Скорость движущихся тел (The Speed of Objects in Motion)

Апрель 2022 г. - Что ты читаешь? - спрашивает Джон, подходя сзади и касаясь подбородком плеча Шерлока. - Так, старую книжку профессора, - рассеянно отвечает Шерлок. – Я стриг газон и в глубине сада нашел ульи. Судя по их виду, они уже долгие годы стоят пустые. Интересно, для чего они были ему нужны. - Дай-ка угадаю… наверное, чтобы пчёл разводить, а? Шерлок поднимает глаза от книги и поворачивает голову, отчего его нос стукается об щеку Джона. Джон слегка отстраняется, чтобы они могли посмотреть друг на друга, и фыркает. – Только не говори мне, пожалуйста, что удалил даже элементарные познания по зоологии. Пока Шерлок моргает, пытаясь вникнуть в это сногсшибательное заявление, Джон вдруг говорит: – Подожди. Ты подстриг газон? Весь газон? Целиком? Шерлок смотрит перед собой, на пышное неистовство цветущего сада за стеклянными стенами веранды. – Я покорю этот сад, - твердо заявляет он, и Джон хрюкает от смеха. Август 2022 г. Ты где? Нужна твоя помощь в Ярде. Ш Прости, не могу, я на собеседовании Д Где? Ш Я тебе три раза говорил, частная практика в Челси, им нужен 4-й врач на полставки Д Сплошное чванство Ш Представь себе Д * Меня приняли Д Хорошо, значит, теперь ты сможешь приехать сюда Ш Здорово, Джон, ты молодчина, теперь наше финансовое положение немного выправится. Я очень благодарен тебе за этот поступок и страшно горжусь, что тебя приняли. Твой верный партнер, Шерлок Холмс, в восторге от твоей исключительности Очень остроумно. Перестань впустую тратить время на смс-ки – ты и так нерасторопный, и давай сюда. Ш Март 2023 г. - Я так понимаю, что тебе даже не пришло в голову обсудить это со мной? Шерлок поднимает брови. – Это интересно мне. Я не понимаю, почему должен спрашивать твоего разрешения на то, что касается только меня. Джон захлебывается словами, краснея от злости. – Греб твою мать, ведь это наш сад! А не только твой! - Я один за ним ухаживаю, - говорит Шерлок, чувствуя, что нарушает всю логику. - А я один имею постоянную работу и получаю стабильную зарплату, - рявкает Джон. На несколько секунд воцаряется тишина, и он меняется в лице. – Прости, я не … – Он делает вдох. – Я не то имел в виду. Шерлок хмурится – уж конечно, Джон имел в виду именно то. – С каких пор тебя это так волнует? Между прочим, в прошлом месяце за дело о пугале мы получили 5 тысяч фунтов, - раздраженно бросает он. - А до того три месяца просидели впустую, - выпаливает Джон и морщится, будто не собирался говорить этого вслух. Он проводит рукой по лбу. – Слушай, да речь не о том. Я не о деньгах; с ними у нас все нормально. Но пчелы, Шерлок. Заказывать по интернету пчел! - Но почему нельзя? – спрашивает Шерлок, всплескивая руками и все еще не понимая, в чем проблема. – Ульи уже есть, и я хочу этим заниматься. - У меня аллергия на пчел, и это не шутки, - рычит Джон. – И я думал, что ты хоть о чем-нибудь задумаешься, прежде чем покупать пчел на каком-то левом сайте. Примерно так, не знаю, там: «Я живу не один. Может, стоит спросить того, с кем я живу, согласен ли он связываться с мерзкими жалящими насекомыми, прежде чем сунуться в интернет и заказывать их». Шерлок пристально смотрит на него. – Ты никогда не говорил, что у тебя аллергия на пчел. - Ну, знаешь, посреди Лондона они нам как-то не попадались! – Джон зло смотрит на него. – Мне хотелось бы иметь возможность просто сидеть в своем саду, не опасаясь помереть от удушья. Я слишком многого требую? - Как же я не знал этого? - спрашивает Шерлок скорее самого себя, а не Джона. - Потому что ты идиот, воображающий себя всезнайкой, - все еще зло говорит Джон. Воцаряется молчание. – Я что-нибудь придумаю, - говорит Шерлок. – В любом случае, они будут в глубине сада. Мы можем отгородить их какой-нибудь живой изгородью. Насколько мне известно, от ульев они далеко не улетают. - Насколько тебе известно. Звучит обнадеживающе, - Джон переводит дух, стараясь взять себя в руки. – Хитрая увертка. Но серьезно, Шерлок. Если из-за них у меня будут хоть малейшие неприятности, я хочу, чтобы духу их тут не было, ясно? Шерлок кивает, понимая, что ему сейчас, пусть и с опаской, но верят на слово. – Ясно. Джон смотрит на него. Он кажется усталым; и Шерлока внезапно озаряет – не усталостью от бессонницы, а той, бесконечной, которая настает, когда приходится снова и снова сталкиваться с одними и теми же проблемами. – И ради бога, пожалуйста, можешь ты сделать над собой усилие и не принимать такие решения без меня? - Да, - отвечает Шерлок, сглатывая. Джон поворачивается и хочет уйти с веранды. - Джон? Джон оглядывается через плечо и, прочтя вопросительное выражение на лице Шерлока, возводит к небу глаза, но черты его смягчаются. – Арахис и фундук, - говорит он. – Один из них все равно мягче. Май 2023 г. - Ты когда-нибудь думал об этом? - осторожно спрашивает Джон однажды вечером в относительной безопасности их темной спальни. Они лежат рядом в нескончаемой духоте жаркого весеннего дня. Джон, уставший от нытья Холмса о погоде, разложил его на кровати и медленно и безжалостно трахал пальцами, пока Шерлоку не показалось, что он вот-вот умрет, задыхаясь от невообразимого жара, сжигающего его снаружи и изнутри. Он кончил так сильно, что сперма выстрелила до самого подбородка. Они с неохотой разлепили свои потные тела. Лежать так тесно теперь побуждает их интимность пережитого. – О женитьбе, я имею в виду, - продолжает он. Они получили по почте приглашение на свадьбу Молли, простое и незатейливое («Никаких котят и ленточек. Должно быть, вкус у него лучше, чем у нее», - сказал Шерлок, и Джон, бросив на него притворно сердитый взгляд, подавил смешок). Под отпечатанными именами – собственным и нареченного (Николаса), Молли приписала: «Будем счастливы видеть вас обоих! Целую, Молли». Шерлок, который наполовину дремлет, наполовину думает, открывает глаза. – Ты имеешь в виду в общем, абстрактно? - спрашивает он, сразу насторожившись. Джон тихонько вздыхает и шевелится, разминая разомлевшие, потные конечности, и немного отодвигается, так что расстояние между их телами становится заметнее. – Ты иногда бываешь таким глупым, - шепчет он в кожу Шерлока. - Я знаю, - отвечает ему Шерлок, но крохотный огонек беспокойства вспыхивает у него внутри. – Просто я никогда не думал, что способен на такое. - Не способен? - переспрашивает Джон, может быть, с большим терпением, чем чувствует в себе на самом деле. – Или просто не хочешь? - Для меня это всегда было почти одно и то же, - честно признается Шерлок. Джон так долго молчит, что Шерлок начинает думать, что он отстал. Потом Джон садится и смотрит на него. - Я не хочу… - начинает он. – Чего ты боишься? - наконец быстро спрашивает он, будто решившись выпалить это одним махом. Шерлок понимает, что речь уже не о женитьбе (он знает, что Джону, в общем-то, на это наплевать, к браку он относится весьма скептически, считая его, по большей части, ненужной морокой). – Ничего, - отвечает он, и это отчасти правда; он учится тому, чтобы жить со страхом, день за днем, а жить с ним означает никогда в нем не признаваться. Джон набирает полную грудь воздуха. – Мы вместе уже восемь лет. Я знаю, порой ты… Мы вместе купили этот дом. Ты, не колеблясь, взял ссуду на 10 лет. Против того, чтобы жить вместе на законных основаниях, ты совсем не возражал. Ты… - Он смотрит Шерлоку в лицо. – Уже вступил в эти отношения, понимаешь ты это? Шерлок хмурится. – Да, понимаю, - отвечает он. – Но во всем этом был определенный смысл. - Тогда почему… - в замешательстве спрашивает Джон, - почему же… Шерлок закрывает глаза – внезапно он чувствует себя таким беззащитным. Когда он, наконец, заставляет себя открыть их, лицо уже Джона замкнулось, а глаза стали почти пустыми. Шерлок прекрасно знает, что у Джона такая натура – предельно осторожно заговаривать о тех вещах, которые задевают его до глубины души. Всякий раз, когда Шерлок уходит от таких разговоров, Джон ни на чем не настаивает. Шерлоку хотелось бы иметь больше сил, чтобы равнодушно переносить эти их извечные прятки. - Ладно, - говорит Джон, вроде как ни в чем не бывало, и проводит рукой по лбу, словно выбрасывая что-то из головы. – Почти семь. Пойдем в душ или поужинаем? Июль 2023 г. - Веди себя хорошо, ладно? - шепчет Джон краешком рта. Шерлок строит гримасу, которую умудряется превратить в улыбку, когда к ним приближается невеста, из-за своего маленького роста приподнимаясь на цыпочки, чтобы помахать им через толпу. Впрочем, она быстро спохватывается и неловко начинает оправлять причудливой формы складки на платье. - Поздравляю, Молли, - говорит Шерлок, когда она подходит к нему, и на мгновение смущается, не зная, что она собирается сделать; потом он наклоняется и позволяет ей неуклюже клюнуть себя в щеку. Она отстраняется и кажется слегка взволнованной, и от столь знакомого зрелища в нем едва не просыпается победное чувство – он давит в себе это паршивое ощущение, пока оно не пустило корни. - Спасибо, - сияет она. – Я так рада, что ты смог приехать! Она хочет казаться по-настоящему счастливой, но ее выдают нервическая быстрота взгляда и то, как она, словно защищаясь, прижимает руку к вырезу платья. На мгновение в груди Шерлока вспыхивает ровная, мягкая и искренняя симпатия; она столько для него сделала, а он всегда дурно с ней обращался и никогда не знал, что ему делать с непреходящей уязвимостью ее чувства. - А ты думала, мы бы это пропустили? - с наигранной веселостью спрашивает Джон. Молли отстраняется от Шерлока и целует и Джона тоже. - Ты должен познакомиться с Николасом, Джон, - говорит она. – Он… - Она приподнимается на цыпочки, пытаясь разглядеть в толпе фигуру своего новоявленного мужа. – Он во-о-н там, разговаривает с моим отцом. – Она улыбается Джону. – Он тоже врач. Участвовал в Фолклендской войне в 2016-м. – Потом она понимает, что для некоторых людей, прошедших войну, говорить о ней может быть болезненно, и поправляется: – Если… я имею в виду… Джон спасает ее, зачем-то приподняв брови и кинув на Шерлока быстрый взгляд – Холмс даже сразу не понимает этого жеста: – Конечно, буду рад с ним познакомиться. Молли, слегка путаясь в подоле платья, отходит к группке дам ее возраста, тут же окруживших ее приторным щебетаньем; университетские подружки, прикидывает Шерлок, или, скорее, знакомые, которые по случаю торжества ведут себя так, будто не они все годы учебы тайно посмеивались над серой мышкой Молли. А может, я просто злыдничаю, думает он про себя и скрежещет зубами от наката непонятного раздражения. Он уже чувствует беспокойство, нарастающее за маской внешней невозмутимости; есть что-то невыносимое в расслабляющей до одури свадебной вечеринке жарким летним днем, проникающем повсюду праздном призыве «шампанского и сплетен!». - Странно, да? - говорит Джон, хмурясь – он по-прежнему смотрит туда, куда ушла Молли, и Шерлок не совсем понимает, что он имеет в виду. * - Что случилось? - спрашивает Шерлок, скрестив руки на затылке и наблюдая, как Джон раздевается, повернувшись спиной к кровати. - Не знаю, - раздраженно бросает Джон. Он оборачивается и, заметив, что Шерлок на него смотрит, чуть приподнимает брови, но лицо его немного смягчается. – Просто немного устал, наверное. Был длинный день. Шерлок молчит, пытаясь разгадать знаки, которые посылает ему Джон, но ему никак не удается связать их воедино. Джон расстегивает пряжку, и Шерлок не может отвести глаз от его рук; его даже застает врасплох неожиданный трепет желания, когда Уотсон вытягивает свободный конец ремня через металлические дужки. - Уверен? - наконец, спрашивает Шерлок, подняв глаза на лицо Джона. - Да, - отвечает тот, - уверен. Судя по его усталому голосу, на любые поползновения он откликнется далеко не радушно, так что Шерлок позволяет ему просто забраться на свою половину кровати и даже не пытается его обнять. Он обдумывает минувший день, и ему вдруг почему-то становится не по себе, словно он упустил что-то жизненное важное. - Спокойной ночи, - вздыхая, говорит Джон и выключает настольную лампу. Сентябрь 2023 г. Одна из самых неприятных вещей, с которой Шерлок вынужден бороться после того, как Джон одним махом решился и открылся ему – и навязал ему определенные правила игры, - его настоящая склонность к самообману, которая проявляется, когда он сталкивается с чем-то мало для него понятным. Какое-то время легко можно делать вид, что после их разговора в спальне ничего не изменилось, но он был напичкан таким количеством невысказанного, что Шерлоку уже не верится, что они вообще говорили (кроме того, о чем умолчали, перед чем у него всегда, всегда, стоит только подумать, язык будто отнимается). Но с каждым месяцем притворяться становится все сложней и сложней. Джон отдаляется от него. Джону очень нравятся его новые коллеги, он находит простое удовольствие в своей простой работе, в том, чтобы помогать обычным людям с их обыденными проблемами. Он никогда не рассказывает Шерлоку о работе – и Холмс почти уверен, что Джон думает, будто он сочтет это скучным. Самое скверное, что Джон прав. Он ходит на работу, приходит вечером домой, ероша волосы Шерлока вместо приветствия, смеется, когда Шерлок в шляпе с сеткой хлопочет возле ульев и мастерит кормушку для птиц, заглядывает в паб со своим ближайшим коллегой Рашидом и выслушивает умозаключения Шерлока по поводу расследований. Он все это делает, но в то же время смотрит на Шерлока рассеянным, непередаваемо печальным взглядом человека, который в чем-то не уверен, но у которого есть много времени на раздумья. Ночью, когда Шерлок поднимается наверх, Джон обычно крепко спит, его сильное, теплое тело вроде бы здесь, но в то же время сам он – далеко-далеко. Шерлок раздумывает, надо ли ему сделать что-то еще помимо тех вещей, о которых ему уже известно. Но он не находит ответа и гадает, нормально ли, что Джон рассеянно улыбается по утрам, кругами гладит ему спину между лопаток и уходит на работу, явно думая о чем-то своем – или это просто новый отрезок пути той грандиозно неизведанной территории, с которой он столкнулся, когда встретился с ним. Январь 2024 г. - Черт бы тебя подрал, - рявкает Джон, сверкая глазами и, опускаясь на колени рядом с Шерлоком, с силой зажимает рану на ключице своей скомканной курткой. Шерлок моргает, всматриваясь в его расплывающееся лицо, на мгновение теряется, а потом осознает, что ему следует сказать что-то вроде: «Джон, я умираю». - Джон, я… - начинает Шерлок, потом пытается еще раз выговорить фразу, потому что сейчас у него получилось черт знает что. При вдохе в груди хлюпает. - Греб твою мать, даже не смей, - рычит Джон и прижимает рану с такой силой, что Шерлок вскрикивает от боли. – Даже не смей. * Когда Шерлок приходит в себя, Джон с пепельного цвета лицом, на котором темным пятном проступает щетина, спит в кресле рядом с больничной кроватью, не замечая жуткого белого света, проникающего из коридора, где горят ночные лампы. Шерлок несколько мгновений смотрит на него, на то, как он бессильно свесил голову, будто вот-вот свалится, и чувствует, как ему становится нечем дышать от почти постыдного прилива неистовой, жадной любви. Он хочет