядке, - говорит он и быстро улыбается, но, судя по выражению лица Джона, он его улыбке не верит. * Следующие несколько дней Джон пристально наблюдает за Шерлоком, будто ждет, что он выкинет что-нибудь неожиданное. Шерлок старается не отводить глаз, когда ловит взгляды Джона, целует его, по крайней мере, один раз каждый день. Джон принимает эти знаки внимания с чем-то вроде смущения. Ноябрь 2016 г. Шерлок не знает, почему слова острыми камнями застревают у него в горле, сцепляются намертво и натирают до крови и почему каждый раз, когда он собирается их произнести, крадут его дыхание. Джон редко их говорит, но теперь в нем словно сломался какой-то барьер. Он смотрит на сияющие глаза и нежные губы Шерлока, и слова вырываются у него сами собой. И, кажется, каждый раз, когда Шерлок в ответ неловко молчит, Джон сожалеет о том, что сказал, хочет вернуть всё назад. Тогда свет в его глазах слегка тускнеет, он съеживается, будто Холмс убил в нем что-то. Март 2017 г. В кэбе по дороге домой после допроса подозреваемого Шерлок, перманентно погруженный в свои мелькающие со скоростью света мысли, краем глаза замечает, что Джон наблюдает за ним. В последние несколько дней Джон стал каким-то пришибленным. С ним явно что-то не так, и Шерлок даже подумывает о том, чтобы сказать ему, что не стоит так убиваться из-за страха стать ненужным. Шерлок изо всех сил старается унять медленно и монотонно пульсирующую тревогу, пока она не начала омрачать ясность его мыслей. Помнить о том, что главнее, укоряет он себя, о том, что главнее. * Пока Шерлок и Лейстред на волне адреналина дружно обсуждают последние детали расследования, взахлеб перебивая друг друга, Джону кто-то звонит, и он выходит из кабинета. Когда он возвращается обратно, Лейстред приподнимает брови, и только тогда Шерлок вспоминает, что нужно посмотреть на Джона. Он белый, как полотно, стоит, вцепившись в свой телефон. - Все в порядке, Джон? - спрашивает Лейстред. Джон смотрит на телефон. – Гарри звонила. Моя мать только что умерла. В наступившей звенящей тишине Лейстред роняет на стол ручку. – Ох, приятель… мне так жаль, - говорит он. - Что? - наконец выдавливает Шерлок, уставившись на Джона. - Она… ей делали коронарное шунтирование, но… что-то случилось… что-то пошло не так. Мне нужно поговорить с врачами, мне нужно… господи, нужно… - Он замолкает и смотрит на телефон, будто в нем кроются ответы на все вопросы. - Черт, - тихо ругается Лейстред. – Мне так жаль. - Да, - отвечает Джон, вымученно улыбаясь. – Я пойду. – Он поворачивается и уходит. Шерлок обменивается с Лейстредом полувзглядом, бросается следом за Джоном и нагоняет его у лифта. - Хочешь, я поеду с тобой? - спрашивает Шерлок, кладя руку на плечо Джона. Джон с напряженным лицом пристально смотрит на него. – Не надо, я знаю, что у тебя тут еще дел навалом. Шерлок качает головой. – Но… это гораздо важнее, - говорит он, чувствуя себя немного растерянным. Джон издает сухой горький смешок и нажимает кнопку лифта. – А я ведь пытался сказать тебе, что она ложится на операцию. Дважды. Ты сказал: «Позже, Джон». А потом: «Я думаю, Джон». - Я… ох, - говорит Шерлок – его режет воспоминание. В груди растет тяжелый ледяной камень. – Прости, Джон, я не знал. - Не знал, - тихо повторяет Джон. Двери лифта открываются. – Узнал бы, если бы хоть раз выслушал меня. – С негнущейся спиной он входит в лифт. – Увидимся дома. - Какого черта ты вернулся? - восклицает Лейстред, когда онемевший Шерлок возвращается в его кабинет. * Шерлок ждет. Он ставит Джонову порцию вьетнамского супа с лапшой в микроволновку, кладет в чашку пакетик чая. Он ждет, даже слишком ждет. Ждет, барабаня пальцами по бедрам, ждет, пытаясь придумать способ, как отвлечься, ждет, ждет, ждет. Около полуночи Джон присылает ему смс: Останусь с Гарри, Она немного расстроена Д. Ловя момент, Шерлок звонит. - Шерлок, у меня совсем нет времени, - говорит Джон вместо приветствия. Он кажется усталым. - Я просто… - Шерлок очень старается. – Тебе нужно… что-нибудь? Джон издает смешок. Трудно понять по телефону, что это значит. – Поговорим завтра, - отвечает он и вешает трубку. * - Ты скотина, - говорит Джон следующим утром, но все же делает шаг навстречу Шерлоку, который раскрывает ему объятья, едва он переступает порог дома. - Мне жаль, - говорит Шерлок, прижимаясь губами к виску Джона, - мне так жаль. - Я не могу… - говорит Джон и отстраняется. Лицо у него изборождено морщинами, глаза влажные. – Не могу говорить сейчас об этом. Похороны в субботу, а у нас еще куча дел. Пойду немного отдохну, Гарри всю ночь мне не давала спать со своей чушью. Он выскальзывает из рук Шерлока и исчезает в спальне. * Мартовский день выдался не по сезону теплым, и Джон в своем черном костюме даже слегка потеет. Во время церемонии прощания Шерлок стоит между Джоном и Гарри, и ему почему-то передается их невероятное напряжение – в их стиснутых руках будто сосредоточилось всё их горе. Каждый раз, когда Шерлок видит Гарри и Джона вместе, он поражается семейному сходству, особенно в том, как они оба переносят невзгоды. Но Джону он об этом никогда не говорил, даже во время самых ожесточенных стычек. Потом Шерлок отвечает на рукопожатие, и еще на одно, и еще, все больше и больше чувствуя себя не в своей тарелке. Шерлоку кажется, будто в любой момент кто-нибудь заметит, что Джон с ним даже не разговаривает, и его разоблачат как самозванца, не имеющего никакого отношения к семье Уотсонов. Вокруг полно незнакомых родственников Джона. От их любопытных взглядов и шушуканий Шерлоку неловко. Он всего раз видел мать Джона, она была дружелюбной, общительной и, в общем-то, ничем не примечательной. Иногда Джон уезжал к ней погостить, всегда возвращался, словно чувствуя за собой какую-то вину, и никогда не просил Шерлока поехать с ним. Шерлок уверен, что Джудит Уотсон умерла, не зная об их отношениях. Гарри за весь день перекинулась с Шерлоком большим количеством слов, чем Джон. Раньше Шерлок не придал бы этому значения, но теперь это приобретает недобрый оттенок. Он стонет, видя, кто к ним идет, и проклинает тот факт, что Уильям Уотсон играл важную роль в процессе реструктуризации Министерства Обороны до современного облика в 1964 году. «Конечно же, мне следует почтить память его вдовы, Шерлок», - высокопарно заявляет Майкрофт у дверей церкви, невозмутимый, даже натолкнувшись на откровенную враждебность брата. Шерлок подозревает тут более личные мотивы, потому что уверен, что ни Джон, ни Гарри не стали бы приглашать всех коллег покойного отца, особенно тех, кто был чуть ли не на целое поколение моложе Уильяма. - Ах, Шерлок, - светским тоном говорит Майкрофт, облаченный в безупречный черный костюм, почти неотличимый от его повседневного наряда. Шерлок в знак приветствия поднимает брови. – Мои соболезнования. - Ты прекрасно знаешь, что я видел ее только раз в жизни, - отвечает Шерлок, сразу раздражаясь. - Все равно, это касается всех