немного приподняться, шипит от резкой боли, простреливающей плечо, и тут же отказывается от своей попытки. - Черт, - бормочет он себе под нос. Джон шумно вдыхает носом воздух и, вздрогнув, внезапно просыпается. – Шерлок, - произносит он хрипло, и это имя в его устах спросонья звучит скорее как рефлекс, чем осознанный зов. Джон несколько раз моргает, веки у него припухшие от недосыпа. – Как ты… как ты себя чувствуешь? - Я не хотел тебя будить, - отвечает Шерлок, чтобы скрыть постыдный прилив облегчения оттого, что он слышит Джона – от звука его голоса глаза застилает неожиданная пелена слез. Он отводит глаза так, чтобы Джон не увидел, как он моргает. - Болит что-нибудь? - каркающим голосом спрашивает Джон и откашливается. - Да, - Шерлок и проснулся, в основном, из-за сильной пульсирующей боли в плече. - Я позову медсестру, - говорит Джон и неловко тянется к кнопке вызова в стене над головой Шерлока. – Тебе надо сменить капельницу. Вызвав медсестру, Джон опять молча усаживается в кресло и смотрит на Шерлока широко раскрытыми, красными глазами. * В то утро в Джоне какая-то странная смесь ласковости и злости. - Поверить не могу, что ты следил за ним даже после того, как мы с Диммоком велели тебе этого не делать, - резко говорит он, внимательно наблюдая за сердитой медсестрой, которая осматривает повязку Шерлока. «Я сам врач, и он мой партнер, вашу мать, так что я никуда не уйду», - громко сказал Джон, когда медсестра перед этим чопорно попросила его выйти – у Шерлока от его слов потеплело внутри. - Может быть, мы… обсудим это позже, - говорит Шерлок, морщась от боли, несмотря на осторожные прикосновения медсестры. - Позже мне надо на работу, - зло бросает Джон и смотрит на Шерлока так, будто во всем этом только его вина. Медсестра заканчивает осмотр и поспешно выходит, украдкой бросив на Шерлока сочувственный взгляд. В ответ на это он слегка улыбается – она даже не догадывается, как чудесно попасть Джону под руку, если он в своей фирменной ярости. - Хорош лыбиться! - восклицает Джон. – Ты должен уже в земле лежать, кретин! - Спасибо, но, как видишь, не лежу, - говорит Шерлок, раздувая пожар еще сильнее. - Лучше скажи спасибо за то, что тот чувак оказался дрянным стрелком! - Ну и за это тоже. Джон издает невнятный звук и проводит ладонью по глазам. – Больше ты так поступать не будешь, Шерлок, - говорит он из-под руки, уже мягче. – Я уже слишком стар для этого. Каждый такой раз укорачивает мне жизнь на пару лет. Шерлок не может подавить улыбки. – Ты создан для опасности и сам это знаешь. Джон качает головой. – Но… не когда это касается тебя. Сейчас-то ты уже должен это понимать. Что мне радоваться, если ты можешь умереть. Шерлок молчит. Он понимает, ведь это случилось не в первый раз, хотя он впервые так близко столкнулся со смертельной опасностью, когда Джона не было рядом. В этот раз они не делили на двоих ушибы, ссадины, боль, тайное волнение и ответственность. - Ты сердишься не потому, что мне больно, - говорит Шерлок, - а потому, что сам остался невредимым. Джон, кажется, в замешательстве. – Не… совсем, - произносит он неуверенно. - Я имею в виду, - пытается уточнить Шерлок, - ты думаешь, что безответственно было с моей стороны наплевать на приказ Диммока, но в то же время тебе кажется, что ты должен был быть там со мной, чтобы мы наплевали на приказ вместе. Джон вздыхает и немного обмякает. – Мне было очень тяжело обнаружить тебя, истекающего кровью, - сухо произносит он, потом облизывает губы. – Да, наверное, ты прав. Я не могу потерять тебя, понял? И единственный способ не допустить этого – если в такие моменты мы будем вместе. Они смотрят друг на друга. – Это… хорошо, правда? - отваживается сказать Шерлок. Джон хмурится. – И чем же? - Ты… - снова пытается Шерлок. – Я думал, что ты… передумал. Насчет меня. Нас. С лицом Джона происходит очень любопытная вещь: на нем проносится туча эмоций сразу, а потом оно резко становится абсолютно, безжизненно пустым. Шерлок узнает это выражение: оно доказывает, что он очень, очень близок к истине. Он сглатывает комок в горле. - Господи, - хрипло говорит Джон и подносит сжатый кулак к губам. - Да ничего страшного, - с большей беспечностью, чем собирался, произносит Шерлок и тут же жалеет об этом, когда глаза Джона потрясенно останавливаются на нем. Молчание длится, и Шерлок не знает, чем его заполнить. – Тебе не надо на работу? – наконец спрашивает он. - Я отпросился, - мягко говорит Джон. – А ты чего ждал, идиот. * Шерлока выписывают через три дня; он смутно подозревает, что с таким серьезным ранением, как у него, так рано домой не отпускают, да и доктор так странно разговаривал с Джоном – возмущенно жестикулировал, а Джон все время кивал и в чем-то его заверял. Но Шерлоку все равно – он хочет домой. * Джон помогает Шерлоку улечься на диван, решительно отвергнув его просьбу перебраться на веранду («Ты там до костей промерзнешь!»), и принимается изучать список болеутоляющих, бинтов и повязок, составленный медсестрой, а Шерлок тем временем ворчит на бугры в диванных подушках. Потом, с безупречно прямой спиной, Джон встает с дивана, с некоторым усилием опускается на колени и кладет руки на одеяло поверх живота Шерлока. - Я не… передумал, - говорит он, глядя на Шерлока. Через мгновение он отводит взгляд, еще сильнее распрямляя плечи. – Но, э-э. Я хотел. Шерлоку кажется, что горячий чай, который он выпил до этого, превращается в желудке в ледяную воду. Он смотрит на Джона, на его неподвижные руки на одеяле. - Это было чисто теоретически и совершенно нереально, но я думаю, что я… - Джон издает тихий смешок и снова встречается с Шерлоком глазами, - передумал тогда. Да. - Но сейчас ведь нет, - с трудом выговаривает Шерлок. Джон качает головой, будто прогоняя неприятные мысли. – Я никогда… никогда всерьез не собирался, понял? Но ты был… ты так отдалился от меня в последнее время, и… - Я отдалился? - переспрашивает Шерлок, нахмурившись. – А разве не ты все время уходил с Рашидом или говорил мне, что берешь две смены – и это в частной практике! – и постоянно строчил смс-ки… Джон смотрит на него усталыми глазами. – Так вот в чем дело? - спокойно спрашивает он. – Ты хочешь, чтобы я принадлежал одному тебе. Обвинение настолько потрясает Шерлока, что он замолкает. - Ты думаешь, что если я каждый раз из-за тебя бросаю все на свете, то это в порядке вещей, - продолжает Джон. – А сам ты все равно забываешь, что я говорю, по первому свисту мчишься в Ярд, даже не потрудившись меня предупредить, или отвергаешь меня, когда я хочу секса, потому что тебе кажется, что я выбрал неподходящее время. И, осмелюсь добавить, что последние месяцы это неподходящее время длится вечно. Даже после стольких лет, сколько бы мы над этим ни бились, ты продолжаешь думать, что так и должно быть, - он качает головой. – Признаюсь, мне нравится моя работа. Мне нравится помогать людям. Мне нравится ходить в «Королевскую голову» с Рашидом. Но тебя это никак не ущемляет. Я всегда говорил тебе, где нахожусь, и всегда приходил домой. Шерлок прищуривается, но молчит. - У нас есть одна проблема, Шерлок, - сдавленным голосом произносит Джон. – Мы больше не разговариваем. Все давно уже сказано. У Шерлока пересыхает в горле, ему хочется сказать: «У меня не всегда получается», и эта фраза соединяет в себе все остальное, что он должен, но не может произнести. – Очень болит рука, - говорит он вместо этого и беспомощно наблюдает, как замыкается лицо Джона и как тот кивает, опуская взгляд на свои руки, лежащие на одеяле. - Да, - тихо говорит он, - тебе нужно отдохнуть. * Очнувшись от вязкого сна, в котором был бурлящий водопад и ощущение падения, Шерлок полувспоминает-полудодумывает образ Джона, склонившегося над ним с измученным, грустным лицом, который говорит: – Раньше нам вполне хватало только нас двоих. Апрель 2024 г. Шерлок поправляется. Рана становится аккуратным розовым углублением в коже прямо над правой ключицей. В зеркале он внимательно рассматривает точно такое же углубление, которое красуется сзади на плече, там, где пуля прошла навылет. Как-то вечером Джон снимает повязку и с ровной врачебной бесстрастностью очень осторожно прикасается пальцами к шраму. – Красивее, чем мой. Произведение искусства. – Он улыбается Шерлоку, а потом снова серьезнеет. – Будь осторожен, ладно? Здесь теперь всегда будет слабое место. Шерлок смотрит на него, остро ощущая силу его присутствия в приглушенном свете их спальни, и думает: «Боже, да я знаю». Июнь 2024 г. Шерлок пытается, хотя сомневается, замечает ли Джон хоть что-нибудь. А ведь он поставил себе на телефон напоминание, которое срабатывает, когда он получает смс от Диммока. Напоминание гласит: «НЕ ЗАБЫТЬ ПРЕДУПРЕДИТЬ ДЖОНА, ГДЕ Я». Ведь однажды вечером он планирует запустить новую матку в один из ульев, когда Джон подходит сзади, утыкается носом ему в спину, скользит руками по бокам и обнимает его поперек груди. И он решает, что лучше пока повременить с маткой и насладиться расслабленным и ласковым Джоном, который перебирает его волосы до тех пор, пока у него от трепета, на удивление, снова не начинает подергиваться член. Но еще Шерлоку неспокойно, ему кажется, что его со всех сторон осаждает громадное количество незначительных и незаметных глазу вещей, на которые приходится обращать внимание. Пустяков и без того хватало раньше. Джон не понимает, каково это, когда надо распыляться на столько назойливых мелочей и знать, что есть еще куча вещей, за которыми надо постоянно следить. А еще однажды воскресным днем, возвращаясь от Сесилии и входя в дом, он слышит доносящийся из гостиной приглушенный опасливый голос Джона, который разговаривает с кем-то по телефону: – Послушай, сейчас я не… подожди, кажется, Шерлок вернулся. Мне пора. Сентябрь 2024 г. Конечно, коллегам Джона хочется, чтобы Шерлок поупражнялся на них в дедукции. Шерлок принимает во внимание предупреждающий взгляд Джона. - Так, учитывая все данные, - начинает Холмс, скользнув взглядом по Питеру, - могу сказать, что вы были в отпуске где-то в Южной Европе, судя по вашему загару и тому, как вы чуть замешкались при левостороннем движении – думаю, вы в первый раз снова сели за руль собственной машины. Судя по вашим рукам, вы до сих пор пишете рецепты ручкой и работаете на приусадебном участке – у вас занозы от щепок и брызги краски на коже. Я знаю, что у вас есть ребенок – думаю, дочь, потому что вы держите лошадь, а с точки зрения статистики лошадей чаще всего покупают девочкам. Ей лет десять. Вы катаетесь на велосипеде, хотя последнее время из-за занятости меньше, чем хотелось бы. Еще я могу сказать, что у вас есть собака, ростом примерно по колено, вероятнее всего, судя по цвету шерсти, золотистый ретривер. Он улыбается Питеру и берет кусочек брускетты, умолчав про светлое пятно от обручального кольца на загорелых пальцах и об удивляющей окружающих привычке ревниво охранять свой бокал во время застолья, что намекает на прогрессирующий алкоголизм. Джон посылает Шерлоку мимолетную благодарную улыбку, которую никто, кроме него, не замечает. - Потрясающе, - говорит Питер, расплываясь в широчайшей искренней улыбке. - Но как? - восклицает Мэй, откидываясь в кресле и удивленно глядя на Шерлока. - Я в чем-нибудь ошибся? - вместо ответа спрашивает Шерлок. - Ну, - говорит Питер, - строго говоря, лошадь не совсем Энни… но во всем остальном… да. В самое яблочко! - Ну и парня ты себе отхватил, Джон! - весело говорит Уилл, муж Мэй, хлопая Джона по его больному плечу. Шерлок хмурится, когда Джон еле заметно инстинктивно морщится. – Как же ты с ним живешь? - Вооружившись бесконечным терпением, - отвечает Джон, и Шерлок улавливает в его голосе натянутые нотки, - и, когда мне нужно, чтобы он вел себя прилично, убираю с глаз малейший повод для шантажа. Слабый всплеск вежливого смеха – и Джон с мягкой извиняющейся улыбкой ловит взгляд Шерлока. Шерлок кратко отвечает взглядом – терплю (еще одна неправда). Доктора с аппетитом едят, Рашид поэтично превозносит сад, особенно высоко оценив то, что Шерлок с Джоном сажают растения, которые многие считают сорняками. – Столько людей находится под совершенно лживым диктатом этого разделения на полезные растения и сорняки, - в очень приятной манере разглагольствует он, - а между тем, назначение и тех и других с течением времени меняется, и в каждой культуре оно совершенно разное. Потому-то многие растения с поистине чудесными свойствами всячески третировали. Какой позор. - Это не по части Шерлока, - говорит Джон, улыбаясь, и кладет руку на спинку кресла Шерлока. Шерлок поднимает взгляд от чесночного хлеба и натыкается на выжидающую улыбку. Он пожимает плечами. – Виной всему пчелы. Я экспериментирую с различными видами цветущих растений, чтобы посмотреть, как это повлияет на вкус меда и развитие пчелиной популяции. Вот и все. С этим справится и ребенок. - Никогда не думал, что скажу это, но он чересчур скромничает, - говорит Джон. – Он пишет книгу. Шерлок косится на Джона, тот улыбается и легонько сжимает его плечо. - Просто собираю данные, которые могут пригодиться для будущей статьи, - поправляет Шерлок и всё же упивается устремленным на него ласковым взглядом Джона и восхищенными кивками докторов. * После обеда Уилл, Питер и Рашид выходят на улицу – Питер и Уилл покурить, а Рашид, по его словам, пожурить их за то, что они подают дурной пример. Чтобы преодолеть искушение хоть разок затянуться, ведь он не курит уже три года, Шерлок вызывается убрать со стола. Проходя в кухню, он замечает, что Джон и Мэй разговаривают в гостиной, сидя почти вплотную друг к другу. - Это так интересно, - слышит Шерлок произнесенную с придыханием реплику Мэй, насмешливо приподнимает бровь и, не церемонясь, сваливает тарелки в раковину. * В спальне, когда Шерлок начинает расстегивать рубашку, Джон подходит и обнимает его сзади. Шерлок расслабляется и откидывается назад, чувствуя огромную радость от близости тела Джона и от того, что между ними сейчас нет никакой напряженности. - Спасибо за вечер, - приглушенно произносит Джон, уткнувшись в плечо Шерлока. - Я не сделал ничего особенного, - говорит Шерлок, сжимая ладонями обнимающие его поперек груди руки Джона. - Ты всегда всё делаешь особенно. Шерлок улыбается. – Но ничего такого из моего фирменного репертуара не было. Джон разжимает объятье, и Шерлок оборачивается. - Знаешь, - говорит Уотсон с серьезным лицом, - порой без взгляда со стороны я забываю, насколько удивительно всё, что ты делаешь. - Всё, что мы делаем, - поправляет его Шерлок; Джон не соглашается и пожимает плечами. Потом он смотрит Шерлоку в лицо и, улыбаясь, начинает расстегивать последние пуговицы. Шерлок, приподняв брови, смотрит на его руки. - Доктор Уотсон, да что это такое. Вы настоящий сексуальный террорист. - Заткнись и поцелуй меня, - говорит Джон, отрывая последнюю пуговицу, и Шерлок подчиняется. Ноябрь 2024 г. - Ради бога, Джон, у меня мало времени, - наконец взрывается Шерлок, когда Джон в очередной раз медлит и не спеша целует его кожу между тазовой косточкой и бедром, нарочно игнорируя лежащий на животе пульсирующий твердый член. Джон замирает. Шерлок сразу же