близких, - невозмутимо отвечает Майкрофт и немного наклоняется, чтобы получше затянуть галстук Шерлока. - Ради бога, отстань, - шипит Шерлок, шлепая Майкрофта по руке, и нарочно опять ослабляет узел. Тогда Майкрофт с потрясающе невозмутимым видом поправляет свой собственный галстук. - С Джоном все в порядке? - пристально глядя на Шерлока, вопрошает Майкрофт. Хрупкое терпение Шерлока уже лопнуло, ему машинально хочется сцепиться с Майкрофтом. Вот так вечно, даже сейчас, постоянно братец выставляет его каким-то несмышленым младенцем, дразнит. Только теперь под его всезнающим взглядом Шерлок не собирается молчать. - Он только что похоронил мать, Майкрофт, - насмешливо тянет Шерлок. – Конечно, он просто пляшет от радости. - О, конечно, я все понимаю, - мягко отвечает Майкрофт, и Шерлоку совсем не нравятся хитрые искорки в глубине его глаз. – Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где меня найти, - говорит он вместо прощания и уходит. Он сразу завязывает такой непринужденный сердечный разговор с одним из дядюшек Джона, что Шерлок скрипит зубами от злости. * Гроза разражается через четыре дня после похорон. - Вечно одно и то же, разве не так? Всегда есть только ты и твоя работа, а обо мне… ты просто-напросто забываешь, - рычит Джон. - Ты мне ничего не говорил, - повышая голос, отвечает Шерлок, тыча в Джона указательным пальцем. – Ты сказал мне, когда уже было слишком поздно, а сам неделями варился в своем собственном соку, а теперь уже ничего не поправишь! Ты не позволил мне попытаться, ты вечно отгораживаешься от меня, ты… - Здорово, - говорит Джон, изумленно качая головой. – Это я-то от тебя отгораживаюсь? Мы с тобой вообще на одной планете живем, черт возьми? Да ты едва смотришь в мою сторону, когда работаешь! Шерлок вцепляется себе в волосы. Напряжение последней недели впивается под кожу, и он понимает, что больше всего на свете ему хочется сбежать. – Ты знаешь, это… - он горько стонет и сжимает руки в волосах в кулаки. Слова застревают в горле – он не знает, как сказать Джону, что старается изо всех сил. Как сказать, сколько раз он силой напоминает себе об Уотсоне, хотя сам чувствует: мелочи начинают разбухать и вытесняют большую и важнейшую картину, – как он… ошибается порой. Часто. - Ты много раз обижал меня, Шерлок, но хуже всего то, - говорит Джон, - что моя мама умерла, а ты и сейчас не со мной. Ты и теперь пытаешься найти оправдания для себя и плюешь на то, каково мне. - Я… не знаю… - говорит Шерлок сквозь стиснутые зубы. - Блять, да я пытался сказать тебе! А ты отмахнулся от меня, будто от какой-то… - Джон возмущенно всплескивает руками, - надоедливой букашки. Шерлок хватает Джона за руку. – Ты прекрасно знал, какой я, когда ввязывался во все это, - шипит он, - так что не надо притворяться, будто это только моя вина. Джон вырывает руку и бесконечно угрюмо смотрит на Шерлока. – Да, черт побери, я тоже виноват, - рычит он, повышая голос. – Не стоило ждать, что ты когда-нибудь изменишься. Да, я идиот, хоть в этом ты всегда был прав! Шерлок смотрит на него. Его душит какой-то острый спазм, он пытается его проглотить. - Серьезно, я никогда еще не видел человека, который был бы так эмоционально зажат, - говорит Джон. - На себя посмотри, - едко роняет Шерлок. - Да пошел ты, - рявкает Джон, - это не у меня язык отсох… просто, черт подери, сказать… – Он осекается, но для Шерлока невысказанные слова все равно звучат ясно и отчетливо. Шерлока будто изо всех сил ударили по лицу. Внезапно ему страстно хочется сделать Джону больно, еще больнее, чем он ему, ранить его посильнее. – И не мне, - шипит он, - так противно совать свой член в задницу другого мужика, что я предпочел позволить своей матери умереть, считая меня несчастным одиноким холостяком, чем сказать ей правду. Что-то в лице Джона меняется. Повисает долгое, гнетущее молчание. - Любой другой человек… любой нормальный человек… давным-давно бы уже… - говорит Джон, почти заикаясь от злости. - Так ты у нас такой нормальный, да, Джон? - парирует Шерлок. - По крайней мере, я пытаюсь быть нормальным! - кричит Джон, брызжа слюной Шерлоку в лицо. - Ну да, только у тебя абсолютно ничего не выходит! - Шерлок так громко выкрикивает три последних слова, что Джон отшатывается от него. Они стоят, глядя друг на друга и тяжело дыша, и разверзшаяся между ними пропасть становится все шире, глубже и беспросветнее. - Да пошло бы все на хер, - почти спокойно говорит Джон, - и ты пошел на хер. Я ухожу. * Шерлок должен учитывать (и учитывает) вероятность того, что вдобавок к тому, что он не очень хороший человек (об этом он давно знает), он еще не слишком подходит Джону. Но ведь Джон на самом деле тоже не очень хороший человек, даже если скрывает это намного лучше Шерлока. Честно говоря, никто лучше Джона не знает Шерлока до конца, а если бы любой другой на месте Уотсона узнал его так же, то давно бы уже бросил. Шерлок никогда не верил в самоотверженную бескорыстность. Он знает, что без него Джон, скорее всего, стал бы счастливее, но все равно помнит о себе и понимает, что никогда, ни за что не пойдет на то, чтобы предложить ему уйти. * Джон возвращается домой около двух ночи. Шерлок слышит нетвердые шаги на лестнице, звон уроненных ключей, тихие ругательства. Он ждет Джона в гостиной, чувствуя, как страх внутри медленно разворачивает свои холодные щупальца, а остатки злости быстро испаряются перед перспективой столкнуться с Уотсоном лицом к лицу. - Какие люди! - говорит Джон, входя и оглядывая сразу же попавшуюся ему на глаза фигуру Шерлока. Не глядя на него, он снимает пальто. - Привет, - пытается завязать разговор Шерлок. Джон смотрит на него. – Я собирался уйти, чтобы немного обо всем подумать, - говорит он более или менее обычным тоном. – Переночевать у друзей. Разобраться в себе. Разобраться в тебе. – Он улыбается одной из своих фальшивых улыбок. – Знаешь, что мне пришло в голову? Что в Лондоне у меня нет никого, у кого я бы мог переночевать, если мой парень оказался полным ублюдком. Шерлок почти не обращает внимания на «ублюдка»; Джон так запросто сказал «парень», что в Холмсе затепливается искра надежды. - Можно у Стэмфорда, - предлагает он, не уверенный, что ляпнул уместное. Джон фыркает. – Ты совсем не знаешь Майка, если думаешь, что он обрадуется, если я заявлюсь к нему без предупреждения в час ночи. - Пожалуй, тогда я его совсем не знаю, - говорит Шерлок, с неприятным чувством прикидывая возможные ловушки этого разговора.  