понимает свою ошибку, прижимает руку ко лбу и молча проклинает себя, а Джон медленно приподнимается. - Ты шутишь? - с металлическими нотками в голосе спрашивает Джон. – У нас не было секса… не помню… месяц? За последние две недели ты даже ни разу не поцеловал меня, или мне кажется? И ты хочешь, чтобы я побыстрее с этим разделался? Шерлок тяжело вздыхает и трет пальцами веки. Он хорошо знает такой обманчиво спокойный тон Джона, в котором скрыта угроза, и ему это совсем не нравится. – Ладно, Джон. Беру свои слова назад, - говорит он. – Мне не нужно было ничего говорить. Продолжай. Джон садится и издает недоверчивый смешок, глядя на Шерлока так, будто в первый раз его видит. – Ты действительно думаешь, что я продолжу отсасывать тебе, после того как ты меня послал? Немного самонадеянно с твоей стороны, тебе не кажется? - Я тебя не посылал, - говорит Шерлок, его самообладание иссякает. - Ты велел мне пошевеливаться, чтобы ты поскорее мог вернуться в своей работе, - говорит Джон, повышая голос. – Какой тогда смысл, Шерлок? Разве тебе это надо? - Конечно, надо, - отвечает Шерлок, но эрекция у него слабеет, и Джон расстроенно хмурится. Они долго смотрят друг на друга, и напряжение с каждой секундой нарастает. Шерлок подумывает о том, чтобы попросить прощения, но Джон слишком устал и расстроился, и тут еще этот спор, старый и надоевший. И что хуже всего, Джон вечно по-своему истолковывает слова Шерлока и цепляется к мелочам. - Просто сейчас неподходящее время, ясно? - взрывается Шерлок. – Я близок к разгадке. - Твою мать, это дело нераскрыто с 19-го года, - рявкает Джон. – И оно может еще немного подождать. Шерлок смотрит на Джона, чувствуя, как упрямо сжимается челюсть. Зря он пытается, зря признал, что должен, наверное, после стольких лет прилагать усилия. Всё впустую. Джон так ничего и не понимает. - Порой я тебя не понимаю, - наконец говорит Джон, вставая с кровати, и Шерлок морщится оттого, что эти слова так совпадают с его обиженными мыслями. У Джона все еще наполовину стоит. Шерлок пытается до него дотянуться, с раздражением стараясь побороть в себе чувство вины. - Иди сюда, - говорит он, - моя очередь. Он хочет сделать это так, как Джону больше всего нравится: раскованно, быстро, активно пользуясь языком. Джон останется доволен и снова подобреет, а он без лишней суеты сможет вернуться к расследованию и дальше выяснять, что же за царапины на спине у жертвы. - Если ты собираешься сделать мне одолжение, то я пас, спасибо, - резко бросает Джон, направляясь в ванную. – Я и сам, черт возьми, могу это сделать. Да мне и не привыкать. - О, ради бога… это не одолжение! - кричит Шерлок ему вслед. – Я сам этого хочу! - Да, ну раз тебе так этого хочется, тогда можешь и сам себе отсосать, - доносится из ванной отчетливый злой голос Джона. Шерлок шепчет проклятья и встает с кровати, отыскивая свои трусы. * Несколько часов спустя, в тот предрассветный час, когда ночь выцветает и становится прозрачной, Шерлок сидит за столом и, уронив голову на руку, вспоминает, как ему всегда казалось, будто ошибаться для него противоестественно, будто он устроен иначе, чем другие люди. Он совершеннее. У него меньше слабостей. Он почти всегда прав. Несколько лет назад было одно дело: женщина, страдавшая раздвоением личности, убила своего отца, а потом утверждала, что это сделала не она, а одна из ее ипостасей, потом снова укрывшаяся в бездне ее сознания. Вернее, их общего сознания. Она заинтересовала Шерлока: ее приступы, та быстрота, с которой они случаются, если она взволнована. В общем-то, она была самой обыкновенной женщиной – как и все ее личины, за исключением того, что все они жили в одном теле и боролись за власть над ним. Шерлок тогда попытался представить, каково это, если бы ему пришлось делиться своим разумом с кем-то еще, и этот кто-то вытворял бы такое, отчего он, снова став самим собой, приходил бы в ужас. Он понял, что не может, просто физически не может себе такого представить – даже при одной мысли у него неприятно щекотало нервы. «Наверное, это чудовищно», - с вялым сочувствием сказал тогда Лейстред. – Тобой кто-то верховодит, даже не спрашивая твоего мнения». Шерлок вздыхает. В доме тихо. Он еще раз пролистывает фотографии царапин, не в силах больше ничего из них выжать, кроме того, что уже выяснил раньше. Потом он в одних носках проскальзывает к лестнице по все еще погруженному в ночную темноту дому, которого еще не коснулись несмелые лучи встающего над садом солнца. Ориентируясь вслепую в кромешной тьме спальни, полностью одетый, он забирается под одеяло и ощупью находит тело Джона, теплое от сна, еще не остывшее от злости. Джон не спит. - Я порой делаю глупости, и в этом виноват только я сам, - говорит Шерлок в спину Джона. В темноте говорить всегда легче; можно притвориться, что слова тают, как ночь, уступая место чему-то более светлому и легкому. - Как же тебе трудно совладать со своей чертовой гордостью, - хрипло говорит Джон. Он очень напряжен. - Очень трудно, - выдыхает Шерлок, прижимаясь губами к его шее. - Я тебя всю ночь прождал, придурок, - шепчет Джон, но не отодвигается. - Я знаю, - приглушенно бормочет Шерлок. Джон не отвечает, но немного обмякает, его напряженные плечи медленно расслабляются. 1 января 2025 г. - Ну, э-э, с десятилетней годовщиной, - чувствуя, как сжимается в ужасном спазме горло, говорит Шерлок Джону, передавая ему блестящий конверт, который несколько месяцев прятал в ящике стола. Джон, глянув на Шерлока с выражением добродушного удивления на лице, осторожно отрывает запечатанный край, стараясь не повредить красивый глянцевый конверт. Он вытряхивает оттуда пачку билетов, разглядывает их и секунду спустя уже понимающе сияет. - Два входных билета на конференцию и два билета на самолет, - Шерлок больше не может сдерживаться. – Я подумал, что нам стоит поехать туда вместе. Ты интересовался одним нейрохирургом-психологом, который разрабатывает теорию овладения языком и детской неврологической травмы. Он там главный докладчик. И мы можем… в билетах на самолет точные даты вылета не указаны. Я слышал, что на Корсике в это время года очень красиво. Джон смотрит на него сияющими глазами. – Шерлок, - потрясенно выговаривает он. – Билеты на конференцию стоили 270 фунтов на человека, как же ты… Шерлок пожимает плечами и улыбается. – За дело об оперном убийце заплатили чуть больше, чем я тебе сказал. Джону, кажется, все равно никак в это не верится. – Я… господи. Одно то, что ты подумал об этом, уже потрясающе. Спасибо. Ничего себе. – Он с удивлением рассматривает билеты, но когда поднимает глаза на Шерлока, в лице его мелькает какое-то напряжение. - Э-э, я… - говорит он, - я ведь не… Если бы я знал, что мы будем в этом году отмечать годовщину, то тоже бы тебе что-нибудь подарил. - Ничего страшного, - поспешно говорит Шерлок, - я до сих пор еще не отошел от празднования пятилетней годовщины, когда ты потащил меня в тот изысканный рыбный ресторан, который порекомендовал Майкрофт. Джон фыркает. – Я тебе это припомню. – Он снова смотрит на билеты. – Это просто здорово. Спасибо тебе, спасибо огромное. – Он улыбается Шерлоку, и хотя улыбка исчезает с его губ быстрее, чем положено, если бы все по-настоящему было хорошо, Холмсу кажется, что это пустяки. * Только оказывается наоборот. Когда Шерлок, одевшись к ужину в «Королевской Голове», спускается в гостиную, Джон сидит на диване, сложив перед лицом ладони. - С тобой все в порядке? - спрашивает Шерлок, опускаясь рядом на диван. Мгновение Джон молчит. Потом произносит куда-то в переплетенные пальцы: – Я чуть не переспал кое с кем. Он произносит это сухо и обыденно, тоном врача, который сообщает пациенту плохие новости, но когда он поднимает глаза и смотрит на Шерлока, тот видит вспыхнувшую в их глубине тревогу. Шерлоку с трудом удается перевести дух. – Я это знал, - выдавливает он из себя, еще до того, как из внезапной невыносимой тяжести шока в груди успевает четко оформиться хоть какое-нибудь чувство. – Конечно, я это знал… я должен был… но я и думать не хотел … - Я сказал «чуть не», ясно? - говорит Джон. – В конце концов, я ведь этого не сделал. - В конце концов, - повторяет Шерлок, и эти слова в его устах звучат еще омерзительнее, чем в джоновых. Теперь главное чувство в нем, отделившееся от остальных, - злость и глубокая, резкая, безобразная обида. Я так старался ради тебя, а ты взял и все разрушил. – Но ведь была же определенная близость. - Да, - шумно выдыхает Джон через нос, убирает руки от лица и кладет их себе на бедра. Облизывает губы. – Да, мы были близки. - Кто это был, - говорит Шерлок, не в силах придать фразе вопросительную интонацию. Он хочет услышать всё: каждую мерзкую подробность, каждый шаг, с которым Джон все сильнее отдалялся от него и становился ближе кому-то другому. Чтобы он мог представить, обдумать, попытаться унять внезапную и резкую, как ножом режущую, боль, задавить ее фактами. – Мужчина или женщина? - требовательно спрашивает он, когда Джон молча смотрит на него своими светлыми блестящими глазами. – Отвечай! - рявкает Шерлок после нескольких секунд молчания. Джон едва заметно вздрагивает. – Женщина, - наконец говорит он. - Ну конечно. Так вот в чем причина? - ехидно спрашивает Шерлок. – Всё еще хочешь остаться натуралом? Быть нормальным? Джон сжимает челюсти. – Ты знаешь, что это не так. – Он сжимает руки на бедрах в кулаки. – Я никогда еще не вкладывал столько души в отношения, сколько вложил в наши. - Тогда в чем же дело, а? - спрашивает Шерлок, ощущая горечь во рту. – Понял, что так соскучился по сиськам, что больше не сможешь без них прожить? - Господи, - качает головой Джон, - ты настолько… настолько… - Прав? - подсказывает Шерлок и, видя, как лицо Джона искажается от отчаяния, невесело усмехается. – Поверить не могу, что ты приставал ко мне со всей этой чушью вроде «ты отдалился», а сам в это время весело с кем-то развлекался. Джон смотрит на него мрачным взглядом. – Никогда бы не подумал, что ты поборник моногамии. - Черт возьми, да у меня десять лет никого не было до того, как мы познакомились, - шипит Шерлок. Джон про это давно знает, но его все равно передергивает. – Но ведь не потому, что ты соблюдал обет целомудрия, - говорит он. - Потому что не было никого стоящего, - сквозь зубы отвечает Шерлок. Долго они сидят молча и просто смотрят друг на друга. Вдруг Джон сдается, его лицо становится жалким. – Прости, - говорит он упавшим голосом, прижимая ладони к глазам. – Прости. Я ни с кем не спал и не смог бы. Я этого не хотел. Злость Шерлока немного проходит. Он сглатывает. – Но сначала ведь хотел. - Да… не совсем, - Джон замолкает. – Мы долго просто дружили. Я думал, что тоскую по… такому общению, когда человек откликается на то, что я говорю, по такому сексу, когда другой хочет тебя так же, как ты его. А она… она меня выслушивала, была рядом. Она всё понимала. У нее нелады… с мужем. Шерлок закрывает глаза. Он пытался, он думал, что всё… а Джон в это время утешался с той, которая понимала и которая тоже была несчастна в отношениях. Эта мысль почти невыносима. Джон продолжает: – Но это было не то. Я понял, что скучаю по тебе. Скучаю по твоим гребаным перепадам настроений, по твоим отвратительным привычкам. Скучаю по нашим ехидным шуткам, по тому, какой взбудораженный ты бываешь с этими дурацкими пчелами или во время расследования, по сексу с тобой, который длится столько, что кажется, будто весь остальной мир, кроме нас, больше не существует. – Он тихо смеется. Шерлок встречается с ним глазами и видит в них влажную пелену. – Я пытался найти замену тому, что было у нас, с кем-то другим. Конечно, у меня ничего не получилось. Шерлок глубоко вздыхает и сглатывает острый комок эмоций, сдавивший горло. – Но может получиться, - сипло говорит он. – Если это будем мы. Если мы попытаемся. - Мы уже пытались, - несчастно отвечает Джон. - Мы можем попытаться еще, - говорит Шерлок, ему вдруг кажется, что им это по силам. - Может быть, - отвечает Джон, вытирая глаза. – Но, Шерлок. Я чуть не сделал то, на что никогда не думал, что способен – по отношению к тебе или… Я не могу. Даже если ты можешь, я не могу просто выбросить это из головы. Мне нужно подумать. - Подумать? - недоверчиво переспрашивает Шерлок. - Да, - говорит Джон и глубоко вздыхает. – Я рад, что ничего такого не было, но если мне этого захотелось, то, прежде всего, это значит, что между нами что-то не так. - То есть, ты собираешься серьезно подумать, хочется ли тебе этого до сих пор или нет? Между прочим, в наших отношениях именно ты нарушил почти все правила. Джон облизывает губы. – Да. Шерлок встает с дивана, будто ему невыносимо больше там сидеть. – А что, если… что, если я решу, что больше ничего не хочу? Не прощу тебя за то, что ты растоптал всё, о чем я так старался ради тебя? Джон смотрит на него, потом отводит глаза. – Это было бы справедливо. - Справедливо, - повторяет Шерлок. – Справедливо. Они долго молчат. Наконец Джон говорит: – Я пару дней переночую где-нибудь в другом месте. Думаю, если мы немного поживем отдельно, это пойдет нам только на пользу. Говори за себя, хочется сказать Шерлоку, но он молчит. – Отлично, - вместо этого говорит он и отворачивается, чтобы уйти из гостиной. Внутри него всё вопит о том, чтобы поскорее убраться отсюда и прекратить этот мучительный разговор. У дверей Шерлок оборачивается. – Это была Мэй, - уверенно отрезает он. Джон смотрит на него. На левой щеке уже поблескивает дорожка слез. – Да, - в его голосе слышны рыдания. – Она увольняется. Мы условились больше никогда не видеться. Шерлок кивает и, больше не говоря ни слова, уходит, чувствуя, как под ложечкой начинает нестерпимо тошнить. * Джон собирает сумку. Увидев, что она маленькая, Шерлок немного успокаивается. Он чувствует даже легкое отвращение к себе за то, что цепляется за такие пустяковые знаки. Пока Джон не видит, Шерлок сует билеты на конференцию между его любимым свитером и ужасной рубашкой, купленной им в Помпеях. Минуту назад он хотел разорвать их от злости, но сумел справиться с собой. Сейчас ему просто хочется убрать их с глаз долой. - Мне кажется, будто меня кто-то за что-то наказывает, - говорит он, когда Джон задерживается на крыльце. - Пожалуйста, не начинай, - с несчастным видом откликается Джон. – Я сам во всем виноват. - И я тоже, - говорит Шерлок, и все его мнимое равнодушие от этого осознания с треском лопается, а в горле сдавливает при одной мысли о пустой гостиной, холодной веранде и одинокой постели. - У нас еще все будет хорошо, - отвечает ему Джон со слабой улыбкой. – Я тебе позвоню. – Он колеблется. – Если хочешь. - Хочу, - говорит Шерлок. Джон первым тянется его обнять, но именно Шерлоку не хочется его отпускать, когда он пытается отстраниться. - Пока, - шепчет Джон ему на ухо и высвобождается, осторожно, но твердо. * - С Новым, черт побери, Годом, - бормочет Шерлок себе под нос, смотря из замерзших окон веранды, как мягко опускается на городок вечер. Морозные узоры на стеклах причудливо искажают призрачные очертания деревьев в саду. Он чувствует, что плачет. Он кладет руку на грудь, чтобы проверить пульс, а рыдания рвутся из него. Потом он вспоминает, что совсем один, и позволяет одолеть себя громким всхлипам, от которых трясутся плечи и саднит горло – как в детстве. Накатившие воспоминания очень отчетливы: лето, пруд, целый день попыток, а силки для лягушек пустые; он в бешенстве оттого, что Майкрофта отослали в пансион, оставив его меж двух огней – вечно замкнутым на себе и отсутствующим папой и мамой, от чрезмерного присутствия которой не хватает воздуха; странное непреходящее чувство, преследовавшее его в первые недели в школе, что он не такой, как все, – потом он решил этим гордиться. Тогда плакать было легко. А потом в какой-то момент он просто разучился и теперь никак не может припомнить, когда же это случилось. Январь 2025 г. После трех дней в захудалом хостеле, где от тамошнего матраса у него жутко разболелось плечо, Джон возвращается. Он говорит подавленному, с воспаленными глазами Шерлоку: – Если ты все еще не против, то я готов попробовать. У Шерлока появляется чувство, что он собирается принять решение, которое рано или поздно обернется ящиком Пандоры, тем не менее, отвечает: – Разве я когда-нибудь смогу быть против? Они целуются так, как давно уже не целовались: Джон приподнимается на цыпочки, зарывшись ладонью в волосы Шерлока, прижимается к нему и медленно и чувственно двигает губами, никуда не спеша, ничего не требуя, будто наслаждаясь поцелуем самим по себе. Шерлок буквально на вкус ощущает облегчение Джона и прижимается к нему теснее, запуская руку под его свитер и рубашку, в его вечно-неизменное, нескончаемое тепло. Март 2025 г. Несколько недель они живут в опасливом, но полном радужных надежд состоянии счастья, по крайней мере, так кажется Шерлоку. Джон целует его по утрам и, кажется, по-настоящему рад его видеть, они говорят о предстоящей поездке на Корсику, вместе расследуют самые захватывающие серийные убийства, которые попадали в поле зрения полиции за последние годы. Они снова сближаются так, как раньше, становятся одной командой. Оба опьяненные адреналином, они чувствуют себя живыми, удовлетворенными, полными сил и возможностей. После всего, когда они заваливаются в кровать, секс у них такой бурный и потрясающий, что Джон, зарывшись щекой в подушку, мямлит: – Боже, я и не думал, что до сих пор способен на такое. Но вскоре между ними появляется трещина. Однажды Джон приходит с работы, угрюмый и молчаливый, и целый час стоит на веранде, сложив руки за спиной и глядя на еще голый сад. Шерлок догадывается, что Мэй, видимо, официально уволилась, к недоумению Питера и Рашида. Наверное, они устроили для нее что-то вроде прощальной вечеринки. Шерлоку так противно даже думать об этом, что он не подходит к Джону, чтобы спросить его, что случилось. Потом Джон становится еще молчаливее, а Шерлок злится еще сильнее, чем раньше. Порой на него неизвестно откуда накатывают вспышки неприязни к Джону за то, что тот сделал, и это проявляется в его тоне: пренебрежительном, а подчас и язвительном. Джон принимает всё это с видом человека, который сам знает, чего заслужил, и Шерлоку хочется схватить его и трясти, пока он не очнется – так им, по крайней мере, будет хотя бы о чем поругаться. С мучительной ясностью Шерлок вспоминает свои слова «Мы можем попытаться еще», но порой, замечая, с какой внимательной расчетливостью, которой никогда не было прежде, наблюдает за ним Джон, он думает: а что, если вопрос не в том, могу ли я, а в том, хочу ли. Апрель 2025 г. - Ради бога! - рычит Джон в самолете и тычет телефон в лицо Шерлоку. – Я всего лишь пишу Гарри, ясно? На, читай, если тебе так хочется! Шерлок отступает, пиная ногой сиденье перед собой и одинаково злясь и на Джона, и на себя. * - Прости, - выдавливает Шерлок из себя позже, когда они ждут такси в маленьком аэропорту, мерцающем дрожащими огнями прожекторов, которые опоясывают летное поле. - И ты меня, - устало откликается Джон и кладет руку на плечо Шерлока. Шерлок смотрит на него, чувствуя, как сжимается у него сердце оттого, что все теперь так запутанно: Джон кажется таким далеким, и в то же время в нем еще живут какие-то остатки тепла. Корсика воистину прекрасна. На первые несколько заседаний конференции Шерлок ходит с Джоном, но обсуждения, которые следуют за докладами, его мало интересуют. Он много гуляет, находит тропинку, ведущую по побережью острова, открывает для себя более дикие пейзажи, чем прилизанные открыточные виды Корсики, развлекает себя тем, что среди местных жителей пытается отличить французов от итальянцев по их быстрой, пересыпающей гласными, речи. - Я скучал по тебе весь день, - говорит Джон позже, в постели, глядя на Шерлока поверх недавно купленных для чтения очков. (Шерлок хотел высмеять его, но в то же время почувствовал странный протест против этого.) - И я по тебе, - отвечает он, снимая и складывая брюки, гадая про себя, почему Уотсон так сказал: хотелось ли Джону этого так же сильно, как ему. * За все время они занимаются сексом только один раз, на узкой гостиничной кровати, где вдвоем даже спать тесно. Джон тяжело дышит, когда Шерлок трахает его, они давно не менялись ролями – прошло уже несколько лет. Уотсону обычно не очень нравится быть снизу. Шерлок подозревает, что на этот раз Джон уступил, чтобы показать ему, что он тоже хочет, тоже идет на компромисс, – и ценит этот жест больше, чем ожидал. Он почти забыл, насколько это интимно – входить в Джона, всем своим существом ощущать жар внутри него, чувствовать податливость его тела и то, как сокращаются мышцы. - Не оставляй меня, - не думая, выдыхает Шерлок в волосы Джона, двигаясь глубокими, медленными толчками. Гостиничная кровать под ними мерно поскрипывает в знак протеста – при других обстоятельствах они от этого наверняка бы расхохотались. Джон не отвечает – он просто обвивает руками плечи Шерлока, тянет его на себя, замедляя движение своих бедер, и касается губами его губ. Август 2025 г. Несмотря на то, что у них и раньше уже имелись серьезные проблемы, Шерлок понимает, что хуже, чем сейчас, еще не было. И даже не потому, что они друг другу говорят (но и поэтому тоже), а потому, что за каждым словом тянется эхо натянутости и напряженности последних месяцев, стоят отголоски пережитого, и впервые всерьез ощущается, что их любовь стерлась до дыр. Джон ходил в паб с Рашидом – Шерлок последние дни постоянно на это психовал. Возвращается он не пьяный, но две или три выпитые пинты слишком размывают рамки той эмоциональной сдержанности, к которой он с недавних пор себя приучил. Расслабленный, пахнущий пивом, он приваливается к Шерлоку, который работает на веранде. Шерлок чувствует его цепляющиеся руки и удивляется накатившему на него приступу отвращения, с которым ему никак не удается справиться. Джон, сознавая, что его неуклюжим поползновениям оказан довольно холодным прием, начинает говорить. – Почему ты не можешь оставить мне хоть немного свободного пространства, - бормочет он, будто продолжая разговор, который, очевидно, сам по себе идет у него в голове, - почему не можешь отпустить меня всего лишь на один вечер. У Шерлока был соблазн проверить смс-кой, где Джон, он справился с собой, но теперь чувствует вспышку обиды Уотсона, его злость, копившуюся, но не находящую выхода все эти дни. - Черт, Джон, - зло говорит Шерлок, увернувшись от Уотсона, - перестань на мне виснуть. Воцаряется мертвая тишина. Джон выпрямляется и отступает на шаг. Шерлок смотрит на него – теперь он кажется трезвее, чем был. – Ты сейчас не просто так это сказал, - говорит Джон. Шерлок тяжело вздыхает. – Я работаю, и твои пьяные выходки мне сейчас совсем не нужны. - Пьяные выходки, - тускло повторяет Джон. – Просто потому, что у тебя никогда не было друзей, с которыми можно выпить… - Да, не в моих привычках выпивать с друзьями, - шипит Шерлок, чуть откатывая свой стул от стола, - но зато это вполне в твоем духе, да, Джон? Дружить с людьми, пока они, черт тебя подери, не влюбятся в тебя до такой степени, что назад уже дороги не будет, а потом притворяться, что все это несерьезно? – Он понимает, что несёт полную околесицу, никак не связанную с их сегодняшней стычкой, но это смутное понимание под влиянием безудержной вспышки гнева отходит куда-то в глубины подсознания. Джон смотрит на него широко распахнутыми глазами. – Ты не человек, - произносит он наконец. – То, что ты… прошло уже столько времени, а ты до сих пор циклишься… это ненормально, это… - Нормально, - громко и зло повторяет Шерлок, взбешенный этим словом. – Тебе нравится притворяться, что я тебе не нужен так же сильно, как ты нужен мне, но сам, черт тебя дери, знаешь, что это неправда, - он стукает кулаком по столу. - Я нужен тебе так же сильно, как ты мне, так же, твою мать, так же! Тебе нравится думать, что из нас двоих один ты нормальный, такой, как все, но мы оба знаем, что это чушь. До меня у тебя не было ничего. Джон смотрит на него, играя желваками, но молчит. - И чтобы доказать, что я тебе не нужен, не надо от меня уходить, - продолжает Шерлок, - потому что мы оба знаем, что ты не сможешь этого сделать. Не пройдет и года, и ты вернешься. Джон открывает рот, но после долгой паузы вновь закрывает. В глазах у него нечитаемое выражение, плечи выпрямлены. Мгновение он смотрит куда-то в пол, потом поднимает глаза на Шерлока, пробуравив его мрачным взглядом, в котором сквозит отвращение, разворачивается и уходит. * Какое-то время Шерлок еще злится, гнев тяжелым горячим камнем оседает внутри, но темная ночь, давящая снаружи на окна веранды и гробовая тишина дома мало-помалу остужают его, и он сидит за столом, трет переносицу большим и указательным пальцем и с отчаянием утопающего думает: черт. Шерлок встает и идет в кухню, где, к своему огромную удивлению, обнаруживает Джона. Рассеянный свет из гостиной сюда не доходит, и Уотсон стоит в темноте со стаканом воды в руке, опершись на кухонный стол. Вместо приветствия Джон поднимает бокал. – Пытаюсь сделать так, чтобы больше не тянуло на пьяные выходки, - говорит, и только нотка горечи в его словах намекает на то, как ему, наверное, паршиво. – Так что я предпочел не отрубиться, а начать виснуть на ком-то другом. Только это немного неудобно. От их неожиданного столкновения Шерлок впадает в ступор и немеет. А Джон, кажется, и не ждет, что он что-то скажет. – Я много раз слышал, как ты говорил обидные вещи мне или другим, но меня это никогда не удивляло, - тихо говорит он. – Но сегодня ты меня удивил. – Он поднимает на Шерлока глаза – во мраке они кажутся пустыми. Усталыми. – Порой я забываю, каким невероятным ублюдком ты можешь быть, если постараешься. Шерлок проводит ладонью по лбу, ему физически необходимо хоть чем-то занять руки. Остывая от гнева, он начинает смотреть на всю ситуацию другими глазами и понимает, что весь вечер был вне себя от раздражения, а Джон не сказал ничего такого, что бы заслуживало такого язвительного выпада с его стороны. - Послушай, - неуверенно произносит Шерлок. Джон отпивает глоток воды и смотрит на него поверх стакана. Под тяжестью его взгляда Шерлок умолкает. Джон сглатывает, потом говорит: – У тебя ведь тоже ничего не было до меня. Шерлок обдумывает его слова. – Да, - наконец говорит он, с удивлением понимая, как ему трудно в этом признаться, когда Джон вот так стоит и смотрит на него в ночном мраке кухни. - Тогда почему же это прозвучало так, будто ты спас меня? - Потому что это правда, - тихо отвечает Шерлок. Джон издает смешок и отводит глаза. – Уж не думаешь ли ты, что после этого я по гроб жизни тебе обязан? – Он снова смотрит Шерлоку в лицо. – Да, в той гребаной меблирашке пятнадцать лет назад я собирался покончить с собой. Да, встреча с тобой вернула мне потерянное ощущение жизни. Да, твоя мнимая смерть просто убила меня, и да, я не сумел справиться с собой, чтобы после этого держаться от тебя подальше, как поступил бы любой нормальный человек. Но это не значит, что я буду терпеть тебя и все твои выходки, ублюдок. Шерлок вздыхает. – Я знаю, - говорит он. – Ты и не должен. Я был… неправ, когда наговорил тебе всё это. - Да, - мягко повторяет Джон и снова отпивает воду. В стакане почти пусто. Секунду он смотрит в него, а потом поднимает глаза на Шерлока. Джон так долго молчит, что Шерлок начинает думать, что он, наверное, ждет, пока он первым что-нибудь скажет. Но когда слова извинений уже вертятся у Шерлока на языке, Джон снова начинает говорить. – Я так больше не могу, Шерлок, - говорит он, в его словах совсем нет резкости, только мягкие, усталые интонации человека, у которого опустились руки. – Просто не могу. Шерлок прикусывает губы и по привычке поднимает к лицу руки, складывая их вместе в своем обычном жесте. Кто-то внутри него шепчет: «Он прав, ему надо уйти, и ты это знаешь». - Я тоже, - выдыхает он и видит, как в устремленных на него глазах Джона отражается свет из гостиной. Сентябрь 2025 г. Как бы то ни было, но после решения Джона уйти им стало чуть легче разговаривать, они не ссорятся. Старые раны никуда не делись, жива внутри Шерлока и постоянная сосущая боль: ты не можешь позволить ему уйти, останови его, останови, но каким-то образом им удается больше не задевать друг друга. Последнюю неделю перед уходом Джона («Заткнись, ты останешься здесь, черт возьми, ты так любишь это место. И я вряд ли смог бы жить в этом доме») они общаются друг с другом хоть и настороженно, но почти по-доброму. В какой-то момент Джон говорит: – Знаешь, мне кажется, я в первый раз вижу, как ты, не скрываясь, плачешь. – Он будто сам в это не до конца верит. День проходит за днем, и Шерлок постепенно осознает, что не стоит надеяться – ничего существенно не изменится. Он понимает, что теперь, когда Джон знает, что уходит, ему легче находиться в этом доме. Что же до самого Шерлока, ему невыносима мысль о доме без Джона, и он никогда в жизни так не тосковал по тому, что когда-то было им упущено. В кухне он сказал Джону, что тоже больше не может, но на самом деле он отдал бы всё на свете, чтобы попытаться еще раз, чтобы получить хоть один шанс всё исправить. Но Шерлок знает и знает, что Джон знает – его не исправить, и выпади такой шанс, ничего не изменится. * Джон не плачет. А даже если и плачет, он не хочет, чтобы Шерлок это видел. А Шерлок не знает, что хуже – первое или второе. * Шерлоку не нужно оборачиваться, чтобы понять: Джон зашел на веранду. Под стеклянным куполом так славно тепло, за окнами сияет вселяющий бодрое настроение погожий сентябрьский день. Надо будет попозже проверить ульи. - Шерлок, - негромко говорит Джон и откашливается. – Шерлок, я ухожу. Шерлок тихонько вздыхает и оборачивается. Джон стоит, опираясь здоровым плечом о дверной косяк. Каждая черточка в его лице напряжена. - А я предпочел бы, чтобы ты остался, - просто говорит Шерлок. Джон еле заметно сникает. Он проходит на веранду, в круг света. – Сейчас я не могу этого сделать, - сдержанно говорит он. – И ты это знаешь. Шерлок на секунду прикрывает глаза, чувствуя, как теплые, ленивые лучи солнца, падающие через стеклянный купол, вымывают из него всё его безразличие. Он не может побороть себя и пытается, еще один, самый последний раз. Настороженность последних недель теперь, когда