Спокойствие Джона слегка нервирует, его трудно истолковать. Тягостная тишина. Джон пристально смотрит на Шерлока, играя желваками. - А про мою мать и говорить нечего, - наконец говорит он. - Да, - соглашается Шерлок. Даже если бы это была правда, он понимает, что это удар ниже пояса, и говорит так специально, чтобы обидеть Джона, надавить на самое больное. Джон облизывает губы. – Ты понимаешь, почему я ушел? - наконец спрашивает он со стальными нотками в голосе, и Шерлок догадывается: это своего рода проверка на вшивость. - Я думаю, - потому говорит он, стараясь, чтобы голос звучал и не слишком осторожно и не слишком уверенно, - ты долго чувствовал себя ненужным, с тех пор, как я расследовал дело о слоновьем бивне, и это чувство достигло апогея, когда ты… - он осекается и поправляется: – Когда я игнорировал твое беспокойство о матери и не дал тебе возможности рассказать об этом. А потом она умерла и, конечно, всё стало только хуже. Джон угрюмо хмурится, и Шерлок понимает, что снова был бесчувственным. – И… э-э, - пытается он исправиться, - совершенно понятно, что ты был очень расстроен и подавлен всем этим. Джон громко вздыхает, но молчит. И потому Шерлок продолжает: – А сегодня ты ушел, потому что страшно на меня разозлился и потому что испугался, что если останешься и будешь нагнетать конфликт, то сделаешь что-нибудь, о чем потом можешь пожалеть. Джон отводит глаза – второе подтверждение гипотезы Шерлока. - И, наверное, ты хотел побыть один, чтобы взглянуть… по-новому на… - Шерлок сглатывает. – На отношения. – Он мгновенно смущается – вечный страх произносить такие вещи вслух. У Джона какой-то странный взгляд. – Так чудно слышать, как ты себе все это представляешь… - Я просто постфактум восстанавливаю события, - говорит Шерлок, - я не… во время этого я вовсе не… Джон, вроде бы немного сжалившись, спасает его от необходимости закончить предложение. – Ладно. - Джон, прости меня, - говорит Шерлок после долгого молчания, все более и более отчаиваясь соединить пропасть между ними, разорвать тягостное напряжение. Джон, кажется, принимает извинения, неопределенно кивнув головой. Потом он говорит: – Значит, ты знаешь, почему я ушел. А почему я вернулся? Вопрос на мгновение застает Шерлока врасплох. – Потому что… ты сказал, что тебе некуда идти. Джон улыбается – усталой, грустной, но искренней улыбкой. – Нет, - отвечает он. – Просто я понял, что, даже если бы мне было к кому пойти, мне по-прежнему хочется вернуться домой и лечь спать именно с тобой. Шерлок моргает. – О, - говорит он. - Черт знает, что со мной такое, - стонет Джон, проводя рукой по усталому лицу. – Но даже после того, как ты оскорбил мою покойную мать, мне по-прежнему хочется вернуться и помириться с тобой. Шерлок, неуклюжий от облегчения, делает шаг вперед и обнимает тот сгусток напряжения, что называется Джоном. – Я совсем не хотел оскорблять твою… мать, - говорит он где-то у виска Джона, вовремя осекшись, чтобы не произнести «покойная». – И забывать о тебе. Джон издает смешок – не совсем веселый – немного расслабляется, начиная круговыми движениями поглаживать Шерлоку спину. – Нет, ты совсем не виноват. – Мгновение они стоят, расслабившись в объятьях друг друга. – Ты прав как всегда, - бормочет Джон. – Это я ненормальный. Я псих. Блин, я люблю тебя, придурок ты чертов. Шерлок чувствует, что настал тот самый подходящий момент – он может все исправить, что-то изменить, доказать Джону, как он старается. В нем поднимается такое волнение, что руки и ноги горят огнем, от испепеляющего жара облегчения он задыхается, чувствует, как слова наполняют рот так же естественно, как сухое русло наполняет вода. Он открывает рот и… Джон отстраняется и пристально всматривается в лицо Шерлока. – Пошли спать? – спрашивает он, от усталости лицо его изборождено глубокими морщинами. - Да, - хрипло говорит Шерлок, почти задыхаясь от слов, забивших горло. Июнь 2018 г. - С ней все в порядке, - говорит Джон, как только Шерлок подбегает к нему, не обращая внимания на окрик возмущенной медсестры. – Я только что разговаривал с врачом. Собирался вот выйти на улицу, чтобы позвонить тебе. Они оба разом испытывают огромное облегчение. Шерлок, у которого сердце хочет выпрыгнуть из груди, сползает по больничной стене. – Слава богу, - выдыхает он, - слава богу. Джон дотрагивается до его плеча. – Шерлок, - нерешительно начинает он, и что-то в его голосе заставляет Шерлока снова выпрямиться. – Но все не так… благополучно. Шерлок пристально смотрит Джону в лицо. – Это может случиться снова, - заключает он из того, что видит на нем. - Может быть. Скорее всего, - отвечает Джон. – И они еще не знают, какие могут быть последствия. Удар был довольно сильный и… трудно сказать, какие области мозга повреждены и как скоро они восстановятся. Мозг поврежден, но где именно, они еще не знают. Шерлок молча смотрит на Джона, и тот отваживается говорить дальше. Конечно, ведь Джон смелый. – В любом случае, она будет гораздо слабее и не сможет полноценно ухаживать за собой, как раньше, - говорит он. – Если бы я не оказался рядом, то не знаю, чем бы вообще все кончилось. - Ты был рядом, - говорит Шерлок, хватая Джона за руку. – Лучше о ней никто и никогда еще не заботился. Ты спас ее! - Это было просто счастливое совпадение! Нас с тобой никогда не бывает дома, и ты прекрасно это знаешь, - Джон, нахмурившись, всматривается в Шерлока. – Что, если это случится снова, когда мы будем на деле? Доктора говорят, что ей ни в коем случае нельзя больше волноваться, а если жить в нашей квартире, бог знает, что ты можешь выкинуть… - Доктора совсем ее не знают, - отрывисто говорит Шерлок. - Я ее знаю, - спокойно говорит Джон. – И я тоже врач. Я согласен с ними; скорее всего, ей понадобится специализированная помощь, которую мы обеспечить не в силах. Шерлок, будь разумным. Я сам даже думать об этом не хочу, но… - Тогда и не смей! - кричит Шерлок и ударяет кулаком по стене, пугая проходящую мимо медсестру. Взгляд Джона становится почти жестким. – У нас нет выбора. Либо мы отказываемся от того образа жизни, который ведем сейчас и полностью посвящаем себя ей, либо пытаемся найти место, где ей обеспечат полный уход. Шерлок смотрит на него. Он знает, что такой Джон существует: жесткий, прагматичный, рациональный. Джон, который был в Афганистане, который застрелил человека спустя 24 часа после знакомства с Шерлоком, который с тех пор десятки раз спасал жизнь им обоим. Но этот Джон никогда так не говорил с миссис Хадсон в глаза или о ней – за глаза. У этого Джона не бывает мягких губ и ласковых глаз. - Ты серьезно? - выговаривает Шерлок пересохшим ртом. - А ты думаешь, что сможешь наплевать на то, чем ты занимаешься? - с вызовом спрашивает Джон. Шерлока одолевает искушение сказать: «да», он готов – забросит расследования, каждые полчаса будет бегать вниз, чтобы посмотреть, как она, всю свою нерастраченную энергию направит на установку звонков, чтобы она могла вызвать его, если ей что-нибудь понадобится. Но потом он видит себя: как уже через три дня полезет на стену, будет забывать проведать ее, не в силах сопротивляться притяжению города. - Нет, - отвечает он, в его устах это слово звучит как предательство. - Да, - тихо говорит Джон. – Она может умереть, а виноваты будем мы, Шерлок. Шерлок прижимает ладони к глазам. – Мы ужасные, эгоистичные люди, - бормочет он. Джон не щадит его – не возражает. - Я должен хотя бы с ней поговорить, - говорит Шерлок, чувствуя внезапно обрушившуюся на плечи тяжесть. – Мы не можем принять этого решения без нее, будто у нее нет никакого права голоса. - Она еще спит, - говорит Джон. - Я подожду, - говорит Шерлок, смерив его мрачным взглядом. - Шерлок, ты не должен делать это в одиночку, - Джон берет Шерлока за руку выше локтя. - Должен, - говорит Шерлок с горькой и ясной уверенностью. Они долго молчат. Джон, кажется, слегка шокирован. – Ладно, - наконец говорит он. – Я поговорю с кем-нибудь из медсестер. * Она не спит, в сознании, но не узнает его. Просто смотрит на него. Молчит. Она бледная, маленькая и подсоединена к аппарату – он обнажает скрытые ритмы внутренней жизни ее тела. Шерлок сглатывает, глядя на нее. Не считая блестящего отца, на котором он был помешан, матери с ее непонятными то горячей нежностью, то холодным равнодушием, и раздражающего своей опекой Майкрофта, эта старуха в больничной койке, да тот мужчина, что ждет в коридоре, для него ближе всего подходят под понятие «настоящая семья». Он берет ее морщинистую руку – кожа на ощупь тонкая, как бумага. – Я хочу заботиться о вас, - он сам удивляется тому, что говорит. – Хотя раньше никогда этого не делал. Единственным ответом ему служит слабое пожатие ее руки. Он садится рядом и, чувствуя, насколько нелеп и неуклюж, говорит ей на ее языке, ее словами, что все будет хорошо. Он сидит рядом и уверяет ее, что они с Джоном никогда ее не оставят, и думает про себя, сможет ли сдержать свое обещание. Он сидит с ней до тех пор, пока не проходит желание разрыдаться. В коридоре Джон сует ему кофе из автомата, и Шерлок выпивает его, не чувствуя вкуса – одну только вину. Август 2018 г. - Не волнуйся, - говорит миссис Хадсон, будто из них двоих именно Шерлок тот, кого надо успокаивать. – Там очень красиво. В парке живут лебеди. – Она встает, опираясь на стол, хотя инвалидное кресло дожидается ее в углу. Дюжие грузчики-армяне выносят шкаф – одну из немногих драгоценных вещей, что ей разрешили взять с собой. - Мы будем навещать вас, как только сможем, - говорит Шерлок, стараясь держаться поближе на тот случай, если надо будет ее подхватить. – Хотя бы раз в две недели, обещаю. - Вы так добры ко мне, мальчики, - говорит она. Она храбрая. На самом деле. Любит их. С самого начала согласилась с предложением Джона, хотя Шерлок до сих пор толком не знает, какую роль тут сыграло нежелание их обременять. Она твердо отказалась от всех их предложений помочь с переездом и сама, при помощи миссис Тернер, нашла себе пристанище по каталогам. - Хотя бы раз в неделю, - со слабой улыбкой поправляет Шерлока стоящий в дверном проеме Джон. Миссис Хадсон глядит на него с такой благодарностью, что Джон опускает глаза и смотрит куда-то в коридор. Шерлок знает, что Джону почти невыносимо все это видеть, и не имеет значения, что он сам ратовал за такой выход. Но Холмса все равно немного раздражает, что Джон сейчас здесь, рядом, готовый помочь шаркающей старухе со слабыми, день ото дня все более и более приходящими в негодность ногами, но притворяется, что не замечает всю силу ее горя от расставания с Бейкер-стрит. дрожащими пальцами она комкает салфетку, потом вновь расправляет ее. - Ну, - говорит она, раздвигая губы в дрожащей улыбке, - дом остается в хороших руках. Шерлок едва не смеется – они с Джоном могут быть кем угодно, но уж никак не примерными квартирантами. Но он смотрит на нее и по ее взгляду понимает, что она хотела сказать совсем не то. * Они помогают миссис Хадсон застелить постель и катают ее в кресле по парку, втайне кормят лебедей, хоть это и запрещается. Потом она играет с Джоном в карты, а Шерлок читает о необратимых генетических изменениях в среднем возрасте, изо всех сил стараясь не психовать на болтовню других постояльцев в коридоре. Лейстред присылает смс: Для тебя есть дело. Похоже на тройное убийство, но результаты экспертизы странные. Сможешь приехать? И Шерлок пишет в ответ: Занят. Завтра ШХ. Когда они уходят, миссис Хадсон кажется бодрой. * Дома всё кажется тихим и непривычным. - К Анджело? - спрашивает Джон прежде, чем снять ботинки. - Да, - отвечает Шерлок. Рождество 2018 г. Шерлок и Джон едва выбираются из рождественских пробок на лондонских улицах. Парк засыпан легкой снежной крупкой, которая в городе уже превратилась в кашу. Лебеди на серой глади озера смотрятся гигантскими снежными скульптурами. Миссис Хадсон сидит в инвалидном кресле в теплой шапке, закутанная во всевозможные одеяла и шарфы, которые связала для нее ее соседка. - Я уже чувствую запах пудинга, - говорит она, и по движению невероятного количества одежек на ней понятно, что она потирает руки. * - Шерлок? - говорит миссис Хадсон, когда Шерлок и Джон одеваются и молча, одними глазами, спорят, кому первому выходить на улицу, чтобы попытаться завести старенькую своенравную «Хонду», купленную ими, в основном, затем, чтобы приезжать сюда. - Да, - быстро откликается Шерлок. Он уже перенял ее нынешнюю манеру говорить короче, оставляя большую часть вопроса недосказанной. Ее немного утомляет выговаривать предложения целиком. - Пойду попытаюсь завести машину, - спустя мгновение говорит Джон – до него всегда всё доходит немного позднее. Он посылает Шерлоку притворно злой взгляд якобы за то, что ему пришлось возиться с машиной, целует миссис Хадсон в щеку и уходит. - Что вы хотели? - спрашивает Шерлок, садясь на кровать рядом с ней. Искорки в ее глазах хитрые, как никогда. – Я поговорила с мистером Ланси – ты его знаешь, бывший нотариус со второго этажа. У него есть сын Генри. И я… я назвала тебя и Джона своими наслед… ну, кем-то в этом роде – и вы оба получите равные части, когда… В общем, в свое время. – Она молчит, губы ее раздвигаются в знакомой улыбке, на щеках обозначаются две четко очерченные глубокие морщины. - Что? - хмурясь, переспрашивает он. – Вы ведь знаете, что не должны были этого делать. - Кому же еще мне было всё оставить? - говорит она и вздыхает. Этот вздох призван доказать, как она устала, и со стороны Шерлока и Джона было бы ужасной жестокостью просить ее теперь, после стольких хлопот, изменить свое решение. Он сидит, глядя на нее, и не находит слов – когда это нужно, у него до сих пор так и не получается. Когда она простодушно отвечает на его взгляд, в нем вспыхивает гордость за нее. - Я хочу, чтобы вы поженились, - говорит она, словно выдавая заветную и давнюю мечту. – Все стало бы намного проще. Шерлок фыркает своим характерным смешком и прищуривается. – Почему вы говорите мне это именно теперь? Она улыбается. – Джон будет пытаться меня отговорить. - А я нет? - Нет, - говорит она, поглаживая его по руке дрожащими пальцами, но больше ничего не поясняет. * - С ней все в порядке? - спрашивает Джон Шерлока, когда тот садится в машину. Двигатель работает еще натужней, и еще больше фырчит, и трясется, чем когда «Хонда» едет. Шерлок утвердительно мычит и остаток пути смотрит