реальность того, что Джон уходит, становится осязаемой и огромной, слетает с него. – Ты здесь счастлив. Это твой дом. Ты счастлив со мной, - говорит он. Джон настороженно качает головой. – Ты ведь знаешь, что не все так просто. - Больше никого не будет. И ты это знаешь. – Шерлок смотрит на Джона. - Не будет никого, кто бы смог дать тебе то, что даю я. Джон хмурится и пожимает плечами. – Но буду я, - говорит он. – Может, этого как раз достаточно. Может, мне нужно какое-то время пожить одному. - Без меня ты не будешь счастлив, - говорит Шерлок и, отбрасывая всякую осторожность, делает шаг к Джону. – Ты не сможешь обойтись без меня. Ты знаешь это, Джон. Почему же … Джон издает горький смешок. – Ты не можешь не уговаривать, да? Мне нужно попытаться, понял? А тебе нужно меня отпустить. У Шерлока щиплет в глазах. – Я тоже могу попытаться, - говорит он, а горло стискивает спазм. – Могу попытаться еще раз. Ты не можешь… – Он качает головой, пытаясь подобрать нужные слова. – Я могу попытаться, если ты… если ты… - Перестань, - говорит Джон и тяжело вздыхает. – Ты знаешь, дело не в тебе. Дело в нас. – Он запинается, хмурится, будто не хотел произносить эти слова, и поджимает губы. Шерлок не знает, что делать с повисшей между ними тишиной. Он хочет дотронуться до Джона; ему мучительно хочется сохранить хоть какую-нибудь его частичку, сберечь ее и разглядывать под холодным светом разлуки. За последние недели Джон очертил себя невидимыми барьерами и ни разу через них не переступил, спокойно позволяя слабеть и теряться всем связям между ним и Шерлоком. Шерлоку ничего не оставалось, кроме как беспомощно наблюдать за всем происходящим со стороны, чувствуя, как с каждым днем Джон все больше и больше отдалялся. - Мне надо идти, - говорит Джон, доставая из кармана ключи от машины. - Я люблю тебя, - вдруг неожиданно для самого себя выпаливает Шерлок. Джон моргает. Шерлок замирает. Слова вырвались у него так, что никак остановить их было нельзя. Шерлок тут же осознает, что хочет взять их обратно, затолкать в рот и проглотить – паническая реакция своей силой застает его врасплох. Они долго смотрят друг на друга. Сердце Шерлока грохочет, отдаваясь тревожной пульсацией в голове. Глаза у Джона темно-голубые, на мрачном лице темная щетина. - Да, - наконец произносит Джон. – Я знаю. – Он медленно проводит руками по лицу. Когда он отнимает руки, то кажется почти сердитым, несмотря на блеск слез в глазах. – Пожалуйста, не усложняй, - отрывисто и сдержано говорит он, как будто боится того, что могут наделать слова, если он отпустит узду. - Это ты все усложняешь, - быстро говорит Шерлок и тут же жалеет об этом, внутри него все еще клокочет непокорное волнение. Он подносит руку ко рту, защищая то уязвимое, что только что сорвалось с его губ под взглядом Джона. Но у него ничего не получается. Он чувствует себя так, будто его освежевали, вытащили все кости и бросили высыхать на солнцепеке. Джон смотрит на него. – У тебя все будет хорошо, - говорит он таким тоном, будто сам в это верит. Шерлок молча качает головой. Он смотрит на Джона и уже самим костным мозгом чувствует, как начинает омертвевать без него жизнь. На Шерлока давит безжалостное осознание, что он пытался, пытался, пытался, но так ничего и не смог исправить. Джон еще больше выпрямляется. – Я могу заходить в гости. Если ты захочешь. Шерлок не знает, что хуже: чтобы Джон приходил в дом, который раньше принадлежал им обоим и вел чинные натянутые беседы за чашкой чая или чтобы Джон не приходил вообще. Шерлок качает головой, чуть не потеряв от ужаса дар речи. - Ладно, - говорит Джон – всегда Джон, добрый и мягкий, резкий и непростой Джон. Джон, который, несмотря ни на что, так идеально подходит к каждой своеобразной черте Шерлока, будто они притерлись друг другу еще до того, как зародилась Вселенная и началась жизнь на этой планете, и слепо искали друг друга и, сталкиваясь орбитами, с каждым разом разрушали всё больше. Джон уходит, загрузив багажник «Хонды» семью коробками с одеждой, обувью и книгами. Шерлок остается, глядя на небо, расчерченное низкими оранжевыми от солнца облаками. Ясный день догорает, переходя в вечер. День нулевой, ни с того ни с сего думается Шерлоку. Он закрывает глаза и поднимает лицо к небу, будто от стыда кроваво пламенеющему над деревьями. Октябрь 2025 г. Какое-то время ему кажется, что он завяз, как в патоке. Время течет совсем по-иному. Он живет в каком-то вечном сне, но никогда не чувствует себя отдохнувшим. Он не может сосредоточиться на работе и каждую секунду борется с опустошенностью и с постоянной мыслью – всё бессмысленно и напрасно. Он методично избавляется от искушения рассказать Джону о своих беспокойных, изматывающих ночах и о том, что чувствует дни напролет. Джон, наверное, стал бы осторожно расспрашивать его о других симптомах, подозревая депрессию. Тебе иногда кажется, что нет никакого смысла вставать утром с кровати? Вы угадали, доктор, мать вашу. Несмотря на свою апатию, Шерлок понимает, что Диммок и недавно получивший повышение детектив-инспектор Лейстред подбрасывают ему самые легкие дела, которые в Ярде без труда могли бы расследовать и сами. Шерлок расправляется с этими делами за пару часов. Поняв тактику Шерлока, Диммок хмурится. – Ну так как же, Холмс? Половина отдела думает, что ты собираешься покончить с собой. Прямо здесь и сейчас. – Он постукивает карандашом по столу. – Чтобы не тратить мое драгоценное время, у нас и без тебя жмуриков хватает. - Не беспокойтесь, инспектор, я прикончу себя так чисто, что ваш отдел убийств даже не вызовут, - говорит Шерлок, решив поиграть в черный юмор, и тут же жалеет о своих словах, когда Диммок бросает на него полный неприкрытого искреннего беспокойства взгляд. * Сесилия открывает ему дверь и оглядывает его с головы до ног, потом без слов сует ему в руки три поводка, поручая выгулять трех самых свирепых собак. От того, как тянут сильные собаки, ручки поводков больно врезаются Шерлоку в ладони, а мышцы ног горят от напряжения, когда он пытается удержать псов на месте. В ту ночь впервые за несколько недель он спит крепко. Когда он просыпается, ему целую долгую блаженную минуту кажется, что он на Бейкер-стрит. Ноябрь 2025 г. Конечно, он не собирается покончить жизнь самоубийством. Он никогда не думал о таком выходе. Смерть - это огромная, непостижимая пустота, а он никогда не думал, что его может успокоить пустота. Ему всегда была нужна только полнота бытия. А еще Шерлок уверен, что, сделай он это, Джон в доску расшибется, но соберет его по атомам, оживит при помощи какого-нибудь диковинного медицинского вуду, а потом прибьет еще раз собственными руками. Если думать об этом минуту, это всего лишь забавно. Потом – неуютно, а потом почти невыносимо. Декабрь 2025 г. Шерлок заключает, что со стороны, должно быть, кажется, что он совсем сдал, когда Майкрофт присылает ему по электронной почте приглашение приехать домой и отметить Рождество с ним и Мамулей. Постскриптум гласит: «Пожалуйста, оставь свои обычные эгоистические замашки и не расценивай это послание как способ манипулировать тобой и заставлять тебя делать то, что ты не хочешь. Мы будем очень рады тебя видеть, особенно Мамуля, ты ведь знаешь, как она скучает по тебе в это время года». Сначала Шерлок хочет стереть сообщение, но что-то в тоне Майкрофта заставляет его передумать. Он пишет в ответ: «Спасибо, Майкрофт, но у меня свои планы». На тот момент у него, конечно, нет никаких планов, но он заглядывает к Сесилии и возвращается домой с рецептом традиционного польского рождественского печенья. Сесилия спрашивает его, как всегда, при помощи записки, может ли она прийти к нему с собаками, и, подумав о пчелах, Шерлок предлагает остаться у нее. В ее гостиной среди чучел животных он с нетерпением ждет ужина – давно он не испытывал этого чувства. Джон присылает ему: «Все хорошо?», что ранит Шерлока больнее разумного. Но – да. Прикинув все обстоятельства, он решает – да, с ним все хорошо. И так и отвечает Джону. * Ночью он то и дело просыпается – в груди давит, кошмар неохотно разжимает свои сколькие щупальца, – и пытается нашарить знакомое тепло джонова тела. Что же с ним, если отчаяние от опять оказавшейся пустой постели так же умопомрачительно остро, как и в первую ночь? * Он читал в каком-то журнале, который схватил только потому, что он мимолетно напомнил ему о Молли: чтобы пережить разрыв после очень долгих отношений, нужна половина от того срока, сколько эти отношения длились. Он смотрит на календарь, висящий на стене в кухне, который навечно застрял на 2022 году, потому что ни у него, ни у Джона все никак не доходили руки его заменить. - Не унывай. Осталось всего каких-то 1738 дней, - говорит Шерлок сам себе и невесело улыбается своему отражению в кухонном окне. 1 января 2026 г. В первые же шесть часов 2026 года Шерлок напивается до бесчувствия пивом, которое Джон оставил в подвале, а следующие восемь часов попеременно то блюет, то ненавидит себя. У себя в голове он безучастно, будто речь идет о ком-то другом, слышит пронзительные завывания предупреждающей об опасности сирены: авария, авария, авария. К концу первого дня нового года он ко всем чертям выливает весь алкоголь, что был в доме, с раскалывающейся от боли головой садится на диван в гостиной и обещает себе, что этого никогда, никогда больше не повторится. Февраль 2026 г. Питер останавливается. - Джон здесь больше не живет, - машинально выговаривает Шерлок вместо приветствия. - Да, я знаю, - говорит Питер, держа руки в карманах. – Он мне говорил. - О, - вежливо откликается Шерлок. Секунду они смотрят друг на друга. – Хотите… войти? - спрашивает Шерлок, слегка хмурясь. - Спасибо, - с облегчением отвечает Питер. * Шерлок копается в кухонном шкафу в поисках чая и, в конце концов, решает принести Питеру стакан воды из-под крана. Питеру, кажется, все равно. - Э-э, послушайте, - говорит он, по-видимому, не в силах оторвать взгляд от висящей в рамке вырезки из газетной статьи о деле о слоновьем бивне. В статье крупно сфотографирован Шерлок в не очень приглядном виде, с фингалом во все лицо, который поставил ему контрабандист. Джон, сгибаясь пополам от смеха, настоял тогда, чтобы они повесили статью в рамке в гостиной на Бейкер-стрит, и он же, изобразив из этого целый ритуал, снова повесил ее здесь, когда они переехали («Утром перед работой у нас будет отличный повод поржать»). Шерлок прослеживает за взглядом Питера и сам отводит глаза. – Я знаю, что мы плохо друг друга знаем, вернее, совсем не знаем, - продолжает Питер, - но я представляю, как вам сейчас, наверное, тяжело. Я сам… сам недавно развелся и подумал… если вы хотите, мы можем поговорить. Шерлок смотрит на него. – Вы хотите за мной приударить? – спрашивает он, прищурившись. Питер смущенно улыбается. – Нет, - отвечает он. – Джон мой друг. А я не волочусь за бывшими мужьями моих друзей. - Мы не были женаты, - машинально отвечает Шерлок. Питер пожимает плечами. – Это он просил вас зайти ко мне? Раз уж вы такие хорошие друзья? - Вроде того, - Питер держится в высшей степени самоуверено. – Он беспокоится. - Ах, ну да, - говорит Шерлок. – Но если он так беспокоится, он мог бы сам приехать и повидаться со мной. - Он сказал, что вы не хотите его видеть. Шерлок не удостаивает ответом последнюю фразу; хотя это точное воплощение того, о чем он говорил Джону, когда тот в последний раз предложил выпить вместе кофе, и не точная – того, что он сейчас действительно чувствует. Но Питер об этом не знает. Питер, кажется, не обращает внимания на повисшую тишину. – Ничего, если я закурю? - спрашивает он некоторое время спустя. Шерлок хочет сказать: «нет, только на улице», но потом вспоминает, что Джон здесь больше не живет, и, если захочет, он может пустить сюда даже ребят, которые разрисуют все стены граффити. – Курите. Питер медленно выкуривает сигарету и потом сразу же собирается уходить. – Ничего, если я как-нибудь еще загляну? - спрашивает он у дверей. - Мне не очень нравится, когда за мной следят как за потенциальным объектом суицида, - хмурясь, говорит Шерлок. - Не глупите, - говорит Питер тем бодрым, заверяющим тоном, которым грешат все врачи, - всем нужен кто-нибудь, с кем можно поговорить. В том числе и мне. Шерлока это заявление немного выводит из себя, он сердито смотрит, как Питер сворачивает с дорожки, ведущей к дому, но, закрывая дверь и наталкиваясь на тишину дома, он едва не зовет Питера обратно. – Ладно, - произносит он в пустоту, - смелее, в любой момент это можно прекратить. Что это, грусть? А ведь, кажется, он уже давно миновал этот этап. Июль 2026 г. Шерлоку становится ясно, насколько тесно переплелись их с Джоном жизни, когда он пытается выкинуть Уотсона из каждодневного течения своего существования, вернуться к тому, что было до него. Когда-то он думал, что способен существовать на рационе из интеллектуальной стимуляции и веры в непоколебимость собственного разума, мало спать, есть только за тем, чтобы поддерживать силы. Но это оказалось не так. Раньше ему никогда не было одиноко, он был уверен, что его стихия – жить уединенно, подальше от утомляющих и раздражающих столкновений с другими людьми. Он вспоминает, что именно в этом была одна из прелестей раннего периода их с Джоном знакомства: моменты его одиночества теперь регулярно перекрывались моментами общения с Джоном, и сущность и тех, и тех резко изменилась. А концепция одиночества – даже тогда – уже приобретала неведомые ранее смысл и форму. Октябрь 2026 г. Со временем ему станет легче. Конечно, станет. Но только почему-то не становится. И никогда не станет. С отрешенностью, с которой он сроднился последние месяцы, Шерлок удивляется, как всё в доме до сих пор напоминает ему Джона. Он по-прежнему так же остро воспринимает его отсутствие, будто живет с тенью Джона, с черной дырой, образовавшейся на его месте, которая поглощает весь свет. Они не теряют связи, от Джона приходят смс, иногда – более длинные послания по электронной почте. И у тех, и у других сдержанный тон. Шерлок гадает, не приходится ли Джону, как и ему, порой начать писать, а потом всё стереть, вспомнив негласное правило, о котором они условились – не разрушать их и без того шаткие новые взаимоотношения рассказами о том, как им сейчас живется. (Джон, в доме без тебя почти невыносимо. Когда я разговариваю с другими людьми, то все больше убеждаюсь, что мог бы терпеть рядом только одного человека. Я никогда раньше ни о чем так не жалел. Я не могу спать, а когда мне все-таки удается забыться, я просыпаюсь и ищу рядом тебя, хотя прошло уже больше года). Шерлоку хочется, чтобы было так, потому что мысль о том, что Джону подобное никогда не приходит в голову, расстраивает его еще сильнее. Он отвечает на все сообщения Джона, но обычно скупо упоминает о себе и о том, чем занимается. Занимался расследованием. Скучно. Сплю скверно, что грустно. – И удерживается от того, чтобы просить Джона вернуться. Он справится, во что бы то ни стало. Декабрь 2026 г. На праздники Сесилия уезжает в Гватемалу (Шерлок в душе восхищается ею; она, глухая 84-летняя старушка, отправляется за тридевять земель, чтобы защитить пострадавших животных, и относится к этому как к должному). При мысли о черной дыре, что ждет его впереди, Шерлок, испытывая к себе глубочайшее омерзение, принимает приглашение Майкрофта встретить Рождество с ним и матерью. 