в окно, отмечая, как снежный покров по мере приближения теплого каменного дыхания города становится все меньше. Май 2019 г. - Ты отработал свое как надо, приятель, - говорит Джон Лейстреду, дружелюбно, по-приятельски хлопая его по плечу – Шерлок таких жестов никогда не понимал. - Спасибо, - отвечает Лейстред, улыбаясь, но в том, как он рассеянно обводит глазами стол, за которым выпивают и едят за его счет сослуживцы, ясен намек на грусть. – Но ведь это еще не конец. Хотя канцелярская работа это совсем не то, что беготня по улицам. - Шерлок мне говорил, как ему будет тебя не хватать, - говорит Джон и бессовестно ухмыляется, когда Шерлок свирепо зыркает на него. - Я только говорил, что в отделе от тебя будет больше всего толку. - Эх, Шерлок, - говорит Лейстред. К ужасу Шерлока, глаза инспектора увлажняются, когда он наклоняет бокал, чтобы чокнуться с ним. – Работать с тобой для меня тоже было большой честью. * - Да заткнись ты, нытик, - добродушно говорит Джон в кэбе по дороге домой, когда Шерлок жалуется на длинную занудную речь главного суперинтенданта полиции. – Ты же ведь сам собирался протестовать против его повышения. Шерлок думает спорить, но вместо этого решает замкнуться в полном достоинства молчании, глядя в окно на проплывающий мимо город. Октябрь 2019 г. - Раздолбай хренов… - рявкает Джон, отшвыривая кухонное полотенце и роняя тарелку, которую только что яростно тер, притворяясь, будто вытирает насухо, обратно в раковину с водой. – Я пять раз напоминал тебе, чтобы ты ничего не планировал на выходные! Шерлок вскидывает руки. – Прости, что мне нечего было делать, кроме как помнить о твоей суперувлекательной встрече выпускников. - Давай, просто удали все, что я говорю, - зло бросает Джон, тыча в Шерлока мыльным пальцем. – Так проще, да? Гораздо проще, чем просто хотя бы раз принять к сведению мои планы. - Это всего лишь встреча выпускников, - громко говорит Шерлок. - Да ну? А я ведь, твою мать, хотел, чтобы ты пошел со мной, чтобы мне было хоть… - Джон осекается, и его плечи напрягаются. Шерлок моргает, вспышка раздражения в нем гаснет. – Было с кем поговорить, - заканчивает он. Джон облизывает губы, но он явно еще не готов сдаться. – Хочешь не упустить шанс выставить себя таким добреньким, да? Шерлок хмурится – теперь, когда Джон принял всё, что он говорил, в штыки, он снова обрел дар речи, но ему лень спорить. – Зачем туда идти, если ты там всех терпеть не можешь? - Почему сразу терпеть не могу, - ворчит Джон, но уже без прежней злости. Он опускает руки в раковину и начинает энергично оттирать тарелку. - Не ходи, - говорит Шерлок. – Тебя никто не заставляет. Никто и не узнает, что тебя там не было. Джон оставляет тарелку в покое и глубоко вздыхает. – Слушай, я просто подумал, что это было бы… - Как у нормальных людей, - вставляет Шерлок. Джон в упор встречает его взгляд, играя желваками. – Мило, - отрезает он. - Мило, - с отвращением повторяет Шерлок. – Но сам ты не милый. Милые твои одноклассники, и если верить статистике, то весьма вероятно, что после того, как ты представишь им меня, у них сразу же появится новая тема для сплетен. А потом, опрокинув по четыре рюмки, они начнут расспрашивать тебя об анальном сексе – как там оно всё. Джон недоверчиво фыркает. – Откуда ты все это знаешь! - Да это же общеизвестно, - беспечно говорит Шерлок, заходит в кухню и кладет руки на плечи Джону. - Не ходи. Тебе ведь меньше всего этого хочется. Вместо этого мы сходим вечером к Анжело. Плечи Джона сникают под его пальцами. Он оборачивается и пристально смотрит на Шерлока. - Да не в этом дело, - говорит Джон, и Шерлок знает, что он сдается, потому что не любит пустых пререканий. – А в том, что я пять раз тебе напомнил, а ты все равно умудрился забыть. - Я не забыл, - быстро откликается Шерлок. – Я это удалил, потому что подсознательно чувствовал, как тебе не хочется туда идти. Видишь? Я угадываю твои подспудные желания. Это гораздо лучше, чем поддакивать. Джон несколько мгновений смотрит на него, а потом будто против воли улыбается уголком рта. – Ты невозможен, - говорит он и берет следующую тарелку, на этот раз более аккуратно. * - Должен признать, что это… лучше, чем встреча выпускников, - говорит Джон, когда они возвращаются от Анжело. У него перехватывает дыхание от того, как губы Шерлока скользят по чувствительной коже на внутренней стороне бедра. - Ш-ш-ш, - шепчет Шерлок, проводя языком по всей длине члена Джона и слизывая горькую капельку предэякулята на головке. Июнь 2020 г. Майкрофт у дверей церкви чуть ли не трясет руку Шерлока. Ладонь у старшего брата сухая и мягкая, сила пожатия тщательно взвешена – по ней совершенно не понятно, что Майкрофт за человек. Шерлок знает, что все это продумано заранее; братец принадлежит к той породе людей, которые считают, что душу человека можно познать, пожав ему руку и заглянув глаза. - Мне хочется, чтобы мы хоть иногда виделись при менее скорбных обстоятельствах, - говорит Майкрофт. Шерлоку приходит на ум что-то вроде: «а мне бы хотелось, чтобы мы при любых обстоятельствах виделись как можно реже», но сейчас не время начинать. Он просто кивает и разжимает пальцы, выпуская ладонь Майкрофта. - Я знаю, что она значила для тебя. Для вас обоих, - Майкрофт бросает взгляд на Джона. – Думаю, она была счастлива, что вы оба были в ее жизни. - Да, спасибо, Майкрофт, - говорит Шерлок, еле стоящий на ногах от усталости, желая, чтобы братец побыстрее заткнулся. - Спасибо, - хрипло говорит Джон, когда Майкрофт пожимает руку и ему. Состроив свою типично скорбную физиономию, бросив на брата последний сочувственный взгляд – из тех, по которым Шерлок никогда не может угадать, искренни они или нет, старший Холмс отходит. Джон сжимает локоть Шерлока. Шерлок закрывает глаза. * - Миссис Хадсон была из тех людей, к которым нельзя обращаться по имени. Мне кажется, я только пару дней назад стал называть ее Мартой, - говорит Джон в церкви, потом пытается собраться, подглядывая в бумажку с речью. – Она была таким человеком, главный удел которого – дарить любовь, – мужественно продолжает он, хотя голос у него уже срывается. Шерлок на мгновение задумывается, приходилось ли Джону делать это раньше: пытаться найти слова, чтобы бросить их в колодец утраты и прислушиваться, надеясь, что стены отразят эхо. На похоронах матери он говорить не захотел, припоминает Шерлок. Он слышит, как где-то сзади Молли сморкается в свой носовой платок. Шерлок сидит и слушает, как Джон косноязычно пытается найти сложные слова для своих простых чувств, а потом наклоняет голову и закрывает глаза руками – то, что рвется изнутри, горячее, сырое и мучительное, уже не остановить. * В ту ночь Джон встает с постели и идет в ванную. Шерлок слышит сдавленные рыдания и до мельчайших подробностей представляет себе всю картину: то, как Джон старается приглушить звуки, как изо всех сил прижимает ладони к глазам, будто пытаясь вернуть слезы назад. Думая об этом, Шерлок чувствует пустоту, как будто сам он уже выплакал все свои слезы. Хоть звуки рыданий Джона теперь будят в нем что-то глубокое и болезненное, ему нечем на них ответить. Когда Джон возвращается и ложится, Шерлок садится в постели. - Не надо прятаться, - тихо говорит он в темноте, и Джон громко выдыхает. Шерлок прижимает ладонь к его щеке, и Джон переворачивается, утыкаясь мокрым лицом ему в плечо, качая головой, а потом, будто сдаваясь, плачет еще сильнее, и плечи его трясутся. Июль 2020 г. - Я хотел поговорить с тобой … насчет того, чтобы поискать что-нибудь еще, - осторожно говорит Джон, протягивая Шерлоку чашку с чаем. Шерлок берет ее, но смотрит Джону в лицо. Он не удивлен – он ждал этого, но, тем не менее, первый его порыв полностью и решительно отвергнуть предложение. - И где же? - вместо этого спрашивает он. - Не знаю, - говорит Джон, испытывая явное облегчение от его реакции. – Я не хочу уезжать из Лондона или что-то в этом роде. Но, может, знаешь… что-нибудь с садиком. - Уехать с Бейкер-стрит? – это не столько вопрос к Джону, сколько – к самому себе. - Не знаю, как тебе, - говорит Джон, делает глубокий вдох, а потом продолжает: – Но мне здесь больше не нравится. Шерлок взбалтывает чай в кружке, задумчиво глядя в него. Думать об отъезде тяжело и больно, но Джон прав – жить здесь все эти недели было не менее тяжело и больно. - И знаешь, честно говоря, мы не сможем позволить себе жить в полном достатке и содержать нашу квартиру, если не будем сдавать 221А и 221С, - говорит Джон. Кажется, он почему-то чувствует себя виноватым за свои слова. – Если мы сдадим все три квартиры, то сможем взять большой кредит и арендовать или купить себе другое жилье. Если… ну… если ты этого хочешь. Выслушав Джона, Шерлок хмурится. Он сразу же понимает, что, если даже они сдадут все квартиры, ему больше не хочется здесь жить. – Давай как следует это обдумаем, - говорит он, дуя на чай и смотря, как по поверхности расходятся круги. Сентябрь 2020 г. - Ладно, хорошо, - наконец говорит Шерлок, с отвращением перелистывая счета. – Тогда где-нибудь, где побольше естественного освещения. Мне никогда не нравилось смотреть в микроскоп под этой лампочкой. Май 2021 г. - Тут хорошо, - бодро говорит Джон, оглядывая изящные очертания пыльных книжных шкафов, стоящих вдоль стен, и по-викториански великолепную каминную решетку. - Да, - соглашается Шерлок, стаскивая с рук резиновые перчатки и тщательно всматриваясь в пол гостиной. – Скорее всего, родовая усадьба. Жертва был профессором… - Он подходит к шкафу, берет книгу и осторожно открывает первую страницу, - на первый взгляд, кажется, что зоологии. - Холмс! - окликает его Диммок – он стоит на другом конце комнаты, разговаривая с Андерсоном. – Не трогай тут ничего без перчаток! Не обращая на него внимания, Шерлок рассеянно водит пальцем по странице. Потом он оглядывает комнату. – Убитый вдовел, по крайней мере, десять лет, имел единственного сына, который умер, когда ему было слегка за тридцать. Внуков у убитого не было, видимо, близких отношений он ни с кем не поддерживал, судя по тому, что нет фотографий друзей или родственников. - Похоже, на шее опухоль, - говорит Джон и наклоняется, чтобы смахнуть тонкие седые волосы убитого с шишки под ухом. – Надо подождать результатов вскрытия, но мне кажется, что это сильно разросшаяся лимфома. Шерлок захлопывает книгу. – Итак: одинокий, чудаковатый, к тому же еще и тяжело больной. Судя по его щетине и состоянию одежды, последние месяцы он почти не следил за собой. Одежда хорошо пошита, но заношена до дыр. Джон смотрит на тело на полу, свернувшееся на боку в позе эмбриона. Кажется, что мужчина мирно спит, если бы не огромная лужа крови вокруг и страшная рана в голове. – А теперь вот еще и это. Бедняга. - Кому же понадобилось убивать пожилого одинокого зоолога, который все равно был при смерти? - говорит Шерлок, ставя книгу на место. – Кому было надо наживать столько проблем вместо того, чтобы просто подождать несколько месяцев? - Обозленному безработному бывшему студенту? - сухо предполагает Джон, а потом отходит в другой конец комнаты, чтобы распахнуть большие стеклянные двери. Шерлок, пользуясь моментом, еще раз быстро скользит взглядом по телу. Травма нанесена тупым тяжелым предметом, несколько ударов, убийца точно знал, что делает. Убийство спланированное, не спонтанное. Нынешняя поза придана телу жертвы уже после смерти, но… - Шерлок? - доносится голос Джона откуда-то из-за дверей. – Я знаю, что сейчас совсем не время, но, может быть, ты захочешь взглянуть на это. - Почему не время? - откликается Шерлок. - Это не совсем относится к расследованию. - Тогда почему я должен захотеть на это взглянуть? - Поверь мне, - отвечает Джон, и Шерлок по его голосу понимает, что он улыбается, - оно того стоит. Шерлок вздыхает, выпрямляется и идет к двери. Джон уже стоит снаружи, внутри светлой, просторной круглой террасы из стекла и железа, с одной стороны наполовину заросшей цветущей ивой. Стеклянный купол грязный, некоторые окна потрескались, но сад все равно виден почти на 180 градусов: большой, заброшенный, с густой, нестриженой травой, пышными кустарниками и одичавшими фруктовыми деревьями в цвету. Ясно, что в последние годы за ним никто не ухаживал. - Ух ты, - говорит Шерлок, моргая. - Ну, как тебе? - спрашивает Джон, улыбаясь. - Довольно… мило, - говорит Шерлок, насмешливо приподнимая уголок рта. Некоторое время они просто стоят, вдыхая напоенный ароматом железа воздух внутри купола. – Ты сказал, что у жертвы нет детей, - задумчиво говорит Джон. – Как только мы покончим с расследованием, дом, вероятно, выставят на продажу. - А учитывая ужасное убийство, которое здесь произошло, цена будет значительно снижена, - добавляет Шерлок. - Агент, наверное, обрадуется, когда узнает, что кто-то заинтересовался домом. Они обмениваются усмешками, стоя в ослепительном потоке света, льющемся сквозь купол, и Шерлок, поддаваясь порыву, слегка наклоняется и прижимается быстрым поцелуем к смеющимся губам Джона. Джон хватает его за рукав и тянет назад, когда Шерлок уже собирается отстраниться. - Господа, - раздается позади них голос Диммока, - позвольте вам напомнить, что мы находимся на месте преступления. - Конечно, инспектор, - говорит Шерлок, выпрямляясь. – Позвольте доложить вам, что я узнал. Как только мы покончим с расследованием, мы с Джоном купим этот дом. Октябрь 2021 г. - Только посмей что-нибудь сказать, - угрожающе говорит Джон, тыча в Шерлока кистью, с кончика которой капает краска. – Я тебя семь раз спрашивал, какой цвет ты хочешь. Ты меня всякий раз игнорировал и потому потерял право голоса. Шерлок издает горловой звук отвращения. – Джон, тебе нужно показаться врачу. Только не самому себе. Я серьезно думаю, что у тебя что-то со зрением. - Пошел вон, - говорит Джон и с кистью в вытянутой руке наступает на Шерлока до тех пор, пока тот не пятится за порог. Шерлок, притаившись