25 декабря 2026 г. Джон, спаси. Я на рождественском ужине с матерью и Майкрофтом. Ш Ты рехнулся? Как я тебя спасу? Д Напиши мне что-нибудь. Хоть что-нибудь. Они разговаривают о том, как выращивать индеек. Ш Ладно. Гм, ночью мне приснилось, как мы залезли в канализацию и искали череп, и ты велел мне держать тебя за ноги, чтобы ты мог нырнуть и посмотреть под водой Д Так это не сон, это было на самом деле. Ш Ну да, мне просто сон приснился про это. Еще? Д Да. Теперь они говорят о том, что иммигранты-армяне отлынивают от уплаты налогов. Майкрофт очень воодушевлен. Ш Вчера был пациент, у которого в ноздре застрял шарик. Думаю, он пытался нюхать кокаин там, где играли его дети. Путаная история. Д. Какой идиот. Ш Да, совсем безмозглый тип. Еще? Д Пожалуйста Ш Гарри в сентябре снова женится Д Да? Ш Да, Аннабелла сделала ей предложение. Д Ну, думаю, тогда я выиграю это пари. Ш Я знаю, но они, кажется, по-настоящему счастливы Д Я в этом уверен. Где ты? Ш В своей квартире Д Один? Ш Да, у меня были Гарри и Аннабелла, но они уже ушли. Д Слушай, если ты поблизости, Можешь заглянуть ко мне, если хочешь. Д Я ничего такого не имел в виду, честно)) Хотел просто выпить Д Шерлок, может, все-таки ответишь Д Если не хочешь, то не надо, я просто предложил Д Прости, был занят – делился своими соображениями по поводу импортной меховой одежды. Захватывающая тема, уверяю. Майкрофт передает привет. Я бы приехал, но по такой погоде это четыре часа езды, и я слишком много выпил Ш Понятно. Не переубивайте там друг друга. Д Пиши, если буду нужен еще. Д (Шерлок смеется горьким тихим смешком, которого Майкрофт и мать не замечают). Май 2027 г. - Молодчина, Холмс, - говорит Грегсон, улыбаясь Шерлоку одной из своих развязных улыбочек, и защелкивает наручники на подозреваемом, которого только что скрутили. – Наконец-то этот засранец отправится туда, где его уже ждут, не дождутся. Отметим это, возьмем по пивку, а? Как ты? - даже шесть лет в Лондоне не смогли ничего поделать с его сочными обкатанными гласными уроженца юго-западных краев Америки. Грегсон был одним из тысяч американцев, переехавших в Европу после того, как она выкарабкалась из десятилетнего кризиса, в котором Америка увязала все глубже и глубже. Наверное, этот акцент помогает ему сохранять хоть какую-то идентичность, думает Шерлок. - Спасибо, инспектор, - говорит Шерлок – адреналин в нем медленно утихает, а сигналы от измученных мышц начинают поступать в мозг, - но у меня другие планы. Как всегда, он возвращается в молчаливый дом, листает книги профессора до тех пор, пока они не начинают его раздражать, и говорит себе, что в следующий раз надо будет сказать «да». Август 2027 г. От: j.watson@gmail.com Кому: sh@thescienceofdeduction.co.uk Тема: привет. Всего один вопрос, если не хочешь, просто скажи. Так вот – ты не хочешь прийти на свадьбу Гарри? Она о тебе спрашивала. Говорит, что скучает по твоей роже (ее слова, конечно). И я просто подумал, что это было бы здорово. Д От: sh@thescienceofdeduction.co.uk Кому: j.watson@gmail.com Тема: RE: привет. Она кого-то еще имела в виду, наверное. Да, я приду. Ш --------------------------- Шерлок Холмс, консультирующий детектив http://www.thescienceofdeduction.co.uk Сентябрь 2027 г. - Привет, Шерлок, - бросает раскрасневшаяся Гарри, расцветая улыбкой. – Миленький костюм. - Твой тоже, только чуть-чуть похуже, - отвечает Шерлок, салютуя ей стаканом сока. - Вот зараза. Это лучший костюм на вечеринке, - она поглаживает рукав пиджака. Это действительно очень хороший костюм, сидит на ней превосходно, пошит из мягкой на вид элегантной темно-синей материи. – Ну что я могу сказать? Как-то не хотелось на этот раз опять щеголять в платье, - с легкой иронией говорит она. - Клара заставила тебя надевать платье? Неудивительно, что вы развелись. - Засранец ты, - спокойно парирует она, - не говори про Клару. У меня сегодня свадьба. Я не хочу о ней думать. - Понял, - говорит Шерлок, и они секунду стоят рядом, глядя на окружающую суету. Джон, с какой-то смутной неловкостью, разговаривает с дальним родственником – судя по носу, со стороны отца. Аннабель, облаченная в скромное темно-синее платье, в тон костюму Гарри, танцует со своим братом в центре зала. Молчание Гарри не тяготит Шерлока. После стольких лет почти невозможно не начать хоть в чем-то ценить друг друга. Джон был почти в ужасе, когда они с удовольствием начали подтрунивать друг над другом, и называл это «неизбежным пониманием того, что вы настолько разные, что почти одинаковые». Шерлок указал ему, что эта фраза логически абсолютная чепуха. И хотя с Гарри он не разговаривал больше двух лет, какие-то зачатки взаимопонимания остались. - Как ты живешь? - наконец, тихо спрашивает его Гарри. - Нормально, - отвечает он, и это слово отдается в нем почти физической болью. Она задумчиво мычит себе под нос и этим болезненно напоминает Джона. – Знаешь, когда Клара первый раз ушла… - начинает она, и он слегка морщится. Она замечает это и смотрит на него в упор властным взглядом. – Когда Клара ушла, - повторяет она, подчеркивая, - мне казалось, что я полное дерьмо. И что я все это заслужила. - Да, - говорит он и едва успевает прикусить язык, чтобы не ляпнуть: «Ты была запойной алкоголичкой, так что едва ли можешь ее винить». - Я знаю, что ты хочешь сказать, - жестко говорит она. – Но я хочу сказать, что это неправда. Это было невозможно, конечно, она была в отчаянии, и я давным-давно ее простила. Вся суть в том, что я еще долго не могла простить себя. Он смотрит на нее и хмурится. – Гарри, я… э-э… ценю твой экскурс в воспоминания о прошлом, но я не понимаю, как… - Ты не заслужил одиночества, вот и все, что я хочу сказать, - она осматривает толпу тяжелым взглядом, который так хорошо знаком Шерлоку. – Может, все не так уж плохо, может, оно и к лучшему. Я не знаю. Но жизнь не кончена. Он сжимает стакан, пока не замечает, что стекло трещит под пальцами, и ослабляет хватку. – Но ведь ты не хочешь говорить о Кларе, - говорит он. - Не хочу. – Она оборачивается и улыбается ему. – Но, мне кажется, важно, что ты говоришь о Джоне. - А здесь особенно нечего говорить, тебе не кажется? Короткое молчание. – Знаешь, - осторожно начинает она, - Джон мой брат и все такое, и я из принципа на его стороне, даже если и делаю вид, что это не так. Так уже повелось со времен первых его школьных драк. Я устроила ему ад, когда он пошел в армию, но вцеплялась в глотку любому, кто критиковал его за это. Вот так вот. Но на этот раз… - Она качает головой. – Мне кажется, он поступил неправильно. Шерлок отпивает свой сок. Что ему еще остается делать. - Я всегда больше, чем Джон, верила во всякую сентиментальную чепуху, - она неопределенно машет в воздухе рукой, - но почему-то всегда чувствовала, что он способен на нее больше, чем я. – Она смотрит на Шерлока с оттенком печали. – Он ведь влюбился в тебя за годы до того, как между вами начало что-то происходить. Это было так неожиданно, не вписывалось в то, что мы знали о нем, и в то, что он сам знал о себе, я думаю, это было так… - она запнулась, подыскивая нужное слово. – Всепоглощающе. Я думала, что это как раз то, о чем так мечтают все люди. Ну, знаешь, родственные души и прочая хрень. Шерлок, не справившись с собой, фыркает. - Я знаю, - говорит она, улыбаясь без тени смущения. – Но… если это что-нибудь значит… пригласить тебя предложила не я. – Она смотрит на Шерлока. – Он сам. * Вот так просто?, думает он, наблюдая, как Джон улыбается и болтает с одной из приятельниц-натуралок Гарри. Рукой с кроваво-красными ногтями она схватила Джона под руку, от нее веет беспокойством дамы средних лет, сознающей, что жизнь ее в руинах. Два развода, краткий срок в статусе лесбиянки, какая жалость. Она несколько раз покосилась на Шерлока, будто с целью выведать что-то, и Шерлок каждый раз намеренно встречает ее взгляд. Он может подождать. Улыбка у Джона уже натянутая, а глаза стекленеют от ее тупости. Он настигает Джона, когда тот выходит на улицу поймать такси. Он хватает его за плечо и разворачивает к себе; Джон издает изумленный возглас и смотрит на него снизу вверх широко раскрытыми, удивленными глазами. Возле них, взвизгнув шинами, останавливается такси. - Ты хочешь вернуться, - говорит Шерлок Джону, горя, как в лихорадке, от значения этих слов. – Вот зачем ты позвал меня сюда. Ты хочешь вернуться. Джон сжимает челюсти, и на один ужасный момент уверенность Шерлока колеблется, и он думает, что, наверное, ошибся. - Минутку, пожалуйста, - говорит Джон таксисту, который безучастно смотрит на них через открытое окно машины и жует жвачку. Джон оттаскивает Шерлока от кэба, что нелогично, поскольку водитель по-прежнему легко может их видеть и слышать, но Шерлок идет за ним, надежда чутким биением в такт сердцу пульсирует под ложечкой. - Послушай, - начинает Джон, - не все так просто. - Что тут сложного? Если ты хочешь вернуться… - он едва справляется с собой, чтобы не продолжить: «Тогда вернись, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, я больше не могу, это невыносимо». Все равно это не поможет. - Я все еще думаю, - сдавленным голосом говорит Джон. - Ладно, тогда давай я додумаю за тебя. Ты хочешь вернуться. Джон сердито смотрит на него. – Брось, Шерлок. - Я ничего не могу с собой поделать, если вижу… - Я сам не знаю, мать твою, понял? - обрывает его Джон. Он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Я сам не знаю, чего хочу. - Только не говори, что сейчас ты стал счастливее, - говорит Шерлок сквозь стиснутые зубы и вцепляется Джону в плечо. – Ты сам знаешь, что я вижу тебя насквозь. Глаза у Джона поблескивают от злости, когда он смотрит на Шерлока. – По каким же признакам ты определяешь, когда я счастлив, когда нет? - резко говорит он. Шерлок покорно сносит этот выпад, как и все остальное, что сглаживает острые края его вины – а меньшего он и не заслуживает. – Ведь ушел ты, - тихо говорит он. - Да, - громче соглашается Джон. – Да, потому что должен был, и ты это знаешь. Шерлок знает, что сам был виновником краха, но он не может справиться ни с собой, ни с близостью Джона, ни с острым мучительным грузом двух минувших лет: хватает Уотсона за шею и яростно целует его в губы с таким приливом желания, о котором сам не подозревал, что оно дремлет внутри. Джон упирается ему в плечи, пытаясь оттолкнуть, но потом, кажется, передумывает и подается вверх, грубо вторгаясь языком в рот Шерлока. У него ужасный привкус – он пил один из безалкогольных коктейлей Гарри, но ведь он теплый, он Джон, и он, пусть со злостью, но отвечает на мокрый неуклюжий поцелуй. Джон разрывает поцелуй, ухватившись за лацканы пиджака Шерлока. - Черт, - выдыхает он дрожащим голосом где-то у губ Холмса. - Эй, приятель, - лениво кричит им таксист, - кажись, вас пора уже везти домой? Джон широко раскрытыми глазами смотрит на Шерлока и отпускает ткань его пиджака. – Нет, - тихо говорит он Шерлоку, его припухшие от поцелуев губы вытягивается в строгую линию. Шерлок, сжав руки в кулаки, провожает взглядом задние фары такси, пока они не теряются в потоке машин. * Прости. Я не должен был Этого делать. Ш Чего именно? Д Шерлок не знает, что на это ответить, заталкивает телефон между диванными подушками и забывается беспокойным сном. Каждый раз он просыпается ошарашенным и долго соображает, где находится. Декабрь 2027 г. От: sh@thescienceofdeduction.co.uk Кому: 800541@ministryofdefence.gov Тема: Re: Рождество Благодарю тебя за очень тонкий намек на обеспокоенность моим душевным состоянием, но я, честно говоря, предпочел бы побыть один, чем провести еще один вечер, наблюдая, как вы с мамой делаете вид, что вам есть что сказать друг другу. Передай ей привет. Шерлок От: 800541@ministryofdefence.gov Кому: sh@thescienceofdeduction.co.uk Тема: Re: Re: Рождество. Должен признать, твое полное отсутствие тяги к семейному очагу немного разочаровывает, но, конечно, не удивляет. Лично мне казалось, что в прошлом году мы отлично провели время. Мамуля расстроится, но я к этому привык. Счастливого Рождества. М Март 2028 г. Обычно Питер заглядывает нечасто, но Шерлок даже рад ему. Питер не возражает против долгого молчания, и, кажется, ему нравится помогать Шерлоку с ульями. А еще он не дает Шерлоку свои сигареты, трогательно заботясь о его здоровье и беспечно пренебрегая своим. Шерлоку нравится такая непоследовательность. - Откуда у тебя были деньги на этот дом? - однажды спрашивает Питер Шерлока, когда они после сбора меда сидят на веранде и пьют кофе. Шерлок делает гримасу. – Мои родители были… состоятельными, скажем так. У моей матери был счет в банке, и я смог выплатить и долю по кредиту Джона. – Он гонит прочь воспоминание – Джон, подняв брови, спрашивает: «Тебе ведь никогда и не был нужен сосед, верно?» Отголоски не выплеснутого гнева потом еще долго витали в воздухе. - А-а, - говорит Питер с той особенным равнодушием к болезненным темам, которое тоже нравится в нем Шерлоку. – А я думал, что Джон устроился к нам потому, что у вас был не очень стабильный доход. - Я всегда отказывался брать эти деньги, - говорит Шерлок. – Мне кажется, Джон даже не знал, сколько там. - Я знаю, каково это, - живо откликается Питер. – Ты взрослый, полностью самодостаточный человек, и тут вдруг этот мерзкий развод, и ты вынужден идти просить о помощи, будто какой-то мальчишка. - А я никогда ни о чем не просил. Деньги просто есть и всё. – Может, в некотором роде это даже хуже, думает Шерлок. - Ну да, - говорит Питер с оттенком горечи, - из-за этого начинаешь верить в старую байку о том, что в спутники жизни выбираешь тех, кто похож на твоих родителей. Вернуться к маме с папой – это инфантилизм. А это убеждение, на котором основана вся твоя жизнь: если ты живешь с кем-то, то ты взрослый, а если нет, то все еще ребенок. – Он смотрит на Шерлока с чем-то вроде бунтарства во взгляде. – Будто невозможно состояться самому по себе, одному. Шерлок вспоминает отца, который, очнувшись от своей работы, искренне удивлялся, что у него есть дети. – Джон не очень похож на моего отца, - говорит он. - Ну, значит, тогда ты, наверное, сам на него похож, - говорит Питер, с невинным видом усмехаясь. - Я всегда думал, что нет, - говорит Шерлок и хмурится оттого, что вот так, мимоходом, выболтал Питеру такое личное. Есть в нем что-то нейтральное, оно позволяет забыть, что они толком друг друга не знают. - Увы, - говорит Питер, поднося кружку ко рту, - это только доказывает, что ты похож на него больше, чем думаешь. * В тот вечер Шерлок смотрит на тени от берёз на стене, дрожащие в лунном свете, и воспоминания – нестираемые, эти осколки детства – поднимаются со дна и прорываются на поверхность его мыслей. За завтраком папа с головой уходит в изучение каких-то манускриптов. Мама – она в одном из своих деятельных периодов – поправляет Шерлоку воротничок и говорит: «Сегодня у твоего папы день рождения. Почему бы тебе не подойти к нему и не сказать, как сильно ты его любишь». Папа, который в глазах ребенка кажется очень большим и высоким, не глядя, гладит его по голове: «Да, Майкрофт, я тоже тебя люблю. Хороший мальчик». Второе воспоминание наплывает сразу следом за первым: Шерлок, угловатый и неловкий полумальчик-полуподросток, поддерживает шатающуюся женщину, отдаленно похожую на его мать, которая дрожит, как испуганная лошадь, несмотря на дозу успокоительных. Майкрофт, уже непринужденно носящий костюм, с устоявшимся баритоном, которому Шерлок завидовал до безумия, пока несколько лет спустя голос у него самого стал еще ниже, говорит на кладбище: «Мой отец был… очень любящим человеком». Майкрофт очень рано научился играть словами, использовать между ними эффектные паузы. Очень ясное воспоминание, хотя Шерлок совсем не уверен, было ли это на самом деле: над гробом отца они с братом смотрят друг на друга, и губы им запечатывает негласный вечный пакт молчания о правде. Шерлок, 52-х лет, один в своей постели, качает головой и не может удержаться от тихого, сдавленного смешка. Июнь 2028 г. Он слышит, как Джон на том конце провода колеблется. - Соглашайся, Джон, - говорит Шерлок. – Ты же знаешь, как я это ненавижу, и ты должен мне помочь, чтобы я не нажил себе еще больше врагов. Они попросили меня подготовить вступительную речь. Бог знает, что может случиться, если я буду там один. Едва слышный звук – Джон фыркает одним из своих беззвучных смешков. – Ты уверен, что тебе будет лучше, если я пойду? - наконец, спрашивает он у Шерлока. - О, прекрати. Я тут ни при чем. Молчание. Наконец, тем хорошо знакомым Шерлоку тоном – «Я знаю, мне не стоит этого делать, но пошло бы все к черту» Джон говорит: - Ладно, хорошо. Почему нет. Я приду. Наверное, будет интересно. * Шерлок прочитывает свой доклад о влиянии на количество и качество меда конкурирующих популяций пчел, обитающих в смежных ульях, минут за семь. На середине он перестает заглядывать в свои заметки, потому что там полно прописных истин, которые все и так уже знают, сознавая тот факт, что большинство слушателей откровенно на него пялятся, а Джон во втором ряду (он же и последний) прячет за прижатой к губам рукой улыбку. На трибуну выходит следующий докладчик, который заметно нервничает. Он едва успевает сказать два предложения, как Шерлок замечает ошибку. – Вообще-то, - начинает он, указывая на оратора, который, кажется, отдал бы все, чтобы поменяться местами со слушателями на первом ряду. * - Только ты мог внести такое оживление в собрание пчеловодов-любителей, - бормочет Джон после того, как председатель клуба чуть ли не в слезах целую минуту тряс руку Шерлока. – Думаю, тот мужик, что пришел рассказать о своих самодельных ульях, уже никогда не оправится. - А я даже не коснулся своих исследований о том, как растворимость меда влияет на содержание кальция в питьевой воде, - невозмутимо отвечает Шерлок и улыбается, видя, как Джон прыскает в кулак. - Потрясающе, - бормочет Джон, когда ему удается справиться с собой, - гениальный ты ублюдок. Шерлок оборачивается, чтобы посмотреть на Джона, и от проскочившей между ними искры нежности по его телу разливается тепло. Потом Джон отводит глаза и откашливается. - Джон, - тихо произносит Шерлок, не желая так легко отпускать его. Джон разыгрывает целое представление – бросает взгляд на часы и говорит: - Мне надо идти, - смотрит на Шерлока с почти извиняющимся выражением лица, - я обедаю с Рашидом. - Ладно, - говорит Шерлок, удивляясь неизменному свойству своей надежды вспыхивать и гаснуть в зависимости от стремительного поворота событий. * Позже Шерлок задумывается, а не был ли Джон прав, когда спрашивал, будет ли ему лучше оттого, что он пойдет с ним. Ноябрь 2028 г. В какой-то степени тяжелее всего то, что Шерлок знает – Джон тоже одинок в своей неряшливой однокомнатной квартирке в Ислингтоне. Но защищает он ее, кажется, с искренним усердием. Он никогда не сознается в том, что ему одиноко, но Шерлок легко вычисляет это по тому, как стремительно седеют его волосы, что он порой бывает смутно подавлен тем, что выболтал то, чего не хотел. Признак одинокого человека: он медленно разучивается сдерживаться в разговоре, потому что обычно разговаривает только сам с собой. Считается, что такая участь хуже экзистенциального одиночества, и Шерлок думает, не без мрачного юмора – добился, чего хотел? Февраль 2029 г. Порой ему так плохо, что он не может заставить себя пойти домой, а зима выдается полнокровной и холодной, так что он вечер за вечером греется в «Королевской голове». Он приходит туда нарочно, втайне надеясь, что Джон тоже заглянет сюда. - Знаешь, - говорит Эллен, подливая в его чашку кофе, - я ведь сначала даже не знала, вправду ли ты существуешь. Он поднимает брови. Она устало улыбается. – Потому что Джон всегда отменял заказанные тобой столики. Сначала я думала, что он тебя выдумал. – Он закладывает за ухо прядь волос и задумчиво смотрит на него. Потом, словно очнувшись от какого-то внутреннего толчка, она отходит к другим столикам, где уже ждут официантку. Шерлок сидит, играя пакетиком сахара, вспоминает смс-ки, которыми он подгонял Джона, зовя с собой на дело, и то, как Джон рьяно прятал от него свои, когда писал кому-то. Он отодвигает пакетик сахара и пьет свой простой кофе, морщась от горечи. Май 2029 г. Шерлок первым обнаруживает Сесилию. Она дала ему ключ, потому что часто бывала на заднем дворе с собаками и не видела лампочку, оповещающую ее, что кто-то позвонил в дверь. Он помнит, что с трудом открыл дверь, навалившись на нее простреленным плечом, потому что руки были заняты – в них он нес тяжелый пакет с собачьим кормом. Еще он помнит, что был на редкость в хорошем настроении: прохладный день и обещание Сесилии разрешить ему понаблюдать за ее работой над последней картиной значительно его воодушевили. Но потом он обнаруживает ее. Она умерла не так давно – может быть, сутки назад, прикидывает он, радуясь несвоевременным майским заморозкам. Она лежит на софе, будто спит – жуткое, но все же в чем-то гротескное дополнение к чучелам животных вокруг. Теперь она удачно вписывается в общий интерьер. Шерлок смотрит на нее, подавляя нервный смешок, но тут же его пронзает бесхитростная печаль, своеобразное сожаление, которое он нечасто испытывал, оттого, что все вышло именно так. Собаки неистовствуют. Он кормит их, но они все равно лают, чувствуя, что случилось что-то непоправимое. Какое-то время он сидит в кресле напротив Сесилии, сложив перед лицом ладони. Она кажется такой умиротворенной. Он рассеянно задумывается, верила ли она в загробную жизнь. В том, как она оберегала своих животных, было что-то религиозное, но он никогда ни о чем ее не спрашивал и теперь, посреди этого грандиозного безмолвия, жалеет об этом. Потом он вызывает полицию. - Семья есть? - спрашивает молоденький сержант, очевидно, смущенный тем, что он разговаривает с самим Шерлоком Холмсом, живой легендой английской полиции. Это немного раздражает. - Насколько я знаю, нет, - отвечает Шерлок. Он листает ее записную книжку. Одна из ее коллег выражает по телефону приличествующие случаю соболезнования с ноткой потрясения и сожаления. Она говорит Шерлоку, что они могли бы взять похороны на себя, но – извиняющимся тоном – их всего трое, и они не могут оставить питомник. Он думает, что Сесилия приняла бы их оправдание. Он пролистывает оставшиеся странички, пока карандашные записи не выцветают настолько, что их уже нельзя разобрать, и пытается набрать несколько номеров людей с такой же фамилией, как у Сесилии. Но он напарывается либо на непонимающих и все больше и больше выходящих из себя поляков, либо на мертво молчащие линии. Один раз он, наверное, попадает на стационарный телефон – они еще до сих пор сохранились по всей Европе. Там ему резко объявили, что мистер Наврот умер уже двадцать пять лет назад. Джон приезжает на похороны. Шерлок да Сесилия – только из-за них двоих Джон заметно грустит из-за той особенной чувствительности к одиночеству, которая, по догадкам Шерлока, только усилилась с тех пор, как он переехал на свою холостяцкую квартиру. (Он не говорит Джону: «Она была менее одинока, чем я») - Пошли, - говорит Джон, расстегивая воротничок – весна внезапно навалилась без удержу. – Куплю тебе кофе. Птицы над их головами, не скрывая изумления, лихорадочно щебечут в золотистом пушке вот-вот собирающихся распуститься листьев. - Удивляюсь, как она не пожелала, чтобы ее тело отдали чучельнику, - говорит Шерлок Джону, когда они идут по тротуару на приличном расстоянии друг от друга, и они весело, почти украдкой обмениваются улыбками, отчего у Шерлока где-то глубоко под ложечкой теплеет. * - Интересно, разрешит ли мой хозяин взять мне собаку, - говорит Джон за кофе. Он задумчив. Шерлок смотрит на него во все глаза. – С каких это пор ты любишь собак? Джон смотрит на него с ласковым вызовом. – С тех пор как достаточно подрос, чтобы с ними играть. Я всегда не любил кошек и всегда любил собак. Мама их страшно боялась, и потому в детстве у меня никогда не было собак. Неужели вы этого про меня не знали, всезнайка Холмс? В порыве миролюбия Шерлок пропускает колкость мимо ушей. - Будет хорошо, если ты возьмешь кого-нибудь. Трудно будет найти хозяев всем сразу. Некоторые собаки уже совсем дряхлые, другие были серьезно искалечены. Если люди хотят завести собаку, таких они обычно не берут. - Мне нравится бульдог, - говорит Джон. - Тогда он твой, - отвечает Шерлок. Джон улыбается. – Лучше сначала спроси моего хозяина. Необременительное молчание. - Знаешь, - говорит Джон, - я жутко ее боялся. - Все боялись, - говорит Шерлок, отпивая кофе и думая о Сесилии. Август 2029 г. Это начинается задолго до того, как он решается это признать. В тот раз он подходит к ульям и, по меньшей мере, секунд 15 смотрит на свои руки, прежде чем припоминает позабытое слово – щетка-сметка [3], Господи. На трясущихся ногах он возвращается домой и признается самому себе – это не что иное, как бездонный, животный страх. Это смешно, ведь остальные страхи в его жизни всплыли на поверхность еще после встречи с Джоном, но этот, самый последний, неизменный и самый кошмарный, становится самым главным. Когда он представляет себе ад, тот выглядит так: белый шум беспамятства, вялое довольство опустошенного разума. (Он всегда ненавидел миф о Лете и вспоминает, как горячо спорил по этому поводу со своим учителем древних языков; «чистый лист» для него не вершина счастья, а пропасть всех мыслимых мучений. Кто ты вообще есть, если не помнишь ничего, что знал? – Покой, наконец, - сказал мистер Финкл, краснея от пылкого юношеского упрямства.) * Думаю, со мной что-то не так. Ты мог бы помочь? Ш Джон перезванивает ему через пять минут. – С тобой все в порядке? - спрашивает он, запыхавшись, будто только что бежал по лестнице. - Да, - машинально отвечает Шерлок. Мгновение Джон просто дышит, ожидая продолжения. Несмотря на всё, Шерлок слегка улыбается – слишком хорошо они друг друга знают. - Я немного беспокоюсь, - заставляет он себя выговорить. - О чем? - Ты можешь приехать? Джон долго молчит, явно подумывая сказать «нет». - Пожалуйста, - говорит Шерлок, чувствуя, как тиски страха сжимают грудь. Снова пауза, но теперь Джон молчит по-другому. – Ладно, - наконец говорит он. – Мне тут нужно, гм, выполнить кое-какие поручения, но я приеду… часа через три, ладно? - Да, - вздыхает Шерлок. – Спасибо. * Джон серьезно смотрит на него поверх очков ясным, внимательным взглядом врача, умеющего распознавать симптомы только по одному взгляду на пациента. – Но ведь у тебя же не так: ты понимаешь, что забыл, сделал ли то-то и то-то, и делаешь это еще раз или повторяешь два раза одно и то же, не помня, что говорил в первый раз. Шерлок разочарованно вздыхает. – Кажется, нет, Джон, но трудно о чем-то судить, когда ты все время один. Взгляд Джона становится острее, теряя бесстрастность. Кажется, он вот-вот скажет какую-нибудь колкость, но потом с заметным усилием все же справляется с собой. – Я понял, - отвечает он чуть жестче, чем уместно. – Но ведь с тобой такого не было, ну, там, чтобы ты ходил по магазинам, вернулся домой и обнаружил, что холодильник уже пустой, или чтобы ты пошел собирать мед и увидел, что уже сделал это. - Нет, - буркает Шерлок. - Когда ты просыпаешься, ты точно знаешь, где находишься? - спрашивает Джон. - Да, - говорит Шерлок, не добавив: «Хотя порой мне все еще кажется, что ты тоже здесь, рядом». - Так, ладно. Ты сразу узнаешь людей, когда встречаешься с ними? Шерлок откидывается в кресле. – Учитывая, что я общаюсь более или менее постоянно только с четырьмя людьми, это не такое уж великое достижение, верно? Джон выпрямляется. – Слушай, ты позвал меня сюда за тем, чтобы я тебе помог, или за тем, чтобы ощутил себя полным дерьмом? - резко бросает он. Шерлок смотрит на него, а потом на мгновение отводит глаза в молчаливом извинении. Когда он снова поднимает их на Джона, тот выглядит уже спокойнее. - Значит, - говорит Джон в ответ на молчание, - ты говоришь, что порой у тебя бывают проблемы с подбором слов, порой ты забываешь какие-то факты, чего еще пять лет назад с тобой просто быть не могло, и тебе больше времени приходится проводить во дворце своего разума. - Да, - сдавленно произносит Шерлок. Джон наклоняется вперед, уперев локти в колени, и долго и напряженно вглядывается в Шерлока, будто пытаясь заглянуть в его память, понять, есть ли там какие-нибудь провалы или повреждения. – Шерлок, - осторожно говорит он затем, - ты понимаешь, что всё, что ты описываешь, совершенно нормально в твоем возрасте? - Совершенно нормально, - сразу же оскорбленно откликается Шерлок, - то, что происходит у меня в голове, не может быть совершенно нормально. - Ой, перестань, ты прекрасно знаешь, о чем я, - говорит Джон, хмурясь. – Ты не супермэн. С твоим мозгом происходят возрастные изменения, как и у всех остальных. В этом нет ничего такого. - Да, для тебя, - запальчиво возражает Шерлок, скрывая разверзнувшееся внутри отчаяние. Джон откидывается назад, пряча глаза. – Я не эксперт в области памяти, но, судя по тому, что ты мне рассказал, я думаю, что с тобой все в порядке. Шерлок наклоняется, чтобы компенсировать образовавшееся между ними расстояние. – Я чувствую, как из меня что-то уходит. Прямо отсюда. – Он указывает на свой лоб. Джон смотрит на него с ласковым участием. – Слушай, я думаю, если бы ты сдал анализы, оказалось бы, что ты несравнимо выше средних показателей ухудшения памяти в твоем возрасте, ясно? – Он улыбается с легкой иронией. – Я уверен, что у меня дела обстоят в сто раз хуже, чем у тебя. Кроме того, у вас в семье нет никаких наследственных заболеваний, связанных с памятью, да и у тебя я не вижу ровно никаких симптомов. – Для убедительности он подчеркивает свои последние слова, ибо Шерлок уже приготовился возражать. – Ты ведь всегда прислушивался к моему мнению как врача, так? - Да, - глухо соглашается Шерлок. - Так вот, мой вердикт как врача – с тобой все в порядке. Даже более чем. Я знаю, как для тебя важно полностью контролировать свой разум, но, Шерлок, правда. – Джон кажется серьезным. – С тобой не