в коридоре, наблюдает, как Джон уверенными мазками закрашивает стену, и улыбается про себя. * Той ночью за окнами тихо, как никогда не бывало на Бейкер-стрит. Шерлок, чувствуя приближение оргазма, вминается в матрас, а к его спине прижимается потное, горячее тело Джона. В такой позе Джон может совершать лишь неглубокие толчки, от которых мало толку, они всего лишь подогревают и обостряют желание Шерлока. Его будоражит, что частое рваное дыхание Джона, щекочущее ему шею, здесь словно звучит немного по-другому – будто комната отвечает иначе, чем их спальня на Бейкер-стрит. Или просто ясная тихая ночь за окном вмещает в себя больше? Мысль исчезает, когда Джон немного сдвигается, и головка его члена проникает чуть глубже, посылая волну острого наслаждения от кончиков пальцев до затылка. - Джон, господи, пожалуйста, - стонет Шерлок, пытаясь сам двигать бедрами, но вес тела Джона удерживает его на месте. Шерлок стонет и отчаянно трется о матрас. - Еще… рано, - выдыхает Джон, и Шерлок чувствует влажное тепло его улыбающихся губ где-то у себя на лопатке. Шерлок сжимает простынь в кулаке и пытается двигаться навстречу мелким толчкам бедер Джона. Скользкая от пота разгоряченная кожа трется о кожу. Джон безжалостно дразнит, совершая неглубокие быстрые движения, и Шерлок изнывает от потребности чувствовать его в себе глубже, всего, до конца. Он поскуливает, когда Джон зубами впивается в его шею сзади – вспышка боли смешивается с нарастающим внутри сладострастием. Подчиняясь внезапно нахлынувшему безумному желанию хоть как-нибудь заполучить Джона ближе, почувствовать его сильнее, Шерлок поворачивает голову, и Уотсон в ответ, не в силах дотянуться до его губ, впивается жадным мокрым поцелуем в основание его шеи. - Джон, пожалуйста, - выдыхает Шерлок, - хочу тебя… хочу тебя глубже… пожалуйста… - Как это… - хрипит Джон, явно только на остатках самообладания преодолевая желание не протолкнуться глубже. - Ужасно, - с трудом выговаривает Шерлок. Джон беззвучно смеется, его бедра вздрагивают, и он сбивается с ритма. - Ты сам ужасен, - говорит он, приподнимается на локтях и нависает над Шерлоком. Чувствуя, как член Джона выскальзывает из него, Шерлок в знак протеста издает низкий жалобный звук. - Ну-ка, вставай, - выдыхает Джон, и Шерлоку неловко удается опуститься на колени и опереться на локти. Уверенные теплые руки Джона ложатся ему на бедра. Уотсон прижимается к Шерлоку, трется членом о его раздвинутые ягодицы, прикасаясь головкой к горящим огнем поджавшимся яйцам. Шерлок снова издает жалобный звук, который переплавляется в стон, когда Джон обхватывает рукой его член и делает четыре, пять движений, размазывая по стволу выступившую смазку. Шерлок вздрагивает, удовольствие вспыхивает у него в паху. - Как думаешь, ты кончишь без рук, если я тебя как следует трахну? - спрашивает Джон, напоследок еще раз сжимая его член. - Ах… может быть, - задыхается Шерлок. Они уже давно такого не делали – на это требовалось много времени, но сейчас оргазм так близко, что Шерлок уже почти его чувствует. Все его тело напрягается, как струна. - Хорошо, - грудным от вожделения голосом говорит Джон, рукой направляет свой член и осторожно толкается вперед, пока не входит в Шерлока до самого конца. Шерлок роняет голову на руку и стонет. Джон для устойчивости кладет руку на спину Шерлока и начинает двигаться, на этот раз не дразня; он трахает Шерлока не щадя, входя на всю длину, почти с каждым движением задевая остроконечной формы головкой его простату. Очень скоро Шерлок чувствует, что подкатывает оргазм, все его мышцы начинают сокращаться. Все нервы в его теле напряжены и полыхают огнем, член ударяется о живот при каждом джоновом толчке. – Джон… это… аххх… - Ну, давай же, - хрипит Джон, - давай же, Шерлок, давай, ну… Шерлок прикусывает себе руку, душа рвущийся наружу полувсхлип-полувскрик, и его накрывает оргазм, член пульсирует, пачкая спермой живот и простыни. Он издает какой-то звук – непонятный, бессмысленный набор гласных. - О да, - стонет Джон, - вот так… ну же… - Он продолжает в том же темпе трахать Шерлока, впитывая в себя каждую пульсацию и дрожь, до тех пор, пока всё не кончается, и Холмс, с трудом переводя дыхание, не приходит в себя. Джон кончает внутри Шерлока – горячо, влажно и так охрененно хорошо. Когда Уотсон оседает ему на спину, все еще вздрагивая, Шерлок, не в силах справиться с порывом, издает беззвучный смешок. Наконец Джон затихает и прижимается влажным поцелуем к плечу Шерлока. – Черт, - выдыхает он. - Да, - соглашается потрясенный Шерлок, его пресыщенный мозг сейчас совершенно атрофирован. - Дай-ка я… - полувнятно бормочет Джон и выскальзывает из его тела. Шерлок морщится от ощущения липкости от спермы и смазки и внезапной пустоты внутри. Колени у него сами собой подгибаются, и он плюхается на бок, неуклюже пытаясь не лечь в собственную сперму. Он чувствует, как Джон прикасается к нему салфеткой и быстро, ласково и ловко обтирает его, а потом приятное овевание волны теплого и разом прохладного воздуха, когда Уотсон расправляет скомканное одеяло и накрывает их обоих. Джон, липкий и горячий, обнимает его за талию и пристраивается сзади в позе «ложки». Полусонный Шерлок переплетает свои пальцы с пальцами Уотсона. - Вот тебе и «ужасно», дурачок, - бормочет Джон, и Шерлок улыбается и сжимает его руку в своей ладони, чувствуя себя глубоко, по-настоящему умиротворенным. 1 января 2022 г. - Не время пьянствовать, Джон, - отрывисто бросает Шерлок, когда Джон входит в гостиную с двумя бокалами шампанского. – Впервые за много месяцев по электронке пришло интересное письмо. И это здесь, в Гринвиче. Одевайся. Джон моргает. – А я только собирался предложить тост за годовщину или, не знаю там, за новоселье, или что-то еще в этом роде, но гм, ладно. - Для такой чуши потом еще будет куча времени, - отвечает Шерлок, нетерпеливо махнув рукой. * - Звонок не работает, - говорит Джон, прикладывая ухо к двери, пока Шерлок давит на пуговку звонка рядом с потрепанной табличкой: «С. Наврот: мумификация животных и изготовление чучел». - Джон, ты, как всегда, совершенно не обращаешь внимания на то, что творится у тебя прямо перед носом, - радостно заявляет Шерлок. Он набирает полную грудь воздуха и выдыхает – теплый воздух паром клубится изо рта. * Сесилия Наврот, лет под восемьдесят, разговаривает в нос, со странными певучими интонациями, проглатывает гласные – это позволяет предположить, что она какое-то время осваивала азы польского языка. Потом что-то случилось, и она почти полностью лишилась слуха – скорее всего, менингит, перенесенный в возрасте около шести лет. И, уже будучи глухой, она понемногу выучила английский. Пока Сесилия варит крепкий кофе («Чая нет», - сказала она, по привычке жестами повторяя фразу, размахивая своими морщинистыми руками), Шерлок оглядывается по сторонам. В гостиной полно чучел животных, уставившихся на него блестящими мутными безжизненными глазами. На каминной полке, изображая какую-то жутковатую игру, застыли резвящиеся хорьки, рядом с креслом Шерлока, будто выпрашивая лакомство, сидит огромная собака, напротив в кресле свернулась клубком пушистая белая кошка, очень убедительно прикидывающаяся спящей. Джон ловит взгляд Шерлока. Он кажется по-настоящему испуганным, и Шерлок смотрит на него с легкой усмешкой. Сесилия не любит разговаривать. Голос слушается ее плохо, старческие руки дрожат от усилия; выговаривая целые предложения, она хмурится и нервно теребит свою длинную седую косу. - Напишите всё, - говорит ей Шерлок, четко проговаривая каждую букву, и наблюдает, как она водит карандашом по тонкой папиросной бумаге, высунув от усердия кончик языка. * Когда они входят на место бойни, Джон издает испуганный возглас. Повсюду вспоротые собачьи животы, внутренности, вывалившиеся на холодные камни двора, где псин держали всю предыдущую ночь. Застывшая на морозе кровь поблескивает на утреннем солнце. Здесь валяются, по меньшей мере, двенадцать безжалостно убитых собак, с раскинутыми лапами и слипшейся от крови шерстью. С поблескивающими от эмоций глазами, Сесилия протягивает свой блокнот Шерлоку. На вас одна надежда. Не хочу полицию, они не помогут, они никогда не помогают. ВЫ ПОМОЖЕТЕ. Шерлок смотрит на нее, на суровую линию ее рта, на глаза, поблескивающие проницательными, упрямыми искорками. - Ладно, - говорит он. - Господи, - говорит Джон, зажимая рот ладонью – Джон, который на большинстве мест преступления и бровью не повел. – Кто же мог это сделать? И почему? Шерлок подходит к одному из трупов и опускается на корточки, глядя на оскаленную даже после смерти морду, на зубы, окрашенные красным. – Не просто садист, который ненавидит животных, - отвечает он. – Расчленяли по особой методике, правда, довольно неумело. - Ха, - говорит Джон позади него, - а я-то думал, что кот тоже дохлый. Шерлок оглядывается и видит, как белый пушистый кот, с тем безошибочным умением всех представителей кошачьего рода в любой компании угадывать человека, который больше всего терпеть их не может, трется об ногу Джона. * - Это как-то связано с карантином, - объясняет Шерлок Джону, когда они сворачивают с дорожки, ведущей к дому Сесилии. – Когда она вернулась в Британию из Гватемалы, где провела полтора года со своим проектом по адаптации бродячих собак, животные пробыли в карантине уже четыре недели. Некоторые собаки прибыли туда из приютов, но большинство подобрала она сама. До конца карантина оставалось всего несколько дней, и тут что-то случилось. - Думаешь, это связано с наркотиками? - спрашивает Джон, стараясь отчистить с рукава упрямые кошачьи шерстинки. - Контрабандой перевозили в желудках? - спрашивает Шерлок. – Может быть. Тогда в этом должна быть замешана какая-нибудь шишка на таможне. Но даже если так, тут есть что-то еще. Во время перевозки она обучила собак подавать сигнал тревоги, если кто-то посторонний входит к ним в вольер. Она сказала мне, что ни за что бы его не упустила. Но они не подняли тревогу, даже когда-то кто-то принялся жестоко убивать их собратьев. – Шерлок хлопает в ладоши. – В любом случае, это тянет на большой правительственный скандал, - говорит он, усмехаясь. – Пора бы уже им вляпаться во что-нибудь эдакое! Думаю, нам стоит навестить карантин для животных в Хитроу. - Машина в сервисе, - напоминает ему Джон, - потому что тебе взбрело в голову проверить, сколько протянет шина в ацетоне, помнишь? В такси по пути в аэропорт Шерлок, занятый проверкой въездных документов Сесилии на собак, замечает, что Джон набирает смс, наклонив телефон так, чтобы ему не было видно экран. - Что ты делаешь? - Ничего, - отвечает Джон, хмурясь полусерьезно-полушутя. – Просто… переношу кое-какую встречу. Не твое дело, чучело. Шерлок моргает и пожимает плечами. Февраль 2022 г. - Как она? - доносится голос Джона с веранды, когда Шерлок вытирает ноги о дверной коврик, морщась при виде собачьего дерьма на подошве. - Не совсем еще пришла в себя от осознания, что сосед, который казался уравновешенными, как робот, может распороть брюхо твоим питомцам, если заподозрит одного из них в том, что он сожрал бриллиантовую брошь его жены, - отвечает Шерлок. Он снимает ботинки, морщится, оглядывая их, и бросает в уголке прихожей. В кухне он выхватывает из корзинки с фруктами грушу и топает на веранду в одних носках. Джон сидит на новой кушетке посреди освещенной ярким зимним солнцем веранды, завернувшись от холода в одно из одеял миссис Хадсон, которое перекочевало с ними с Бейкер-стрит. Когда Шерлок подходит к нему, он поднимает глаза от книги. - Надеюсь, ты не сказал ей, что разочарован таким исходом дела, - говорит он, приподнимая бровь. - За кого ты меня принимаешь, - бормочет Шерлок с полным ртом груши, откровенно скептически оглядывая Джона. – Кроме того, это стоило того, чтобы увидеть, как ты надаешь соседу по морде. - Он просто больной на всю голову мудак, - беспечно отзывается Джон. – Она ведь подала иск о возмещении ущерба? Шерлок кивает. – И соседу по решению суда пришлось переселиться в другое место. - Хорошо, - отзывается Джон и возвращается к книге. - Она мне кое-что дала, - говорит Шерлок. Он вытаскивает из кармана сложенный листок бумаги, встряхивает его, чтобы раскрыть, и протягивает Джону. Джон расширившимися глазами смотрит в листок. – Ух ты, да это… - Он склоняет голову на бок. – Это потрясающе. Посмотри, как прорисована ткань твоего пальто! А твои волосы… как же она сумела нарисовать так без натуры? - У нее очень хорошая зрительная память, - говорит Шерлок, слегка улыбаясь. – Она извинилась, сказала, что это очень грубый набросок. - Для нее это грубый набросок? - изумленно повторяет Джон. – Мы тут как живые, Шерлок! - Особенно ты, как ты недоверчиво и подозрительно на меня смотришь, - говорит Шерлок. - Иди ты, - отвечает Джон и, улыбаясь, протягивает портрет Шерлоку. – Дураку ясно, что это обожающий и восхищенный взгляд. - Думаю, тебе нужно почаще им пользоваться, - говорит Шерлок, увернувшись от Джона, шутливо замахнувшегося на него книжкой. * Джон советует сделать для рисунка рамку и повесить его где-нибудь. После нескольких дней колебаний Шерлок вешает подарок Сесилии на стене в спальне. В нем есть какая-то нежность: в том, как Джон пристально смотрит на Шерлока; в том, как сам Шерлок слегка прикасается пальцами к локтю Джона, глядя совершенно в другую сторону, куда-то за пределы рисунка, и глаза у него, несмотря на строгую черно-белую палитру нарисованной углем картины, внимательные и блестящие. Когда Шерлок в ту ночь ложится в постель, Джон еще не спит. Он притягивает Холмса к себе ближе и медленно водит кончиками пальцем по его спине, словно пересчитывая позвонки. Шерлок верит в законы «вызова-ответа» и теперь знает, что Джон заставляет себя угадывать в чем-то другом то, чего Холмс по причинам, которых ему самому не понять, не назвать, не может сказать до сих пор.