происходит ничего плохого. Ты просто запугал себя всякой ерундой. Шерлок шумно выдыхает, разжимая пальцы, вцепившиеся в ручку кресла. – Я просто чувствую себя… Джон ждет. - …уязвимым, - наконец выдавливает из себя Шерлок. Джон слегка улыбается и встает на ноги, тянясь за своей курткой. – Хочешь сказать, с возрастом ты начал понимать, что время не повернуть вспять и что тебе никогда не стать бессмертным? Добро пожаловать в повседневную реальность простых смертных. - Я никогда не был похож на остальных простых смертных, - говорит Шерлок, с нахлынувшим сожалением наблюдая, как Джон натягивает куртку. - Так все думают, - почти рассеянно отвечает Джон и пристально и мягко смотрит на Шерлока. – Не переживай, ладно? Не вздумай терять из-за этого сон. Приучи себя… просто так же ходи во дворец своего разума, так же делай там все, что делал. Ты ведь знаешь, что все зависит от тренировок, от твоей гибкости. Твой мозг в некотором роде мышца. Ты его не утратишь. - Посмотрев в лицо Шерлока, он добавляет, подчеркивая: – Я обещаю. Шерлок обожает его. – Останешься на ужин? – выпаливает он. – То есть, - поправляется он, - у меня ничего нет, но могли бы заказать что-нибудь в «Королевской голове». Джон поднимает брови. – Что ты такого сделал, что Эллен приносит тебе еду на вынос? Шерлок пожимает плечами, чувствуя скуку при одном воспоминании. – Нашел ее обручальное кольцо, после того как она, бог знает зачем, сняла его, когда стригла газон. Она думала, что его украли. А оно лежало в тумбочке. Джон фыркает от смеха, медля с молнией куртки. Он, кажется, колеблется. - Ну что? Останешься? - переспрашивает Шерлок. Он смотрит на кадык Джона – он заметно сглатывает. – Я… конечно, - наконец говорит Джон. – У меня вроде бы нет никаких планов. - Я знаю, - говорит Шерлок, и Джон возводит к небу глаза. * За пастушьим пирогом от Эллен Шерлок как никогда в жизни легко принимает решение и хватает Джона за руку. Кожа Джон до сих пор знакома на ощупь: она всегда сухая оттого, что он вечно моет руки после каждого пациента, на среднем пальце мягкая мозоль от странной манеры держать ручку. Джон позволяет Шерлоку обвести этот маленький выступ загрубевшей кожи, без слов гладить пальцами тыльную сторону своей ладони. - Шерлок, - наконец говорит он задушенным голосом. - Мне теперь на все наплевать, - почти бессмысленно говорит Шерлок. – Пожалуйста, вернись, Джон. Просто – вернись. Джон сглатывает и смотрит на их руки. - Я оправился, - говорит Шерлок, - и я знаю, что ты тоже. Я знаю, что с тобой… все было хорошо. Тебе это даже в какой-то степени нравилось: свобода, тишина и покой, без меня, который вечно вносит кавардак и будоражит. Но пожалуйста, Джон. Я больше не хочу. Я не хочу просто выживать. И если ты честен сам с собой, мне кажется, тебе не хочется, чтобы все оставалось, как есть, до конца твоих дней. Что-то в челюсти Джона напрягается. – Я знал, что ты собираешься это сделать, - говорит он. - И поэтому ты согласился остаться, - тут же откликается Шерлок. - Почему ты хочешь, чтобы я вернулся? - с сомнением спрашивает Джон. Это проверка, уверен Шерлок. Он перебирает в голове тысячи ответов, мелькающие перед ним с лихорадочной быстротой – они выскакивают из подсознания и так же быстро ныряют назад, как индикаторы, на которых то загораются, то гаснут лампочки. – Потому что, - говорит он, - я скучаю по тебе. Джон выдыхает и заметно расслабляется и обмякает после этой фразы. – Знаешь, когда я шел сюда и думал, что ты попросишь меня вернуться, я хотел сказать нет. Но… я вижу, да. Я вижу, как ты сейчас на меня смотришь. – Он качает головой, поджав губы. – Ты все время будешь думать, что я снова уйду. Шерлок издает мягкий смешок. – Я и раньше не переставал так думать. Секунду Джон молчит, потом моргает и приоткрывает губы от осознания. - Слушай, да все в порядке, - говорит Шерлок, крепче сжимая руку Джона. – Сначала это была просто игра. Я гадал, когда тебе всё осточертеет и ты уйдешь. А потом ты все никак не уходил и начал меняться, но… я все равно в какой-то степени этого ждал. – Он пожимает плечами. – А потом, когда это наконец случилось, все, о чем я мог думать – как правильно ты сделал, что ушел. Джон медленно качает головой. Шерлок не обращает на это внимания. - Это неважно, - настойчиво говорит он. – Каждый год с тобой обогатил мою жизнь, до встречи с тобой я не ожидал, что обрету хоть что-нибудь: друга, товарищеские отношения. Но раньше меня это не тяготило. – Он выжидает секунду, но Джон молчит, глядя на него. – Это того стоило, - заканчивает он и вдруг понимает, что это правда. Джон бледнеет. – Господи, - говорит он с оттенком злости. – Ты что, говоришь мне, что прожил со мной десять лет, отсчитывая дни до того момента, как я уйду? Черт возьми, Шерлок. Почему ты думаешь, что заслужил это? Шерлок слабо улыбается. – Это только подтвердилось, когда это случилось. Джон пораженно смотрит на него. – Как же можно так…жить, - говорит он срывающимся голосом. - Я же говорю, оно того стоило. - Как же так? - говорит Джон, расширявшимися глазами глядя на их руки. – Значит, ты… ты никогда мне не доверял. Ты всегда думал, что я сдамся и брошу тебя. – Он бросает на Шерлока короткий взгляд и морщится будто бы от отвращения. – И так оно и вышло. Господи. Шерлок качает головой. – Я всегда тебе доверял. Всегда. С самого начала, хотя, если честно, меня это слегка тревожило тогда. – Он замолкает. – Я предполагал, что в один прекрасный день ты можешь меня разлюбить, а на самом деле оказалось, что ты в какой-то степени был больше к этому готов, чем я. Джон мрачно хмурится, будто Шерлок задел его, но несколько мгновений спустя от хмурости не остается и следа, у него просто усталое, в морщинах, лицо. – Я не разлюбил тебя, - тихо говорит он. – Просто так сложилось… и… - он сглатывает, подыскивая слова, но потом, кажется, сдается. Они долго сидят молча, под пальцами Шерлока рука Джона теплая и неподвижная. – И ты все равно хочешь, чтобы я вернулся, - наконец с удивлением произносит Джон. – Даже после всего этого, несмотря на то, что ты всегда думаешь, будто я снова уйду. Это не вопрос, но Шерлок все равно отвечает: – Да. Джон прижимает рукой ладонь Шерлока. - Мне нужно подумать, - говорит он. * - Я всегда думал, что это мне надо беспокоиться, - говорит Джон четыре дня спустя, дуя на свой горячий кофе. – Я имею в виду, с одной стороны я, искалеченный отставной военный, никому не нужный и к тому же самой заурядной внешности – и с другой ты, гениальный, яркий, постоянно скучающий и ищущий новых острых ощущений, настолько выше меня в интеллектуальном плане, что и говорить не стоит. Почему же я тебе понравился? В «Королевской голове» тихо, кроме Шерлока и Джона, в пабе сидят только парочка растерянных туристов, явно сомневающихся, в Лондоне ли они или уже нет. Эллен за барной стойки молча наблюдает за ними сдержанным взглядом из-под ресниц, который отличает хозяев кафе во всем мире – так они невзначай проверяют, все ли в порядке. Шерлок размешивает сахар в своей чашке. Он борется с искушением сказать Джону: «Потому что ты это ты», потому что знает, сколько раз Джону казалось, что им пренебрегают. – То есть, мы всегда боялись одного и того же. - Ты знаешь, - медленно начинает Джон, - что каждый раз, когда я рвал с тобой, я делал это, по крайней мере, отчасти, чтобы опередить тебя? Ложечка в руках Шерлока замирает, сам он долго вглядывается в Джона. – Что? - Это правда, - с несчастным видом говорит Джон. – В первый раз это была… чистая паника. Я чувствовал, как мое Я ускользает от меня, и я бы никогда… – Он качает головой, словно огорченный тем, что нужно подыскивать нужное слово. – Казалось, будто я теряю контроль абсолютно над всем. Я страшно испугался, да. Мне было почти сорок, и вдруг случилось такое, громадное, непостижимое. Я раньше никогда еще такого не чувствовал. И это был ты, и я был уверен, что у тебя все по-другому, что ты ужаснешься, если узнаешь, что я, черт возьми, по уши в тебя втрескался. – Он вымученно улыбается. – Я думал, что ты потеряешь интерес, что это только вопрос времени. И я прекратил все это, пока ты первым не опомнился. Шерлок прижимает пальцы к тому месту между глазами, где начинает пульсировать головная боль. – Получается, именно ты каждый день готов был все прекратить, - говорит он. - Да, - говорит Джон. – Только так чувствовал себя в безопасности. - Господи, Джон, - выдыхает Шерлок. - Конечно, это не сработало, - насмешливо говорит Джон. – Я не мог оставаться вдали от тебя. Никогда не мог, с той самой первой гребаной секунды, когда тебя увидел. - А потом ты прыгнул в омут, - говорит Шерлок, через годы заново оценивая тот решающий поворот, который Джон, собравшись с духом, одним махом перескочил в новогоднюю ночь много лет назад. Джон улыбается своим воспоминаниям. – Гарри сказала что-то вроде… если я не вернусь домой и не трахнусь до начала Нового года, она переедет в 221С и возьмет на себя роль свахи. - Мощный стимул, - говорит Шерлок, и они обмениваются нерешительными улыбками, которые разряжают какую-то напряженность межу ними. - Ну да. Она могла так сказать только потому, что я проговорился ей, что несчастен – на самом деле это было не так уж… - Джон смотрит в свой кофе. - Гарри никогда не была глупа, - говорит Шерлок. - Я передам ей твои слова. - Пожалуйста, не надо. Они надолго замолкают. Один из туристов складывает карту, бросая на Эллен взывающий о помощи взгляд. Шерлок отмечает, что Эллен все это заметила, но потом отвлекается, стараясь избавиться от тяжелого воспоминания: Бейкер-стрит, их первый раз, Джон уже ушел, а сам он стоит на со смычком в руке в гостиной, внезапно и мучительно сознавая, что только что с ним рядом последние секунды было ощущение кожи, тепла, он только что разговаривал с Джоном в темноте, не понимая, что этого больше никогда не повторится. А здесь и сейчас Джон смотрит на Шерлока, и взгляд его становится более и более уязвимым, сеточка морщин вокруг глаз расслабляется, а выражение лица постепенно меняется. Шерлок уже выпил свой кофе, но ему все равно кажется, что внутри него выжженная, растрескавшаяся от сухости пустыня. – А что же случилось в 25-м году? - спрашивает он с мучительно колотящимся сердцем. Джон со страдальческим лицом быстро пожимает плечами. – Всё было… по-другому, конечно. Я знаю, что ты осознаешь какие-то обязанности по отношению ко мне, только по-своему. Честно, я в это твердо верил. Десять лет, это не… и я знал, что ты хочешь этого. – Он почти умоляюще смотрит на Шерлока, будто хочет, чтобы тот сказал ему, что это просто не может быть правдой. – Но… Боже, Шерлок мы были так несчастливы тогда, уже долго были несчастливы, и всё сильнее мучили друг друга. Я на самом деле думал, что всё кончено. – Он делает паузу, облизывая губы. – Помню, как думал, что это разрыв убьет меня, но, по крайней мере, я сам буду тому виной. Я не мог справиться с мыслью… – Он умолкает и проводит ладонью по глазам. – Так что я сам это сделал. Прежде чем ты меня доконал. Шерлок тяжело сглатывает. Кажется, будто в горло насыпали песок. – Я никогда не собирался рвать с тобой, - хрипло говорит он. – Никогда. Джон смотрит на него. – Теперь я в это верю, - тихо говорит он. – Теперь верю. У Шерлока кружится голова оттого, что всё вышло так по-глупому, но он тянется через стол и берет Джона за руку. – Ты по-прежнему мне нужен, - говорит он, эхом повторяя свои слова одного, гораздо более драматичного, момента. Джон сжимает его пальцы. Глаза у него влажные. – А ты мне еще больше, - говорит он и глубоко вздыхает. Плечи у него немного опускаются, будто избавляясь от тяжести, которая давила на них все это время. - Пойдем домой, - говорит Шерлок, чувствуя свое сердце где-то в горле. Медленно текут несколько мгновений молчания. Солнце прорывается сквозь облака, и Джон, сидящий у окна, моргает от этого внезапного потока яркого света. - Да, - едва слышно хрипло выдыхает Джон, – пойдем. * Они несколько часов целуются. На фоне залитой серебристым лунным светом спальни темнеют колыхающиеся тени берез; Джон, с широко раскрытыми во мраке глазами, сидит на коленях у Шерлока, прикасаясь к его губам, проводя по ним кончиками пальцев, пока у Шерлока не появляется ощущение, что руки Джона – часть его, они навеки врастают в его кожу. - Пожалуйста, - наконец, выдавливает он, крепче обнимая Джона. Джон улыбается, потом наклоняется и целует Шерлока, и это вовсе не сложно. * Утром Джон готовит чай, они, не торопясь, пьют его в постели, сев рядом, прислонившись к спинке кровати и глядя на стену – ту, где висит рисунок Сесилии, на котором изображены они оба. - Джон, - тихо говорит Шерлок, - я не могу обещать… - Шшш, - шикает Джон и теснее прижимается к нему. – Я тоже, - говорит он и снова подносит кружку ко рту. Но мы можем научиться с этим жить, думает Шерлок позже, в момент озарения, когда Джон, со свистом, тяжело дыша и закинув здоровую левую ногу ему на бедро, гладит каждый его, даже самый незаметный, позвонок, будто пересчитывая их, запоминая рельеф его спины, как карту. Они могут научиться с этим жить, день за днем, а там видно будет, что у них получится. Май 2033 г. - Ради бога, Шерлок – у тебя ничего не выйдет… отвяжись… - Ну дай мне отсосать, Джон, ну дай… Джону удается отпихнуть Шерлока, чуть не споткнувшись о Гладстона, который в страхе пытается вывернуться из-под хозяйской ноги и ковыляет к безопасному дому. Шерлок стремглав бросается за ним, распахивает кухонные шкафы, разбрасывая по полу чайные пакетики. – Джон, - Шерлок вне себя, - ты должен дать мне отсосать. - Нет, - рычит Джон, потом находит то, что нужно, выдавливает из упаковки одну таблетку, отправляет ее в рот и проглатывает. И тут же его дыхание выравнивается. «Плацебо, так быстро помочь оно не может», мелькает где-то в закоулке Шерлокова сознания, но в остальном ему радостно видеть, что отек с шеи Джона спадает, а сам Джон уже может набрать полную грудь воздуха, чтобы рассмеяться Шерлоку в лицо. На мгновение восстанавливается спокойствие, и даже Гладстон перестает тявкать. Джон, морщась, осторожно ощупывает пальцами место укуса. – Гребаные пчелы, - наконец произносит он. - Может, вызвать «скорую»? - Трудно разговаривать. Наверное, опухоль еще не сошла. Но цетиризин [4] поможет. Шерлок внимательно смотрит на него. – Уверен, что не хочешь, чтобы я отсосал? Джон поднимает на него глаза и улыбается. – Неугомонный старикашка, - говорит он, уступая и откидывая голову. - Ты знаешь, как меня подстегивает смертельная опасность, - говорит Шерлок, подходя к Джону и улыбаясь. Пальцем он еще немного приподнимает подбородок Джона и наклоняется к маленькой красной отметине вокруг укуса и осторожно посасывает, не переставая чувствовать под пальцами биение пульса Джона, его жизнь, близость его тела. Конец. Примечания: 1. QI (Quite Interesting) - британская интеллектуальная комедийно-игровая телепрограмма. Ведущий - Стивен Фрай. 2. Пирокластический поток - смесь высокотемпературных вулканических газов, пепла и камней, образующаяся при извержении вулкана. 3. Шетка-сметка нужна для сметания пчёл с сотов и стенок улья, для уборки самого улья. 4. Антигистаминный препарат.